Зырянов Сергей Аркадьевич. Брусилов

Сергей ЗЫРЯНОВ.

Брусилов.

Поэма.

Опять у нас идёт Священная война,

опять мы бьём фашистов, как когда-то;

но только против нас не чуждая страна,

а ослеплённый брат стреляет в брата.

Гражданская война случилась не впервой,

но лучше выйти против иноземцев;

и проще было нам на Первой Мировой,

когда в который раз громили немцев.

Но как же в той войне не устояли мы

и были сохранить страну не в силах?

Ведь были же у нас могучие умы,

такие полководцы, как Брусилов!

Веками бились мы с угрозами извне,

и предкам надо в пояс поклониться...

Брусиловский прорыв в той затяжной войне -

единственная светлая страница.

Напомнил кой-кого отважный генерал -

имел крутой, своеобразный норов,

а к старости своей он даже внешне стал,

как Александр Васильевич Суворов.

Не мог он впечатлить комплекцией своей,

что не мешало на пути тернистом;

не стал богатырём Брусилов Алексей -

и потому служил кавалеристом.

Пушинкою, легко взлетал он в стремена...

Судьба вела дорогой бога Марса.

Когда же началась Турецкая война,

прославился он при осаде Карса.

Возглавил Алексей драгунский эскадрон

и с боем взял турецкую заставу;

потом, в других боях, так отличился он,

что получил три ордена по праву.

Фигурой худощав, как истинный жокей,

с конём судьбу связал он поневоле.

Отечеству служить продолжил Алексей

учителем в кавалерийской школе.

Он пестовал в своих курсантах мастерство,

подход к учёбе был живой и свежий;

скакали напролом ученики его

в лесу, в полях - не только на манеже.

Брусилов обучал всему, что сам узнал,

всё новое он изучить стремился;

и даже Маннергейм, к примеру, вспоминал,

что у него он многому учился.

В той школе Алексей оставил яркий след,

он проявил настойчивость и рвенье;

прошёл хороший путь за девятнадцать лет -

дорос до командира заведенья.

Начальник весь процесс держал в своих руках,

работы было сделано немало;

он очень хорошо продвинулся в чинах -

от ротмистра дошёл до генерала.

Брусилов опыт свой приобретал не зря,

с лихвою оправдался труд тяжёлый -

любил и привечал сам дядюшка царя

начальника кавалерийской школы.

Достался неплохой кусочек в пироге -

великий князь приметил офицера;

когда высокий чин на дружеской ноге,

легко идёт служебная карьера.

Судьба хороший шанс не каждому даёт,

не всяк распорядиться им сумеет;

готовым надо быть, и лишь тому везёт,

кто дельные способности имеет.

Брусилов ощущал на полководцев спрос,

не соблюдал он неких общих правил;

когда в лета вошёл и школу перерос,

он конную дивизию возглавил.

Сам дядюшка царя по прозвищу Ник-Ник

способствовал такому назначенью.

Брусилов принял пост и быстро в дело вник -

продолжил офицеров обученье.

Гвардейский эполет! Чего ещё желать?

Возможность появляться в высшем свете...

Но генерал внедрял науку побеждать,

карьеру делал он не на паркете.

Варшавский гарнизон - не Царское Село.

Брусилов вскоре гвардию оставил.

С последнего поста лишь года три прошло -

армейский корпус генерал возглавил.

До Первой Мировой он там и прослужил.

Когда огнём войны был мир охвачен,

под грохот батарей Брусилов сразу был

командующим армией назначен.

К началу страшных битв Брусилов был готов,

атаки удались его солдатам -

прошли Галичину и взяли город Львов,

потом полки придвинулись к Карпатам.

Подробный, точный план, тактическая мысль

рождались в голове у генерала,

и армия его пришла под Перемышль,

в горах она достигла перевала.

Брусилов так сумел полками управлять,

как мог в ту пору далеко не всяков,

и в первых схватках им обученная рать

на голову разбила австрияков.

Как изменилось всё в пятнадцатом году,

когда у Перемышля простояли!

Сначала удалось предотвратить беду,

и даже осаждённый город взяли.

Брусилов обучил так армию свою,

что в результате планов дерзновенных

Галиция была повержена в бою,

и было свыше сотни тысяч пленных.

Однако наш урон в атаке был не мал,

и армия была не в прежней силе;

снарядный дефицит всё больше нарастал,

и летом наши части отступили.

Чтоб закрепиться вновь на новом рубеже,

закапываться в землю приходилось;

зимой никто не мог атаковать уже,

и линия фронтов остановилась.

Начальный пыл угас, здоровый дух поник,

и множество калек сидели дома;

а дядя Николай по прозвищу Ник-Ник

уволен был царём с поста Главкома.

В пятнадцатом году ушли по всем фронтам;

немецкие войска стояли в Польше,

австрийцы взяли Львов и закрепились там -

у них тогда снарядов было больше.

Обученный состав лежал в земле сырой -

как в саван, лёг под белую порошу.

Тогда Главкомом стал сам Николай Второй,

взвалил он на себя такую ношу.

Брусиловский успех, однако, был не зря,

судьба манила к новым горизонтам;

почтенный генерал решением царя

назначен был Командующим фронтом.

Он новобранцев всех стал заново учить,

передавал свой опыт офицерам,

показывал бойцам, как Родине служить

и подчинённым был во всём примером.

Остановился фронт в шестнадцатом году,

и зарывались в землю все тревожно;

траншеи в полный рост там шли в тройном ряду -

атаковать, считалось, невозможно.

Брусилов же хотел активно воевать,

его войска вернулись к прежней силе;

он заявил, что фронт готов атаковать.

Союзники о помощи просили.

Но поступил указ с монаршей высоты,

что Юго-Запад будет не для драки;

лишь Западный, а с ним и Северный фронты

считались лучшим местом для атаки.

Брусилов рвался в бой, ведь был он не из тех,

кого хоть кто-то мог загнать под лавку;

он заявил царю, что верит в свой успех,

иначе был готов уйти в отставку.

А в подтвержденье слов стратег представил план,

где весь масштаб боёв окинул глазом,

где не один решил осуществить таран,

а в нескольких местах ударить разом.

Брусилов предлагал не где-то подпалить,

а многие источники пожара,

чтоб даже ушлый враг не мог определить -

где направленье главного удара.

0x01 graphic

Но был не по душе монарху план такой,

царь думал, что он будет не опасен,

мол, вместо кулака ударим пятернёй,

и Николай на то был не согласен.

Неудовольствие от самых высших сфер

из Ставки доносили адъютанты.

Союзники меж тем просили срочных мер -

так тяжело пришлось войскам Антанты.

Французы к той поре, в шестнадцатом году,

попали под Верденом в мясорубку,

а итальянцев всех разбили на беду,

и мы партнёрам делали уступку.

Был тёплый месяц май... Затеплилась заря...

Загрохотали пушки утром рано!

Брусилову пришлось ослушаться царя,

он стал атаковать согласно плану.

Ударил первый залп... С него и началось

масштабное, кровавое сраженье...

Впервые в той войне атаковать пришлось

такие полевые укрепленья.

Окопы, блиндажи, траншеи в три ряда,

колючка из немецкой, прочной стали...

В истории всех войн пока что никогда

такие укрепления не брали.

Не крикнули "Ура!", не кинулись вперёд,

понадобилось проявить сноровку.

Чтоб грудью не идти на вражий пулемёт,

Брусилов вёл большую подготовку.

Задачу ставил он российским пушкарям

заранее себе наметить цели.

Брусиловский приказ не бить по площадям

артиллеристы выполнить сумели.

Чтоб точно пристрелять траншеи, блиндажи,

производили аэроразведку;

подробно нанесли на карту рубежи,

потом по ним из пушек били метко.

В терпении врага сумели превозмочь,

и сразу наступать войска не стали.

Артподготовка шла весь день и даже ночь,

и ею австрияков измотали.

С чередованьем шёл огонь у батарей

и не давал покоя вражьей силе.

Враг к линии второй перебежит скорей -

они туда огонь переносили.

А только лишь враги обратно прибегут,

займут окопы перед наступленьем,

зайдут на передок, а наши тут как тут -

прицельно бьют по этим укрепленьям!

В десятый раз, когда не стихла дрожь земли,

не выдержит терпение любое;

в траншеи передка враги уже не шли,

и наши захватили их без боя!

Бойцы у нас туда не штурмом прорвались,

а вырытой ночами тихой сапой;

не в шуме и пальбе они давили крыс,

а взяли мягко, точно кошка лапой!

Чтоб закрепить успех, броском пошли вперёд,

как волны, накатились наши цепи;

врагов ошеломил безудержный налёт,

они сдавали блиндажи и крепи.

Бойцы прорвали фронт в тринадцати местах,

и результат получен не двояков:

у наших - грудь в крестах, а голова в кустах

была у многих бедных австрияков.

Был чудный месяц май... Уже была теплынь...

Дорога под копытами пылилась,

и армия в броске насквозь прошла Волынь,

в предгориях Карпат остановилась...

Стоял напротив нас почти что миллион,

полки его развеяли с налёта,

в атаке нанесли врагам большой урон,

а пленных взяли вообще без счёта.

В тринадцати местах австрийский фронт прорвав,

гнались за неприятелем по следу;

и стало ясно всем, кто оказался прав,

и чья идея принесла победу.

Брусилов победил, но, проще говоря,

не ведал, что ему за это будет,

и говорила зря прабабушка царя

когда-то: "Победителей не судят!"

Монарх его за нрав и вольность не простил,

а затаил жестокую обиду

и даже орденом тогда не наградил -

оружие лишь только дал для виду.

С наградой обошли, но это полбеды,

немилость генералу не помеха;

обидно, что никто не пожинал плоды

такого грандиозного успеха!

Брусиловский прорыв, азарт, кураж и пыл

принёс бойцам победу над врагами,

но в том-то и беда, что не подхвачен был

ни Западным, ни Северным фронтами.

Лишь Юго-Западный прошёл огонь и дым,

хотя был обязательством не связан,

и в наступлении он был не основным -

атаковать был вовсе не обязан.

Подхваченный порыв, наверно, без труда

Германии нанёс бы пораженье,

а нужно тем фронтам и было-то тогда

всего лишь поддержать то наступленье.

Причину уж теперь никто не разберёт...

Брусилову тогда не помогали;

не только не могли фронты пойти вперёд,

но даже подкрепления не дали.

Фронтами управлять напрасно стал Главком,

монарху это всё-таки негоже;

все промахи ему аукнутся потом -

Брусилов затаил обиду тоже!

Но всё-таки его успех тогда принёс

надежду изнурённому народу.

Брусилов говорил уверенно, всерьёз:

"Война идёт к победному исходу!"

Но что произошло в семнадцатом году?

Не просто перемена, а измена!

Войска оснащены, и были на ходу,

но это всё обрушилось мгновенно.

Сходились наш булат и крупповская сталь,

готовилось последнее сраженье...

На голову царю, как снег, принёс февраль

не просто отреченье, а сверженье...

С интригами извне российский высший свет

монарха обрекли на кровь и муку.

Начальники фронтов и генералитет

к сверженью тоже приложили руку.

Брусилов документ со всеми подписал...

Его потом история рассудит.

В тот роковой момент он искренне считал,

что для Отчизны это благом будет.

Повержен государь... К чему всё привело?

На фронте начиналось разложенье.

Трёх месяцев с того сверженья не прошло -

победа превратилась в пораженье.

В войсках пошёл разброд, страну сразил недуг,

Брусилов понимать угрозу начал;

а Керенский его в учёт былых заслуг

Главкомом над всей армией назначил.

Почтенный генерал отлынивать не стал -

работал, невзирая на препоны.

Чтоб дух поднять в войсках, Брусилов создавал

лихие штурмовые батальоны.

Но это всё ему уже не помогло.

Фронты уже не подчинялись Главку,

повсюду саботаж, растление и зло -

и генерал решил уйти в отставку.

Брусилов понимал: такой высокий пост -

уже не синекура, а Голгофа;

а скоро всю страну тащили на погост,

в России разразилась катастрофа.

"Октябрь уж наступил"... Пришли большевики,

провозгласили свой "Декрет и мире".

Стратегу были их идеи не близки,

он жил тогда в Москве, в своей квартире.

Казалось - отставник, уехал с фронта в тыл,

в карьере ничего уже не надо;

прошёл он всю войну, но всё же ранен был

в Москве шальным осколком от снаряда.

Брусилов говорил, что наступил Содом...

Бунтовщики стреляли неумело,

и как привет от них ему в московский дом

осколочным снарядом прилетело.

А дальше подошли лихие времена,

ужасные для русского солдата;

в России началась гражданская война,

оружие направил брат на брата.

Предвидел наш стратег, что это - скорбный путь,

пытался он остаться в непричастных,

поскольку не хотел он ни к кому примкнуть -

не вышел ни за белых, ни за красных.

Брусилов понимал, какой большой урон

стране приносят страшные раздоры.

Участвовать его просили с двух сторон,

но не поддался он на уговоры.

Когда же наступил лихой двадцатый год,

на нашу землю вновь пришли поляки;

славяне, вроде бы, не чуждый нам народ -

а регулярно лезут в забияки.

Пошёл опять служить отважный генерал,

и многим бывшим белым офицерам

по всей большой стране своим поступком стал

прекрасным, вдохновляющим примером.

Брусилов рассуждал тогда примерно так:

"Зачем братоубийственные войны?

Но если на страну напал коварный враг,

наш общий долг - встречать врага достойно!"

Служил в эРКаКаА почтенный генерал,

и на закате всей достойной жизни,

не сомневаясь, он по-прежнему считал,

что службу нёс не красным, а Отчизне!

Он шёл один за всех, все шли за одного...

В истории о нём менялось мненье;

Большевики порой пеняли на него,

пытались имя предавать забвенью.

Прославили его потомки, не забыв...

Брусилов - наш большой военный гений!

Останется в веках Брусиловский прорыв

назло врагам, на радость поколений!

Его мог совершить великий человек -

об этом знают все без всяких споров!

Брусилов - наш мудрец, талантливый стратег,

такой же, как Кутузов и Суворов!

Сегодня враг опять пошёл на нас войной...

Надеюсь, что для западных дебилов

помимо всех ракет найдётся и такой

блестящий полководец, как Брусилов!

7 - 25.11.24.

Оставить комментарий © Copyright Зырянов Сергей Аркадьевич (serzyrjanv@rambler.ru) Размещен: 07/01/2025, изменен: 07/01/2025. 22k. Статистика. Поэма: Поэзия Иллюстрации/приложения: 2 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Поэма о полководце Алексее Брусилове.

Зырянов Сергей Аркадьевич : другие произведения.

Брусилов