Или сбежать, где страсти пребывают в кризе? 
Стать офицером русской армии - в престиже?! 
Один из тех, чей прежний дух побед унижен 
От торжества казацких войск в Париже? 
С приёмом света закружилась голова -  
Балы, веселье, пьянки до утра... 
Тогда ещё французы были в моде, 
Но относились к ним всё чаще свысока. 
Гораздо ниже чтили их в народе: 
С презреньем "р" картавя, шугали со двора. 
 
Шуршащий лепет вносят на "подносе" ... 
Чей прячется там лик коварный? 
Как вечный странник на утёсе 
Стою. И стелятся внизу туманы. 
Похоже, что не я пишу, 
Мой стих значительно богаче, 
Но выбрать из того, что нахожу, 
Для разума звучит удачей. 
 
Кому навеять слухи легче, - 
Писакам серым, ушлым при дворе, 
 
Тем, в ком глаза юлят при встрече, 
Иль тем, кто стойко ждёт с обидой на тропе? 
Я лично бы не смог быть тем или иным; 
Обиды не храню. Я в ярость прихожу, 
Когда хорёк бульварный, заядлый аноним, 
Воняет, торжествуя, про то, что я пишу 
И где, или откуда, сюжеты нахожу. 
Причин так много для обид: 
Сказал не то, взглянул не так, 
Но хуже, когда недруг оскорбит 
В письме, проняв, что злой ты гей - маньяк... 
 
Кружу как конь с поникшей гривой, 
Вбираю ветры злобные в себя; 
Тут действовать пора. Начну с архива, 
Там записи последних лет пяти... 
Копились в стопки, миг не торопя,
Быть может проще им сейчас уйти, 
Чем завтра тайной стать к исходу дня? 
 
Читать не стану, времени в обрез, 
Камин управится - вспылает, ярче свет... 
 
Там чтиво вольное, нет слов "барон", "Дантес", 
Крамолой может стать, когда кого-то нет. 
Так много написал, ношусь как заводной. 
Порядком подустал. Перо зовёт, постой! 
И вновь лечу к столу, присев, пишу, пишу... 
Из прошлого картины брызжут наяву. 
Я вскакиваю вслед и роюсь, и брожу 
В событиях, таивших клевету. 
 
Тут сбой объявился, тьфу, сохнет перо: 
Ход мыслей сменился иль с темой не то? 
Долги подкачали, отвлёкся на них -  
Они суть печали, мой рынок притих! 
Кто здесь помогает, продажи мизе'рны, 
Тираж иссякает, но медленно, скверно. 
Хоть сам разноси свои книжки по свету -  
До этой возни унижаться поэту?! 
Не в грошах помеха - народ не читает, 
Тут, может, кто сверху читать запрещает? 
В книгмагах за полками прячут творенья; 
На просьбы: "Мне Пушкина", - "Нет поступленья". 
 
Долги нависают: поместье в опале, 
Отец не участвует в этом кошмаре; 
Достойно семью содержать всё труднее, 
Издательства жмут на оплату скорее. 
За что-то, кому-то ускорить расчёт, 
А денег всё нет, зависает отчёт. 
Надежда тепли'тся, я выход найду, 
С дуэлью покончим и приступлю. 
При неудаче, её я не жду, 
Но обращенье к царю напишу. 
Трудно признаться душе и уму, 
Что буду с мольбою писать я к нему. 
 
Снова сюжеты внутри карусели, 
Долги переспели, думы созрели. 
Скорей бы, скорей бы, ну где же ответ? 
Пришёл от Дантеса скандальный привет? 
Слащавая рожа, объект - Натали! 
Заблудший вельможа? На бал привели? 
Откуда он взялся на этом балу? 
Монархии клялся, представлен царю?! 
 
Геккереном звался, французский снобизм? 
В Россию подался, в абсолютизм. 
Французский посланец в монаршей среде? 
Служебные шансы влиять при дворе? 
 
Дневник полистаю, и снова хожу - 
Из прошлого тайны встают наяву. 
Он на' фиг не нужен, в кого мне стрелять, 
Мой гнев не разбужен, но речь не унять. 
Ничтоже сумняся, назойливый взгляд  
Направлен к Наташе от лика до пят! 
И нагло при встрече, неважно какой, 
Вгрызается в плечи и видит нагой! 
А может, кто правит им в этой игре, 
И ставки поставит на ярость во мне? 

А думы в смятеньях, что ждет впереди, 
Довлеют сомненья, как будут они: 
Как дети узнают? Как примет жена? 
Уверенность тает, вскипает душа... 
Стрелять не хочется - дуэль дурная, 
Но чем закончится, никто не знает, 


Произойдёт ли что - судьба права, 
Поймёт ли кто, с чего вражда? 
 
Темно за окном, всё сижу и пишу, 
Сколько уж лет ночью рифмы ищу. 
Строки бегут от дневной суеты, 
В строфы заходят вернее в тиши, 
Но тема не та сегодня, сейчас, 
Нужно соснуть хотя бы на час. 
Сковано тело, нервы сдают, 
Мысли взбешённые голову рвут. 
 
Друзьям и мне инкогнито вручили 
Зловонный пасквиль в сдвоенном конверте; 
Меня в нём рогоносцем окрестили, 
Застукали, мол, Натали с Дантесом 
В каком-то энном кабинете, 
Где лишь кровать стояла с креслом, 
В квартире дамочки, известной в Свете. 
 
Текст пасквиля исполнен по-французски, 
Но в адресате почерк женский, русский. 
Пусть ищет Соллогуб по связям в будуарах, 
 
А в подготовке и на месте, то Данзас. 
Царь знает обстановку в кулуарах, 
Но прячется пока пассивный педераст. 
Пора поставить точку. Раз и навсегда! 
Иссякнет ли тогда придворная молва?! 
 
Я верю жёнушке своей! Бог подтвердит. 
Не может внутренне она предать любовь, 
Что, вмиг возникнув, к вечности летит, 
Меня пленяя несказанно вновь и вновь. 
Каким бы именем её ни назови, 
Всегда душой чиста, мила, покорна; 
Наташа, Ната, Наталья, Натали, 
Моя прекрасная смуглая Мадонна, 
Чуть реже была Таша, как звала родня, 
Бомонд сходился к имени "Психея" - 
Императрица так с любовью нарекла; 
Что до эпитетов - их галерея. 
 
Любил я возгласы: "Красавица и гений", 
И гордостью пылал, забыв про тени, 
Где подозрительность и мнительность дышали, 

Вострили взор и ложь распознавали. 
Уж года три, как я болтаюсь по пустыне 
На поисках живительной лощины, 
Где мог бы вдосталь я воды напиться 
И к разуму творенья обратиться. 
Картёжник, нытик, дёрганый дебил, 
Так много рукописей зрелых схоронил! 
Одно лишь греет душу - Пугача пробил, 
И многих своей прозой удивил. 
 
Склоняюсь к слухам - "поступь Геккерена"! 
Со свадьбой решено, забудь про Натали; 
Любовью к "сыну" бредит Катерина, 
И все согласны, даже он, как ни крути. 
Проект идёт удачно, что ни говори. 
В нём Соллогуб с Жуковским дюже помогли: 
Я, приняв соучастие, вызов отменил -  
Со свояком стреляться, да Боже упаси! 
Но тут опять в "корзине" я пасквиль получил! 
Какой же гнус! Пожар от ярости в груди... 

Продолжение следует ...