За плечами ноябрь, как краюха вчерашнего хлеба.
Сквозь дождливую пыль темный день незаметно уходит,
Навалилось на крыши ненастное, хмурое небо,
Погрузив Петропавловки шпиль в фиолетовый грот непогоды.

А давно ли рассвет целовался с закатом вчерашним?
Куст сиреневый стыл, полыхало тюльпанное пламя,
За судами кипела и пенилась водная пашня,
И цвели разводные мосты по ночам, скрежеща лепестками...

В мыльной пене дома, в серых хлопьях гранитные стены,
Словно старая прачка развесила мокрые судьбы.
Спит фонарь долговязый с прилипшим листом на колене,
Как потертые мачты топорщатся дальние трубы.

...Вот и за полночь. Тени затеяли медленный танец,
Моросящим туманом наполнилась доверху площадь.
С витражей и фасадов сбегает серебряный глянец, 
В синем мареве странно над  пропастью  выгнулась лошадь...

На изломе столетий, на гребне над бездной зыбучей
Здесь порою слышны свист плетей, стук колес с голосами.
Даже если скрывается небо за рваные тучи,
В пору полной луны здесь встают мертвецы из-под камня,

И, не помня дороги, слепые, бездомные гости 	
Против здравого смысла - сквозь стекла, решетки и стены... 
Их пронзает, сжигает холодный, обыденный, острый,
С ослепительной силой ворвавшийся  луч галогена.