Прочь от краюхи неба: это не колос, возросший земли.
Кто тот, что не пробовал хлеба?
Цветки, расцветшие в устах тли...
Прочь от подножья храма!
Где тот, что дым глотает?
Режущая глаз панорама: бутон-паук в Гималаях.
Храм свято бережет иконы Всевышнего Господа Бога Всемогущего и Пресвятой Божьей Матери с Младенцем Христом,
Отца и Сына и Святаго Духа, ладных верой и блаженным писцом!
Тот, что живет по сей день среди нас, встанет, покрестится? Или молитвой Господа Бога он все-таки спас?
Но Свят ли он... или зол?
А мы так превозносим его, сами спадая вниз.
Катимся, плачем, рыдаем, мол, за это воздаст жизнь!
Я предал вразумления отцов и матерей своих.
Я не так чист душой и помыслами своими.
Я слишком молодой, чтобы жечь этот стих.
Я не думаю, что Бога обо всем расспросили.
Я не верю в обращенья к Господу с колен.
Я не внемлю молитвам и прошениям к Нему.
Разве можно так не мыслить в паутине мокрых стен?
Разве можно отрицать поколение Мук?
Я возрос плачевным стеблем, что, гнушаясь собой, разрывает на объятья не свои монастыри.
Он и я к кресту придем, твердо встанем на бой, и за все за это Ты уж, пожалуйста, прости.
Столько мрака вдруг разбилось на осколки стекла, что ходить уже стало никому невтерпеж.
Я взойду на эшафот, но чтоб кровь моя стекла кто-то должен приспособить в моем теле совесть-нож.
Извините, я закончил. Хотя много сказать я еще могу - впервые мне предвидится шанс: помолитесь за меня, хоть кому-нибудь; воздать вам за веру в мою правду я могу и сейчас.
И сейчас я в силах вправить свой голодный язык.
И нагреть устами домик, где остался один.
Только к жизни современной я, вы знаете, привык: атеистом модно быть. Так и следует... Аминь!