***
Прозрачные аккорды старинных менуэтов
Приходят легкой негой по долгим вечерам,
В виденье свеч туманных мелькают силуэты,
Воздушно выступая по пурпурным коврам.
Маркизы и виконты - прелестные созданья -
С задумчивой печалью танцуют в забытье,
Волшебными тенями скользит очарованье,
В изысканнейшей позе застыло бытие.
Реально... Нереально... К чему воспоминанья?
Невидимая скрипка всё позабыть зовёт.
Зеркал витые рамы... Медовых свеч сиянье...
В таинственных чертогах пленяющий полёт...
Конца ещё не видно, как не было начала,
И словно бы повсюду все те, кто должен быть.
На столике изящном хрустальных два бокала
Неслышно заклинают надежду пригубить.
В рубиновом свеченьи парит, вбирая блески,
От белой белой розы атласный лепесток.
Взор добрый и чудесный дарит небесным всплеском,
Трепещет чьё-то сердце как тёплый уголёк.
И под кисеей светлой как будто бы случайно
Знакомою загадкой рождаются черты...
Дальнейшие потери сейчас необычайны,
Прекрасные мгновенья, счастливые мечты.
Доверчиво и чинно соединятся руки,
Серебряные флейты прозрачны и нежны,
Попрятали амуры изогнутые луки,
Несмело посмотрели пленительные сны.
Сюжетов анфилада в гармонии галантной
Пронизана печалью, увита серебром,
Зал в розовых колоннах - уютный и парадный,
Тончайшей акварелью заполненный альбом.
А счастья партитура начертана порывом,
В фигурах грациозных - неведомая суть...
Восторг движений плавных несёт златая лира...
Часов удары гулки, но хоть ещё чуть-чуть!...
И пусть необъяснимо, но только бы не сразу!...
Тепло мерцают свечи в игрушечном дворце.
Воздушные лобзанья по робкому наказу,
Прощальная улыбка и слёзы на лице...
***
Под чёрной беспредельностью в холодных звездных блесках
В дворцовом парке плещется весёлый маскарад.
В придуманном декоре разыгрывают пьеску,
Возможную случайно на чей-то светлый взгляд.
Всё хрупко и прекрасно. Цветочные гирлянды,
Китайские фонарики на липах вековых.
Воздушные принцессы, изысканные гранды
Фланируют достойно в аллеях голубых.
Журчащие фонтаны лелеют в брызгах скрипки,
А маленькая флейта серебряно чиста.
В вуалях мимолетных скрываются улыбки,
Течет неуловимо живая красота.
В чудесных превращениях повсюду лица, лица;
В помине нет ни страха, нет горя, нету зла.
А над резной беседкой поет ночная птица,
Доверчиво мерцают счастливые глаза.
Восторженные чувства. изысканные сценки,
Придумано заранее всем счастье без конца...
Там томные кокетки открытые коленки
Обтягивают шелком под взорами юнца.
А там златая влага кипит в хрустальных звонах,
И радость, радость, радость повсюду и везде.
Устроены на лодках катания влюбленных,
Венки из роз и лилий кружатся на воде.
А гномы в черных фраках на мраморной веранде
Всё это переводят на звуки серенад.
И кто-то очень тихо нашептывает сзади:
Зовет скорей увидеть Венеры дивный сад.
Там нимфы и сатиры на зелени лужайки
Дудят в свои свирели у яркого костра.
Пузатых купидонов разбойничии шайки
Пуляют в них из луков, попав, кричат "Ура!".
Там страстные вакханки бьют в гулкие тимпаны
И требуют награды, даруя сладкий жар.
Гостей венчают лавром приветливые фавны
Под чистые созвучья серебряных фанфар.
А в лунных пятнах света три грации младые
Скользят легко и плавно, рисуя жестом смысл.
Мелодия печали влечет в миры иные,
Где вечны лишь искусство, любовь, надежда, мысль.
И чудные виденья в огне находят взоры,
И даже Вакх веселый, задумавшись, молчит.
Костер неугасимый вплетает в ночь узоры,
Спасительную тайну Селены свет хранит.
Доверчивая нимфа в нечаянных объятьях
Случайно прикорнула, склонившись на плечо.
Прозрачно звезды блещут. Возвышенное счастье
Всё что-то шепчет нежно, целует горячо.
Но думы, думы, думы всё искушают разум -
Томительно желанье узнать о чем-то там!...
Догадки и сомненья - стекло или алмазы?
Воздастся, не воздастся по будущим грехам?
И в чем же знак причины бездумных развлечений,
Минутных наслаждений блестящей мишуры?
И чем платить придется за прах чужих мгновений?
И долетят до звезд ли воздушные шары?
Вот-вот забрезжит слово и смутная догадка
Желанными губами коснется вдруг виска.
Как горькое лекарство и сладкая облатка -
Обман и правда вместе повсюду на века.
Ах, если бы подняться, ах, если бы увидеть:
Как за хрустальным сводом огромный ключ торчит.
Остановись, безумец, одумайся, провидец,
Свет истины жестокой для счастья ядовит.
Но жадно взор распахнут и... вот она причина...
Игрушка заводная - весь наш блестящий мир.
Суть вялых огорчений - ослабшая пружина,
Но ключ лишь повернется - и вновь кипит наш пир!
Игрушка заводная в футляре из сафьяна,
Придумана искусно и сделана всерьез.
Покоится в ладони цветочная поляна,
И бытие всего лишь - забавнейший курьез.
Курьез такой премилый, где куклы из фарфора
Резвятся в милых сценках по много раз подряд.
Что надо им, потешным? Один глоток простора,
Фунт сладкого изюма и розовый закат.
Так что же? Жизнь всё та же - была бы жить охота.
Что нам до странных мыслей - в глазах от грез рябит.
Пусть из бездонной выси необъяснимый кто-то
С задумчивой печалью глядит, глядит... Глядит...
***
Легковесные приличия легкомысленного праздника
Шаловливые касания разрешают вскользь принять.
Разлюбезные признания вездесущего проказника
На амурные томления позволяют попенять.
Под хрустальные созвучия клавесина чуть гнусавого
Пары вновь степенно шествуют анфиладами дворца.
Мы опять внутри мгновения, озорного и лукавого,
Изучаем за портьерою прелесть милого лица.
Вездесущие затейники до занятного охочие
Шепчем вольные любезности, отметая страхи прочь.
Бой часов как вестник времени снова ставит многоточие,
Словно вечность нам обещана в эту сказочную ночь.
Сладкий лепет потеряется в завитке уже растрепанном
И коснется теплой ласкою ускользающей руки.
Пальцы с трепетной сноровкою вновь займутся светлым локоном,
Овладеют вдохновением губ дрожащих лепестки.
С осторожной торопливостью объясняя вкус лобзания,
Совершенствуем мелодию любознательных актрис.
Гармоничные видения благородного собрания
Проплывают избирательно под ритмично: "Раз, два, три-с!..."
И темнея силуэтами в рамках окон вечереющих,
Мудрецы в камзолах бархатных нас научат понимать:
Как раздуть огонь сияющий из угольев еле тлеющих,
Как любовь неотвратимую между скукой распознать.
И внимая им с почтением, не препятствуя объятиям,
Мы поймем, быть может, главное в общем замысле Судьбы -
Дать достойную историю романтическим писателям,
Изучающим трагедию вдруг случившейся любви.
Задыхаясь от предчувствия, вдруг найдем причину слабости,
Той, в которой упиваются горькой нежностью в ночи.
Словно косточка в изюминке, есть печаль в пресветлой радости,
Неизбежно тьма скрывается в чистом пламени свечи.
Но уже рассвет сереющий в окнах медленно колышется,
Ложь, скользнувшая предательски, не позволит нас простить.
Голос альта неприкаянный в анфиладах еле слышится.
Что ж труднее будет в будущем: помнить или позабыть?
И застигнуты в сомнениях, мы безмолвствуем отчаянно.
Зябкий трепет плеч опущенных скроет сумрачная шаль.
Завершилось представление, и сплетаются нечаянно
Смех прощания беспечного и щемящая печаль...