По звёздным фонарикам,
чрез заснеженный лес,
по чистому льду,
скользя и падая на ходу,
по окраинам города,
пукая и извиняясь,
по лужам и грязи,
спотыкаясь и пачкаясь,
мордой в жёлтую глину,
выкорячиваясь,
сквозь городские помойки,
ментовку и стройки,
больницы,
кладбища,
сырые подвалы,
распределители пищи,
кожвендиспансер,
троеполый гангстер,
сминая подснежники
в потной ладони,
тряся нижней губой,
зипун засупонив,
ломая ножки,
бормоча прибауток
тыщи,
пролетая вдоль стройных рядов проституток...

Кто спешит к тебе в окошке,
к одинокой малой крошке?
Это Он,
такой один -
- добрый дядька Валентин.

 

   Бледное растение цвета мечты фарфоровых розовых слонов, 
   истерзано колючей проволокой фольги шоколадных дождей. 
   За сферами и звёздами пытаясь спрятать смолянистую кровь, 
   и боль за праздничную радость от боли других не людей. 
   
   Разрывает на части меня и тебя такое постыдное действие. 
   Мы берём твои хрупкие ветви, прибивая гвоздями к себе. 
   У меня есть бензин - волшебный напиток прозрения гениев; 
   искромётная Зиппа на нежную хвою подарок и мне и тебе.

 

В большом городе главное - канализация. 
   Представь: у джоржа буша инаугурация. 
   А в вашингтоне - сплошная дефекация. 
   В итоге - хохот всего прогрессивного 
   террористически-настроенного человечества. 
   
   Инсинуации, 
   повальные канселляции, 
   влекущие общество посредничества 
   к глобальной стагнации, 
   через тотальную мастурбацию. 
   
   Конец цивилизации - 
   в неисправности канализации.

 

...ты никогда не сможешь писать стоя
холодным летним утром, из окна,
смотря на стену, на живого Цоя,
на степь, на небо, с будуна.
Тебе не крикнут снизу: *Хватит! 
На голову ссать мирных Вологдчан!*

Ты никогда не сможешь всё потратить
за жест *встряхнуть* на всех мирян.

 

Мой глаз косит
  на розовые стены.
  Коньяк допит,
  но весело уже.
  Осталась бочка пива...
  Самозабвенно
  моя подруга тонет 
  неглиже.
  Никто её не тронет.
  Нет.
  Уже.
  Нет смысла
  возбуждать утерянную инь
  в такую рань
  уставшими руками.
 
  Вот белки пронеслись,
  уселись на колени
  - невидимые тени.
  И хомячок на ухо 
  шепчет мне:
  проснись!

 

Стояла очередь холодным летним утром
за молоком для кошек и чужих детей.
Стоял мой член в постели непокрытый
в надежде обрести друзей.
Стояли пионэры в жёлтеньких халатах
на берегу реки - смотрели вдаль - блестит ЧАЭС.
Стоял уборщик - видел лужу мутным глазом,
что в отраженьи принесла ему вопросов и чудес.
Стоял холодный летний день и уходил в ночное,
за ним - не занимать - так хочется тепла.
Стояла баба, плакала, - былое.
Между *вчера* и *завтра* - молодость прошла.
Стояли ржавые лопаты вдоль забора.
За ним - хрен знает, что, да и кому стоят?

Стоит мой член, 
улыбкою объят,
пока его не пригласят.

 

Красивые женщины дают чемпионам
всё то,
за что те погибали,
что снилось в бреду
на экране фильма для взрослых,
собирая трофейные зубы по рингу...

Но, непреклонно, 
они ждут 
своих маленьких и пьяных
мужичков 
дома.

 

Идёт пароход - мастер знает, куда. 
   Это грузооборот: отсюда - туда. 
   А там его ждёт денежка. 
   А здесь её ждёт жена. 
   Вот это и есть экономика,... 
   Вот это - семья моряка. 

 

Пока красота спасёт этот мир - 
   шальные удоды его уничтожат. 
   Пусть неказисты и противны на вкус, 
   не все ж это видят, 
   не вся муха - гнус. 
   
   Пока в этом лесу 
   будет песня удода - 
   соловьи будут спать 
   - тишина их - от бога. 

 

Девочку-подростка волнует ночная поллюция, 
   мамин запрет на высокий каблук, 
   папин скандал о косметичке с ночной экзекуцией, 
   лёгкая щетина, 
   недоумение подруг 
   о совместном посещении туалета. 
   И эта крайне неудобная вещь, 
   что смотрит из-под короткой юбчонки 
   на кафель 
   круглого зала 
   Кунсткамеры.

 

Этот милый и чудесный мир 
вдруг стал похож на жопу старого осла,
в которой поместились ты и я,
и вся моя семья,
и вся моя страна, 
и вся моя Земля.
Лишь только сигаретка
в уголочке рта
не поместилась 
в жопу старого осла.



P.S.:
Если верить наблюдениям прогрессивных современных учёных, 
небосвод также не поместился в жопу старого осла.

 

Коллеги встретились в приёмной шефа.
Один из кабинета выходил,
другой - напротив, туда входил.
- Ну как, он зол, орал? - на выходе товарищ вопрошал.
- Какой орал, мой друг, - анал!

 

Ты хочешь попробовать мой пенопласт?
Он чист, как снег,
но врёт, как соль.
Он очень любит,
если ты ноготками 
причиняешь ему боль.

Невесомыми
первомайскими шарами
ты изучаешь мою жадность и
глазами,
ногами,
руками,
губами,
оставляя меня безразлично созерцать
цунами
из упаковки.

Вещь,
приятную на вид,
холодную,
с резиновыми сосками,
молчащую с открытым ртом
о том,
как нравится ей новый
хозяин.
Со стеклянными глазами.

 

 От цепей избавляются негры
со всех планет земного шара.
Вот и чардаш танцуют венгры
в исполнении цыган 
у тротуара,
за деньги от продаж  марихуаны.
   
За деньги от продаж  марихуаны
можно быстренько построить мир
для доброй цыганской мамы.
Только негры со всех планет
земного шара
не знают, какой нужен  мир
для цыганской мамы.

Какой нужен мир
для цыганской мамы?
- Чтобы Солнце вставало
в лёгкой дымке марихуаны.
- Чтобы райские птицы пели в саду
у милой цыганской мамы.
- Чтобы космонавты смотрели в окошко,
играя чебурашками с китайскими ярлычками.
А также, чтобы негры искали свободу
в саду, в переулках, в карманах
и под диваном.

 

 Очень яркое Солнце над Бхапалом ночью. 
   Это улыбки детишек, 
   радость цветов, 
   весёлая сыпь. 
   К полудню
   ликующая толпа выползет на площадь 
   шептать антиамериканские лозунги 
   сдохшей лошади. 

 

Ты разбудишь меня рано утром, (0630)
и получишь битой по морде.
Отлетая на 3 метра,
ты подумаешь: в красном - модно.

(fashion club)

 

Бог есть Pop. 
- Pop agriCulture.

Бог есть Vatican.
- Pope property.