Милый друг, ты спишь устало,
Головой обнял диван,
Всё тебе казалось мало,
Всё казалось, что не пьян.

Говорил: 'Отстань!', как будто
Кто-то думал приставать,
Разводил руками люто,
Не умея танцевать.

Мы ходили в рестораны,
Пока ты, забывшись, спал.
Мы и сами были пьяны,
Но никто не унывал.
 
Среди музыки и света,
Каблуками пол долбя...
Мне ж печально было где-то,
Не хватало мне тебя.

Не осилил, повалился,
Опозорился на век,
Мир от страха затаился,
Что с тобою, человек?

Разбудить и не мечтали,
Не хотели слышать мат,
Мы и сами так устали,
Что стояли наугад.

Ты не видишь, как всё остро?
Ты не чувствуешь вины?
Я ведь мог довольно просто
Пошутить и снять штаны.

Как бы ты хорош был утром
В полуфраке, и без брюк:
Это ведь не очень мудро,
Репутации - каюк.

'Симпатишный', но без 'брюков' - 
Нет ума и в сорок лет,
Если доживёшь до внуков,
Будут благодарны? Нет!

Ну а если б хулиганы
Стали дерзко приставать,
Некому помочь, а пьяный
Песню хочет заорать.

Где твои большие руки?
Мышцы сильные спины?
Кто возьмёт нас на поруки?
Кто согреет до весны?

Нос, очки, кусочек гривы,
Глянешь, хочется бежать,
А недавно так игриво
Всех пытался обнимать.

И теперь, я невесёлый,
Всё мне, кажется, порой,
Что лежишь ты где-то голый,
В снег уткнувшись головой.

А вокруг презлые волки,
Больше некуда их злить,
Не помогут отговорки,
Могут взять и откусить.

И кому ты будешь нужен
Неудачник, интроверт,
Ну а серым, им на ужин
Замечательный десерт.

За тебя переживаю,
Без слезы не жил ни дня,
Ведь теперь совсем не знаю
Как живёшь ты без меня. 

Милый друг, ты мне так дорог,
Так душа моя болит,
Что давление сто сорок,
Что с утра радикулит.

Змей Горыныч, чудо-юдо,
Взять бы 'дрына' да прибить,
Заполярное 'верблюдо',
Не могу тебя забыть...