76
Улица
Мне хорошо знакома.
Палисадник.
Домик.
Три окна.
Ставни голубые распахнули
Словно крылья...
Память так сильна!

В этом домике у моря жил я месяц.
По утрам писал свои стихи,
Бродил днями млея от безделья,
Вечером с рыбачкой о любви
Я острил...
Друг друга мы старались
В подковырки шуточек поймать,
Безобидно весело смеялись
Если - нам - в них случалось попадать.
Или шел в Правление послушать
Рыбные беседы рыбаков...
Так вот жил.
Зачем же загрустила
Та рыбачка в день последний мой,
Шуточки рассеянно травила
И смеялась с грустью над собой,
И ушла по берегу морскому,
Так внезапно бросила  меня...
        * А сейчас мою распечатку рукописи
перебило острое ощущение, что 
за 60 уже прошедших лет, когда в России
выросли 4 поколения молодёжи -
фактически вымерли все старые
поганцы российские...  -в российской литературе
ничего не сказано о жизни молодежи.
      Вместо этого во всех жанрах искусства
стареющие евреи и еврейки на все лады изображали
своё шустрое еврейское блядство... Как клоуны...
      Можно подумать, что в России никогда не жили
миллионы людей моложе 29 и старше 45 лет!!   	

Шла походкой странной, не знакомой,
Ноги омывала ей волна.
Я был шляпой честной и неумной,
На неё обиделся тогда.
        * Да неужели в России можно жить
если у тебя душа поэта на которого
не плюнут Пушкин и Лермонтов?!

Лишь потом, в дороге, я подумал
Что любила может быть меня.
    * Вроде бы в условиях говна российской толпы
любовь -чувство затаённое и медленное?
Только блядство выскакивает немедленно?

Не вернулся сразу...
И три года
Моё сердце скупо прожило...
Вновь иду я мимо рыбзавода,
На причалах нету никого.
      * С какой прытью советские евреи в редакциях,
когда им больше нечего было высрать на автора,
сообщали авторам, что слово "нету" 
напечатать нельзя...

Улица
Мне хорошо знакома.
Домик,
В палисадник три окна.
И вернулся я как будто к дому,
Но рыбачка -
Где сейчас она?
				23.12