Я так люблю походы за грибами! Неважно, что в лесу довольно сыро.
Здесь жизнь с мечтами сталкивая лбами,  бесплатного могу наесться сыра,
из мышеловки времени - пространства достав его при помощи извилин.
Мне  нудного  не надо постоянства и белых булок с запахом ванили.
Предпочитаю острый запах гнили и свежего звериного помета, 
могу в лесу часами резать мили, пока не нахожу тропу для взлета. 
Когда взлетает мысль к вершинам сосен, парит и кружит над лесным массивом,  
душой купаясь в неба купоросе, я чувствую себя таким счастливым!
Грибы, от любопытства выгнув шеи, указывают  шляпками на схроны: 
завалы веток, ямки и траншеи, густой травы уютные хоромы.  
Я, срезав их, кладу в свое ведерко, пусть шепчутся тихонечко друг с другом. 
Прислушаюсь и вглядываюсь зорко в другой лесок, что видится за лугом.
Вот так однажды, выйдя спозаранок и  заплутав к обеду  в сладких грезах,
я шел по лесу полному поганок, растущих меж стволов сухих березок. 
Бледнеющая кожа ядовитых отпугивала даже насекомых. 
Услышал я немало слов забытых, знакомых мне и вовсе не знакомых.  
Они так быстро складывались в вирши, что удивленью не было предела.  
Поганки, Мухоморы - нувориши,  так жадно моего хотели тела, 
что в мозг внедрялись мой со страшной силой стихами, так похожими на рвоту. 
Поэта увести стремясь в могилу, они почти закончили работу.
Я хохотал и плакал как безумец, поганки все собрал на всякий случай, 
но вдруг услышал голос: - Вольнодумец, себя такими рифмами не мучай! 
Не слушай шепот бледных и поганых, иди спокойно собственной дорогой. 
Завистливых, плюющих злобой, пьяных, по лесу расплодилось слишком много.
И я пошел прямой тропинкой к бору, он зеленел листвой, в нем пели птицы, 
там все любили фауну и флору,  там было просто не за что стыдиться.
В нем выживали слабые подранки, надежда никого не покидала. 
Там тоже жили бледные поганки, но было их в бору ничтожно мало.