I
Под стук колес и чайный перезвон
На боковом в плацкартном "Пермь - Столица",
Прихлебывая, чтобы не давиться,
Жевали свежий Глазовский батон
Московский инженер под тридцать лет
И ветхая забытая старушка,
Которая теперь уж Богу душу,
Конечно, отдала. Двадцатый век.

II
- "А где живете"? Так себе, вопрос,
Для продолженья прерванной беседы.
Ладошкой собирает крошки хлеба
- "В Рязанской области". И смотрит на погост,
Что проплывает мутно за окном;
Потом село с пустынным переездом,
И снова лес, салатовый. - "А где там"?
- "Да ты не знаешь, в Ряжске, на втором".

III
- "Ну почему же, мой отец и дед
Оттуда родом. Дед мой, Петр Семеныч -
Начальник этой станции. С пеленок
Я летом жил там до девяти лет".
- "А Яковлевых помнишь"? - "Вроде, нет.
Фамилии я смутно вспоминаю.
Не через дом"? - "Не помнишь"... Умолкает,
И долго смотрит  в заоконный свет.

IV
В такую даль, где снег и эшелон...
- "Да. Честно жили люди, хорошо".

V
Я помню все: теплушка и мороз,
Четыре "венских" стула. Покупные!
Не самоделки! С ножками кривыми.
Такие в печку?! - "Витя, не замерз"?
Четвертый день остатки сухарей - 
Заботливо подкармливают сестры - 
Четвертый день состав стоит обмерзлый
В Моршанске, в сорок первом, в ноябре.

VI
Эвакуация. Без суеты - 
Мой дед просил "своих" не торопиться,
Поскольку "немец выдохся" ломиться,
По крайней мере, так мой дед судил.
На станции оставил Главный путь,
И паровоз дежурный под парами
С огромным "плугом" на тяжелой раме,
Что рельсы искорежит как-нибудь.

VII
Фашисты сходу заняли Скопин.
Разъезды появились  в километре
На юг от Ряжска. В это время дед мой
В диспетчерской останется один.
Нет, не придется, как на Узловой,
Безвестному диспетчеру герою
Докладывать фашистов поголовье,
И попрощаться с миром и страной...

VIII
- "Да вы не жрамши! Что недостает?
Какого черта, мне не сообщили?
Какое "неудобно" Анн Васильна?
Мне голову Семеныч оторвет".
Несут картошку, яйца и дрова.
Начальник сам тушёнку открывает.
- "Сегодня вас обратно отправляют.
Нет, все-таки, Семеныч - голова"!

IX
- "Провидец, ёшь. За вами - эшелон...
Не спрашивайте, ничего не знаю...
Пойдете скорым... Сам сижу гадаю...
От нас Петру Семенычу поклон.
Провидец, ёшь. Теперь не трибунал,
Скорее орден, иль медаль какую.
Ужель погоним немца подчистую?
Погоним, Витька?! Батя твой сказал".

X
Фашисты нагло не бомбили Ряжск,
Шли на Подвислово, за Дегтяное.
Мальчишки у зениток над рекою
Железо собирали. Только враз
Все изменилось: подошел состав,
Сгружались кони, кухни и солдаты - 
Команды, смех - делились, чем богаты,
Седлали, уходили на рысях.

XI
За речкой завязался первый бой.
Горели танки, разбегались фрицы.
И, не давая им остановиться,
Пошла лавина, унося с собой
Трофеи, что в зигзагах и крестах,
Сметая все, что унести не в силах.
А здесь уже другая часть грузилась.
И вот - пошли на запад поезда!

XII
А небо стало чисто и светло,
А зарево далёко унесло.

XIII
Чем хороша военная весна?
В лугах, в лесах и даже на дорогах,
По берегу реки, как в огородах,
Росла еда, сама собой росла.
Крапива, конский щавель и рогоз,
Цветущий клевер, заячья капуста - 
Годилось всё, чтобы поесть "от пуза",
Не каждого и прошибал понос.

XIV
Не все же лазить по порожнякам,
Меж досок выковыривая гречку.
И прыгать в снег, и добежать до печки,
Сварить и съесть, давясь, не важно, как,
Пока отец с работы не пришел,
Как сидорову козу-то не выдрал.
И голод, и тяжелая обида.
Так Виктору десятый год пошел.

XV
Сосед охотник Витю опекал,
Таскал с собой, учил своей работе.
Он - белку в глаз, он птицу бил в полете,
А в деда как-то дважды не попал.
Он летом сорок первого как раз
Решил, пора бороться с коммунизмом.
Но дрогнула рука у "реваншиста".
А дед не сдал, и тем соседа спас.

XVI
Дед никого по жизни не сдавал,
Выбрасывал доносы, не читая,
Хоть был суров, своим не потакая.
И сам едва репрессий избежал.
На Витю благодарность перенес
Последний инсургент войны гражданской.
За ним повсюду "дядькою" таскался,
И уберег, быть может? Вот вопрос.

XVII
Не сразу и хватились детворы -
Во всю войну забот и бед хватало -
В трех километрах школа, у вокзала?
Так не зима. И не отговорил,
Не убедил приятелей малец, 
Он сам неясно сознавал опасность
Манящей, жирной зелени красавки.
Накинулись наесться, наконец.

XVIII
Кого-то и спасли, как говорят,
От смертных чар безумной белладонны.
И так слагались двадцать миллионов,
Не только от бомбежек и в боях.
Не только от бомбежек и в боях,
Как в городах, на голод обреченных,
Как в деревнях, в домах своих сожженных,
На виселицах и в концлагерях,

XIX
Да, Витя мог забыть им этот ад.
Мы не имеем права. Никогда. 

XX
Едва с Гражданской возвратясь в село,
Боец, телеграфист, киномеханик,
Успешно сдал вступительный экзамен
На живопись и, в тот же самый год,
На радиотехнический. В Москве.
Но Петр недолго выбирал дорогу,
Когда Семен (отец) хозяин добрый,
Зажиточный вдруг заявил при всех:

XXI
"Ты, Петя, можешь хоть на Колыму,
Но денег не получишь. Неоткуда.
Невестку-сироту кормить не буду,
Коль не хотел жениться по уму.
Я говорил, с лица не воду пить.
Теперь твоя забота, будь любезен.
А мне в хозяйстве каждый гвоздь полезен,
И дом свой не желаю разорить".

XXII
Тогда дорога выбрала его,
Бескрайняя железная дорога.
Он рисовал ночами понемногу,
Собрал приемник. Дальних берегов
Он слушал песни и чужую речь.
Берег жену, растил детей, мечтая,
Как сына инженером воспитает.
Да мебель мастерил для дочерей...

XXIII
Пустынная дорога под Москвой,
Что нет на карте, будто нет в природе.
Заглохший "запорожец" на дороге,
"Горбатый", первый, гордый сам собой.
Водитель в масле, тряпку теребя.
По-счастью, притормаживает "волга"
(Вот так же, не раздумывая долго,
На Селигере выручат меня).

XXIV
Разговорились. - "Виктор". - "Ростислав".
Два инженера, два первопроходца.
Один - в зените творческого роста,
Другой - лишь перспективы осознав.
И оказался общим их подход:
"Сперва рисуем, а потом считаем".
Возились, труд перемежая чаем.
Так, ни о чем. Случайный эпизод.

XXV
Но вслед за катерами речников
Вставали на крыло экранопланы.
И Ростислав Евгеньевич упрямо
Вставал к штурвалу к ярости "чинов". 
Но атомные блоки ВВЭР
Росли под стать хрущевским новостройкам:
Воронеж и Чукотка... И не только,
Финляндия и (даже!) ГДР.

XXVI
Почти напротив острова Буяна.
Как нынче в царстве славном Эрдогана.

XXVII
Такой сложил бесхитростный рассказ,
Два старых "венских" стула починяя.
Еще послужат. Вот, сижу, гадаю - 
Еще, глядишь, переживут и нас.

И что мне вам сказать "на посошок"?
Да, честно жили люди, хорошо.

					03.2021

Победившим в Великой войне,
Построившим Великую страну,
Не пережившим ковид.