в чужом кафе, среди засилья сладостей,
мерцанья и верченья хрусталя,
казалась жизнь непознанною радостью,
что в чашке до конца растворена,
и я, вчерашняя ещё чуть-чуть неловкая,
знакомясь с этим старым серебром,
сидела заблудившимся паломником,
ополоумевшим среди чужих богов.
так пахло из угла всемирным лотосом,
мажором успокаивал экран,
но зуб премудрый в повседневной области
щемил и ныл в предчувствии отрав.
а мне хотелось верить злу-подельнику,
что этот милый, иллюзорный мир
не кончится в двенадцать к понедельнику
хрустальным звоном отрицая пир.

2012