В И К Т О Р С Т А Р Ц Е В.

****************************

Р О К - П О Э М А Љ 1 .

П И Н Ц Е Т Т А.

Композиция:

100 % - про любовь + остальное

В том числе:

50 % - л. романтическая

50 % - эротика.

Сверх того: мистика + прочее

Примечание: процентная оценка субъективна.

Процент может быть иным.

Всё зависит от читателя и его угла зрения.

Активные силы:

Эрос, светлые и тёмные стороны.

Пассивные силы:

Реальный / мнимый фон.

Список приглашённых лиц:

Наташа Одинцова - Возраст: 12,5 лет - слегка за 30.

Рост: 157 - 174.

Стабильный вес: 57, 5 кг.

Тип фигуры: "стандарт", "песочные часы".

Талия: пресловутые - "60"

Шатенка натуральная.

Характер уравновешенный.

Вредные привычки не замечены.

Галина Одинцова - её мать.

Наташа Гарина - подруга.

Роберт Ворон - 2-ой муж.

Тимофей Скоблин - молодой человек.

Рая Суковицына - однокашница.

Многие другие.

Полковник Одинцов - предок Одинцовых.

Герои прошлого и настоящего.

... воображение

В минуту дорисует остальное.

Оно у нас проворней живописца.

Каменный гость. А. С. Пушкин.

Главное происходит рядом с нами; рождается, развивается, рушится. Увидеть целостность картины происходящего нелегко, но этапы, эпизоды, фрагменты вполне могут появиться в поле нашего зрения. Оказавшийся свидетелем не должен пропустить их.

Дорога из каждого мгновения детства - направление в один конец. Однажды наступит момент, и вы узнаете, что с вами произойдёт; тогда, может быть, вспомните о своём прежнем любопытстве, обернётесь и скажете себе прошлому: "Вот, я - такой. Ты, кажется, хотел (а) знать, что с тобой случится через двадцать лет?"

Недавно пришлось услышать замечательный разговор подруг. Хотя, трудно назвать разговором пару реплик брошенных при облизывании сливочного мороженого. Им было по четыре года; первой - четыре с половиной, второй четыре исполнилось месяца два назад. Отняв язык от мороженного, первая деловито спросила, и, не дожидаясь ответа, предложила: "Хочешь прыгать? Иди и прыгай!" Было видно, она знает что говорит.

"Гениально. Шикарное предложение", - подумалось тогда: "У счастья простая формула, как у воды и кислорода".

Подруга прислушалась к совету.

Глава первая.

Блок строк - 1.

Под звёздами между Пекином, Нью-Йорком и Парижем,

Между экватором и Полюсом Земли Новосибирск лежит.

Сейчас октябрь сырой и рыжий и день из города бежит.

Земля скользит по плоскости нуля,

Двенадцать месяцев, так рассчитали люди

Стоят по очереди у её руля.

Из космоса, с объекта орбитального

Едва заметен Новосибирск континентальный,

Он точкой светится в ночи.

Сильнее электрического света

Пульсирует из сердца луч;

Он самый светлый, самый лучший.

Под звуки космоса, шумы эфира,

Через поля технологического гама

К далёкой утренней звезде

С земли летит кардиограмма:

"Я рождена. Я есть. Я буду.

Тот, кто захочет, найдёт меня.

Я далеко. Я рядом - всюду.

Я - квинтэссенция огня".

Перепись две тысячи второго года

Временно поставила незаметный город

В списке за обеими столицами.

Тот факт заставил остальных

Тайком на выскочку коситься.

Город поставлен не оригинально,

На пересечении четырёх путей.

Здесь приземлялись, и Секретарь, и Президент

При перелёте из заграницы в Центр размяться.

Других событий не было,

Чтоб запустить фонтаны в небо,

Чтоб вместе с фейерверковым дымком и треском

Посыпать город умирающим над улицами блеском.

В нём чинно, сонно, не льют особо слёз.

Но не хватают здесь, поэтому и не хватает,

На местном небосводе настоящих звёзд.

И гор заснеженных в округе нет и кромки моря.

Степь скучная раскинулась при этом.

Два цвета белый и зелёный

Здесь круглый год царят зимой и летом.

Искать сокровище можно ночью, но лучше днём.

Следующие действия происходили и за городом,

Но главные события случились всё же в нём.

Жизнь мегаполиса организована,

Она и привлекательней и напряжённей.

Известно, концентрация ярче и богаче.

В рассредоточенной провинции спокойней.

Если выразить мысль политкорректно,

Стирая острые углы и грани,

Провинция выглядит несколько иначе.

Для элементов городского сообщества

Из вне идёт ментальная подпитка, подзарядка.

Какие-то преференции всё-таки в себе несёт

Столичность второго порядка.

Но тот, кто пренебрегает миром,

Таких замечено не мало,

И в столице остаётся на задворках жизни,

Хотя и не считает себя провинциалом.

2 .

Между спинами,

В проходе троллейбуса помятого

Пробирается к двери

Светлость в сереньком пальто;

А в компании весёлой -

Серость в огненном манто

С блеском на каратах.

Прикрывает плесень, гниль

Ослепительная пыль.

Это - мы, в понятии племя.

Остановим на мгновение

Безвозвратно утекающее время.

Пороемся в какой-нибудь чужой судьбе,

И пусть она расскажет о себе.

Триада: время (настоящее),

Место нахождения, и твёрдое суждение -

Есть центр мироздания,

Невидимых путей сплетение.

Непроницаемой вуалью

Сокрыты от наших глаз

Все следующие минуты и будущие дела.

Топчась на месте или двигаясь по кругу

Вирус повторения передаём друг другу.

Не вышибить ни молнией, ни громом

Врождённой дури, и похмельного синдрома.

И как бы повода нет подозревать,

То, что другая жизнь ни здесь и ни в кино

Течет без нас, и что она

Действительно для многих существует, но

Мы там, где есть.

Дверь, три белёные стены внутри,

Запретными рисунками

И надписями испещрены -

Народный промысел во всей красе...

Здесь стены - истинный аналог

Порнографических журналов.

Пещерные рисунки говорят о том,

Как чувства властвуют над мастером.

А вот внизу предусмотрительно

Приготовленная кем-то щель,

В перегородке между местом "эМ"

И местом "эЛь";

Для глаза - это путь в застенный мир.

Над ней табличку забыли прикрепить:

"Желающим, кому смертельно интересно

И до ломоты упруго - суперстрептиз,

Специальная услуга".

Естественные вентиляция и освещение

Приветствуют здесь естественное появление.

Вход во внутрь и выход наружу

Одинаково светится и в зной и в стужу.

Белый дом всегда особняком стоит.

Дадим ему название "Туалетия".

Это шедевр конца двадцатого столетия.

Состояние дорог и туалетов - показатель,

Показатель общего развития и уровня культуры.

Разбитое дорожное покрытие под ногами

И ржавая, со скрипом дверная фурнитура

Содержатся людьми, а не богами.

Картинка прошлого?

Загадочная быль?

Костры в заброшенных местах;

За гаражами и сараями.

Над ними руки греют люди;

Пища в банках и на вертеле.

И никогда на чистом блюде.

Другие мётлами до неба взмахивают пыль.

Так убирают территорию.

Но нет малейшего резона пыль поднимать,

С не знавшего травы газона.

Борьба между бюджетами, далёким федеральным,

И доморощенными: местным, и региональным

За виды и пропорции налогов

Проигрываются последними с порога.

И далее, как следствие, сводя концы,

И оказавшись в финансовой дыре и яме

Муниципалитет работает с бюджетными статьями.

Язвы города - ветхий жилой фонд.

В каждом дворе есть своя помойка, свалка.

Чиновники разбирают жалобы жильцов

Ни шатко и ни валко.

Годами слышат горемыки один ответ:

"Для вас в бюджете денег нет".

Экономика скучна, - слышу голос,

И здравому рассудку внемлю.

Чтобы не увлечься чуждым,

Займёмся-ка живым и спустимся на землю.

Пройдём по городу, по его окраинам,

Сонным опустевшим улицам,

С домами по обеим сторонам

На них наваленными,

С дождями и ветрами забубёнными.

Здесь уклад жизни совсем иной.

Такое место называют малой Родиной.

Здесь время не спешит.

Здесь дело существует едва дыша,

Упадок сил и духа не скрывают лица.

И всё же здесь живёт одна душа...

Ради неё от мира можно отгородиться

Или завоёвывать пространство

Каждое мгновение

В битве с обстоятельствами и врагами,

Чтобы завоёванное

Расстелить перед её ногами.

3.

Таинственно темна в ведре январская вода,

Горька на вкус студёная водица -

Жди счастья, если, покачивая вёдрами

Тебе навстречу движется девица.

От седого декабря до молодого февраля

Мороз обвешивает вёдра гирляндами из хрусталя.

В городе не много таких мест, -

Ловишь вдруг себя на мысли,

Глядя на воду в вёдрах,

Покачивающихся на коромысле, -

И точно нет таких невест.

За эту можно осушить стакан до дна.

Такая, на миллион одна.

Их можно сердцем и глазами

В коварной сути уличить.

Их единицы, выбор не велик

Со времени Рюрика и Кия.

Их можно встретить

В самых неожиданных местах;

И на окраинах живут такие.

Они взрослеют и становятся мудрей,

Чем были прежде,

И не боятся выйти за порог

В своей обыденной одежде.

Занимаясь не важными делами,

Способны очаровать изяществом и грацией.

Они - лицо, достоинство,

И точка роста нации.

***

Водоразборная колонка

Зимой стоит по рукоять во льду.

К началу лета, она не скована ни чем,

И в синий сарафан одета.

Около источника прохлады,

В жаркие безоблачные дни

Щебечут местные наяды.

Обычно две, реже три или четыре

Девочки-подростки собираются

На солнцепёке и в благоухающей тени.

С восточной стороны колонки

Растут деревья с ветвями ломкими.

С визгом в брызгах;

Струю ладонью удалось разбить,

В водно-радужной пыли

Одна другую норовит сильней облить.

В мокрых платьях,

Заливаясь смехом звонким,

Босоногие бегают вокруг колонки.

За спинами заборов и сараев

Обычно есть забытые пространства,

Заросшие кустами,

Мусорными кучами местами;

Ковром мокрицы, лебедой, полынью,

Жгучей двухметровою травой.

Сараи, заборы, туалеты и бараки

Образуют между собой дворы.

За ними - территория "Ничейный мир",

"Заброшенный удел", "тэрра инкогнита",

Административно-хозяйственный пробел.

Чем занимались жители дворов

До обозначенной поры?

Днём: карты, выпивка, и драки.

Ночью: ограбление магазина

Или кража спирта из цистерн

(Железная дорога рядом),

Угон, разбой, поджёг...

Ну, чем ни обаятельный вестерн?

Подобным были заняты мужчины.

А женщины?

Бабы на своих местах исконных,

После смены между печью и порогом,

Дети воспитывались без толку,

Но довольно строго.

При этих обстоятельствах,

Не справедливых, не гуманных

Росли цветы, рождались архидеи,

Хризантемы, васильки, тюльпаны.

На общем поле поросли

Совместно произрастали

Головорезы и хранители морали.

Последние держались, как могли,

А первых сами обстоятельства

На плаву всегда держали.

Одни рождаются желанными,

Другие на выброс, сорняками.

И первые, и вторые приходят в мир

Без спроса, сами.

Часть представителей таких сообществ

Изначально обречена,

И в подготовленный момент явится на заклание.

Другие же, окажутся у жизни на обочине,

Получив, обширное придворное образование.

4 .

Ни об антигероях, ни прошлых героях,

Ни о сегодняшних неогероях

Далее пойдет здесь речь;

Об этом написаны, отсняты

Потоки небылиц и откровений реки -

Нижеследующее о человеке.

Итак, как было сказано мгновением ранее,

Здесь не предусмотрено присутствие тестостерона.

Достаточно наличия мужских забав, забот,

Порывов мысли, напряжений мышц,

"Немереных" страданий, обильного выделения пота

В реальной жизни и перед нами на экране;

Их доминирования в креативной и живой среде.

В сюжетах явно мало настоящих женских лиц.

Хочу нарисовать одно.

Начнём с того, что женщина расскажет,

Как женщина кричала.

Возьмём за базис темы женское начало.

Пришлось повозиться с материалом;

Изучал попутчиц, встречных,

Знакомых, незнакомок,

И в памяти переворошил не мало.

Если бы каждая претендентка знала,

Чего хочу я, ожидаю от неё,

И какая передо мной стоит задача,

И что жёсткий и расчётливый отбор

Разрушает веру и надежду на удачу;

Думаю, что не ошибусь:

Они бы делали всё наоборот,

И вели себя совсем иначе.

Заглядывал в глаза, смотрел им в лица;

Чужие голоса ловили и оценивали уши.

Одни из них нетерпеливо отвергались,

Другие же, напротив, до конца выслушивались.

И вот... Готово! Есть начало!

Дорога. Лес. Девица в "иномарке".

В автомобиле, не трудно догадаться, жарко.

Затем в кустах...

Дальнейшее падение и прочее;

Молодая мать с ребёнком на руках,

Или аборт, или что-нибудь "такое",

Женщину порочащее.

Дальше: жизнь без денег

На самом дне, плохой конец;

Лицо в морщинах крупным планом,

Забытая могила,

Сгинувшей когда-то в чёрной полынье...

Так под действием

Очередной натурщицы

Без возраста и имени,

Живо рисовался образ

Современной героини.

Но после первого абзаца

Со страниц черновика

Глаза смотрели не моргая,

И умоляли, и кричали:

"Присмотрись ко мне!

Ведь я совсем другая!

Пусть не типична я.

И всё же я такая не одна.

Другие пусть будут

Обитательницами дна".

Пришлось переменить идею;

Не помещать девицу в местный ад.

Она мне подсказала своё имя,

И мы вернулись вместе на пять лет назад.

Семнадцать было - двенадцать стало.

Она глазами не моргала,

Губами даже не шептала -

Смогла, однако, убедить

Двенадцатилетней заново её родить.

Она вошла, и, не задумываясь,

О том, где лучше ей остановиться

Сама легла на нужную страницу.

Она ортодоксально положительна.

Здесь не может быть другого мнения;

Без капли дёгтя - чистый мёд.

Любое другое впечатление - обман.

Это предостережение незнакомцу наперёд.

Да, она подумает, и с языка её слетит

Ругательство, не нормативное словечко, брань.

Но это лишь защитная реакция,

В экстремальном случае,

И, окружающему миру соответственная дань.

Она самодостаточна, довольна тем,

Что от природы с рождения имеет;

Не ждёт небесной манны;

Не зажата, не распущена, и не жеманна.

Почти не жалуется, редко плачет,

С подругами зря не судачит.

Там, где она - приятный вид, уют.

Таким, одни завидуют, другие пристают.

Глава вторая.

Блок строк - 1.

Тринадцатое лето.

Отсюда "коммуналки" и "хрущёвки"

Выглядят вполне прилично.

Здесь не рождалось

Притязание на столичность.

Треть века вспять - старожилы помнят -

По дорогам пыльным не мощёным

Мычание, напрягая жилы,

Передвигалось тесным стадом

На бойню расположенную рядом.

Они могли бы вспомнить и о том,

Как пьяные рыбаки,

Расположившись в утлой лодке

На изуродованном берегу Оби,

Закусывали кусками бычьей крови

"Московскую особенную водку".

Всё это было.

Сейчас на улице у местных праздник;

Рабочие асфальт кладут.

Бульдозер и тяжёлый медленный каток,

Прямой и основной участник,

То там гремят, то тут.

Под слоем щебня и асфальта

Останутся навечно: призрак голода,

И остатки еды,

Потерянные деньги и иллюзии,

Отпечатанные обувью следы,

Останки цветочного венка,

Окурок с сохранившимся ДНК,

Синий билет в кинотеатр "Победа",

Тень дома,

Она отдыхала здесь после обеда,

Лупа, дающая дым и огонь,

Чернильница, мячик, обложка тетради,

Смятый бидон для керосина,

Фрагмент фундамента магазина.

Современники оставят, наконец, в покое

Двадцатый век в культурном слое.

2.

От остановки до бараков -

Сто шестьдесят шагов,

Есть время подумать о себе

И позабыть врагов.

"Сегодня сумасшедший день...

Комиссия... истеричность... суета.

Вернусь домой и пропади всё пропадом...

До смерти устала, с ног валюсь.

Вернусь, с себя всё тут же сброшу,

Халат накину,

И пусть всё рушится вокруг -

Не пошевелюсь", -

Подумала женщина и вспомнила о чём-то, -

"Недаром говорят, что рвётся там, где уже ,

Боюсь, что он решил серьёзно приударить,

Узнав, что у меня давно нет мужа.

Тупой и наглый... И не симпатичный...

Ни совести, ни достоинства, ни чести...

Мной решил заняться.

Давно мечтала и таком.

Если не отстанет - придётся увольняться.

Попробую, всё же убедить...

Хотя, начальника, только его начальник

Может победить", - тут она чуть повеселела. -

"А это мысль!" - И не унывать себе велев,

Подумала о дочери.

"Наташка, несомненно, голодна.

Уверена, сегодня ничего не ела.

Ведь взрослая уже, а как ребёнок.

Ответственности никакой

И рассудительности нет.

А человеку - двенадцать лет.

Вот посажу за стол, заставлю силой есть.

На голодании", - взглянула на часы, -

"Сегодня в шесть поставим точку.

Одной, как ни старайся, ни крути,

В два раза тяжелей воспитывать детей,

В особенности подрастающую дочку.

Не наступить бы в эту лужу.

Но в тысячу раз трудней найти,

Если же искать, конечно, замену мужу.

Именно, искать советуют люди.

И слово "отчим" совсем неблагозвучно...

Ах, о пустом сама с собой болтаю.

Ведь нет же никого, да и не будет.

И не жалею, что дала отвод охочим...

Страшно представить:

У Наташи был бы не отец, а отчим".

Об этом думала,

Усталой походкой осторожно шагая,

Стараясь не наступить на грязь и глину,

Одна из жительниц барака,

Вдова, красавица Галина.

Такая женщина - награда.

Она собой любого опьянит.

Она сотворена из солнечного винограда.

Первое, что в голову приходит:

Откуда здесь она взялась такая?

Здесь мордобой и брань - отрада.

Здесь драться каждому не лень,

Хоть дважды, хоть четыре раза в день.

Ведь здесь с утра до ночи пьют;

Пудовыми кулаками ломают двери,

Стёкла в окнах бьют.

Они потомки тех, с чьих рук огонь летел;

Помещичьи дома пылали,

Они потомки крепостных,

Что власти от Петра в Сибирь ссылали.

Порою здесь бывает ад.

В аду, откуда виноград?

Квартира вдовы.

В доме две девочки. Лежат на полу.

Щёки, подбородки подперев руками;

Впитывают содержимое журнала

И вечернего телеканала.

Тёмно-русая оторвавшись от картинки,

Мельком на вошедшую взглянула

И, подражая матери, вздохнув,

Лощёный лист журнала мод перевернула.

Однажды Андерсен, Перро и братья Гримм

Поселились в них с истинами вечными,

В картинках ярких и простых

С героями весёлыми, беспечными.

Золушка, Щелкунчик, Кот в сапогах,

Переходили в качестве снотворного

Из уст, рук матери

В мозг слушателя благодарного,

Но очень уж проворного.

В семье относительно высокого достатка,

По меркам времени и места,

Хранятся две бесценности.

Одна - огромной величины портрет,

С, притихшим звоном шпор

И блеском эполет,

Прапрадеда стоящего в мундире.

Полковник был отменным воином;

Слуга царю, отец солдатам,

И сыном родины достойным.

С него пример, по всем приметам,

Должны другие брать, да где там...

Героям прошлого осталось

Смотреть с портретов и молчать.

Им не дано здесь появиться

И нас заставить отвечать.

Меж тем, что есть и тем, что было -

Разрыв, излом. Всё изменилось.

Славяне - русские - смешанная нация.

Другое время, другой народ...

Есть, правда, обнадёживающие островки...

И, с чудом уцелевшего холста,

Полковник смотрит на свой род.

А продолжение его рода -

Другая интересная бесценность

Сейчас валяется на полу;

То на животе, то на боку

У матери перед ногами.

Завидуя домашнему порядку,

Заглядывают бабы к ней, посплетничать,

Узнать о ней самой или занять "десятку".

О ней плетут.

Она прекрасно это знает.

Но невозмутима, вежлива, честна:

И мысль её собеседнику ясна;

Всегда подтянута и аккуратна,

Подозревают, она вылеплена

Из другого теста.

И сразу видно: не здесь ей место.

С интересом смотрит на детей.

"Да, девчонки подросли... Хороши!

Спор какой-то у них идёт.

Так прижались лбами и носами -

Лист бумаги не пройдёт".

Захотелось пообщаться.

Опустилась,

На пятки ягодицами села.

- Хотите яблок?

Тут же носы оторвались,

С интересом повернулись и упёрлись

В лощёные колени женщины.

Хитрые глаза взметнулись,

И остановились на её лице

В ожидании обещанного.

Ножницы всё ещё лежат в коробке,

Новенький журнал остался невредим.

- Мама, можно мы ещё немножечко

На крылечке тихо посидим?

Не сомневаясь в разрешительном ответе ни на йоту

С места сорвались, со смехом вылетели прочь за дверь.

За ней согласием заручились два "вертолёта".

На крылечке праправнучка полковника

Сунула за пазуху два аппетитных яблока...

- Посмотри, скорей! Ну, как?

- Очень даже ничего, вкусно, аппетитно, -

Последовал ответ подружки.

Яблоки под платьем по животу скатились

И оказались в девичьих руках.

Натёрли щёки братьям подолами платьев;

Постучали о колени, набивая синяки;

Вытянулись во встречном угощении

Ароматом полыхающие руки.

Голос матери (как не кстати!)

Из глубины притихшего барака.

- Наташки! Уже поздно...

Девчонки! Пора по домам.

И следует встречное, умоляющее:

- Ой, можно ещё немножечко,

Можно ещё немножечко, мам!

Чёрный вечер прячет клёны.

Ночью запах томный, тёмный.

Утром - брр! холодно-зелёный.

От крыльца до туалета,

Через утро, через лето,

Мимо тополей и клёнов,

Мимо двух кустов сирени...

У, как мёрзнут плечи и колени!

Даже пар, хх... изо рта.

В летний вечер, да и в зимний иногда

Расставаться неохота.

Скучно быть одной в постели;

Ждать пока отяжелеют веки;

Против собственной же воли

Заставлять себя уснуть,

Или развлекая своё воображение,

Взять и в темноту ладошку окунуть.

Испугать себя так можно.

Может показаться,

Что кто-то копошится у вещей в углу.

Тогда, руку нужно быстренько убрать -

И нырнуть под одеяло с головой.

Там, защищаясь от напущенного страха,

Можно, в конце концов, расслабиться

И до утра в летящем лёгком сне забыться.

И пусть всю ночь пугает домовой.

Утром, насмотревшись снов,

Чередой проследовавших мимо,

Глаза откроет и шепнёт:

"Смотрите, я проснулась.

С добрым утром, новый день и дом!

Я цела и невредима".

Потянулась, соскочила на пол,

Покинула тёплую постель.

Озираясь, подбоченилась,

"Ф" руками из себя изобразила.

Нашла глазами платье,

Схватила и запуталась в нём.

Торопливо одёрнула подол.

В туалет надворный побежала.

Нет ни секунды, чтоб остановиться

И завязать, как следует шнурки.

По полу, по земле волочит перебирая

Тяжёлые подошвы и каблуки.

Очень хорошо, что сейчас он пуст.

Наступила в полутемноте на что-то белое.

Рабочие, обеззараживая помещение,

Высыпали на пол и в выгребную яму дуст.

Нашла почище место - прыгнула туда.

Ботинок стал на доски - "чак".

Другой ногой крадётся на ступеньку,

Ставит ногу на пьедестал-стульчак.

Пальцы подобрали подол платья.

Ноги ещё длиннее и белее стали.

Юниорка установила собственно себя

На захваченном ею пьедестале.

Совсем не страшно одной ходить сюда,

Только не ночью - утром или днём.

Кусок газеты висит по правую руку;

Будто прибит ржавеющим гвоздём.

Отпечаток пятерни на извести...

"Интересно, кто это белую стену лапает?

Сегодня здесь сухо. Потому что нет дождя.

Поэтому с крыши не льёт и не капает.

Брызги неприятно попадают на голое тело,

Когда крыша плачет холодными слезами".

Щели в стенах, и "прелести" уборной -

Всё это мы видим её глазами.

Дворовая уборная - примитивное строение,

Демократичный простецкий туалет.

Он общий. Здесь без "Ж" и "М".

Что нужно девочке в двенадцать лет!

Она не знает, ни о зеркалах, ни о фаянсе,

Ни о сияющих кранах...

"А что такого?" - удивлённо спросит, -

"Ведь так везде. Разве нет?"

И это к лучшему: не гложет зависть,

Не возникают комплексы,

Себя, в конце концов, до слёз не жалко

Непросвещённой провинциалке.

В критические минуты;

Они всегда бывают нашим испытанием,

Когда внезапная тошнота готова

Привлечь внимание и неприязнь прохожих

И диарея готовится к очередной атаке,

Рождается оно: плохое настроение.

Желание одно:

Хочется похоронить себя, покинуть этот мир.

Но во дворе чужого дома, за забором стоит

(Есть всё же великодушный бог на свете!).

Что бы вы думали? Спасительный сортир!

В чём же мораль?

Отсутствие изысков - не беда.

Пусть неудобствами обставлены окраины,

Зато минимализм всегда функционален.

Если не использовать мгновения,

Двинувшая свои границы тень,

Выведет тебя на свет,

И обнаружит сущие намерения.

Жаль, но утро трансформируется в день.

Она вошла.

Исчезла с глаз за белой дверью.

А кто-то не в состоянии ослабить

Дрожащую психическую пружину.

Она вошла.

Теперь не плотная сомнительная дверь

Скрывает за собой Её Величество Причину.

Хотя бы раз её увидеть! Но это невозможно.

На окнах её дома - нейлоновая сеть.

Хотя бы краем глаз разок её увидеть,

Прильнув к её окну неосторожно

Или к щели нейтральной равнодушной.

Как не пытайся - всегда одно и то же:

Темно, не видно главного.

Может быть желанное случится позже?

Как хочется увидеть желанную картину!

И вот удача-то, возможность, шанс.

И пусть выламывая руки

И тыча кулаками в шею, спину,

Поволокут на гильотину,

За то, что осмелился её такой увидеть,

За то, что вольно или нет,

Сумел смертельно её обидеть.

Пусть под пепелящим солнцем

Через ревущую толпу, тыча в спину,

Отведут к позорному столбу,

А на закате - голова в корзину,

За то, что посмел узнать

Как, из чего она родителями скроена,

Узнать каким же образом она

Так привлекательно устроена.

Он не достоин следствия и суда.

Пусть волокут на гильотину.

И после смерти он придёт сюда

С петлёй пеньковою на шее.

Или пусть в камеру - пожизненно,

За то, что натуральную её увидеть мог,

За то, что взгляд осмелился подняться

Выше её ног.

На этом свете ему делать больше нечего.

Пусть казематный воздух источает смрад -

Он в эйфории и чему угодно будет рад.

Она вошла и вышла.

На глаза сосед попался.

- Ты почему так близко оказался и стоишь?

Признавайся! Отвечай сейчас же!

Язык отнялся? Сама уж догадалась...

Ладно, никому не расскажу,

Что так за мной следишь.

Обещаю, - ткнула пальцем в грудь, -

Так и быть не выдам. Слышишь? Уходи!

Сегодня я тебя прощаю".

Расстреливает виноватого в упор.

В глазах - два огонька,

В притягивающей глубине

Зеленоватых льдинок - вся жизнь.

А он готов ей шину наложить на голень,

Зубами ослабить узелок шнурка,

И снять с больной ноги ботинок;

Шмыгающим носом ткнуться,

И оставить мокрый след на коже,

Пахнущей так неповторимо хорошо,

И не на что больше не похоже.

Подобно преданному щенку

Хочет быть там, где и она;

Не обращая внимания,

На то, что смотрит гневно,

Рад сунуть нос ей под подол,

И лизнуть колено.

Захваченная врасплох

Такой щенячьей нежностью,

Она смущённо отстранится, отойдёт;

Растерянно воскликнет, засмеётся:

"Ладно-ладно! Мы - друзья.

Хороший пёсик... Но туда нельзя".

Сарказм своим максимализмом

Вполне способен поубавить радость.

С ехидной улыбкой на губах

Она без колебаний подойдёт

И выплеснет в "бесстыжие" глаза

Любую неожиданную гадость.

Чтобы получить удовлетворение от мщения,

Может, например, язвительно спросить:

Не хочется ли парню

Более глубокого физического ощущения,

Коль он на предыдущее был горазд?

Пусть он только намекнёт, пошевелится -

Она на всё готова, и с радостью ему их даст.

Она на всё готова согласиться.

И станет серьёзно убеждать ещё,

Что и сама об этом сто лет мечтала

Что очень скучно ей, что удовольствий

Так в жизни мало.

Затем, чтобы окончательно загнать впросак,

Поинтересуется: "Ты знаешь, какая стерва я?"

Так поиздевалась бы над соплеменником

Наташа Гарина - она вторая и соседка.

Мы уже узнали, как поступила

Наташа Одинцова - она первая.

Подруги по возрасту и качеству,

По содержанию в них золота равны,

И сомневаться в этом повода не дали.

Но так удобней: первая - вторая...

Обе блестят, как две монеты, две медали.

А он всё ещё мечтает к голени прижаться

Губами, щекой, ухом,

И не дыша, вверх вдоль ствола ноги смотреть

И жизнь её ноги

Под охлаждённой утром кожей слушать.

Мечтает удержаться, как можно дольше

На опасном лезвии интимного уюта;

Пусть жалуется, ябедничает...

Но если это и случится, то позже.

На сто последующих жизней

Запомнится счастливая минута.

И пусть от её глаз и пальцев

Лицо и кожа под волосами горят огнём;

Пусть саданёт по носу своей коленкой,

Используя садистское движение.

Любовь, и кровь, и память о соседке -

Всё это навсегда останется при нём.

Может быть за тяжкую провинность

Мать выпорет тяжёлым кожаным ремнём,

Но первая любовь и память о Наташке,

Навечно, навсегда останутся при нём.

Регламентированная сексуальная практика,

Превращается в пошлый ритуал со временем;

Она приносит, собственно говоря, не много,

Только качающееся разочарование,

Кончающееся серым удовлетворением.

И весь этот не завидный опыт переносится

На хлипкий беззащитный романтизм.

Он для реальности лишь полог,

И жить ему до первой крови,

А то и вовсе ему места нет.

Как видим, век его не долог.

В общем, если кому-то не повезло,

Кто схвачен за руку, за ухо,

Мать, разгружая неосознанно себя,

Сорвёт на пойманном "уроде" зло,

Показывая свой гнев и возмущение

Окружающему люду,

Да так, чтоб этот эпизод

Его натуру навечно покалечил;

Стелил ему под ноги неудачу;

Чтобы она с тех пор

Плелась за ним повсюду,

Или улыбаясь, шла ему навстречу,

А счастье отворачивалось

И покидало, плача.

Девчонка отвернулась и уходит.

Волосы резонно напоминают

О душистом сеновале, летнем сне.

Земляничная, зелёная полянка

Уместилась под копною,

Под душистою взъерошенной копною

На уплывающей ситцевой спине.

Тонкие ноги переставляют ботинки;

Откровенное сожаление провожает

Волшебницу по сказочной картинке.

Хотел узнать о ней всё до конца...

Запретное, и это каждому известно,

Может быть острым и больным,

Но только, не обычным, плоским, пресным.

А она,

Идёт, прихрамывая, своей дорогой -

Лодыжка успела подвернуться.

Тихонечко постанывает: "Оой..."

Куда-то направляется.

Мать видит. Требует вернуться:

"Натаха, быстренько - домой!"

"Натаха..." - Так только мать,

Обволакивая нежностью,

В свои объятия может дочку звать.

- Ну, мама! Ничего же не случилось.

Почти не больно... Правда-правда!

А завтракать слишком рано. -

Дочь жалобно тянет нараспев. -

Так я иду? Ты меня не держишь? -

За бархатным смирением отроковицы

Старательно замаскирована решимость,

Во что бы то ни стало, своего добиться.

Настойчиво уточняет: "Отпускаешь?"

Галина успокоившись, рукой махнула:

"Ах, поступай, как знаешь".

Мастерица компромисса

Позволяла себя убедить;

Предоставляла возможность дочери

В нужном месте победить.

Грузовик уехал.

Квасная бочка отцеплена в сторонке.

Торговка надевает свой халат.

Туда и направляются девчонки;

Вторая с алюминиевым бидоном

Для сытной освежающей окрошки, -

Она получится,

Если добавить в приготовленный салат.

Две Наташки, две подружки,

Обхватив стекло губами,

Вкусный квас по очереди пьют,

Из одной большущей кружки

И, мыча, толкаются плечами.

Носом выдыхают воздух,

Пузырьки по жидкости гоняют.

Напились уж видно.

Цедят через зубы,

Умудряясь за минуту

Сделать лишь один глоток.

Сизый дым и запах из асфальта

Выдавливает наезжающий каток.

Уселись на крылечке. В тени дома тают.

От нечего делать по-соседски болтают.

- В мусорном ящике - тысяча мух.

Противно жужжат, - передёрнулась одна. -

Уверена, ты жвачку свою отдашь,

За то, чтобы только не узнать,

Как из большой базарной лужи

Опохмеляется проснувшийся алкаш.

- Сегодня ночью, в соседнем дворе

Один другого ножичком порезал.

За что? Не спрашивай! Не знаю, -

Обменялась новостью и съёжилась другая. -

Ещё я вот что видела вчера:

Мужик с разбитой рожей, весь в крови,

Со страшным ножиком по улице ходил.

А матерился как! Уши вяли.

Я такого раньше не слыхала.

Как будто он прутом хлестал.

- Вот интересно было бы узнать,

Когда мужчины с женщинами

За сарай уходят, чем занимаются,

Что там "такого" они находят?

Наташка Гарина с бидоном, в голубых носках;

В блондинку впервые превратившаяся час назад.

- А знаешь, как ты родилась?

Услышанное лицо у нимфы изменило.

Двенадцать разноцветных лет

От жизни грязной занавеской отделило.

Она растеряна, посрамлена, обнажена, и

Выставлена на посмешище.

От лучшей и единственной подруги

Не может защититься, и найти убежище.

Гарина.

Да-да! В роддоме ночью. И вот так!

Раздвинула колени и завизжала "Ааа!"

Для убедительности вытаращила свои агаты.

Всё натурально получилось и живописно.

Ни дать, ни взять: сейчас сама рожает,

Прощаясь с жизнью, рвёт голос из палаты

Мать жаловалась своим подругам:

"Она такая у меня с рождения, с пелёнок".

Наташка Гарина - проныра, вертихвостка,

И тот ещё, гадкий утёнок.

Сама не зная, нанесла удар.

Заметив отчаяние и омерзение в глазах,

Осталась впечатлением довольна.

Дворовая субкультура не знает,

Чувства меры, страха.

Ударила наотмашь - получилось больно.

Не думая о последствиях, взяла и трахнула.

Они - два родственных сосуда,

Общим интересом соединены между собой;

Ведь то, чем наполняется один из них,

Немедленно переливается в другой.

Мы сами через это проходили,

И приобретённый опыт кое-чему учит:

Возмездие обязательно состоится,

Обидчица сдачу без промедления получит.

Гарина (довольно ехидно).

А ты всё думала, что в палисаднике,

Под своим окном, в цветах,

Где гладиолусы и розы,

Соприкоснуться, без разрешения не смея,

Застенчиво от любви краснеют?

Шатенка с зелёными глазами

Подругу так руками в плечи двинула,

Что завалила её прямо на крыльце на спину.

Вверх взлетели два "карандаша" в голубых носках;

Бидон с прохладным квасом опрокинули.

Сейчас же покосился мир,

И раскололся пьедестал под идеалом.

Зеленоглазая об акушерстве кое-что слыхала,

Но до последнего момента

Благополучно выносила своё причастие

К этому всему за скобки.

Застенчивая кукла и дальше хотела жить

В своей уютненькой коробке.

Ей хотелось по-старому на мир

И на себя смотреть, как это было:

В восемь, девять, десять лет.

Стыдно, глупо, но не понятная обида

Грудную клетку стала изнутри терзать

В ответ на то, что было ей рассказано.

"Да как она могла, посмела

Такое здесь порассказать

И потешаться безнаказанно!"

Мгновенно истина,

Заключённая между ногами,

Их сделала смертельными врагами.

"Ещё подругой называлась!

И вместе собирались этим летом по грибы...

Так вот, она какая оказалась!

Больнее даже Танька с Ленкой

Сделать не могли!

Отец и мама... Не может...

И всё же может быть...

Как мерзко, неприятно слышать...

Надо же такую гадость и грязь нести!" -

Протест и возмущение - её защита. -

"Как будто нет другого способа и средства

Себе подобного на свет произвести.

Нет, это не могло произойти со мной!

Так не должно быть! Это просто низко!

Появление на свет - событие не земное!" -

Так рассуждала идеалистка.

Очнулась. Отвернулась. Убежала.

Унесла с собой растерянность

И оскорблённый вид.

В глазах непрошеные слёзы.

Глаза - барометр накопленных обид.

Ей захотелось зареветь.

И целый день,

Не отвечая на ласки и расспросы матери,

Ходила с мокрыми глазами,

И не могла на грешницу смотреть.

Она ни слышать, ни знать не хочет,

О том, как в муках мать рожает дочь.

Возможно, подсознательное тут

В естественном невежестве

Смогло найти защиту,

Ведь ей самой, как ни крути,

Через такое предстоит пройти.

Ей за себя теперь обидно;

За то, что отрицает очевидное.

Как тяжело менять в собственном сознании

Кирпичики не правильно построенного здания!

Как не легко себе признаться,

Что Ты вдруг можешь ошибаться.

Придётся отказаться от своей доктрины;

Признаться, что собственное появление на свет

Событие не такое уж невинное.

Бесцельно водит пальцем по столу,

Стоит и хмурится в своём углу.

В ней прежнее и новое

Друг друга извести готовы.

"Виновница" в недоумении.

"Что могло утром случиться?"

Глазами согревая плечи, спину,

Терпеливо ждёт,

Когда же льдинка

Снова в дочку превратится,

Когда же дочка-льдинка

К матери придёт;

Придёт и сядет рядом на кровать;

И ухо к платью на груди прижмёт.

И будет долго слушать и считать...

Когда кольцо объятий разомкнётся

И матери позволит вновь дышать;

Вспорхнуть захочет, чтобы внезапно,

Через открытое окошко

Во двор к подружкам убежать.

Но, кажется, удивительное позади.

Дочь нерешительно подходит.

Прижала голову к своей груди.

"Чур, объясняться я не буду,

Ни о чём не спрашивай!

Мне стыдно. Быстренько прости!"

Словно столкнула с сердца камень.

Теперь она обеими руками

Цепляется за жизнь, распахивает душу;

Сейчас она здорова - ни что её не сушит.

Сейчас девчонку не остановить.

Галина.

Прощаю! (Сама подумала вдогонку.)

Купить ей лифчик или лучше сшить?

***

Девочка, девочка ты в зеркало глядишься не дыша.

Мамина веточка, ты сама не знаешь, как ты хороша.

Не по дням, а по часам, растёшь и тянешься к небесам.

Каждый день меняет платья подрастающая дочка,

Забываются в шкафу: горошек, клеточки, цветочки.

Не по дням, а по часам растёт и тянется к небесам.

Галина.

Смотри, Наташа - твой жених,

На новеньком велосипеде!

Не вредничай! Поторопись!

Сейчас обидится и уедет.

Наташа.

Подумаешь... Разъездился...

Как будто мало других мест.

Галина.

Места другие есть, конечно,

Да, видно, нет таких невест.

Ой, извини! Я совсем забыла,

Что ты умеешь так краснеть.

Наташа (отвернувшись).

Мама, я, когда краснею, готова тут же умереть.

Меня предательски бросают мысли, разум.

И слёзы сами на глаза навёртываются сразу.

Я одновременно чувствую себя тяжёлой и пустой,

Когда пропитываюсь этой страшной краской:

Горячей, липкой и густой.

Мне безразлично, что там под ногами на полу,

Но я не в состоянии поднять их;

Не могу довериться своим глазам.

Все-все вокруг, даже близкие подруги

Становятся злейшими врагами,

И кажется мне, тянут руки к лицу и волосам.

Безволие и слабость - моя родня.

Мне стыдно, что на свете в это время

Нет человека беззащитнее меня.

В чём дело? Ты не знаешь?

Ты, ведь, мама. Помоги!

Галина.

Ну, что ты девочка!..

Станешь взрослой - всё пройдёт.

Ты сегодня встала не с той ноги.

Поди! Собой не можешь -

Возьми конфеты, ими, что ли уж

Жениха прельсти.

Не на всё у матери найдутся нужные ответы.

3.

В зелёнке локти, и колени.

С высокого забора не удачно сорвалась

Три дня назад, ещё добавила намедни.

Сейчас остановилась посреди двора.

Дворнягу кормит пирогом,

Отламывая понемножку.

Давясь от смеха,

Наблюдает, как за хвостом у пса,

"К-ц" крадётся, собственная кошка.

"К-ц", она так свою кошку называет.

"К-ц" царапается и кусает.

Длинными ногами пересекает двор.

Совсем одна в тени сидит.

С подругой поругался человек.

В одиночку час, что целый век.

Наташка, одноклассница, соседка,

Подружка, и неприятельница сразу,

Сидит неподалёку молча,

Постреливает виноватым глазом;

Внимательно наблюдает за настроением;

Ищет подступы к подруге,

Выход из кризисного положения.

Неприязнь и обида - не вечны.

Через неделю будут вместе.

Через месяц, подруги закадычные

Будут обсуждать дела сердечные.

Воскресение.

На востоке разгорается рассвет.

Утро в каждом из мгновений краше.

Портрет оставлен на ночь в детской.

Полковник смотрит на Наташу.

А отпрыск спит.

"Вчера ты создавала планы

С большим энтузиазмом,

И "закусивши" удила.

Настало время исполнить их.

Проснитесь, милая графиня;

Вас ждут приятные дела!"

Ребёнок беззаботно спит.

Если бы мать вошла сюда,

Увидела бы следующую мизансцену:

Утро в комнате гостит,

Пращур в сумраке стоит,

Опершись спиной на стену.

Все ведут себя пристойно.

Дочь на месте. Спит спокойно.

Утро по комнате ходит босиком.

На столе в коробке краски и стакан с водой.

У полковника глаза живые, но висок седой.

Воскресенье. Очень рано.

Только что пришёл рассвет.

Мать вошла в пустую комнату;

Доченьки, как видно, нет!

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Пять минут она за домом

Наблюдает за знакомым...

Акварель, вода в стакане

С небом перемешана;

Несколько листов бумаги

На стене развешено.

На синем фоне изобразила

Кусок оранжевого мыла

С названием "Солнечный портрет".

И подпись автора чуть ниже.

"Наташа. Мне 12 лет".

Двенадцать с половиной

Исполнится в дни эти,

Наташе Одинцовой,

По школьному Пинцетте.

Сначала "фыркала" не замечала,

Пыталась игнорировать,

Шутливо отзывалась: "Ась?"

Потом привыкла,

Колеблясь, полюбила,

И, разумеется, сдалась.

Не стала больше спорить с ними,

Приняв своё второе имя.

Не потому ли, что местные поэты

Нашли изящное в образе Пинцетты;

В том, как она стоит,

И как ведёт плечами;

Наклонит голову;

Держит подбородок;

И на укор учительницы,

Достойно отвечает,

Чтоб снисходительно не улыбалась та.

"Нет, я не собираюсь на уроке спать.

Я выспалась, Мария Ивановна

Я спать ложусь довольно рано".

Между площадками на этажах,

При движении школьного потока

По лестничному маршу

Среди своих подруг и одноклассников

Выглядит она года на два старше.

И говорит не в нос, в гортань

Одна из ста.

Выговаривает окончания всех слов.

И знает, что верующие

Разговляются после каждого поста.

- В ней уживаются

Серьёзность и застенчивость.

За ними просматривается

Горделивой самодостаточности след.

Это удивительно.

Напомню, девочке двенадцать лет.

- Да уж, акселератка.

- Тут ничего не скажешь.

Все веселятся, бесятся, а мы нет.

Мы, Наталья Первая, стоим скучаем.

А девочке двенадцать лет.

Давали характеристику ей

Учителя в учительской за чаем,

В дни, когда установилась летняя погода;

В конце учебного, изнурительного года.

Учителя:

Истории.

Побольше бы таких.

Им может быть, удастся многое

За нас исправить.

Географии.

Когда их час придёт.

Нам предстоит убраться.

Физики.

Они опора, будущее общества.

Биологии.

Надежда, точка роста нации.

Математики.

Да, Одинцова, умна, амбициозна,

Но слишком уж пассивна.

Неизвестный с романтической внешностью,

Заглянувший с какой-то целью в учительскую.

- Мы видим их на переменах и уроках,

И не всем глазом, а только краем.

О детях, их истинном духовном мире

Мы ровным счётом ничего не знаем.

Заботиться нужно о здоровье и питании.

Не переусердствовать бы

В обучении и воспитании.

Желая лучшего им,

Вдалбливаем лирикам точные науки...

И наше будущее, под гнётом опускает руки.

И вот Пинцетта во дворе.

Песенка Пинцетты.

"Розовый рассвет начинает день,

Дарит это небо, аромат сирени.

Свобода и полёт... И руки в небесах...

Там яхты-облака и ветер в парусах.

К ним можно прицепиться у самого порога,

А если влезть на крышу - останется немного...

Я ветерок схвачу, с ним пробегу по небу.

Ох, только б не упасть, и не разбиться мне бы.

Мне нравится смотреть, на то, как первый луч

Коснётся крыш домов и тополиных круч.

Я утро обниму. Мы будем танцевать.

Я солнце разбужу, и буду целовать.

Мне с ними хорошо. Так интересней жить,

С восходом и закатом под руку ходить,

Под ярко-голубым и тёмно-синим в звёздах,

Перемешав реальность и собственные грёзы.

Здравствуйте, новый день, сиреневый рассвет,

Зелёная волна, и аромат побед!

Я буду вновь и вновь одна летать и мне

Не нужно быть другой, не нужно жить во сне".

И нет других забот, как этот мир любить,

А то, что было - до, ей удалось забыть.

"Да будет так всегда!" - мне слышится в ответ, -

"Как в этот день и час, в приветливый рассвет".

Приветливый рассвет, и гаснущий закат,

И пёстрый горизонт, и удивлённый взгляд,

Я буду вас искать, здесь время проводить,

И стану на одном теперь себя ловить.

Ах, Наташенька-Наташа,

Не меняйся, будь такою,

Оставайся в этом мире,

Помани меня рукою!

Мне бы к вам туда пробраться.

Мне бы, трудные двенадцать.

Я и сам по чёрным крышам

Бегал утром босиком,

А теперь в полёте мнимом

Возвращаюсь к вам тайком.

Спасибо Набокову! -

Чувствую себя негодяем,

Если нимфа возникнет около.

4.

На размашистых качелях

Детство в бездну улетает;

Взад-вперёд, туда - обратно

Годы маятник считает.

Весна - осень, весна - осень...

Ей - полгода как двенадцать.

Было: десять, девять, восемь.

Весна - осень. Ей - тринадцать.

Сверху вниз и снова вверх

По невидимой дуге...

Сердце замирает.

Стоя, сидя на доске

Радость и восторг взлетают.

Стоп, стоп, стоп! Остановись,

Улетающая прелесть вверх,

В хохочущую высь.

Хорошо там, в небе быть?

Спрыгивать не торопись.

Задержись, закрась, запомни

Высоту, свободу, птиц, летящих мимо,

Пустоту собой заполни,

И готовься быть любимой.

Но однажды твой каблук

Тормозить начнёт движение

И визжащий звук качелей

Во дворе исчезнет вдруг.

Вот оно, святое место,

Пока не занято ни кем.

Детство навсегда останется

Незапятнанным ни чем.

Два синих банта над забором,

Над плоской крышей старого сарая.

На высоте за ветку ухватилась.

Минуту на руках качается, висит.

Не больше двух мгновений

От ветки до корней.

Как пройдёт падение?

Легко следить за ней.

Не больше двух мгновений,

От пяток до земли.

Законы притяжения не отменены.

От согнутых коленей

Лететь не больше двух мгновений

До встречи с жёсткою землёй;

Там вывихи и переломы,

Но эти два мгновения её.

Ну!.. Прыгай раз, надумала!

Не бойся! Всё получится отлично.

Поступки по капле формируют личность.

Нарушены законы тяготения.

Она летит, летит, летит через мгновения.

Зачем ей это нужно? Побороть решила страх?

Нет, всё гораздо проще - захотелось так.

Сандалии, платье, трусики и косы с лентами

В полёте между первым и вторым моментами.

Ударилась о землю, приземлилась с шумом;

Из кармана вылетели семечки и кулёк с изюмом.

По плаксивому выражению лица не видно,

Что прыжком довольна:

Подбородком о колено, безусловно - больно.

Осталось серое пятно на белом трикотаже

(Земли при приземлении коснулась).

Прижавшись к дереву, на корточках сидит,

И через щель в стене сарая

В таинственную темноту глядит.

Вдыхает парящую сырость земли

И запах мокрой древесины.

Вот так свидетельницей стала

Настоящих интимных отношений

В пыльном "номере" сарая,

Когда превозмогая стыд

И натерпевшись страху,

Она прикрыла рот ладонью;

Их увидала и тихонько ахнула.

Узнала о чём идёт здесь речь.

В этом скрытном кинозале

В плоских солнечных лучах

Пыль по воздуху летает.

Кинокомпания "Порнощель"

Представляет фильм "501 нырок".

Публика сметена: ну и зрелище!

Что такое он затеял,

Этот странный осьминог?

О, кошмар! Не видно лиц,

Но в безобразных странных позах -

Пляска белых ягодиц.

Вот в какие минуты меняется сознание!

Вот как выглядит подоплёка случайного прыжка!

Сигарета у мужчины,

Пепел на спину упал женщине ...

Пальцы сунули окурок

В широкую щель-трещину.

Огонёк и дым пропали.

"Что позволяет себе он такое!

Пепельницу оставь в покое!"

Он её опять толкает,

Продолжает обижать.

У Пинцетты бьётся сердце:

"Заступиться? Убежать?"

Но ни то, ни сё не может.

Знать не знает отчего

Это новое тревожит.

"Не правильно, не симметрично,

Стыдно, возмутительно видеть это.

Всё это странно, необычно.

Словно гадкий ритуал.

И, судя по всему, запретно.

Да и для здоровья вредно.

Так, должно быть поступают,

Те, кто в тихий час страдают:

Извращенцы и маньяки, психи,

Будущие вурдалаки.

Спасать её глупую нужно!

Он тихо устроил в сарае такое!..

Женщину оставь в покое!"

Будто держит кто Пинцетту;

Ноги двигаться не стали,

Перестал работать мозг,

Мысли тяжелее стали.

"Стукнуть в стену чем-нибудь ..." -

Первое пришло на ум.

Всё последующее хуже.

"Почему она стоит так,

Молча терпит, ждёт чего-то,

Лысому снарядом служит?

Это что же там такое!

Женщину оставь в покое!!!

Может треснуть кирпичом

По ребру в спине сарая,

Так, чтоб доски затрещали,

Заходили ходуном? -

Вон он красненький лежит,

А под ним земля сырая.

Будет грохоту как в бочке.

Громкую поставив точку,

Развернуться, убежать,

Подведя черту под этим.

Или всё же обождать?

Жаль, подруги рядом нет -

За стенкой лысый и эта размазня.

Вдвоём гораздо было б интересней узнать,

Чем кончится их суетливая возня.

Может, встав спиной к стене,

Доску каблуком лягнуть,

Преданным орудием пятки.

А затем послушать ухом:

Всё ли у людей в порядке".

Строила планы спасения женщины,

Путаясь в мыслях и чувствах при этом,

Та, что упала с неба на землю

Солнечным, облачным тринадцатым летом.

Зима, уходя, передала весне,

А та в свою очередь подоспевшему лету:

Погоду, природу, день года в ряду,

И местную нимфу, в народе Пинцетту.

Никогда не прервётся их эстафета.

Пусть дольше в ней продержится Пинцетта!

Дело сделано: сегодня ничего его не гложет,

По задворкам, подворотням

Он гулять свободно может.

Чёрный ангел улыбнулся, потирая руки.

"Вот ещё одна попалась!

И Пинцетта получила вводный курс

В сексуальные науки.

Ох уж мне эти, непоседливые дети.

Пусть пойдёт на пользу и, опережая срок,

В кровь и мозг всосётся ей эротический урок.

Сейчас её подружку так же проучу,

И в этом мне поможет их солидарность.

Но, кажется, увиденное ей не по нутру,

Не по плечу.

Вот она девичья благодарность!

Это же закономерность.

Так сказать честней, лучше,

Чем событие назвать неприятным случаем.

Я рыщу по дворам, в щелях свищу;

Я, брошенных судьбой в мои объятия прельщу.

Мне не нужна людская благодарность.

Пинцетта напугана глубоким падением.

Голос ангела-хранителя звучит из-за спины:

"Похвальная любознательность.

Но что нам делать с поведением?"

По жёлтым страницам газет, по журналам,

Музканалам, телепрограммам

Идёт, наступая и перешагивая,

Не оглядываясь, попутно дотрагиваясь.

Подняла порнобайку, перелистала.

Та торпедировала, протаранила,

Кинула за спину, запнулась, упала,

И ляжку себе веткой поранила.

Один на один с ситуацией

В любопытном пространстве оказалась она;

Заваленном окурками, шприцами, трусами.

Есть места в полудиких районах,

Свободные зоны меж двумя адресами.

Стоит на содранных коленях,

Не замечая ничего вокруг.

С разбитым настроением она

Пролезла под кленовые кусты,

По-детски проклиная приключение.

По-пацаньи, обезъяньи забор преодолела,

Плюнула на грязную ладонь,

И затёрла ссадину на нежном месте тела.

Девочкам-подросткам

В очереди за взрослостью

Предстоит пробраться к месту через тлен

По опасной скользкой плоскости.

Из того, что дарит нам природа,

Из тех, кого считаем совершенством

Окружающее нас Ничтожество

Создаёт себе подобных,

Объединяет их, и гарантируя им

Своё присутствие и членство.

Но вернёмся к приключению.

Одна из тех, кто принадлежит

К женским особям иного рода -

Они приятное исключение -

Не пополнит стан монстров и уродов.

Трёт красную царапину на ляжке;

Пытается рукою кровь остановить,

А та по-прежнему сочится.

По телу цвета мёда, размазала розовое

С грязными разводами.

Домой бы надо, да боится материнских глаз

И авансом обещанного йода.

Мать обязательно любопытствовать начнёт.

"Как, да почему подобное произошло?

Что случилось? Как это угораздило её?

В каких местах и с кем она водилась?

Где удалось ей за эти минуты побывать?"

На все вопросы эти и другие

Придется не правдиво -

А, абсолютно честно отвечать.

***

Лекарственно-медикаментозные

Выделения из желёз секреций,

Рождает болезненное чувство

И ранит мужское сердце.

Глаза безжалостно блуждают

По не сформированному телу.

А она не видит, она не знает -

Ей до этого нет никакого дела.

Необычный душистый фейерверк

Рассыпается по обонянию;

Интуиция и проницательность -

Озабочены: где разгадка?

В каком сакраментальном месте

Рождается тревожащее, сладкое?

А она в розовой небыли.

Катитесь мимо, кто бы вы ни были!

Она в лучах растворяется.

Пусть лижут, молчат, влюбляются.

Не попадись здесь, дорогая!

Жизнь беспечности не простит.

И всё же стоит идти вперёд.

Интересно раздвигать торосы.

Новое всегда чуть дальше

Кончика собственного носа.

Всё нужно во время узнать,

Запомнить, другим отдать.

Распахнуты зелёные глаза;

Рассказывает такой же, как сама,

И направление рукой указывает.

Выставила ладошку в знак протеста.

- Грязненькое там дельце, да и место.

Нет-нет! Туда я больше не пойду!

С меня достаточно.

Мне стыдно это видеть снова.

- А я пойду! - подруга говорит. -

Но ты смотри, что никому ни слова!

Велосипед оставлен на земле;

Колесо ещё вращается.

Холодеет, но интерес своё берёт;

Вторая по маршруту отправляется,

Полуживая за приключением идёт.

Об этом делятся в своей среде,

С чужими - никогда, ни где.

Подобные отношения людей

Для них - шокирующее обстоятельство.

Это надолго впечатляет.

Это хлеще инсценировки деторождения.

Чтобы излечить от подростковых недугов

Представителей любого пола,

Есть горькое лекарство и основное средство -

Общеобразовательная школа.

Школьные страдания.

День за днём плетутся мимо.

Нам поручено учиться.

Миссия невыполнима.

Как от скуки излечиться?

Где закопан корень зла?

Спрятан где секрет узла?

Как с невезения сбить венец?

Где начало и конец?

Наше терпение продырявилось.

Мы в отчаянии, мы в отчаянии.

Не подходите к нам слишком близко!

Сорвёмся нечаянно, сорвёмся нечаянно.

Где тебя носит, глупое счастье?

Ведь тебя так в жизни мало.

Принеси хоть немного радости,

Чтобы жить чуть легче стало.

Есть над серостью свет голубой,

И золотой весёлый луч.

Нужно только волшебной расчёской

Вычесать его из туч.

5.

В старой тетради записи остались.

"Летние каникулы! Свобода". И "Ура!"

"Сама не знаю, как получилось.

Мы целовались! Это было позавчера".

Ниже перепалка с подругой на листе,

С кляксой с Чёрное море в нужном месте.

- Верни мне платье!

- Ещё чего! Зачем?

- Верни-верни! Сегодня же...

- Тебе сегодня нужно платье?

- Нет, передумала. Не надо.

Ты знаешь, что он мне сказал?

Читай! Я процитирую.

(Цитата фиолетовым накрыта).

Ещё вот руку здесь держал.

Я, уть!.. До сих пор вибрирую!

Представить можно, после того

Как о событии подробно рассказала,

От счастья завела глаза,

И, изгибаясь на диван, упала.

И дальше кляксы охраняют

Её спокойствие и честь.

Одна лишь фраза: "Мы целовались".

Позволила в сокровенное залезть.

6.

Перед глазами у локтей

Недавно купленный журнал.

Блестят и пахнут краской его страницы

На них изогнутый, двухмерный мир:

Европа, Азия, Австралия, Америка;

Париж, Пекин, Нью-Йорк;

Фасады, интерьеры, наряды, украшения,

Имена и лица.

Желание и фантазии отпустили тормоза:

В автомобильных стёклах и витринах

Вдали от дома увидели они свои глаза.

***

Галина постаралась не заметить,

Как дочь квартиру хаосом навьючила.

Но снова с удовольствием отметила

Крутой лоб девочки, светлое чело,

И волосы, собственной рукой подрезанные.

"Уже успели загрязниться... Вот как!"

Отметила также, разглядывая дочь,

Спокойный, плавный, правильный обвод

Переданного по наследству подбородка.

"Довольно худощава.

Особым здоровьем, может быть, не пышет,

Но всё же претензий к телу нет.

Ещё немного подрастёт,

И на семнадцать сантиметров станет выше".

Её отец в любви был настоящим зодчим - мастер.

Дочь получилась у него как мать-натура;

Если не копия оригинала,

То сам оригинал, и той же самой, русой масти.

"Ей нужно дать образование,

И научить, не экстремально жить.

А то начнёт... -

Я знаю их прекрасно... -

Мужчинам головы кружить.

Запутаться легко в своих же чувствах.

Достаточно двух параллельных связей.

От изобилия вариантов в душе рождается

Подобие ада.

Конечно, всё это можно пережить.

Но может получиться так,

Что свету белому не будет рада".

Пинцетта (на ухо подруге Соломе).

Давай по улице пройдём!

Солома (подркге Пинцетте).

Но только вечером - не днём.

Там пацаны у школы собираются...

Пинцетта.

Я знаю, видела уже.

К девчонкам липнут - интересно.

У кого-то классненько выходит,

А у кого-то, уфф... не получается.

За этим "уфф" мечтательность, досада,

И тень надежды, и лёгкий ветерок беспечности

Из эротического сада, укрытого в её груди.

О чём мечтает, что видит впереди?

***

В окнах свежего асфальта

Шорканье и топот ног;

Запах новых босоножек,

И оставленный мелок.

Разбивались здесь колени

И ладони наших звёзд.

Их глаза щекам дарили

Щедрые потоки слёз.

- Мама! Мамочка! Как больно...

Кто подставил ногу? -

Двинулась решительно вперёд. -

Ну, теперь держись подальше!

Ох, и гад же ты, Серёга!

- Ты теперь моя - вот кровь!

Знаешь, как это называется?

- Ну, скажи, скажи! Ну, как? -

Голос наполняется досадой и слезами.

- Ты, дурак! Дурак несчастный!

Ведь эта не считается!

Эта не считается!

Утро. Свежесть.

Жизнь раздольна.

Хорошо быть всё-таки!

Жизнь нова. Она довольна;

И в кармане, и в тетрадях

Пляшут пятаки.

В улетающем портфеле -

Отработанный урок,

И, захлопнутый поспешно,

Окончательный звонок.

От расчерченных панелей,

В брошенном в траву портфеле

Её мысли и затеи в прошлое перелетели.

Там им место! Там им место!

Общение.

Кого-то пропускают мимо.

При появлении другой играет кровь.

Пинцетте не дают проходу;

Её преследуют преследователи вновь.

- Да отпусти ты! Вот привязался, -

У девочки от смущения горят ланиты.

- Что нужно то? -

- Где-то затрещала ткань. -

Ты сейчас порвал мне платье.

Кто-нибудь, пожалуйста,

Освободите меня от дурака!

От твоих нахальных пальцев у меня

Синяки под платьем и болят бока!

- Покажи! Не верю. -

Дурак сунул руку в тесную прореху,

И этим пересёк дозволенную грань.

Сцена героиня и насильник

Пройдёт сегодня без последствий, просто.

Всё закончится частичным оголением спины.

К тому же героиня на голову выше ростом.

Но всё же, что ей остаётся?

Обидеться? Возненавидеть гада?

Взбеситься? Презрением его убить?

Пожаловаться? На чём остановиться?

Решение складывается само собой

И принимается без колебаний сразу:

Она не склонна

Видеть в инциденте катастрофы

Ей хочется поскорей освободиться,

И тут же обо всём забыть.

Она его не проклинает, нет,

И не пророчит ему чистилище.

Но память поступает странно:

Всё это оставляет, как нечто важное

В глубоких тайниках хранилища.

Окружающие от подобного смущены,

Но зависть и интерес стоят стеной;

Все наблюдают, и не слышен ропот.

Так получают публично, "на глазах"

Свой первый предсексуальный опыт.

7.

Противостояние.

- Иди одна! Я не пойду!

Такой ответ отрезала самостоятельная дочка.

Идёт война в квартире Одинцовых.

Мать в изнеможении присела на край стола;

Не сводит глаз с дочери, с её щёк пунцовых.

Ни доводов, ни объяснений - одно упрямство.

Битый час пытается достучаться до Наташки.

- Сегодня, как известно - банный день...

Своим упрямством записываешься в замарашки.

Будешь мыться на улице под дождём.

Дочь внезапно соглашается:

- Ладно, будь по-твоему. Идём.

Городская баня.

(женское отделение)

В бане бряцание стальных тазов.

Гулко. Людно.

Женщины различных возрастов

Воду на головы льют.

Входит женщина, с ней дочь.

У дочери: глаза, коса и тазик,

И не раскрытая до времени краса.

Девочка смущением скована.

Таз оцинкованный к животу

Собственной рукой прикован

В качестве надёжно щита.

Она видит посягательство

В прилипшем оценивающем взгляде.

Осторожно медленно идёт по полу

В обнажёно-цинковом наряде.

Поражая всех непосредственностью

В банный зал сантехник крадучись проник.

Он забыл свой инструмент,

И дежурит здесь при лестнице.

Шум притих, запахло бабьим гневом,

Но внимание от неё отбито.

Я пекусь всё об одной, о моей прелестнице.

А она сев, приклеилась к скамейке;

Ногу на ногу положив, от других себя зажала.

- Мужичёнку зачем так скоро выпустили?

Вон нас сколько, не считай девчонки!

Грешным делом думаю, что пригодился б, -

Пробасила пожилая боевая женщина.

И её подруга от смеха задрожала.

И Галина не удержалась - улыбнулась.

Но видит скованность дочери - дивится.

"Вот так новость! Как же быть?

Дочь сама себя стыдится".

Но настроение у матери игривое.

Дочь за плечи как подружку обняла.

Своей рукой прикрыла шёлковые нити.

- Наташка, дурочка... Разве ты не знаешь?

Ты самая красивая!

И вообще, кто на прошлой неделе

Пригрозил мне, стать фотомоделью?

У окон снаружи - сорванцы...

Послушать их, так станут ясными

Стандарты, образцы, кумиры.

Бывают среди них и молодцы,

Но чаще, пятеро из шести,

Типичные лоботрясы и задиры.

Вот чем делятся они:

"Если курит, пьёт, дерётся,

Запросто ругается,

Независима от предков,

Без имени готова откликаться,

Каждому знакомству рада,

По подъездам трётся, значит...

Эта девочка находка.

Эта девочка, что надо.

С этой можно подружить.

Эту можно разложить

На её же ложе.

А если увести с уроков,

И вина суметь купить,

То сама поможет".

Для некоторых тайна - не секрет,

Уже в пятнадцать бурных лет.

Их видят иногда здесь,

Прижавшимися к стёклам плотно.

Возможно кто-нибудь из них

Сохранит в себе увиденное,

И оставит впечатления

На будущих своих полотнах.

И результат прошедшего ажиотажа,

Найдет когда-нибудь покой

В стенах Национального музея,

Известной галереи или Эрмитажа,

Или под сводами меньшей высоты

В частных коллекциях любителей

Женских тайн, интимной красоты.

Сейчас же, они делятся увиденным.

Комментируют как по ту сторону окна

Каждая раздета.

Вон женщина опасная своею красотой

Что-то своей дочке говорит.

Дочь рядом с матерью сидит,

И вялыми движениями моется.

Но стоит крикнуть кому-нибудь:

"Атас!", и любопытная шпана

В два счёта

С горяченького места скроется.

Последним тот, кто нахальней, и бойчее

Покинет выступ, эркер.

Исследователь живёт в каждом из нас.

Что делать?

Некоторым нравится по горячее.

Возможно, им чертовски повезло,

И за отскобленным стеклом

Сидит ещё не позолоченная Норма Беккер.

8.

В интимном уголке ночи уединятся;

О лучшей жизни помечтать,

И обсудить последние наряды.

Друг друга с полуслова понимают,

Стоят в мечтах продрогшие наяды.

Февраль. Уже приятный воздух.

Предчувствие весны.

Они в свои дома вернутся

И через час увидят сны.

Какие сны снятся разным полам?

Один, наверно, пополам.

Про любовь пока молчат;

Есть ощущения, но - ни слова.

Оно сейчас в груди у каждой

И речь идёт о постороннем снова.

Какие сны снятся разным полам? -

Один, разбитый пополам.

О том, что снится с тринадцати лет

Все знают, но это один огромный секрет.

9.

Что снится в текущий семнадцатый год?

Что изменилось за несколько лет?

Ничего. Изменений, в принципе, нет.

Вопросы, вопросы... На них нет ответов.

И можно запутаться от разных советов.

Советчики, видимо, крепко забыли,

Что сами точно такими же были.

Рьяно твердят одно и то же,

Что "Рано... Не нужно! Если сейчас начать..."

В пору, уши заткнуть от них, и закричать.

"Любовь это, конечно, прекрасно,

Но порядок необходимо держать

В доме и своей голове.

А в паспорте обязательно должна быть печать.

Кто-то ведь должен за всё отвечать".

Изощрённо и нудно

Приводят доводы, аргументы, факты.

"Есть яркий пример: несчастные дети

Из дома Монтекков, семьи Капулетти..."

Пугали, пугают нас и их одной басней:

"Сиди и учись! Так безопасней.

Есть пианино. И кистью не плохо

Ты краски мажешь.

Станешь взрослой - "спасибо" мне скажешь".

Терпение избавит от лихорадки отравы,

Притупит желание, погасит огни.

А ведь нужно признать: в чём-то правы они.

Ведь чёрт его знает, что может случиться,

Куда может кривая занести.

А минута просрочки в столь раннем деле

Может попросту спасти.

И не будет диагноз врачей нервы трепать,

Над душой висеть зловеще рея,

И каждую минуту напоминать,

Что в теле беременность плюс гонорея.

В таком состоянии не захочешь

Перед подругами потерянным кичиться.

Коль нужно с приобретённым разобраться;

Решаться, да лечиться.

Глава третья.

Блок строк - 1.

Известно, нимфы не стареют,

Но умирают и болеют.

Давно так повелось, испокон веков;

И это огорчает их поклонников.

Ещё бы! Та, что ожидается,

С правильным овалом,

Приятными чертами,

И свежестью юного лица;

Красота, которой неоспорима,

А голос приносит наслаждение в ухо,

Не появляется который час из дома.

А вместо долгожданной,

Гремя пустым ведром;

Из темноты известного барака

Согнувшись коромыслом;

На божий свет через порог крадётся,

Похожая на ведьму, столетняя старуха.

И снова рвётся нить ожидания.

И снова надежда новую взамен даёт.

Но может ли недоступная девица

Сегодня перед воздыхателями появиться?

Нет! Это невозможно. Нет!

Никто не знает почему, но нет.

Звучат догадки, возгласы, и вздохи;

Ходят слухи.

Откуда слухи? От кого?

От сгорбленной старухи.

При этом на исходе день.

Сначала полагали, что ни кого не хочет видеть.

Потом догадка появилась: "Наказана за что-то"

Итак, весь день.

"Больна!" - обмолвилась старуха

И появился первый устный бюллетень.

"Высокая температура у неё!

Учащённый пульс и очень шипкий кашель.

Может всё случиться... Или - или...

Если на поправку касатка, не пойдёт к утру, - помрёт.

Она уже сейчас одной ногой стоит в могиле".

Так проникают сведения из-за стены.

Они не далеки от истины.

2.

Раздел "Температура тела".

Как быстро можно простудиться;

Всего за несколько минут.

И в наказание за беспечность

Озноб и жар теперь к ней льнут.

Блестят глаза за утомлённым взором;

Горит румянец на щеках; затруднено дыхание.

"Мам, пить! Мне плохо.

Ужасно голова болит. Тошнит.

Не знаю, что со мной".-

Звучит разодранное пуазами запоздалое признание,

Голосом, ослабленным болезненной зевотой,

Голосом испорченным подступившей рвотой.

И неожиданно следует рыдание, -

Болезни, отягощённая, страданиями дань.

Врач вызван дважды, а пока

Мать у плиты готовит ужин.

О, нет, нет, нет! Только ни это!

Ей кроме воздуха сейчас, ни что...

Нет, лёд и снег пушистый нужен.

Бог переносит подсознание

На бело поле.

Там настежь голая она,

Из снега мастерит утят.

А с голубого небосвода,

Из сквозь прозрачной глубины

К ней хлопья белые летят.

Видения вереницей выплывают

Из глубины расстроенной материи.

Она вокруг кошмары наблюдает;

Ужасную бредовую феерию.

Бедняжка попадает в бред.

Сегодня в доме не будет ужина.

Нет-нет! Лекарства и вода...

Девчонка до смерти простужена.

Мать на минуту отлучилась.

Ей тяжело и страшно тоже.

О, этот крик и вопль - ужасны!

Будто с живого режут кожу.

Откинуты, и плед, и простыня;

Капризно, что ни попадя пытается разбить.

Сухие губы требовательно шепчут одно и то же:

"Пить, мама! Мама, пить!"

Всё лишним кажется.

Всё ей мешает, и спереди, и позади.

Мать устремляется на зов -

Её встречает истошное "Уйди!"

Мать проверяет температуру.

Целует щёки, лоб, ладонь.

А дочка мечется в постели;

Где ни коснись - везде огонь.

Сознание гнётся и гремит,

Как лист тяжёлого металла.

Подушка душечка - гранит!

И тело жить уже устало.

То пропасть под ногами у неё,

То пустота, звенящая как квинта.

И своды, повороты, тупики

Бесчисленных тоннелей лабиринта.

И снова над глазами потолок и стены;

Настроены коварно, бестии;

Ведут себя, как описал Эд. По;

Крадутся, втихаря на месте.

Она прикована к граниту,

Обречена в аду лежать;

Чужая женщина склонилась -

Ни двинуться, ни убежать.

Не узнаёт лица родного;

Разглядывает его в упор.

Ей кажется, пришла убийца,

И за спиной её топор.

От страха появились слёзы.

Смерть в стороне, пока - так надо.

Она одна в горящей тесноте

И в двух шагах от центра ада.

Зовёт с мольбою: "Мама! Мама!

Я умираю! Мне очень плохо!

Жутко давит гнёт!"

Ответа нет. И нет надежды.

И матери нет у неё.

Всё вывернуто наизнанку.

Должно внутри быть, а не снаружи.

Всё неживое кажется живым,

И ей становится всё хуже.

И закружила круговерть.

Квартира перевернулась вдруг.

Пол с потолком меняются местами.

Она летит куда-то

Не чувствуя ни ног, ни рук.

Она сама себе страшна.

Такая мысль в мозгу родится.

Да-да, догадка подтвердилась;

Она сама себя боится.

Дверь вопреки её желанию,

Дразня её, пошла назад и притворилась.

Она намерена душить её собой.

А стул уменьшился. Что с ним случилось?

Ручные часики устроили ей бой.

Всё движется, скользит, летает.

Всё перевёрнуто и выглядит невнятно.

Абсурд... Кошмар... Здесь всё ни так.

Всё неестественно, всё не понятно.

А из угла ещё - рука урода!

Высунулась одновременно близко и вдали;

Из центра, глубины картины

Сюреалиста С. Дали.

Всегда и всюду - один цвет.

Наводит оторопь и ужас он.

Власть над рассудком держит что-то.

И снова вызывающий оцепенение стон.

Нет воли, времени, пространства -

Лишь хаос без границ и теснота.

Нет направлений, намёков, ориентиров -

Есть слабость, жар и тошнота.

Не постоянно всё и безнадёжно.

Она сейчас в сетях вселенского мутанта.

Ухватиться не за что.

Лишь спица, ось Земли - константа.

И тянется к спасению, то глины тяжелей,

А то, как пух легка, к оси Земли её рука.

Дотянется до спасения, а пока

У матери в руке её рука.

Усталый взгляд с утра впервые пал на стёкла и задержался там.

"Уже темнеет. Вечер, - подумала Галина. - За переплётом окон синь.

Который час? Я потеряла время. Прошу тебя, хворь дочки, сгинь!"

Тревожно тягостно тянутся минуты

У изголовья и ног больной;

То убирается компресс со лба,

Какая-то подмога аспирину,

То спирт с ладони, снимет жар,

Омыв волной по очереди:

Грудь, ноги, плечи, шею, спину.

"Прости, за то, что вылечить тебя

Сию минуту не вольна я", -

Садится тихо рядышком на стул.

"Ещё!" - через бредовую дремоту

Не просит - требует больная.

И мать, найдя замену крепкой влаги,

Обмахивает доченьку листом бумаги.

И, кажется, кризис миновал;

Из небытия, из неоткуда

Похожее хоть на что-то показалось,

Хоть что-то появилось невесть откуда.

А вот и страшный судный час.

Ну не совсем, чтоб очень страшен.

Откуда всё взялось? - Ей снова не понятно.

И бес из чёрного в зелёное окрашен.

Готовы все, и обвинители, и палачи.

Она с подругой здесь - преступницы.

Двенадцать месяцев - присяжные.

Но нет звезды, её заступницы.

Несправедливость бросается в глаза.

Она вела б себя, держалась смело,

Ведь целый мир стоит за ней.

Звезда зачем-то улетела.

Звезда - надежда, ориентир.

Она указывает верный путь.

Она, когда совсем уж тошно,

Каким-то образом проникнет в грудь.

Всё, кажется, идёт к тому,

Что дело превратится в фарс.

Бес приготовил им "сюрприз" -

Выход охраняет неподкупный барс.

Бес ходит взад-вперёд по камню.

Читает обвинение: "Эту... Эту...

Немедленно стереть с лица земли,

Сейчас же сжить со свету!"

Сказал так, будто семьи и дома,

Даже имени нет у неё.

Нет, будто, совершённого поступка, дела.

Сказанного ею слова нет;

И никогда она

Вполголоса себе под нос не пела.

Она же иногда старалась и пыталась;

Стремилась стать; в конце концов, летала.

"Эту... эту..." -

Они не хуже остальных, по крайней мере.

Им нужно предоставить шанс,

И не привлекать за несовершённое к ответу.

Бес.

На выбор судей: колесо, железо, плаха.

Подлейте маслица в огонь!

Два жеребца готовы к экзекуции -

Для раздирания женской плоти кони.

Они всё сделают умело.

Теперь послушаем суть дела.

Свидетели из "б"!

Начнём, пожалуй, со второго края.

Вам слово против этих.

Прошу вас, дорогая Рая!

Рая.

Пинцетта и Солома живут в одном бараке.

Пинцетта и Солома участвовали в драке.

Обвиняемые перебивают:

"Нет, мы не виноваты, а вот они вдвойне!

Мы будем изворачиваться; здесь всё как на войне.

Да! Мы не виноваты! Клянёмся, чем угодно.

Ведь клятву мы вернём, как и даём, свободно".

Бес.

Теперь другие хором подпевайте.

Все остальные обвинители.

Две одиозных штучки; две выскочки, старлетки,

Издержки воспитания, продукт десятилетки;

Амбициозны в школе, в делах пассивны дома,

Две девочки А-класса, Пинцетта и Солома.

От них одна морока! Не видеть бы их боле,

Солому и Пинцетту, ни во дворе, ни в школе.

Им слишком много чести! А нужно порицание.

Их делает несносными общественное внимание.

Судья.

Что скажите на это, бактерицидные мои?

Вы обе источаете волны озона.

А это голову кружит, и мне, и остальным.

Хотите визу в Рай или Шенгенскую зону?

Обвиняемые Пинцетта и Солома.

Ага, нас оболгали! Мы отомстим жестоко.

То будет "зуб за зуб" и будет минус око.

О, как оклеветали нас, не сойти нам с места!

Мы, словно, две изюминки среди густого теста.

Да-да!

О нас ещё напишется ни одна страница.

Стоящим перед нами пора посторониться.

Все ваши обвинения слышны едва-едва.

На сказанное слово у нас найдётся два.

Пусть называют нас отъявленными стервами,

Зато всегда, везде, во всём мы будем первыми.

Да, да, да, да! Это правда, правда, правда!

Судья.

Так вы не каетесь, милашки? Прекрасно!

Вы не представляете сколько во мне радости.

Вам ассистентками, медсёстрами в аду работать!

По локти и колени придётся оказаться в гадости.

Пинцетта и Солома.

Вот это уж совсем не радостные вести.

Ну, ничего, мы встретим их,

Прижмём в укромном месте.

Судья.

Драгоценные, вы подписали приговор.

Пинцатта и Солома.

Нет-нет, вы нас не верно поняли!

Нам некогда. Мы собираемся, уходим!

Верните наши вещи!

Видали мы места получше и похлеще!

О, нет, нет, нет! Ведь мы находимся во сне.

3..

Телефонный диалог Соломы и Пинцетты.

- Алло! Привет! Ты что, мать, родила?

- Нет, я болею.

- Чем?

- Гриппер подхватила где-то, ОРВИ.

- Какие скучные дела.

- Ну что ты! Я лежу и млею.

- Хочешь новость?

- Ну. Скажи!

- Вот, чёрт! Забыла.

- Гарина, не ври! И перестань жевать мне в ухо

- Сегодня тройку, блин, в дневник забила.

- И это новость? Скучные дела.

- Послушай, что скажу!

- Давай, я погрузилась во внимание.

- В "б" - новенький.

- Ага-ага! Рассказывай!

Я от нетерпения задохнулась.

- Слезай с кровати и выходи!

Тогда и покажу.

- Ты что! Совсем рехнулась?

Забыла? У меня же температура.

А как он выглядит? Что говорят о нём?

- Тебе понравится.

Но Райка, в него уже вцепилась.

Минута может всё решить.

- Мне-то что?

- Как это что?

- О, тридцать девять

Под мышкой у меня, кошмар. .

- Мы должны её немедленно отшить.

- Предлагаешь готовить латы?

- Ладно, договорим потом.

Я из учительской звоню.

- А я, представь, из больной палаты.

От лежания болят бока.

Мне нужно выпить аспирин.

Звони ещё. Пока!

4.

Невербальное общение.

"Что кроется за этим странным взглядом?

Сказал бы что-нибудь, дурак!

Какой ты не решительный, разиня!

Зачем же наблюдать за мною просто так?

Признайся! Я самая красивая?

Я лучшая! Я - супер, наваждение.

Сейчас уйду! Предупреждать не стану!

До трёх считаю, и получишь рану.

Ладно, любуйся мной - я разрешаю.

Но, только ничего не жди взамен.

Взаимности не будет - обещаю.

Мне некогда. Впереди экзамен.

За пазухой оставлю странный взгляд.

А ночью спрячу под волшебную подушку.

Может быть, расскажет о тебе,

Что-нибудь шепнёт во время сна на ушко".

"Девочки и мальчики

Устроены по разному.

Тайну хочется узнать,

Непременно, каждому.

Интерес как ком растёт,

Как дома многоэтажные.

Как устроены, что думают другие? -

Знать безумно важно.

Я хочу, чтоб все любили,

Чтобы над цветами

Мотыльки всегда кружили.

Девочки и мальчики

Веселятся дружно.

Каждый хочет получить

То, что ему нужно".

Эту рифму под гитару во дворе услышала она.

Эта рифма вертится на языке, правда, адаптирована.

Что у неё в уме, в портфеле?

Чем занят мозг, готовый

Пройти сквозь морализм дремучий?

Что дарит ей, чем балует её

Меняющий своё обличие случай?

Среди учебников видны,

Обложка гонимого романа;

Рассказы современного писателя,

Без данных об объёмах тиража

И адреса анонимного издателя.

Всё не обычное впитать готова.

Запретное, известно - стимулятор

Для гибкого ума.

Направление, как бы ей подсказано.

Дальше будет двигаться сама.

Разговор старшеклассниц (без начала).

Когда он начался, не известно точно.

Никто не помнит, много лет назад;

Тогда в песочнице песок не поделили.

В глаза и волосы его обильно насыпали;

Друг, друга при этом не жалея.

Случайно, из-за недоразумения

Вспыхнула "первая песочная война"

В квадратом огороженной пустыни.

И быстро кончилась, но отзывается поныне.

Тогда оставили песочницу и дружбу со слезами.

Кто виноват был, попробуй, рассуди;

Пожалуй, та, что сыпала песочек со второго края.

Резь в глазах давно прошла,

Но след конфликта у каждой в памяти остался.

К Соломе и Пинцетте их сверстница

Неожиданно сбоку подошла,

Из параллельного, отъявленная стерва Рая.

По крайней мере, так первые подумали,

Расслабленную умиротворённость с лиц стирая,

И выставляя изумление напоказ,

Синхронно повернув к ней,

С бровями приподнятыми, лица.

Зато последняя, изображая простоту,

И будто бы весь мир любя,

Заговорила по-приятельски, миролюбиво,

Вступив в беседу меж первыми двумя.

Обмолвясь, что вернулась из столицы.

- Вы говорили о гигиене? О биде?

Вы что, не знаете, как это нужно делать?

Смотрите, я покажу вам!

Вот так садишься на край ванны...

Колени здесь, а всё, что нужно,

Ну, остальное... Не понимаете?

Вода, рука, объекты гигиены - там.

Гарина.

Хорошенький совет.

Рая.

Ах, да! Ведь я совсем забыла,

Что в вашем доме даже ванны нет!

Да, вам не позавидуешь, девчонки.

Нет, правда, без обид!

Без ванны круглый год; и день, и ночь!..

Как вы обходитесь?

Ну, в этом случае не знаю, как помочь.

Нет, правда! Вы уж извините!

Нет ни балкона, ни батарей...

Не высушить, как следует трусы.

А где вы сушите их, кстати?

Развешиваете над крышей на антенные усы?

Вот это флаги! Я представляю!

Я вам сочувствую.

По лестнице карабкаться наверх...

Небось, и падали не раз?

Но вы привыкли уж наверно....

Пока подруги! Не вешайте носы.

Хотя, всё это очень скверно.

Гарина.

Вот ведьма!

Всё светлое выбила из головы.

Из-за неё забыла, что вообще хотела.

Одинцова.

Мм... Ещё какая.

И в школе нет покоя от неё, и здесь.

Гарина.

И не родился тот, кто знает,

Как избавиться от этой Раи.

Прилипнет, как к ноге земля сырая...

5.

Школа.

Сегодня траур в школе, в этом храме знания?

С утра по коридорам ходили люди Гороно,

Сейчас в учительской идёт дознание.

В ответ на обвинения, недоумением,

Презрением к поверженной покрыты лица.

Что здесь случилось, что произошло?

Унижена, избита одноклассница;

И новый дом, и не родную школу

Теперь заменит ей больница.

Общественное мнение.

"Лицо разбито? Отбита почка? Ну и что!

Не нравится она - и всё!

Не приживётся в этом классе ваша дочка".

Не позавидуешь после этих слов

Чьей-то злополучной доле.

Как это,

Чувствовать себя чужим среди своих,

Идя по новой нехорошей школе?

Уроки, перемены для неё

С начала стали невыносимы.

Из школьного двора уйти не просто.

Подруги дерзкие; бьют больно

Того, кто не похож на них

И не большого роста.

Ошибок не прощают сразу.

За каждой дверью

Может быть устроена засада.

Такие развлечения у детей.

В них ненависти столько,

Что врагов не надо.

Слова и выражение лица,

Важны не менее, чем поступь матери

И марка автомобиля у отца.

Чтобы не выносить из школы сор,

Из-за обычной человеческой боязни,

Администрация пытается увещеваниями,

Сбить градус детской неприязни.

Здесь воля и позиция важны,

Чтобы привить им толерантность;

Всеобщее круглосуточное бдение

За ювенальным поведением.

Совместно сформулировали отношение:

"Претензий у школы к потерпевшей нет".

И проверяющие, вздохнув одновременно,

Оседлали комфортабельный нейтралитет.

А что в больнице?

Микрофоны, телекамеры.

Уже отсняты метры плёнки.

Во весь экран глаза растерянные,

Ажиотажем перепуганной девчонки.

"Поведай миру, что с тобой случилось!

Как оказалась здесь? Как чувствуешь себя?

Где, кем и как работают твои родители?

У вас, вообще, благополучная семья?

У вас не очень дружный класс?

Ну! Говори! Не бойся нас!"

Она одна стоит. Припёрта к стенке.

Растерянно теребит бинтик.

А может в руках вата.

- Их было много; целый класс...

Но я одна, наверно, виновата.

Ведь я считала - списывать не честно.

Нет, не хочу рассказывать про это.

Теперь я знаю: там другие правила.

Я не вернусь туда под дулом пистолета.

У них совсем другая жизнь и форма.

У них другая речь. Я не понимаю их.

Так не учили нас.

Я буду ездить через город на край света.

Очень прошу родителей,

Вернуть меня в любимый класс.

Услышат ли?

Что нужно, чтоб тебя считали сильной?

Совсем не много. Достаточно быть:

Красивой, умной, стильной.

До девяностых всё было намного проще;

Они похожи были как тополихи в лесополосе,

Как близнецы берёзы в одноимённой роще.

Это безотказно обеспечивало шарм;

Для поддержания собственного лоска

К коричневому платью на воротнике

Прикладывалась штапельная ткань.

"Моя хозяйка прилежна, аккуратна,

Нежна, чиста как снег", -

Приветствовала при встрече белая полоска.

Таким чуть завышаются оценки.

Такие не стоят, прижавшись к стенке.

Они на окружающее смотрят свысока,

Диктуют свою волю классу;

С ними заигрывает пожилой физрук;

Таким всегда всё сходит с рук.

К ним, как заколкой пристёгнуто внимание.

Мимо проходят, опустив глаза,

Надолго затаив дыхание.

О них таинственно молчат, и говорят смакуя,

Как будто слизывая деликатесы с блюда.

О них мечтают и надеются на чудо.

Кто помнит, как в двенадцать лет,

После того как встретил

В школьном коридоре совратительницу,

Пытался, хоть как-нибудь пристроить к сексу,

Никому не нужный собственный скелет,

Включая в свой ночной проект

Двух старшеклассниц и учительницу.

Никто не догадается во век,

Что у милашки лоботряса

Приступ похоти в костях,

И в двадцати двух килограммах

Взбунтовавшегося молодого мяса;

Что этот вешалка, повеса

Влюбляется, в кого ни попадя.

Он не мечтает - он горит желанием,

Стать обладателем чужого веса.

Он влип! Так распоряжается природа.

Она вливает в нас потребность;

Толкает необученного на охоту.

И оставляет "с носом" акселерата,

Хилого представителя мужского рода.

Он слишком ими увлечён.

И это выше нормы.

Его с утра сводят с ума

Носительницы формы.

Всё на виду: пожалуйста, ходи,

Смотри, влюбляйся.

Потом все твои чувства пойдут на лом.

Руками к объекту не прикоснёшься -

Зазвенит.

Ассортимент, как в ювелирном магазине

Как бы за бронированным стеклом,

Из не материального, не видимого "плекса".

Но все члены общества могут спать спокойно;

Время перетрёт всё жерновами мельницы.

С женщинами разного калибра

Не будет ничего.

Ему как бы удастся с ними познакомиться,

У близкой родственницы Секса,

Известной фокусницы Рукодельницы.

Что может зацепить подростка за живое?

Всё что угодно. Диапазон соблазнов так велик!

Породистость, распущенность, красота,

Угревая сыпь на коже...

"Ей нужно срочно переспать со мной! -

Так думает, наверно, каждый. -

Пересып со мной ей наверняка поможет".

Внимание обычной, ровной

Не так натягивает нервы,

Как появление трёх ненормальных первых.

А, впрочем, и её, четвёртую

При многих обстоятельствах

Можно увидеть на полу разложенной.

А через много-много лет узнать, о том,

Что она стала неплохой женой,

Живёт с хорошим человеком,

И на пять лет всего его моложе.

Сейчас он в собственной постели.

Он как бы сверху, и как бы - под.

Мать думает: сынуля дома.

И ошибается. Он - вне.

Он в сексуальном океане;

Он как чувствительный приёмник

На эротической волне.

Его фантазия безгранична и бездонна.

Он пропадает из квартиры и гуляет там,

Куда и взрослому проникнуть невозможно;

По экзотическим ущельям и лесам.

Там появление не законно.

Об этом шёпотом не скажет,

И не повторит, открыв глаза.

У мысли, так же как у пули,

Отсутствуют тормоза.

Его стихия - женская лавина,

Свалка похоти. - Всё грязный ком.

И только девочка одна стоит особняком.

Если она есть, и рядом - повезло.

Благодари судьбу, её отца и мать.

Если нет такой - нужно выдумать.

Пусть станет наполовину придуманной,

Цветущим образом,

Созданным воображением.

Бесплотный призрак, но какой родной!

Можно гордиться подобным достижением.

Он выведет из дебрей полигамии к одной.

Кто может сам себе ответить,

За что он любит лучшее на свете?

За то, что оно бесценно,

Всегда в единственном числе,

Как миг неповторимо?

И это лучшее

Кометой по жизни пролетает мимо.

Что толку коли топ-модель,

Идущая по школе, возьмёт и мимоходом

Освободит тебя от неприятности.

Нужно сказать "спасибо" ей, и успокоиться.

Это дружественный жест, не более.

Разумеется, она не скажет, сохраняя такт:

"Я добротою не торгую".

Но то, что фея снизойдя до смертного,

Сделала хоть и расчётливый,

Но гуманный шаг, все видели.

И это зарегистрированный факт.

К тому, же выполняя свою роль,

Она одну боль заменит на другую.

Это хотя бы раз однажды с каждым было;

Пусть без романтики, не под свечами,

Когда касались мы намеренно плечами.

А фея-то, вполне, материальна.

Состоит из клеток и молекул;

Повизгивания синтетических подошв;

Сдержанного смеха; движения губ,

И убеждения влажных глаз.

Она владеет меняющимся голосом;

Она дрожит, едва не плачет,

Над украденным расчёской волосом;

То равнодушна ко всему,

То, как и все на чём-нибудь помешана.

Сейчас идёт по школе в класс,

И, к счастью, кажется, вполне уравновешена.

Он благодарит её.

Она в своей небрежности безбрежна.

- Да, ладно, хватит! Как нога?

С чего на ровном месте подвернулась то? -

Интересуется участливо прохладно.

Он, кажется, и сам не знает от чего.

Благодарит.

- Я слышала уже. Не стоит...

Впрочем, пожалуйста. -

Ещё "спасибо" ей взглядом прицепил на грудь.

- Не на меня, а под ноги смотри!

Потеряешь голову, - подумала: "со мной". -

Впредь осторожней будь!

Локти, пятки, и затылок, ровная спина

Не дают и шанса на попытку: "Я - стена!"

Уже не видно выражения её лица;

Лишь пояс фартука

И пуговица на нём поверх крестца.

Отношения остались равными нулю,

Но взгляд догнал и на спине оставил:

"Ты, что надо! Я всё равно тебя люблю".

Если хватит смелости,

Позже пригласит в буфет,

Чтобы угостить там:

Кофе, соком или кока-колой;

Передаст от знаменитости,

Придуманный привет: ей будет лестно;

Она же просто ученица средней школы.

Зелёные глаза, как в песне;

Два глубоких омута.

Но так ли её натура однозначна?

Найдётся, наверно, и в ней

Какая-нибудь черта уродица.

Известно ведь, что в омутах реки

Черти и русалки водятся.

Сейчас в спортзал

Или на второй этаж, в химкабинет,

Таи колдовать начнут

Над реактивами в пробирках;

Или за угол, во двор...

Туда случайный взгляд не залетает.

Нет, всё в порядке - женский туалет открыт.

Так неужели подруги собираются курить?

Нет! От другого теперь у них рот тает.

Скрываемое от постороннего ума - есть тайна.

Именно так,

Толкуют некоторые действия словари.

К ядру секрета стремится Интерес.

Загадка не даёт ему покоя.

Настойчиво стучит он в запертые двери,

Иступлено повторяя: "Отвори!"

Как хищник, идя на запах крови,

Показывает окружающим свой оскал,

Так на скандал стремятся люди,

Ажиотажем, усиливая страстей накал.

Где было только что, всё чинно, тихо,

Вдруг вспыхивает невообразимая шумиха.

Что заставляет суетиться вокруг сенсации?

Сама сенсация, ненормальность,

Результат попрания каких-то норм:

Измена, тайные пристрастия.

Ленивому, на собственное проявление, сознанию,

Такая встряска - великолепный корм.

Вот рацион сегодняшнего дня.

"Полцарства отдают за одного коня".

"Перестрелка на похоронах".

"Любовная история в розовых тонах".

Урок и перемена.

Всегда найдётся суровая худая или мясистая:

Математичка ли, химичка ли на чью-то голову.

И тотчас примется учить и со свету сживать,

Заметив недостаточное рвение к своему предмету.

Тогда уже держись; что ни урок, то встряска.

Уничтожение взглядом - утончённый метод.

Вооружённая им как стилетом,

Она пронзает жертву молча - сама неуязвима.

Измерит через линзы колючими глазами сухо -

И в классе гробовая тишина;

Легко услышать можно, где летает муха.

А эта пауза! - не жди добра.

За ней процедит:

"Что ж, единица. Готовь дневник, пустырь!

Придёшь с родителями завтра в школу, ноль!"

И, видно, думает "химчистка",

Что класс от сора этим очищает,

И безукоризненно играет свою роль.

Здоровья нет давно,

Оставлено с годами в классах;

Желчью до корней волос налита;

Уж не стесняясь, оскорбляет так,

Что негодует классная элита.

Куда уходят школьницы с уроков?

Для наблюдателя это всегда было загадкой.

В кино? Поесть мороженного? Или

По магазинам потолкаться просто так?

За ними интересно было бы понаблюдать,

Хотя бы фрагментарно, и украдкой.

Подкованные вдохновением, подруги

По лестнице сбегают вниз,

С намерением покинуть здание школы

До окончания занятий.

Вдохновением и учащённым сердцебиением

Школьницы отмечены.

Оценивая перспективу, покидают вестибюль.

Они всегда вне подозрений, и "классной"

Пока что не замечены.

Освободились от тяжёлых стен.

И математичка не заметила их вроде.

Вот здорово!

Они одни стоят на кафельном крыльце;

Пьянеют от майских тополей,

И рады украденной свободе.

За спиной у каждой сорок четвертей;

Десять лет учёбы в этой школе.

Они - сосуды,

До краёв наполненные знаниями.

Им по семнадцать - и ветер в головах.

Над головами этажи и крыша здания.

Преподавание в обычной школе предметов:

"Математика", "Все остальные", "Русский"

Для лучшей части класса несёт в себе заряд

Убийственной психической нагрузки.

С самого начала, с первых дней,

Детей, старались от рвения отлучить.

Но аттестаты уже в сейфе у директора;

Ещё немного и удастся их заполучить.

Не вернуться ли им на свои места,

И, добросовестно, закончить

Однажды начатое дело?

Они отсутствуют, и это неспроста.

Есть по важнее вещи -

Всё решено; выбор ими сделан.

В актовом зале под баян фальшивит хор.

А кому-то очень повезло сегодня:

Не пришёл учитель.

Скончался преподаватель ОБЖ.

Отменены занятия в этом классе.

Внезапно умер долгожитель Скалозуб,

Он то ли отставной полковник,

То ли майор в запасе.

У школы, в общем, сложилась неплохая аура.

А что до скорби, на то, как видим,

Есть субъективная причина траура.

Синим мелом по стене, сверху вниз,

Дотянулась из окна рука под ступенчатый карниз;

И ещё перечеркнула - получилось "Экс".

Щимит внутренности в глубине яблоневый секс.

Как помочь себе под белыми лепестками?

Наверно, не нужно смотреть по сторонам и в зеркало.

Не нужно позволять себе мечтать об этом.

Не нужно поворачиваться лицом к ним.

Нужно успокаивать свои нервы шоколадом.

С этим можно справится самим.

Как помочь себе весной? (Советы мальчикам).

Чай с крепкой мятой, обязательно поможет.

Взгляды взглядами не рекомендуется искать.

Истово молиться. Так от греха спасается кюре.

Идея интересна и для нас нова.

А метод сеньора Челентано "Антисекс"

Рекомендует неистово колоть дрова.

Холодный душ, нагрузки и т. д...

Мероприятия такого рода,

Позволят провести как дурочку саму Весну

И перед хитростью отступит мать Природа.

***

Экс Уай ... - вдоль зелёного забора.

И ещё раз крупно Экс Уай ...

Фантомас сменил Тарзана, Фантомаса - Зорро.

Экс Уай ...

Уступает тень напору - свет крадётся по забору,

Озаряя Экс Уай ...

Не сотрутся никогда: Фантомас, Тарзан и Зорро,

И ещё Экс Уай ...

За исписанным забором - эротическое действие:

Забивание железобетонных свай.

"Жди меня! Я здесь пролезу очень скоро.

С платонической любовью и фаллическим приветом!

Экс Уай ..."

И ещё.

До угла по краске слева - имя, класс и высший титул -

"Королева".

Пентхаус.

Вот чем занимаются сбежавшие с уроков.

Квартира Гариных, в деревянном доме,

Постройки девятьсот тринадцатого года,

В районе города, прижатом к берегу реки

И, населённом людьми простого рода.

Квартира - из двух комнат; без санузла.

Захотите в туалет - пожалуйста, наружу,

Или в укромный уголок, к помойному ведру...

Но только не шуметь, без звука, тихо!

Хозяйка сшила и натянула занавеску,

Она профессиональная портниха.

Палас, ковёр, прессованный хрусталь,

Тёмно-коричневая полированная мебель,

Швейная машинка, электрического привода -

Вещи, дающие удовлетворение и покой;

Демонстрирующие благосостояние,

Эпохи переходного периода.

Наташа Гарина - дочь хозяйки дома.

Наташа Одинцова - её близкая.

После короткого раздевания

Подруги сидят на новеньком диване,

По очереди кошку тискают.

На левой розовый,

На правой белый трикотаж.

И не в бараке происходит сцена -

Пентхаус это, бельэтаж.

Пентхауз! Да! Апартаменты!

Кто не мечтает оказаться в новом мире,

Живя с родителями с давних пор

В убогой двухкомнатной квартире,

Где твои насущные проблемы

Не замечаются предками в упор.

Пентхауз. Да. Это же элементарно.

Представьте,

Если всё лишнее вокруг себя убрать:

Пол, эти стены, потолок, и старую кровать ...

Оставить только главное;

Буквально шесть фрагментов

Для интерьера более достойных апартаментов:

Себя, диван, свою подушку,

Роскошные фантазии, кошку,

И Пинцетту, шикарную,

Почти, что шоколадную подружку.

Сейчас она сидит, откинувшись на спинку.

Случись! Да будет так! Аминь!

Сбудется, если удастся кого-нибудь,

Как-нибудь нанять:

Заставить на себя работать,

Пусть даже и химеру,

Чтоб поменять здесь всё,

И воздух, и пьянчуг соседей,

И отравляющую жизнь атмосферу.

Заманить бы только в дом удачу

Или шанс, тот самый случай,

За которым притаились деньги в пачках,

Да золотые слитки, наваленные кучей.

Или кто-нибудь явился б,

Пусть голый, пусть во фраке,

Чтобы ауру сменить там,

Где родились однажды, в чёртовом бараке.

Сейчас они сидят, спокойно говорят;

Нога к ноге, четыре ляжки в ряд;

О географии, о собственной провинциальности,

О разных мелочах, о вещах в сарае,

О кознях их соперницы, неутомимой Раи.

- Она как саранча. Спасенья нет.

Хоть не выходи на улицу.

- На физике забыла закон Ома, -

Беседу вялую ведут Пинцетта и Солома.

Тех, кто ближе их уму, называют "наши".

Нет сомнения,

Славно спелись две знойные Наташи.

О мыслях и фантазиях.

У одной они - не очень,

Цвета грязной лужи.

У другой скандальные,

Так что ещё хуже.

Ей не терпится надеть

Фуражку капитанскую отцову,

И шлёпнуть так,

Чтобы ладонь зажглась,

По взрослой жопе эту Одинцову.

О географии и провинциальности.

Где установлены границы

Между центром и провинциями?

В мозгах, имеющих достаточные знания,

Одним, дающим независимость, другим

Закованное в тесную броню сознание.

Сам выбираешь принять или отвергнуть,

Жить или не жить.

Сам должен дать себе ответ:

"Я есть!" или "Есть другие -

Меня как не было, так и нет".

Уже загаром майским ранним

Пять дней довольны их тела.

Вот только там, где был купальник

Скромнее цвет, бледней дела.

Чем откровенней и контрастней

Образовалась тональная граница,

Тем, несомненно,

Есть больше оснований

Своею красотой гордиться.

На ногах, почти у паха,

В общем, очень, очень близко;

В сантиметре скольжения луча по телу -

Переходы в зону риска.

Взглядом кротким иль не скромным

Только раз внимательно окинь, и ...

И узнаешь те места,

Где оставил след бикини.

В двадцати шагах от дома есть солярий;

На сарае у Захара.

Распластавшись параллельно

Ждут, обычно, появления загара.

Гарина.

Когда твоё дыхание

Перемещается в мой собственный объём,

Я чувствую, как наполняюсь,

А моя кровь и кожа

Горят таинственным огнём.

Когда твоя волна несёт меня

На гребне переворачивает,

И топит под собой неторопливо;

Ложится, накрывая спину -

Я забываю обо всём

И не хочу уйти из плена.

Улитка, передвигая своё тело,

По камню медленно скользит,

И за собою оставляет,

Такое гладкое колено.

Оно от влаги охлаждается,

От ощущения горит.

Колено на любовь быстро откликается.

Одинцова.

Улитка аллегориями говорит?

Гарина.

Улитка - ты. Разве не понятно?

А это - моё бедро. А там - колено.

Одинцова.

Нет, это ты улитка на моём колене!

Перепалка.

- Нет, ты! - Нет, ты! - Нет, ты! - Ты-ты!

Обе.

Мы две улитки: я и ты.

Гарина.

Посмотри, какие ноги!

Они уродины.

Икры шире, чем колени,

У щиколотки уже.

И у тебя такие же.

Нам хорошо вдвоём,

И третий нам не нужен.

У тебя совсем не живота.

Он плоский как моя ладонь.

Дай я его послушаю!

Урчит, скрежещет, и пищит.

Значит, голодный.

Теперь послушаем наоборот -

Ты в моём звуки поищи.

Замёрзла? - У тебя рука холодная.

Наташа, не молчи!

Твоё настроение передаётся мне.

Не молчи!

Сейчас уснёшь и усыпишь меня.

Иду на кухню приготовлю, что-нибудь,

А ты лежи и жди, Наташка-размазня!

Одинцова.

"Как ей сказать, чтобы не обиделась,

Чтобы не довести друг друга до упрёков, слёз.

Сегодня сон предвестник ссоры видела..."

Гарина.

Я приготовила. Несу.

Поднос с тарелками у ног подруги ставит.

Саму толкает на подушку.

Глазами одноклассницу буравит.

Одинцова.

Наташка! Мы сошли с ума.

Нашли себе хорошее занятьеце...

Если нас увидят - обзовут, как следует.

Ты знаешь, этим всем

Незримый Эрос ведает.

Гарина.

Я, наверно, дура, коль с первого раза

Не могу понять, о чём ты говоришь.

Повтори, я что-то не в состоянии

Ход твоих мыслей уловить.

Одинцова,

Ты хочешь жизнь мне отравить?

Ты же первая всё начала!

Ведь помнишь же!

Если бы ты сама

Не угодила мне по заднице

Вот этой пряжкой - ничего бы не было.

Одинцова.

Я нечаянно. Так вышло. Ты подставилась.

Я не виновата.

Гарина.

Одинцова, боже мой, ты стала

Просто розовой стекляшкой!

Одинцова.

Давай, остановимся на этом месте!

Нам необходимо сделать это.

Мне тоже было интересно.

Ты знаешь. А что дальше?

Нам нужно привести себя в порядок,

И твою кровать.

Давай готовиться к экзаменам,

Идём на крышу,

Пока нас не застукала в постели твоя мать.

Экзамен.

Как жалко, формул и решений

В помине нет на потолке.

Она в апатии исследует его -

Прошла уж не одна минута.

Сеть чёрных трещин на штукатурке

И паутина в уголке притягивают взгляд.

Убийственное безразличие к своей судьбе

В неё вселилось почему-то.

В соседнем классе голые стены.

Завхоз готовит помещения к побелке.

Глаза участвовали в нескольких дуэлях,

В лёгкой любовной перестрелке

С выпускниками прошлых лет.

На этот раз достойных нет.

Тогда, казалось, купидоновыми стрелами

Была поражена.

А оказалось холостыми выстрелами

Любовь заражена.

Однажды, невольной свидетельницей стала

Не совсем приличной сцены.

Заметила случайно их - проходила мимо.

В конце пустого коридора стояли эти двое.

Она на лестнице остановившись, затаилась

Ненужная и лишняя.

И, ой как, билось сердце под молочной железой -

Невызревшая вишня.

Она - случайная свидетельница интимной сцены.

Их было трое.

Чужое возбуждение легко передаётся,

Но больно задевает за живое.

Шпионила за ними и думала сама:

"Она же провоцирует его, и позволяет себя мять!"

Увиденное, как зараза

Надолго въелось в её память.

"Они как будто и не в школе,

А где-то за деревней в поле.

И не в углу, не в коридоре,

А на природе, на просторе.

Жеребец с той кобылицей,

С растрёпанною рыжей гривой...

И поцелуи на её смеющемся лице".

Теперь ей кажется, всё это небылицей,

И не было тогда той парочки игривой.

Да здесь рождались роденовские сцены,

"Поцелуй" и "Ревность".

Теперь не будет уроков, перемен.

А что взамен? Свобода!

Но перед ней сегодняшний экзамен.

Всё кончилось - мучения позади.

Они вздохнут и скажут "Амэн!"

Из школы взято всё - осталась пустота;

Идёт последний выпускной экзамен.

Момент расчёта, стерильность, тишина.

Экзаменатор любой шорох слышит;

Как мысль шевелится в мозгах,

Как бьётся сердце у окна,

Как каждый из них дышит.

Сидит, уставилась в окошко,

Рассматривает небо.

Там облако бессмысленно белеет.

Сначала всё внутри оборвалось -

Сейчас мысль появилась,

Она ответ в уме лелеет.

Чуть позже, пристроившись к кружку,

Когда ослабнут нервные каналы,

Вольёт свой голос в хор подружек:

"Господи, ну и билет достался!

Казалось, в нём я ничего не знала".

Прошли от "друг за друга",

До "каждый за себя".

Теперь, как ни старайся -

Знаниями не разжиться.

Но память выручает тело;

Рука уверенно скользит,

И первая строка

На чистый лист ложится.

Тихонько тикает запястье.

Шпаргалка Љ 3 ждёт своего часа в рукаве.

"Какой-то матершинник

Оставил слово на этой парте.

Не отвлекайся! Думай! Думай!" -

Под партой сомкнуты её колени

И ляжки в школьном боди-арте.

Там справочное место, "аварийный выход".

Незаметно подтягивая пальцами подол

И оголяя до нужной высоты колено,

Можно необходимое найти, и если повезёт

Выбраться из трудной ситуации;

Катастрофически съедающего время плена.

Заметят - удалят без шума;

Без лишних слов и возгласов "ату!".

Стыда не обобраться после месяц,

Из-за перевёрнутых цитат её тату.

Билет в щепотке между пальцев.

Она кладёт его. Берёт опять.

В ней формируется решимость

Экзамен с плеч свалить "на пять".

Все эти тонкости предмета

Не интересны, не нужны.

Ей ОЧЕНЬ НАДО

Получить потом диплом.

И восседающая на скамейке парты,

Согревает место

Своим физиологическим теплом.

Участок крашеной доски

Сейчас находится под ней;

Имеет вид большого сердца.

Интимная территория Пинцетты,

Для тайного воздыхателя всего родней.

Ещё не верится, но это очевидно, -

Они последние минуты вместе.

Отношения с ней уже висят на волоске.

Такая в центре, даже если с краю,

Как королева на шахматной доске.

Его бы аккуратно выпилить,

Сусальным золотом облить,

То место с отпечатком тела,

То место, где она сидела.

Однажды, её волосы

И скрытый драпировкой стан

Звуками всплывут из-под влюблённого пера,

Чтоб из наброска партитуры одноклассника

Вышла, и покорила мир новая рок-опера.

Женщине совсем не обязательно

Быть чем-то,

Что бы известной стать.

Достаточно иметь свой

Взгляд и внешность,

И выразительную стать.

Взгляд делает её

Среди соперниц первой.

Она должна быть воздухом,

Что бы мужчина мог дышать.

И уж ни как, пусть даже,

Обольстительнейшей стервой.

Ведь стервы могут лишь мешать.

Женщина должна идти своей

Отличной от других походкой;

Суетою не сорить;

Быть естественной, самой собою;

Способной молчать и говорить.

Обладательницу перечисленных достоинств

Кто-то должен выделить

Художественным взглядом.

Нужно чтобы музыкант, поэт, художник

Был влюблён и находился рядом.

Что имеется в виду?

Не клоню ли к какой-то притче?

О ком сейчас подумал и говорю?

О Лауре и Биатриче.

Но, пора вернуться в школу.

В дальнейшем многим предстоит пожить,

Возможно, их ждут слава и бессмертие.

А кой-кому придётся лечь на стол для операции.

Сейчас они сдают экзамен.

Она сидит у подоконника,

Надежда, точка роста нации.

Надежда нации, ладонью щёку подперев,

Сосредоточенно расписывает строчки,

Копилку знаний отперев.

Пусть не узнает ломки климаксом,

Пусть не докатятся приливы,

И, пусть сидящая при девственности,

Когда-нибудь умрёт счастливой!

Здесь: музыканты собрались,

И кинокритики,

Потенциальные политики

Ломающие над вопросом головы;

Серьёзными сегодня стали комики.

Есть негодяи, - мы их обойдём;

И будущие капитаны экономики.

Итак, последние минуты -

И оборвётся пуповина.

Мы ими никогда не дорожили,

И сейчас в воспоминаниях от них бежим.

Звуки, запахи, прикосновения -

Всё это станет вдруг для них чужим.

Ведь не войдёшь легко и запросто туда,

Где запинаясь от волнения,

Себя не помня, у доски читал:

"Они вспоминают минувшие дни

И битвы, где вместе рубились они..."

Уже не школьники рассеиваются по дворам,

Мимо аптек, кафе и кулинарий,

Не ведая, что готовится для них

Оригинальный нетекстовый сценарий.

***

Но, что случилось, озорница? -

В ожидании глаза.

Ты опять смогла влюбиться?

В них обида и слеза.

Ты в себе укроешь чувства;

Не услышит старый двор

Шёпот губ одной несчастной,

С пустотою разговор.

Ты рисуешь самым светлым, -

Он проходит, вновь и вновь.

Хоть бы раз остановился!

Что он знает про любовь!

Ты сегодня в новом платье,

Ты избавилась от кос.

Он не сможет не заметить

Новый цвет твоих волос!

Но не ошибка ли это случайная;

Выбрать именно его и здесь.

Что притягивает внимание?

Самоуверенность и спесь?

И из-за этого можно увечься?

Или внушить себе, что любишь его?

Ты сама не хочешь видеть,

То, что в нём не было, и нет ничего.

Он, безупречный, неотразимый

Всё делает себя любя.

Однажды остановится любезно,

Чтобы использовать тебя.

***

Вечер. Парк в это время пуст.

Посещение тонет в одиночестве.

Много пространства - мало живого,

И скрип стволов друг о друга трущихся.

Мёртвыми кажутся аттракционы.

Только по праздникам для зевак,

Проводят здесь конкурсы, аукционы.

Время от времени наёмные затейники

Взбивают пену веселья у детей и взрослых,

Мутят культуру в массы.

Им удаётся намести немного сброда,

У пустующей в такие дни террасы.

Уйти и не вернуться сюда никогда -

Вот единственное нормальное желание.

Здесь до смерти неинтересно, пресно.

Редкие пары гуляют бесцельно;

Люди пассивно отдыхают.

Проносится ветер, качает деревья:

Лёгкие города шумливо вздыхают.

От центральной аллеи со столбами,

И с правилами поведения на щитах,

Для сборищ в общественных местах,

Уводят за кулисы скромные тропинки.

Дальше примятая трава,

Запомнившая туфли и полуботинки.

Паутина повисла полупериодом синусоиды.

А за ней любовь, любовь, любовь до гланд;

До гланд и аденоидов.

Хлещут по нервам любовные плети.

Щекотливое занятие - наблюдение за этим.

Этим актом можно зацепить прохожего,

С мыслью расслабленной порожней.

Хруст ветки за кустами

Подсказывает: там кто-то есть.

И шёпот: "Тише! Осторожней!"

Сколько гуляет здесь бесцельно и с целью?

Сколько лежало под ломаной елью?

Последняя женщина, с ней мужчина

Идут, разрознено по междурядью,

Между сиренями и акациями.

Кому-то захочется назвать её...

Ломаное не исправить.

Настроение у неё мутное, рассеянное.

В городе шныряют "неотложки"

С синими огнями - включены сирены.

Только бы не наделала глупостей рукой,

Когда останется одна; не вскрыла вены,

Чтобы получить оберегающий покой.

Природа только что подарила ей овации.

Небо, ветер и деревья

Стали свидетелями обряда дефлорации.

Про это очень больно слышать,

А им, про это я наслышан,

Совсем не жалко потерять.

Жили друзья на улице Невинной;

Соседи: девочка и мальчик.

Он до смерти её любил. А как же!

Она не знала, не догадывалась;

Шагнула и ушла вперёд.

А он, в свои семнадцать лет,

Ни с чем остался там же.

Сюда стремилась и боялась...

Случилось. Мир не содрогнулся.

И сердце целеньким осталось.

Ничего. Никто об этом не узнает.

Не нужно придавать значения

Подобному событию.

Рано или поздно с каждой

Подобное бывает.

Это случилось. Ну и что?

Подумаешь, великое открытие.

Она останется собой. Она такая же.

Никто об этом не узнает.

Всё очень просто получилось,

Всё очень просто.

Из детства лишь шагнула, и всего-то!

И стала взрослой.

Осталось только мысли в голове собрать.

Придумает, конечно, что матери соврать.

Мать ничего об этом не узнает.

Она ни голосом себя не выдаст,

Ни выражением лица.

От последствий разоблачения

Что-то должно спасти её.

Найдёт защиту у покойного отца.

Почти не помнит его.

Четыре года было ей...

Но, вспоминая об отце,

Становится сильней.

Когда-то мать, зажмурившись,

Играя с ней, к ней тянула руки.

А дочь растерянно визжала, сторонилась

И пряталась за твидовые брюки.

Спасение внезапно приходило сверху.

Чтоб от поимки хохотунью уберечь,

Отец выкрадывал её из рук матери,

Потом усаживал, почти под потолком,

На собственные плечи.

Как же легко можно взлететь!

И после не хочется вниз спускаться.

Здесь всё иначе, по-другому.

На пике счастья нечего бояться.

Ещё недавно за партой своё имела место,

И вот уже 174 рост - настоящая невеста.

И женихи к ней в очереди стоят.

"Счастливая!" - соседи говорят.

Смотрины.

Под взглядами чужих людей

Она сидит в своей квартире.

Ей тяжело, всё против воли.

В неё стреляют. Сердце - цель.

Мишень доступна, словно в тире.

Соседка лезет глазом в щель.

За кухонным столом - две "сватьи",

Наташа и жених.

Она немного смущена и он притих.

Минут пятнадцать продолжаются

Внезапные смотрины.

Какая будет установлена цена ей?

Припомнила репродукцию картины;

Там то же, что сейчас случилось с ней.

Невеста сразу им понравилась такой.

В свою семью принять готовы тут же.

Со стороны невесты сдержанность, покой.

Но ёрзает на стуле без конца;

Ей кажется, одежда стала неудобною и уже.

Нервозность овладела человеком:

То руку вдруг почешет, то колено.

То снова, и уже в который раз

Безжалостно займётся припухшим веком.

Чуть не забыли, уходя, спросить:

"Как быть со свадебным нарядом,

Что лучше, сшить или купить готовое?"

Он будет на руках её носить.

Квартира ждёт молодожёнов,

Хоть на окраине, но новая.

И кольца купят высшей пробы.

Вот только,

Невеста с ответом не тянула чтобы.

Ушли. Оставили на время,

Внезапным предложением озаботив.

Все - "за". Одна невеста "против".

Ей трудно самой себя понять.

"Кого бы умного в советчики нанять?"

Её нужен консультант,

Чтобы подробно расспросить,

Выходить ей при сомнении замуж

Или отсрочку попросить.

- Ну, чем он не жених? -

Галина намучилась с упрямицей порядком.

- Он рядом был, а я его не видела, -

Равнодушно ответила девица, -

В пустое место я не могу влюбиться.

Берёт ножницы, кладёт;

В руках вертит и роняет на пол пилку;

Моет руки, воду льёт...

Этот опыт ей пойдёт в личную копилку.

Большеголовый, неуклюжий,

Уже тогда ей был не нужен.

В её всегда живых глазах,

Теперь мелькали грусть, разочарование.

И думалось: семейный крах,

Конечно же, не за горами.

Деньги по ветру - свадьба на скорую руку.

Бывает удачно, но чаще на муку.

Несостоявшийся диалог.

" Что ты наделала, хотелось бы узнать?" -

Не мог спросить её портрет полковника.

"Я вышла замуж", - думала она.

"Ведь были против ноги и глаза!

Ты его не любишь и не полюбишь никогда".

"Я не знаю".

"Но материнский протеже

В твоём сердце ни разу не был,

А ведь два месяца прошло уже".

"Признаюсь, действительно,

Пусто между нами. Мне скучно с ним.

Я хочу домой. Хочу вернуться к маме".

Здесь предсказуем был промысел судьбы.

Развод их ждал уже до свадьбы.

К тому же, беременность оборвалась.

Не утруждая себя долгими сомнениями,

Она довольно быстро собралась,

Не допуская второго мнения.

Да, на свободе теперь она -

Ошибка, наконец, исправлена.

***

Полгода девочка гуляла,

Но в середине ноября

Случились два события.

Такие, что совсем не мало.

Была ограблена сначала,

О другом тактично умолчим.

Пережила и это, и другое.

Оставим до весны её в покое.

Глава четвёртая.

Блок строк - 1.

Синее утро ночь сменило.

Синим, синее заменило.

Звонок будильника время ёжит,

Сон нашей "праведницы" корёжит.

Граница утра и ночи - шесть тридцать.

Рано очень. Очень рано.

Спать очень хочется.

Лишь положение изменила.

Видение стёрлось. "Где ты, милый?"

На самом главном оборвалось.

Ещё бы немного...

Он пальцами губы и волосы трогал.

И вот внезапно муха таранит.

Чёрной молнией жужжит прямо в ухо.

Будильник звенит, трещит, барабанит.

- А...ах, как рано!

Сегодня реализация вчерашних планов.

За окном - белый ёжик.

Или что-то похожее.

По улице бегает, колит прохожих.

Волосы привычно расчёсывает, стоя.

Коса плетётся, сама собою.

Коса короткая - пальцы длинные,

Глаза по строчке вправо двинули;

Слева направо и вниз по странице.

Чайник кипит у ранней странницы.

На чёрно-белых полосках ступенях -

Глянцевый мир - на её коленях,

Между глазами и ногами

К лощёной коже прилип щеками.

Её саму, как героиню,

Не нанося произведению изъяна,

Чтоб только дело оживить,

Можно включить в меню романа.

Героев с подобной инсталяцией

Не трудно будет примирить.

Флакон с духами на палец опрокинула;

Свободной поднятой рукой

Штору перед собою двинула,

Но та, как видно,

За препятствие задела - упёрлась.

Тень запах перенесла на контур тела.

У тени неожиданно возникли

Бюст - в профиль, интересный,

Прогнутый внутрь тыл.

Ну и ну!

Так постояв немного молча,

Тень отступила в глубину.

Колготки с дырками натягивает тонкие.

Другие сверху, плотные, тёплые.

Зачем ещё-то? Оставь, как было!

Белые дырки и стрелки так мило!

Они - островки двух океанов,

Под сеткой капроновой только что рваной.

Нить параллельно-меридиановая

От пятки осторожными руками

До середины живота натянута

Длинными эластичными штрихами.

Как ни старалась быть аккуратной,

Чтобы не причинить изделию зла,

Стрелка с самого начала обозначилась

И по колену вверх поползла.

Да, чёрт с ней, раз не удалось

Чёрные нефтяные нити обуздать.

Так можно вовсе из дому не выйти

Или на занятия опоздать.

Резинки обхватили гибкую спину,

Живот, бока.

Сейчас юбку натянет, платок накинет.

Пора!

У двери стоит звеня ключами,

В сапогах и дублёнке.

Десять минут гуляла девчонка,

Стояла, потягивалась, зевала:

Голая, как ни в чём не бывало.

Напротив окно соседнего дома...

Но тут, оранжевый квадрат и песня

Провалились в темноту за порогом сна.

Пустым стало место, а жизнь пресна.

Погашен свет в её квартире;

В загадочном, уютном, скромном мире.

Размеры мира - шесть метров на шесть,

Но в этом мире главное есть:

Перспектива любви, концентрация жизни,

Отношение к выбору довольно строгое,

И ещё очень-очень многое-многое.

Всё скрыто за стенами в недоступной обители

От проходимцев до лёгкой поживы любителей.

Квартиру оставила светлую, тёплую,

На улицу вышла студёную тёмную.

Здесь будто прополз леденящий поток.

Мороза хлебнула, как водки глоток.

2.

Глаза формирующегося импотента

В похмельном мареве угара

Встретили и проводили молча,

Не провоцируя ответного удара.

Четвёртую неделю пьёт сосед,

Селадон, настройщик фортепиано.

"Наталика, извини!" -

Горланит ей вдогонку. -

"Вчера я, конь гартоповский

Как минимум был снова сильно пьяный.

Николаевна! Это не по правилам.

Прошла мимо, соблазнила, и ни слова.

Только запах благородно-развратный

Тёмным утром в воздухе оставила.

Надо же, бог послал какую соседку.

Следующий раз не пропущу.

Обязательно поцелую и домой затащу.

Куда теперь-то, Наталина? В какую сторону?"

" Тебе что за дело, любопытному ворону!" -

Махнул крылом ангел, её охраняя. -

"Она для тебя недоступная птица.

В полёте, прекрасная соколица".

Чтоб миновать ей сетей и приманок,

И впредь избежать болезненных ран!

Чтоб были и небо, и цель под крылом всегда!

И не состариться ей никогда!

Пусть будет путь безопасным, спокойным!

Не дайте, ангелы, пасть достойным!

***

В Татьянин день

Крещенский холод на город опустился.

"Студенческая", станция метро.

Она спешит по мраморному полу,

Торговка наполняет розами ведро.

Метро удобно. Браво! Блиц.

В потоке - сотни горожан;

Сотни характеров и лиц.

3.

И снова утро. И снова бой.

Ни с кем-то, а с самой собой.

Уселась, продолжая спать,

Прижав, как следует кровать.

Не может освободиться фея

Из плена сладкого Морфея.

Но отпустил её из сна он,

А за окном - весенний звон.

Весна. По свежему морозу

Кого угодно можно повстречать,

И в сердце получить блестящую занозу.

Сумасшедший старшеклассник

Модницу едва не снёс с асфальта.

- Ой, извините, извините!

Пожалуйста! Вы как, в порядке?

- Иди уж...

- Какой красивый голос!

У вас, наверное, контральто?

Две зелёные звезды

С удивлением приоткрылись.

Космос встретил их.

На небе две "венеры" засветились.

Наташа чуть не рассмеялась.

"Ну и наглость! Просто прелесть.

Ему за партой нужно быть,

А он тут время убивает, клеясь", -

Потом не раз об этом вспоминала.

И удивлялась, тому, что вспоминала. -

"Девчонок в школе мало?

Или, вообще, ему уже девчонки мало?

И разве сверстница не так нежна?

Похоже, женщина ему нужна.

Нет-нет! Что это я, ей богу!

Я не гожусь. Он не годится для меня.

И это чистая случайность.

Споткнулся... Налетел... Бывает...

Он младше.

Но если, фантазируя предположить...

Нет! Нет! И нет!

Что подумать могут".

А он (использую шпионский сленг),

На "хвост" ей основательно присел;

Крутил неподалёку, рассматривал,

За спиной четыре раза проходил,

Пока автобус её не проглотил.

Она уехала, а он всё думал:

"Взглянула-то как строго!

Второй раз не захочешь подойти.

И это насмешливое "уж"...

Глазами резанула недотрога.

У неё - любовник двухметровый,

Это точно. Другого быть не может.

Или богатый, гениальный в сексе муж.

А у меня простуда выскочила -

Портит рожу.

А у неё: губы, ресницы, и духи! Мм!..

От этого всего мурашки бегают по коже.

Откуда появилась ты,

Под уличными фонарями?

Как жаль, что денег на цветы

Нет у меня в кармане.

Каждым утром я, буду здесь стоять;

На часы смотреть, силуэт искать.

Почему ты уезжаешь,

Темноту с собой увозишь -

Вот-вот придёт рассвет.

Почему рассвет приходит -

На душе светло, приятно,

А тебя здесь нет?

Каждым утром я, буду здесь стоять:

На часы смотреть, силуэт искать.

Откуда появилась ты,

Неповторимая и строгая?

Где ты живёшь, что любишь ты?

Как отыскать к тебе дорогу?"

В его глазах, она:

Самка, богиня, королева красоты -

Ни девочка, ни женщина;

С такою, ни на "вы", и ни на "ты".

Эта многоликость и сбивает -

Не знаешь, как к ней подойти.

Женщина не иголка,

Но на улицах так людно:

Губы, брови, и ресницы

На удивительных их лицах.

Это же ночной кошмар,

Если вся эта радость

Сразу одному приснится.

Потяжелевшее желание,

Метнувшееся нетерпение

Оказались зажатыми в стальных тисках

Общественной морали.

Они только что проснулись.

И будут вынуждены

Со временем остыть?

Не в этом случае, здесь едва ли.

Здесь пренебрегают мнением.

Здесь дали трещину традиции, устои.

Друг другу оставили себя в подарок,

Такие разные эти двое.

Существуют могущественные силы,

Управляемые природными законами;

Над индивидуальной биохимией

Не властно интегрированное мнение,

И выстроенные им ложные препоны.

Но только у камня

Не пробегут мурашки по спине,

После того как сексопильная особа,

Поймает и поймёт скользящий сальный взгляд;

Ехидно ухмыльнётся и, молча,

К выходу проводит взглядом косо

Эротомана молокососа.

Нет, она вовсе не ханжа,

И не стоит перед выбором-развилкой,

И не подумает о том, что с ним рядом

Она будет выглядеть преступницей,

Банальной педафилкой.

Есть законы в толстых книгах

На задиристых страницах,

Есть народные традиции, и

Разумные границы.

Они столкнулись, случайно встретились;

Упёрлись на мгновение взглядом.

Любовь, оказывается, есть!

Пришла, по крайней мере, к одному

И встала бессловесно рядом.

Остальные словно из затора

Или участницы большого хора.

Похожи друг на друга, хоть и разные;

Бесцветные, не запоминающиеся,

И без образные.

Суть продолжения чужого замысла.

Ни содержания нормального в них нет,

Ни смысла.

Рассматривал, он каждую отдельно,

И всех в хоре вместе...

Производил эстетический отбор.

И не мог взгляд удержать

На очередной "невесте".

В результате получал одно:

Из незнакомых лиц живой забор.

***

Лирическое отступление.

В одно мгновение сжалась встреча.

Пусть дольше жизни она длится.

Но может так случится,

Что не повториться никогда.

Нет ни одной пока морщины.

Но миллион одна причина

Крутиться станет в памяти всегда.

Идёт навстречу, обгоняет ли,

Пересекает, тень роняет;

Любовь жива,

Она преследует счастливчика всегда.

Ни объективы, ни слова,

Ни власть, богатство, и ни слава

Не сохранят в тебе ушедшие года.

Там, где натянуты минуты,

Колени слабнут почему-то;

Волна накатывает вновь;

В висках стучит: "Это любовь!"

Последний взгляд, последний импульс.

Ещё считает вечность им пульс.

Пока кружится голова,

Не будут сказаны слова.

***

Потяжелевшее приподнялось

И двинулось в воздухе налившись

Откровенно низко к ней,

Готовое окаменеть на время

В почтительной экзальтации искренней.

Но преградило путь

Материальное убожество одежды.

Оно поставило эшелон желания в тупик.

Природа отступила.

Так быстро сбилось пламя

Вспыхнувшей надежды.

На расстоянии не дано узнать,

Как наше тело в соседнем отзовётся.

Причина напряжения ушла своей дорогой.

Эрекция, нехотя, покой в себе нашла;

Остановилась около ноля,

Если выразить её

С математическим пристрастием строго.

Студентка эта уже была женой,

А здесь юнец, по существу ребёнок.

Всего три года тому назад,

Ей самой хотелось женщиной быть

Среди подруг девчонок.

Ежедневно ничего не происходит.

В одну и ту же воду дважды не войти.

Она о мелком инциденте давно забыла,

Она в других местах, её здесь не найти.

Сейчас её вниманием владеет лектор.

Звонок.

Через минуту аудиторию распустит.

Звенит звонок.

Он мелом на доске неверно чертит вектор.

Учительница от оценки ещё кусок откусит.

***

Под пасмурным небом -

Пасмурный город;

День с утра не наладился.

Кто-то с зонтом идёт,

Кто-то прижал к шее ворот;

Дождь за снегом в гости повадился.

О чём же люди говорят

Под капюшонами и зонтами

В такой унылый пасмурный момент?

Прислушаешься: о пустом;

О шоу-бизнесе, к примеру.

Подруги умело рассуждают

Как строится он.

Как выглядит, на чём стоит

Столичный этот истеблишмент.

О том, чем лучше здесь заняться,

Чтобы потом в столице

На "олимп" подняться.

О том, что и тут,

Несмотря на снег и ветер,

Контрастный климат,

Провинциальную пустоту

Возможен спуск с неба

Принца верхом на белом н.л.о.,

Или на частном самолёте,

Или появление его на яхте

Под аркой старого моста

В железно-каменном пролёте.

Блесна.

Утро. Летняя прохлада. Улица центральная.

По проспекту вдоль домов она идёт, нейтральная.

Поглощённая сама собою, никого не замечая,

По своим делам спешит нимфа городская.

Маем в зелёное одета, молодая модница,

Стройная девчонка;

В платье невесомом, босоножках тонких;

В такт размеренной походке платьице порхает.

Вызывает восхищение совершенное движение,

Лёгкость и уверенность - словом она прелесть.

Метнулся взгляд один, другой на ноги и спину.

"Пусть проколет сердце ей, и не будет ей пути", -

Мечут стрелы в след мужчины.

Повернула на аллею.

Через университетский сквер

Взгляды проводили до скамеек.

Только сумочка в руке.

Интересно, что в ней?

Деньги и косметика?

Пачка длинных сигарет?

Что в дамской сумочке лежит?

Не трудно догадаться.

Там "зачётка" и, кажется, она дрожит.

4.

После дождя нельзя пройти без риска

По улицам Новосибирска.

Любой лихач подымет вертикально лужу,

И выплеснет её на тротуар, газон, на вас,

Колёсами случайно дно ямы обнаружив.

Одна из трёх девиц, стоящих у киоска,

Та самая, чуть выше остальных,

Та стройная берёзка в зелёном платье,

Идёт ловить такси.

Ей нужно поскорей быть у постели матери.

Встав у дороги,

С отогнутым в небо большим пальцем,

Не обращая внимания на тех,

Кто из машин имеет виды, на ноги

И выставленную руку,

Ту, что шлагбаумом над дорогою висит,

Блесна спешила выловить свободное такси.

Таксист взял бы её,

И посчитал событие подарком.

Да только семеро коллег внутри -

Все с запашком по поводу кончины смены.

Куда её? Не высадишь друзей.

А с ними ей будет тесновато, да и жарко.

И следом такое же шуршит...

И всё. И больше на дороге ни души.

Ну, что за невезение!

Ещё немного - и вдребезги терпение.

Она уже шагнуть хотела, и пересечь

Дорогу и трамвайные пути.

Она уже хотела поставить ногу,

На эту чёртову дорогу,

И походкой Мерилин уйти.

Она махнула своим подругам на прощание,

Улыбкой пытаясь скрыть досаду и отчаяние;

Она уже на миллиметр оторвала каблук;

Она движением стопы себя хотела унести.

Но не успела.

Поток машин, взрывая солнечные лужи,

Дорогу мокрую от светофора к ней утюжит.

Пришлось остановиться, отступить.

Стоит покорно в ожидании;

В замке пальцы опущенных рук.

Но вот внезапно, невесть откуда

"Мустанг" из стада выбился - и к ней!

"О, господи, как будто послан чудом!"

Остановился около девицы

В зелёном платье до матовых колен;

С восторгом распахнул свои объятия

Красный "мустанг", красавец и спортсмен.

Голос (то ли с неба, то ли снизу).

- Садись в машину, что тут думать;

Прокатитесь с ветерком!

Садись! Не трусь! И будь, что будет...

А о последствиях подумаешь потом.

Наташа.

"Ага.... Со мной однажды такое было!

Страшно вспомнить, что произошло"

Голос.

- Знаю. Ведь это я устроил.

Ты думала, вы были там вдвоём?

Ошибаешься. Нас было трое.

Я, ты и он.

Поверь! На этот раз, тебя не брошу.

И если уж придётся исправлять,

Немедленно исправлю.

В кромешной темноте, и даже днём.

Коль необходимо будет,

Всё на дыбы поставлю,

Переверну вверх дном.

Садись!

Ты не отвертишься, ведь я и есть

Тот самый Счастливый Случай!

Послушайся меня! Так будет лучше.

Наташа.

"Гнусный, двуликий Янус!"

Однако,

В салон душисто-музыкальный

После недолгого раздумья

Не очень ловко опустилась.

Такой сюжетец тривиальный.

Резина с визгом провернулась

И едкой гарью задымила.

Прессуя воздух под собой -

Подруги даже ахнуть не успели -

Унёсся городской ковбой,

Увёз её, лишь брызги полетели.

Наташу отпустило кресло

После безумных перегрузок.

Круг ожидаемых вопросов

Был очевиден и очень узок.

Поэтому не клеится разговор.

В салоне тихо. Притих мотор.

Наташа.

"Ищет для остановки место.

Ну, бедная Пинцетта, теперь держись,

Считай себя на час невестой".

Водитель.

- Так всё же "Да" или "Нет"?

В воздухе салона нависла в изобилии

Густая перспектива повторного насилия.

Внезапно душно, дурно стало:

И воздуха, и места оказалось мало:

И пальцы сами тянут ворот вниз к груди.

Знакомая картина рисуется впереди.

Сердце стало с перебоем биться.

Как будто чёрт заставил согласиться

К незнакомцу в машину сесть.

К несчастью, в сумочке пистолета нет,

И нет баллончика,

И сигареты с пропиткой нет.

Обезоружена! Отсечена!

Беззащитна! Обречена!

Сейчас сознание потеряет.

Ослабло тело и немеет;

Грудь не дышит, лицо бледнеет.

Она не слышит ложных извинений.

Не пробиваются в сознание

Путанные объяснения,

Заманчивые обещания.

Рука с нашатырём у её носа...

Она вдыхает - и, ни "да", ни "нет".

Машина тем временем уходит вправо;

На крыше катится в кювет.

Мелькают камни, ветки перед глазами.

Мысль заклинило у виновника от страха.

На панцире в придорожные кусты

Ползёт стальная черепаха.

"Всё... Конец... Карьера к чёрту.

Ситуация катастрофически опасна...

Обещаю, женюсь на ней сегодня же!

Только бы не разбилась и была согласна".

Открылись двери слева и справа.

Слышен слабый женский стон.

Мужчина и спутница на четвереньках

Выползли из покалеченной машины вон.

Обошлось без жертв, без взрыва -

Не трудно догадаться.

В кино машина обязана взорваться.

В кого ударит авария рублём?

Кто, разглядывая сидящую рядом "тёлку"

(Открещиваюсь от неологизма с порога),

Был в это время за рулём?

Кто изменил асфальтовой подруге?

Кого же сбросила с себя в кювет

Ревнивица дорога?

Роберт Ворон.

Три года он служил на флоте;

Закончил местный университет;

Пьёт в меру; сноб и ловелас;

Возраст: тридцать пять, пожалуй, лет;

В вождении - это сразу видно - асс;

Самоуверен, всегда сыт.

Но для случайной пассажирки -

Должно быть, далеко не первой,

Её естественным неведением скрыт.

Считает, что имеет сто друзей.

Вот, штрихи мгновенного портрета

Высокорослого брюнета.

Ему жениться предстоит на ней.

Присмотрись, Наташа!

Тебе в мужья готова суррогатная основа.

В его руках поводья-вожжи;

В тебе терпение и сила.

Настоящий муж будет позже.

Сейчас же, скажешь "да",

Сама не понимая, что случилось.

Буквально их судьба перевернула.

И в результате короткого кошмара,

Разыгранного неизвестным виртуозом,

Образовалась новая супружеская пара.

На долго ли? Вот это под вопросом.

Пусть разбираются в семейных узах сами,

Но, кажется, нашла коса на камень.

5.

Прожить статично, монументом,

Без перемен и катастроф,

Монетой набивать карманы -

Рационально и по современному.

Но не баловаться с первой дочерью,

Подкошенному из окна машины

Короткой автоматной очередью.

Не порадоваться над дочерью эН-ной,

Четвертованному динамитом,

И накрытому знаменем пламенным.

Это тоже по-современному.

Не следует мечтать о дочке,

Играющей с куклой наряженной,

Если личный ствол - на "половине шестого",

Вдобавок обойма холостыми заряжена.

.

"Каждая семья несчастлива по-своему". (Л.Н. Толстой).

Это стоит намотать на ус.

Хотя несчастье просто минус,

Если счастье посчитать за плюс.

Важно с кем, как, почему,

И сколько раз,

Вдали от глаз, или под носом

Он или она обманывали вас;

Был уличён с поличным или доносом;

Как выглядит вернувшийся;

Достойно или пришиблено, убого.

От этого зависит ежели не всё, то много.

На первый молниеносный взгляд -

Неуязвим; спокойное выражение лица.

Но этот незнакомый сладковатый запах ...

Он подозрителен.

И ядовитая помада на воротнике у подлеца!

Если за ужином жена

Не говорит ни слова мужу,

Не интересуется роднёй его,

И самим присутствующим мужем;

И он за вечер не произнесёт ни звука -

Она ему, конечно, не нужна

И он ей не менее не нужен.

В глазах обоих мука и смертельная тоска.

Если можно было бы убить презрением,

Два трупа сидели б за столом,

До наступления первого мгновения.

Под яркой люстрой на обеденном столе

Мегерой граница пролегла незримая.

Не обойтись им, ни четвертью, ни полумерой -

Здесь что-то радикальное необходимо.

Семейный кризис современной семьи -

Не новая, набившая оскомину у всех тема.

Полезней здесь не было, и нет ничего,

Чем, годами проверенное средство:

Декомпозиция проблемы,

Или попросту - скорый развод.

Когда на новогодний стол

Кладут письмо; в нём поздравления,

И напоминания о наличии мужа -

Оно не радует, а злит.

Всё точно то же, что и год назад.

Поэтому прочитано - и в урну тут же.

"Жена! Жена! Повторный брак!" -

Надежды год назад шептали:

"Вот на этот раз,

Конечно, будет всё не так".

И горечь осознания:

Не то! Не то! Опять не то!

Как в первый раз - не то.

Не то, случилось с самого начала.

Фальшиво, не с начала

И не до конца, раскатистая

"мендельсонка" прозвучала.

Повторный брак. Опять в плену!

Но может быть она ему

Родит однажды красивого ребёнка,

Под душу раздирающие вопли,

В поту, и тяжело дыша.

Ведь даже в клетке зоопарка

Тигрица может принести котёнка,

Облизывая крохотного малыша.

"Чего-то девка не брюхатит долго? -

Бухтит нетерпеливая свекровь. -

А пора! Давно пора.

Когда уже на свадьбе пили...

Утробой чувствую, что вы - не пара".

И мужа, словно, подменили.

6.

Не вернуться, не отойти назад.

Воск на блюдце, и карты говорят:

Он не последний, будет ещё другой,

Только не скоро - время не беспокой.

Шанс не упустишь. Не волнуйся зря.

Новая встреча будет яркая.

Диво увиденное его глазами,

В тебе отразится, останется с вами.

Не улыбнуться, не отойти назад.

Тебе он не снился, и карты не говорят:

Но он где-то рядом, рядом где-то он.

В дверь постучит под сердечный звон.

***

Да, мужа, словно, подменили.

Ни то не любит он её, ни то боится.

Она в отчаянии.

"Позволила себе второй раз,

Дура, ошибиться!"

Нет-нет! Она живёт в достатке:

Четыре северных окна

И два на юг, на спортплощадку...

Но видно: здесь она одна.

Отношений нет никаких -

Это невыносимо.

Что их держит вместе, какая сила? -

Нет ни любви, ни общего дела.

Привязанность? Какое там!

Она ему уже до смерти надоела.

Она тот самый человек,

Который менее всего ему подходит.

Она - те пресловутые два конца,

Которые имеет палка.

Любить её, то есть жену -

Такая ноша не по плечу.

А бросить...

Другие сразу же поднимут. Жалко.

В общем, в неделю раз бывают вместе.

Приходит иногда узнать - на месте ли.

7.

Она ему звонит.

Карманный телефон не отвечает.

Попытка первая. За ней вторая.

Связи с мужем нет.

"Он принял новую сотрудницу, -

Так сведущие люди утверждают, -

Сотрудницу зовут, как будто Рая.

И это, как бы уже и не секрет".

Рождается дилемма: верить слухам...

Возможно это оговор, навет,

И верить нужно только лишь ему, супругу.

"Довольно закрывать глаза на это;

На свете, ни любви, ни правды нет.

Как управлять всем этим я не знаю,

Поэтому сижу в оцепенении, сложивши руки.

Ведь должен выход быть. Он есть всегда.

Да, положение моё не веселее скуки.

Из-за такого сходят иногда с ума,

Бывает, что с собой, поторопясь, кончают.

Оставленные знают: нет сильнее муки.

Но я-то не такая.

Пойду и объясню ей за минуту...

Не стану им молчанием потакать.

Ведь я жена, и у меня есть все права

На счастье и на мужа".

Потом на удивление спокойно рассудила:

"Ну, счастья нет, и не было, допустим.

Не нужно приукрашивать действительность.

Хорошо ещё, что так живу - не хуже", -

Держит в мыслях образ мужа. -

"А на счёт "охотника"...

Да, собственно, зачем такой мне нужен.

Ведь вижу же прекрасно: с таким жить

Не только тяжело, но и опасно.

Кто знает, какие планы относительно меня

Припрятаны у обоих за кулисами".

Закрыла книгу. В раздумье

Оперлась ладонью на "Улисса", -

"Уж не сойду с ума поди, от "этакого" горя.

Вот только что мне делать?

Обязанности жены с себя сложить?

Нельзя же дальше притворяясь жить.

Кто мне подскажет? Мама - не советчик.

Не хочу её тревожить.

Пусть остаётся в неведении до конца

За непроницаемой стеной. Но кто?

Кто мне сейчас поможет?

Невидимый, стоящий за спиной?"

И как бы на распев и приторно любя,

Советчик тут же отозвался, не называясь,

И не заставляя дважды звать себя.

"Ударом на удар...

Пусть небо едет в сторону.

Ответь, как подобает уже чужому Ворону.

Пусть от стыда пунцовым станет небосклон,

Зато по справедливости наказан будет он".

"Пойти, пожаловаться кому-нибудь?

Договориться с ним...

Чтобы ответить той же мерой,

Отвесив полноценную измену?

И рассказать потом

О том, что было "Одиссею",

Не дрогнув мускулом лица;

Похвастать заработанной валютой:

Долларом или экзотическою йеной,

Или помахать перед носом и глазами,

Выписанным за услугу чеком.

Вот это будет месть, расчёт!"

Сидела задумчиво, шнур телефона теребя,

Потом вернулась из забытья и испугалась.

Куда обида и растерянность могут занести

Увидела забытую метёлку,

Взялась, фарфор разбитый, по полу мести.

"Посуда бьётся, значит - дело к счастью

Придумают же ерунду.

От счастья посуда не валится из рук.

Доверюсь Фатуму.

Он авторитетный сценарист.

Ему что горничная, что король...

Не угадаешь, что напишет в текущую минуту.

Уверена, там для меня давно готова роль.

Оно и так понятно: всё без нас вершится.

Пусть события текут сами собой.

Я буду наблюдать, и только.

Без приложения сил должна судьба решиться.

А видеть больше не хочу!

Надеюсь, вовсе не придёт.

Ни горечи не будет, ни сожаления.

От пустого места не станет больно.

Как странно, стало вдруг светло, легко.

Конец терзаниям. Да здравствует свобода!

Надеюсь, он отсюда далеко".

8.

Чета Ворон - Одинцова.

Ключ вставлен в скважину замка.

Щелчок. И дверь легко открылась.

Букет из оправданий, объяснений, извинений

Рассыпан перед ней у самого порога.

Вот-вот поверит добрая душа - ещё немного.

Он говорит как будто сам с собой.

Ругает депутатов и правительство;

Инфляцию, коррупцию в строительстве.

Она через плечо глядит в окно

На оживлённую спортплощадку.

Но спохватился, спрашивает о ней самой.

- Ну, как ты без меня все эти дни?

Она молчит.

"И эти, и предыдущие - не сладко".

Стоит и смотрит как мальчишка руками

Намоченные волосы зачем-то ёжит.

Раздумывая, решила не отмалчиваться:

"Ответить ему что-то нужно всё же".

Наташа.

Надоело стоять у окна,

Быть готовой махнуть рукой,

И смотреть вдоль пустого двора,

Сохраняя душевный покой,

В ожидании беспричинном

Не надёжного мужчины.

Не хочу изучать погоду;

И проём подпирать плечом;

И участвовать в низкой игре,

Под названием "Я - ни при чём".

Не хочу в терпении бесконечном

Размышлять о вечном;

Скучными шагами

Измерять диагонали

Комнаты пустой ночной.

Я решила: я буду одна.

Это лучше, чем быть ручной.

Муж, Роберт Ворон.

Кажется, ты ищешь повод.

Нечего сказать, придумано хитро.

Это что за новый ход?

Кто научил? Подруги? Мать?

Никто не мог бы дать совета хуже.

А ты всё слушаешь,

Что говорят о муже!

Я - трудоголик. Каюсь!

Работаю как чёрт, не жалея рук.

Вот деньги! Они послужат алиби.

Это универсальный аргумент.

Ты сердишься? Я понимаю.

Я уважаю твои чувства.

Ну, перестань! Наташа...

Не нужно как ребёнок дуться!

Я предлагаю: давай мириться!

Не упускай момент.

Сказал одно, подумал по другому:

"Перебесишься - уймёшься..."

Но тут же контр мысль прокралась:

"А ведь, в общем-то, она права".

Противореча собственному Я,

Совесть в глубине натуры тут же заметалась

- Наташа, погоди,

Не делай опрометчивых шагов!

Время утрясёт всё, переиначит

Дальше вот о чём подумал, но не сказал:

"Может быть, сегодня обойдётся.

Незаметно разговор закончу -

День развода, глядишь, и не назначит".

Наташа.

"Это всё? И больше ничего?

Наверно, повод так вести себя давала".

Смотрела на него с тоской в глазах,

И думала об этом, но молчала.

"Пусть всё будет по порядку:

Решение суда, развод, разъезд.

Всё что ни делается - к лучшему".

Сама не сводит глаз с дворовой спортплощадки.

"Может выбежать во двор и броситься к нему?"

(Совсем уже с ума сошла! О чём мечтает).

Муж.

"Ты от меня так просто не уйдёшь!

Ещё помучаю тебя". -

Мысль Роберта местью согревает.

- Кто во дворе? Кого там увидала?

Жена отводит в сторону глаза и прячет.

Что в них? Она не может сейчас иначе.

Муж.

Продолжим в следующий раз,

Когда останемся вдвоём, одни.

Подошёл к окну. Во дворе гоняют мяч.

Жена искоса взглянула, от окна отпрянула.

В отсутствие присутствующего мужа,

Возникло новое. В нём тот, кто нужен.

По паркету цвета вишни, виноватая шагнула.

Муж.

Показалось, что нам мешает кто-то.

Кажется, я здесь третий, лишний.

Неудобное напряжённое молчание

Само собой образовалось в спальне.

В ней встретились две пасмурные тучи.

Одну пронизывает, правда,

Обнадёживающий лучик.

Безукоризненно убрана постель.

Надёжно зачехлён спальный станок,

Пружинный камень.

Семейному раздору монумент,

Холодным отношениям изваяние.

Ни тонкая резьба, ни глянец

Не приносят счастье в этот дом.

И зря пытался мастер иностранец

Доставить радость своим трудом.

Не на чувствительном матраце,

Доставленном с далёкой Сены,

Ароматней целоваться,

А в стоге свежескошенного сена.

Роберт ушёл внезапно, так же как вошёл;

Оставил деньги, поцелуй и дым от сигареты -

Привычный пошлый ритуал:

Хранительница очага должна быть сытой,

И хорошо одетой.

.

Её же,

Что-то не переставало тяготить;

Тревожило, мешало жить.

Она с испугом наблюдала,

Как дворник матом удобряет

С травой потухшею газон,

И как метлою выскребает,

Листвой прикрытый эмбрион.

И вспоминала кабинет,

Где гинеколог, тварь, зараза

Скребёт по стенкам внутри таза.

Её трясло и колотило -

Ни закричать, ни убежать...

Она в себе себя убила

И не могла теперь зачать.

***

"Там в подворотне, в снегу, в грязи...

В свод, разбитых, и разжатых силой, ног...

На горле, на плече тяжёлая клешня...

В грудь вцепилась, сдавила пятерня..."

Никто не вышел тогда во двор;

Курить или пассать.

Лишь звёзды в небе - не кому спасать.

"Подстилка... сука... секонд хенд...

Где ж этот блядский хеппи энд?

Который во время к другим приходит,

Он мне нужен тоже,

Быть может, он поможет"

Всё получила, как ни крутилась,

Ещё со снегом поделилась.

Как было страшно, тошно, больно!

Заманчивые предложения

Выстраивались в ряд:

Шагнуть в раскрытое окно,

Чердак с верёвочной петлёй,

Нож, ванна, выстрел,

Быстрый незаметный яд...

***

Синего, синего света много.

Всё растворила темнота.

Нечёткий путь - нелёгкая дорога;

Так было раньше - будет так всегда.

Запуталась в ядовитой паутине -

Не разорвёшь её, с себя не скинешь.

Синего, синего света много -

Палитра мрачная, жизнь пуста.

Мёртвая тень метёт дорогу;

Синяя бездна, за ней чернота.

9.

За окном: скупые краски ноября;

Движение веток по ветру.

Батарея обжигает колени и пальцы

Холодных рук.

Взгляд задумчиво скользит

В пределах пахнущей эмалью рамы,

Не замечая скучного объёма

Недавно увядшей панорамы.

Лбом упирается в стекло

И долго смотрит в низ на то,

Как парочка синиц резвится.

А за спиной король французский

Ей что-то твёрдо говорит по-русски;

И свита рассуждает без умолку.

Она прислушивается, и замечает колко:

"Нет, это не Франция

В шестнадцатом досточтимом веке,

А студия современного халтурщика калеки".

Экран с изображением простился;

Звук исчез, зал опустел.

Она стоит, задумавшись, одна.

Голос.

Какая чернота в душе,

Ну, просто прелесть.

И пустота такая - в ушах звенит.

Позвольте Вам хозяюшке заметить,

У Вас, как и вчера, сегодня

Такой же не здоровый вид.

Наташа.

Что такое? Кто рядом? Не суй свой нос,

Кто бы ты ни был, оставь меня в покое!

Я знаю всё сама. Я, кажется, схожу с ума.

Если счастье... Впрочем, что тут вспоминать.

Ведь, когда оно разбито и придавлено гранитом,

Что-то тянет на подоконник встать.

Голос.

Не торопись!

Скорей у шара найдётся некий край,

Нежели разбитую в кровь,

Вдребезги красотку отправят в рай.

Наташа.

Если этот шпингалет подцепить и потянуть,

Створка тихо отворится...

Голос.

Ты за своё!

Послушай, я предупреждаю,

За кладбище отправишься, ручаюсь.

Ни цветов тебе не будет, ни плача,

Ни панихиды, ни кутьи.

Но будет забытье на миллионы лет.

Вот чёрт!

Да отпусти ты шпингалет!

Наташа.

Как было страшно, тошно, больно...

Ну, хватит! Хватит!

Ведь всё давно прошло.

Всё было не со мной. Довольно!

Долой подавленность и грусть.

А с мужем позже разберусь.

Надо подойти, - телефон ответа ждёт;

Звонит, никак не угомонится.

- Надо подойти, - сама стоит

И не дружелюбно на него косится.

Наташка Гарина звонила,

И предупредила о приезде.

Та самая - гадкий утёнок.

Они с пелёнок дружбу водят.

Гадкий утёнок, гадкий утёнок...

Но мы все знаем, что с ними

Позже происходит.

2.

Приехала, и слёзно упросила

Компанию составить;

Вместе чью-то свадьбу посетить.

Обрадованная, тут же начала хвалить,

Всё что под руку и на глаза ей попадёт;

Что есть в квартире, и чего нет:

Вид из окна на север:

"Ах, какая прелесть!"

И воздух в доме, двери и паркет.

"Шестой этаж - самый удачный!

Метро, гараж - и всё под боком!"

Прошла по комнатам и восхитилась:

"Какая спальня! Очарование! Интим!

О, боже! Прелесть! Настоящий кайф! -

Упала на кровать, расхохоталась;

Подмяла под себя подушку.

Хозяйка, глядя на неё, пришла в себя;

Стояла рядом, улыбалась.

Подруга, к счастью, рядом оказалась:

Мысль нехорошая в тот день

К хозяйке привязалась.

Коль ни сестры нет, ни опытного брата -

Хорошая подруга всегда персона грата.

Гарина.

Надеюсь, кровать такущая

Не простаивает зря без дела,

И ты используешь её на благо тела?

Визжали, хохотали и катались.

Гарина.

А эта комната? Ей, вижу, применения нет.

Наташа.

Эта детская. Она пока свободна...

Неловко постояли, помолчали.

И дальше: кухня, ванная и туалет.

В последних двух немного задержались.

Глава пятая.

Блок строк - 1 .

Чужая свадьба.

Завален тесный стол едой.

Всё приготовлено заранее.

Но нет кортежа из дворца.

Народ томится в ожидании.

Всего полно здесь,

Яблоку некуда упасть;

С изобилием накрыто

Праздничное корыто.

Похрюкивания и мычания,

Пока не замечаем мы.

Ну, наконец-то - молодые!

Все с облегчением вздохнули,

И дружно оказались за столом.

Тамада взял бразды правления в свои руки,

И вставил в микрофон свой голос,

Стальной как лом.

В конце стола усатый, жирный кот

Хохочет с дамами; заканчивает анекдот.

Она невольно улыбнулась,

И теперь он знаки делает и машет

Опрометчивой Наташе.

Гарина.

Получай, красавица, весёлого жениха!

Видный хахаль, но с дефектом.

Хочешь, буду сводней, свахой?

Одинцова, не ломайся!

Одинцова.

Гарина, отстань ей богу!

От застолья я устала.

До сих пор понять не в силах:

Как меня ты провела;

На чужую свадьбу притащила.

Ведь не знаю же невесты я, и жениха.

Гарина.

Зато тебя он, сразу видно, знает.

Ты между ними.

Посмотри, жених икает.

Одинцова.

Да нет же!

Гарина.

И, тем не менее, невеста наша

Теряет часть внимания из-за тебя.

Одинцова.

Бежим отсюда подальше от греха;

На воздух, на свободу!

2.

Под тёмным небом, под фонарями, среди прохожих

Бредут по улицам ночного города две молодые дамы.

- А помнишь, как дрались, мирились,

Ходили друг за дружкою гуськом?

- А помнишь, в три или четыре года

Менялись одним ботинком и носком?

- А помнишь, школьный сад и двор

И наш с тобою уговор?

- А знаешь, у меня полгода не было мужчины.

- Очень интересно. А как же муж?

- Да мало ли уловок.

То посылает сам себя в командировку,

То лечит нервы: жизнь довела...

Приёмы, встречи, тому подобные дела.

Всё это как бы. А что на самом деле

Сама не знаю. Конечно, у него есть кто-то.

- И как ты собою управляешь?

Ты понимаешь о чём я говорю.

- Как-как! Сама прекрасно знаешь...

- Взяла бы хоть, того кота. Шучу.

- Мне не смешно.

Одинцова прервалась

Едва ли ни в состоянии аффекта.

Подруги шли по левой стороне

В центральной части Красного проспекта.

Потом продолжила, исправляя разговор.

- Веду здоровый образ жизни:

Контрастный душ и бег трусцой

По лесополосе туда - обратно.

Отличный выход, кстати, советую.

Нет, правда, немного помогает.

Вернусь - не чувствую, ни ног, ни рук.

И уж не до того.

Уже не нужно мысли, да и тело

К спокойствию и порядку призывать.

Ты что так на меня уставилась,

И странно смотришь?

Ты мне не веришь?

Интересно, почему?

- В твоих речах - три слова правды.

Каких? Сама прекрасно знаешь... -

Плечом толкает, подтрунивая, говорит:

"Туда - обратно. Туда - обратно".

Тебе и мне сейчас приятно.

Ну, ты, мать, сильна!

Чужие липнут к ней, а мужу не нужна.

У тебя есть кто-нибудь на примете?

- У меня? Конечно, нет! Я замужем.

Вот только во дворе играют дети...

- И? - Гарина терпеливо ждёт ответа.

- Там есть один.

- Что?! Час от часу - не легче.

- Ты не понимаешь. Это не совсем то.

Скорее всё не то. Совсем не то вернее.

Ты не подумай, и не смотри...

Я не запуталась.

Я просто от вина чуть-чуть краснею.

Да я такая.

Мне, просто, интересно наблюдать за ним.

Меня совсем другое в нём привлекает.

Отстань. Вот прицепилась взглядом!

Жалею, что откровенной до конца была.

- Ох, влипнешь! Ох, как влипнешь!

Мы к этому ещё вернёмся.

Будь готова.

И Гарина на другую тему перешла.

- Теперь не ходишь по ночам одна?

- Об этом знаешь только ты.

Имей в виду.

Тут Одинцова открыла свою сумочку.

Гарина.

Что это? Ты где его достала?

Какой красивый! И что же, он стреляет?

Дорогой?

Одинцова.

Он стоит это. Знакомьтесь!

Наталья Гарина, лучшая подруга -

Друг Бонда, да и мой, господин Беретта.

Хочешь подержать? (Дразнит).

Не дам, не дам, не даам!

Гарина.

Наташа, дорогая, дай! (Вырывает).

Ну, дай! Ну, дай же подержать! -

Обхватила ствол руками,

Пытается отнять оружие у подруги. -

О, боже!

Я чувствую фаллическую сталь!

Сейчас сойду с ума.

Какой он гладкий и упругий!

Таким кого угодно можно закопать.

С таким спокойно можно спать.

Да, преимуществ у такого парня уйма.

И ствол, наверно, у него семь дюймов.

Давай ограбим магазин!

Тебе что больше нравится,

Манто из норки или лам?

Давай, ограбим! Ну, Наташа!

Что нам стоит?

Награбленное пополам.

Вон ювелирный, прямо по пути, по курсу!

"Ограбьте, - говорит, - меня!"

Напрашивается сам.

Я зуб давно на них имею.

Мечтаю обвеситься цепями, бусами

И быть красивей новогодней ёлки.

Через минуту женщины "грабят" казино;

Одна изображает героя из кино,

Удачно пародируя стрельбу;

Губами издаёт пальбу: "Бдуф-бдуф!"

После неохотно возвращает пистолет подруге,

Перед расставанием призрак дыма лихо сдув.

Прежде чем Наташкой снова стала,

Лихо дымку сдула со ствола.

- Теперь бежим,

Пока мигалки ни понаехали!

Повяжут, сцапают - это уж верняк.

Зелёный огонёк! Лови! Поехали!

Следы за нами заметёт сквозняк.

Сюда! Сюда! Такси! Кис-кис!

Какая мерзость под ногами.

Город от сырости раскис.

Таксист.

Куда доставить вас?

От любовников к мужьям?

Или наоборот?

Я не женат. Заканчиваю смену...

Дел понаделали и сматываетесь?

Я вижу за собой два синих маячка.

Уж, не для вас ли он включил сирену?

Гарина.

Вопросов слишком много задаёшь.

Знай, своё дело

Крути баранку, дави на газ!

Поезжай, через перекрёсток прямо!

Смотри вперёд, и не косись на нас.

Подруга ранена, подельник наш убит...

Не слышал? Его звали Жора Яма.

Едем за город, в деревню нужно нам,

Туда где вилы, грабли и иное.

Нет, передумала! Свези-ка нас домой!

Нам нужно поделить награбленное.

Пинцетта, как ты? Как твой живот?

Не умирай, и не теряй сознание, дорогая!

Любимая, я должна признаться,

Я жду - не дождусь ребёнка.

Я должна была

Сказать тебе об этом ранее.

Она смеётся. Я знаю почему.

Бедняжка вне себя - так боль остра.

Такое иногда случается. Да-да!

Я опытная медицинская сестра.

***

Последние числа ноября.

По-зимнему наряженное утро

Готовится встречать рассвет.

Ни холодно и ни тепло.

Температура - минус шесть.

Снег тонким слоем закрепился на земле.

Он - зимний пух, он как бы её шерсть.

Рассвет не наступает. Нужно ждать

Часок другой; совсем немного.

А пока ещё темно.

Утро.

В космосе повисло полушарие луны,

Словно белый НЛО.

Солнце освещает спутник,

И уже ни так уныло.

Через месяц, в январе два мороза

Лёгкие как праздники, тяжёлые как гири

Повиснут над территорией Сибири.

За городом.

Декабрь. День серый и сырой.

Избыточно тепло.

За городом - раскисшие просёлки.

Плывут деревья за тонированными стёклами

И брошенные дачные посёлки.

Кем-то найдено удачное определение.

Дорог за городом в Сибири нет.

Имеем только направления.

В полях оставлены стога.

Под ними в гнёздах мыши.

Машина кое-как по скользкому ползёт.

То сносит влево, то юзом тянет вправо.

Уже видны: постройки, трубы, крыши.

Остановились.

Гарина.

Мне нужно выйти. А тебе?

Как хочешь. Да здравствует свобода!

Ух, ты! Дух захватывает.

Ветер-то, какой во чистом поле.

Снег-крупа шуршит. Эй, в машине!

Уснула что ли?

Ни птиц, говорю, ни зверя, ни души.

Одни опилки из снежной мастерской...

Деревья чёрные. Лес пустой.

Наташка, выходи! Составь компанию!

М-да... Пейзаж до скупости простой.

Звук "Ё" с длинным продолжением

И с мягким знаком на конце,

Заставил Одинцову высунуть нос за дверь,

И выйти из машины,

С любопытством, подозрительной улыбкой

И лукавством на лице.

- Что у нас произошло? Резинка порвалась?

Гарина.

Да, порвалась! Ты только посмотри!

Ослабли! Не держатся совсем.

Тебе смешно, а мне как быть?

Одинцова.

Прежде всего, не хнычь.

Сними и брось на ветер их!

Гарина.

На ветер бросить их? Комар.

Прощайте и летите! Вы свободны!

Я посвящаю головокружительный полёт

Лучшим мужчинам мира!

Одинцова.

Ветру понравились они.

Они как парусик, подхваченный стихией,

И ветер гонится за ним.

Гарина.

Устроила стриптиз

Прямо на просёлочной дороге в поле.

Ах, простите те, кто видит, я не хотела;

Всё произошло помимо моей воли.

Одинцова.

И я хочу так! Меня распирает появившийся азарт.

Объявляю "Первый Чемпионат летающих трусов"

Совершенно открытым и для всех доступным!

Давай-давай, неси Зефир их через леса, через поля!

Пусть приземлятся во владениях они,

Какого-нибудь рок-певца или лесного короля!

Две "сумасшедших" прыгают, руками машут,

И наблюдают за удалением белых роз.

Любое новое пристрастие становится поветрием

И превращается в массовый психоз.

Внезапно стихло всё.

Одинцова.

Как тихо и спокойно стало.

Кажется, и за горизонтом спит земля.

Поверь, мне эта хмурость нравится.

День на глазах темнеет.

Ночью ни звёзд не будет, ни луны.

А в том таинственном лесу

Черти водятся, а может быть и колдуны.

Помнишь, читали у доски?

"Из тёмного леса навстречу ему

Идёт вдохновенный кудесник..."

Давай заглянем в спящий лес! -

Меняет голос с приятного на страшный,

Подругу за плечо хватает.

"Там лес и дол видений полны!.."

Там тайна прячется от глаз

Между густыми елями.

Я на такую тайну...

Гарина.

На какую?

Одинцова.

На такую!

Можешь мне не верить.

Глазеть могу неделями.

Ведь с тайной интересно жить,

И ждать когда она откроется.

Для интереса она необходима.

И если тайна рядом, по пути

Я не могу пройти спокойно мимо.

Встречу первую случайную, любую -

Остановлюсь как завороженная и не налюбуюсь.

Гарина.

Там тихо. Звуков нет.

А совсем недавно, видать, там птицы пели.

Теперь продукты у них перевелись -

И эти прожорливые пернатые

Куда-то восвояси улетели.

Вот чем мне нравится

Юг Западной Сибири так тем,

Что страшней морозов нет ничего.

Ну, разве что, ещё страшней морозы.

Идём в машину! Можем простудиться.

Романтики не много, где серым серо.

Поехали! А то привяжется нечистая.

Мне показалось из-под коряги

Леший скорчил нам пальцами "зеро".

Обе (одновременно).

Ой, посмотри, Наташа, кот!

Пока подруги около машины

Мокрый снег месили,

Действительно, появился кот.

Он был порядочно измотан,

И пробирался к ним,

Прилагая немалые усилия.

Гарина.

А ты могла бы отвлечь его?

Одинцова.

Привет, котище! Кс-кс-кс!

Ты как здесь оказался, Котофеич?

Гарина (из машины).

Ты осторожней с ним!

Много не болтай!

Он дикий, камышовый!

Накинется и покусает.

Вообще, коты ленивые:

Не ловят, ни мышей, ни крыс.

Грязный, как свинья!

В них никакого проку.

Одинцова.

Нет, он кому-то служит.

Смотри, он в сапогах и шляпе!

Гарина.

Уже увидела.

Ну да, и мешок с заячьей капустой сбоку,

И посох в лапе.

Одинцова.

Наверно, собаки вытурили из деревни;

Навалились на бедолагу скопом.

Его ограбили, покусали,

Вываляли в сыром снегу.

Гарина.

Не уговаривай! Его в машину не возьму!

Поразвилось тут... И каждый норовит

Добраться до деревни автостопом.

Он весь в репье, в колючках...

Вон под хвостом... На кого же ты похож!

Хотя, немного жалко.

Одинцова.

Возьмём его с собой! Он добрый.

Бедненький, продрог. Не бойся нас!

Гарина.

А вдруг он бешеный или просто злючка.

Какие взгляды жалобные на нас бросает.

А пусти такого в дом...

В машине всё перевернёт вверх дном,

И нас, уж точно, исцарапает и покусает.

Шерсть всклокочена от кончиков до корней.

Я повидала на своём веку таких парней.

У него, и лапы грязные, испачкан хвост.

Мне показалось, ни такой уж он бедняга.

Да-да! Прикидывается, прохвост, проныра.

Жалость выбивает.

Уверена, усатый ни так уж прост.

Гарина ведёт машину одной рукой -

Свободной переключает радио;

Избавляется от оперного баса.

Насмешливо косится на притихшего кота.

Две горожанки едут к людоеду на постой

Через поля маркиза Карабаса.

Деревня.

Вот и край деревни. Первые дворы.

Закоренелый урбанист заявит:

"Как можно жить здесь!

Здесь за два дня сойдёшь с ума от скуки.

Поля пустые, огороды, улицы в снегу.

Всё это видеть тошно, невыносимо.

Бежать отсюда нужно поскорей,

Схватив судьбину в собственные руки.

А лучше уж совсем проехать мимо".

Хозяин, тот, что с головой, самостоятельный,

Тот, что мудрей всех остальных,

Рачительней, богаче,

Деловито промолчит. Но, такие думают иначе.

Подъехали к усадьбе. Вечереет.

Хозяева встречают племянницу,

Да не одну - с подругой.

В доме настежь дверь открыта.

Широкой шиной джип наехал

На след коровьего копыта.

Затем парящая лепёшка под колесом

Совсем в бесформенное превратилась.

И красная в грязи машина гостьи

В удобном месте у изгороди остановилась.

Хозяйка с дочерью.

- Приехали! - Приехали!

Мы вас заждались.

(По очереди обнимают и целуют).

Какие девки! Кровь с молоком!

А высоченные-то обе и худющие!

По деревенским меркам только.

В ответ на замечание

Обе красавицы смеясь; божатся,

Что завтра же исправятся.

В городе изголодались чай?

Куда запропастился?

Иди! Племянницу встречай!

Ты только глянь на них!

Какие оглобли то они худющие!

Иван.

Скорее заходите в дом!

Там вас разглядим.

Под люстрой свет, кажись, погуще.

Вошли. Накрыт гостеприимный стол.

Осталось заполнить редкие пробелы.

Кузина сбежала по лестнице в подполье,

И её рука плывёт в квадрате пола с банкой,

Как лебедь белый.

Соленья в тарелки попадают

Из чёрного подполья.

Теперь всё по-людски.

Можно начинать застолье.

Тост первый за родню и гостью.

Весёлый перезвон.

И, синим пламенем горит,

Налитый в рюмки самогон.

Хозяин выпил с огоньком,

Вслед выпитому тихонько крякнул.

Остальным пришлось переглянуться.

Накрыли синий бархатный огонь

Одна ладонью, другая блюдцем.

Призвав на помощь бога,

И опираясь на его присутствие,

Как на гарантирующий сохранность фактор,

Подруги выпили с испугом одним глотком.

И в горле каждой вспыхнул ядерный реактор.

Дыхание перехватило тут же у обеих.

Глаза с ужасом раскрылись.

- Выдохните и запейте, - научил хозяин.

Выполнили совет, но кое-как.

Дыхание с трудом вернулось.

Через мгновение девицы покраснели.

Но деревенские

От смеха со стульев повалились.

Иван.

Это первач. Он очень крепкий.

А вы держались обе, молодцом.

Выдохнуть, потом занюхать нужно было

Хлебом, пирогами, а после уж закусывать

Грибами, котлетами, или холодцом.

Дары рощ, огорода, реки, поля -

Основа шумного русского застолья.

Все сыты, веселы, довольны;

Во двор выходят декабрём дышать.

Завтра будет день и новый праздник;

Не нужно два в одно мешать.

Проснулись рано; ни свет - ни заря.

Подруги шепчутся, о чём-то говорят;

О деревенском доме, о животных, о дворе,

О фермерских делах, о местной детворе,

О том, что Одинцова не успеет на балет,

О том, что страшно нужно в туалет.

Но оголять себя перед морозом во дворе...

Ночью оттепель ушла.

Необходимость всё же обуяла.

Одинцова выпорхнула

Из-под общего с подругой одеяла

К своим вещам.

Из дома вышла в сени, из сеней на "воздух".

Холод в лёгкие попал. По пороше на снегу

Змейкой извивается тропа. Бегал зверь.

Осмотрелась, пробежала вглубь, конец двора.

Взвизгнула и отворилась дверь.

Она как будто чувствует и знает,

Что невидимка давно взял её след.

Пробежала женственно -

Женщина обворожительна.

Прошла через визжащий "турникет".

Хруст снега на досках под ногами...

Как отгородиться от навязчивого взгляда?

Есть дверь на то.

Предупреждение на инеи в два ряда:

"Здесь женщина" и "Занято".

"Со мной нельзя!" - так громко промолчала,

Что прищемила невидимке нос.

"Мужская мысль и женщина в уборной!

Ну, уж нет! Это через край.

Подобное может посчитаться "фишкой"...

Но, повторяю, лезет через край,

Будь это даже автор со своею книжкой.

Я готова многое позволить,

И держусь совсем не строго.

И всё же, несмотря на то, что мы за одно,

Будь аккуратнее со мной!

И не переступай порога.

Я буду защищаться.

Чтобы меня раскрыть перед другими!..

Не думай дальше фантазировать и обольщаться!

Постой пока у скрученной берёзы.

Смотри на небо, жди меня, считая звёзды.

Сельский двор.

Под навесом: бредень,

Большая колода с топором,

Бочки, мешки, пластиковая тара,

Кровь на снегу с отрубленным пером.

Крепкие постройки. Большой двор -

Вместе с огородом треть гектара.

Ведение натурального хозяйства в сёлах -

Одна из сохранившихся традиций.

Плохо это или хорошо?

Хозяин-менеджер сам знает.

Но можно в многочисленных

Программах производства заблудиться.

В мире есть микроэкономика иная.

Выращивать, производить,

Перерабатывать всё самому,

От мяса, молока, яиц, картофеля,

До огурцов, укропа не удобно.

Хотя, есть множество дворов,

Где только лебеда и конопля.

Пусть учится у нас всему

Монокультурная Европа.

Будут непременно конкуренты биты!

Сюда б свободу,

Дух предпринимательства завезти,

Инвестиции, и выдать необходимые кредиты.

Зима в деревне - ожидание лета.

А вот и утренняя звезда вновь появилась;

К коровнику идёт; покинула пределы туалета.

Она знает многоликий запах:

Евро, доллара, и йены,

Но в коровнике впервые -

Здесь запах клеверного сена.

Рядышком с сопящей в темноте стоит.

Осторожно трогает рога, гладит шею,

Белый лоб. Ласково теребит ухо.

"Вот какая ты на самом деле,

Сосем не то, что на картинке,

Лупоглазая Пеструха!"

Второй день.

После долгих отговорок

И отклонений просьб одной из гостий

К деревенской работе не привычной,

Хозяин с неохотой всё же согласился

Изменить план первой половины дня

На будний, то есть, на почти, обычный.

Одинцова решила; раз уж она тут,

Нужно рассматривать это обстоятельство,

Как возможность узнать поближе,

Что такое настоящий деревенский труд.

К полудню выскребли коровник.

Потом звено "работниц" разделилось;

Одна кормила: кур, гусей, свиней.

Другая хлопотала в бане.

Вода, дрова, растопка - всё на ней.

Баня.

В рубленой бане - осиновый полок.

Вода кипит в железном кубе.

Два веника в руках кузины

Хлещут вдоль и поперёк:

Ноги, ягодицы, розовые спины.

В молочном тупике тумана - лампа.

Растворился свет тусклый, куцый.

Таз с холодною водой

Подвинут к месту "экзекуции".

Здесь жарко, словно в преисподней.

За пределами сознания - бред.

Рисуются сюрреалистические вещи,

Несущие в себе, и выгоду, и вред.

"Вот это шабаш! Слёт голых ведьм!"

"Тела лежат в поту в горячем морге".

"Какое откровение!

Три мазохистки в русской бане

Устроили языческую оргию".

Их, для скандального обзора,

Из бани скандинав извлечь бы

На лист бумаги мог.

Их, карандаш карикатуриста,

При ясном свете лучше б разглядеть помог.

И будто здесь они, а не вдали,

Битструп и Сальвадор Дали.

Плечо к плечу, бедро к бедру -

Кузина тянется к ведру.

Холодная вода из рук кузины

Ливнем продолжает

На головы и плечи литься.

Ладони, пальцы трут глаза,

Прохлада освежает лица.

Пока две гостьи, и дочь хозяйки,

Юная кузина

Шокируют воображение и посторонний глаз,

Хозяйка, мать, и тётя Инна

В предбаннике в кувшины переливает квас.

А с а м, окончив все дела

(Сдавал по договору ярок),

Затарил банки самогоном:

Городу от села подарок.

Отъезд.

И вот готовые к дороге ноги

Покинули предел крыльца.

Прощайте, открытые калитки!

Прощайте, деревенские сердца!

Прощай, ты поле за околицей!

Прощай, волшебный чёрный лес!

Дорога унесёт отсюда

Её великолепный вес.

Прощай, село, прощай деревня!

Прощайте, голые деревья!

Прощай, природа - ты вся под снегом!

Прощайте, лапы и хвосты,

Спасающие шкуру бегом!

Прощайте, близкие холмы!

Прощайте, дали лесных зон!

Прощайте, все, кто остаётся!

Прощай, не радостный сезон!

Ну, здравствуйте, простор и ветер,

И синий вечер у ворот!

Их ждёт большой знакомый город

И у подъезда разворот.

Отсюда сто километров по прямой,

А по кривой - сто сорок с гаком.

Магнит включён, их ждут огни.

Покой и тишина для горожанок вакуум.

Мягкой посадки вам в городской черте!

Ультрамарин густеет, сумерки идут.

Всем встречным нужно пристегнуть ремни -

Две горожанки едут на звезду.

Гарина.

Два дня - коту под хвост!

Мозги забиты были ватой.

Прости, что затащила в глухомань!

Чувствую себя немного виноватой.

Одинцова.

Ну, что ты! Мне понравилось.

Куры, гуси, полевые мыши,

Разбойник кот, сани конные,

Детские салазки...-

Это необычный, другой мир.

Я чувствовала себя, как в книжной сказке.

Теперь обратно, вдоль и поперёк кривой,

Пронзая нижний слой пространства,

В стихию города, через поля домой,

В клубок амбиций и разнузданного чванства.

Туда, где тот, кто ниже нас ступенью,

Становится для нашего презрения мишенью.

Где незнакомцами и, часто, милыми друзьями

Мы сами измеряемся рублями.

Не нужно знать, ни наш доход, и ни зарплату,

Чтобы угадать наш настоящий статус.

Достаточно взглянуть на нас самих,

На наш досуг, и сделанную нами трату.

Сюда! Сюда!

Здесь кроено и шито на перекос.

А на раздаче у корыта

Клыками режутся всерьёз.

Здесь тело жертвы как лист салата

Рвут зубы киллера автомата.

Не устоять "заказанному" на ногах;

Не остаться долго целым

Под оптическим прицелом.

Поражённому на смерть

Порохом и остриём свинцовых стрел -

В голову контрольный выстрел.

Здесь улицы без надобности

Заасфальтированы криво:

Здесь каждый третий на кривой -

С бутылкой пива.

Здесь властвуют жлобы и хамы,

А снобы, прихвостни рекламы,

Гуляют, бесятся, изображают,

То, что живут по-настоящему,

Что любят, что-то создают, -

Всё представляется вниманию вящему.

Сюда!

Здесь ловкость пальцев и ума -

Бесценное качество мошенника.

Здесь чёрствость сердцу и душе

Нам прививают с детства,

И мы свободны при наличии ошейника.

Сюда!

Здесь мечется удача

Между крупье и игроком.

Здесь оставляют чаевые,

Как невостребованную сдачу,

За недопитым коньком.

Здесь выигрыш в шуршащей пачке

Карманы счастливцу прожигает,

А невезение с гранитом в тачке

На набережной несчастных ожидает.

В ответ на то, что будет дальше,

Нужно шагнуть к барьеру.

Полёт с булыжником на шее

Перевернёт весь мир;

Поставит точку в биографии,

И прервёт карьеру.

Один из сотни может выплыть -

Все остальные хлещут плавниками об лёд.

Лёд в декабре намного толще -

Под ним река Обь льёт.

Глава шестая.

Блок строк - 1.

Канун нового года.

- Между католическим

И православным Рождеством,

Есть ночь, когда задолго до сочельника,

Во всех квартирах гаснет свет,

И загораются огни на гостье,

Доставленной из густого ельника;

Когда декабрь и январь

На новый меняют старый календарь.

Согласно устоявшейся традиции,

Хозяйка дома передаёт истории,

И наблюдает за детскими

Внимательными лицами.

Одной троюродной сестричке

Вплетает праздничную ленту

Для украшения косички.

- Там в заколдованном лесу,

Она росла с сестрицами, пихтами и елями,

Одетая в пушистые меха

Умелыми портнихами метелями.

И дальше, чтобы развить фантазию,

Позаботилась о безотказном средстве;

Пересказала историю,

Услышанную самой когда-то

В раннем детстве, о том как:

- Старый страшный волк,

Волчище в серой шубе,

Решил испортить детям праздник.

А он, разбойник, знает в этом толк.

Вот эту ёлку - не другую,

Хотел отбить у лесника.

Не получилось. Вроде сдался.

Но знаете, какой наш волк хитрюга.

Я ему нисколечко не верю.

Он, наверняка, придёт сюда,

И спрячется за нашей дверью.

Машенька, ты что-то забыла мне сказать.

Вижу по губам.

Девочка остановилась, присела, как учили,

И вежливо произнесла: "Мерси, мадам!"

Дети направились к упомянутой,

И, ставшей почти сказочной, двери осторожным роем.

Машенька.

Если постучит к нам в двери,

Мы его не пустим, двери не откроем!

В зале - пихта в крестовине;

Украшена игрушками старыми и новыми,

В мишуре, гирляндах, серпантине.

Источает аромат лапами, стволом.

Взрослые разместились здесь уютно

Между нею и столом.

В спальне на кровати - два письма;

Из Венеции и Ниццы,

Как изъятые из жизни

Неудачные страницы.

В них от Роберта внимание:

"С новым годом!", "С днём рождения!"

В них банальная начинка

В форме плоских поздравлений.

В темноту ворвался топот, отразился эхом;

Пробежал к окну и в угол вслед за детским смехом.

Здесь впервые собрались племянники и сёстры.

Возраст группы "от" и "до" - очень пёстрый.

Вчетвером уединились в пустой комнате.

Их фантазии разлились в полной темноте.

Мальчик на пол лёг, прилип ухом: "Тише! Тише!

Слышу, как крадётся вор по соседней крыше.

Мы здесь, вовсе, не одни: кто-то ходит по паркету".

Старший.

На стенах ведь не было двух рядов портретов.

А я вижу в каждом лик...

Выбежали из темноты - а за ними вой и крик.

- Наташа! - Тётя! Там кто-то есть!

Там приведения! Мы видели их лица!

- Им двести, триста, тысяча лет!

- Там твои предки. Их вереница!

Наташа.

А ты что видела? Рассказывай!

Хозяйка обратилась к маленькой кузине.

Уста ребёнка, как известно, истину гласят.

Машенька.

Девочку. Она была в корзине.

Наташа.

Идите в детскую за мной!

Чего остановились и притихли?

И где увиденное вами то и сё?

Признайтесь, выдумали всё!

Действительно, есть у них один,

Единственный портрет,

Чудом уцелевший в двадцатом веке,

Портрет полковника со шрамом на щеке,

В мундире с блеском эполет.

Но он оставлен в отчем доме;

Висит у матери в квартире как всегда,

На прежнем месте.

Других портретов у Одинцовых нет.

Граф писан маслом по холсту

Зимой в двенадцатом году;

После ранения в своём поместье.

Хозяйственные будни там сменили

Дни яркие и боевые.

Портрет, похоже, заколдован;

Не собирается стареть.

И краски всё на нём живые.

Наташа (уводя подругу).

Становится смешно от детских

Необузданных фантазий.

Им даже в лёгкой темноте

Мерещатся, то вой, то голоса.

Они всегда себя готовы напугать.

Несуществующими вздохами и ахами.

Но если оглянуться - можно вспомнить,

Как я сама бежала голову сломя,

Мелькая пятками.

Куда? Конечно, к матери в постель,

Преследуемая ходящими покойниками,

Рождёнными впечатлением и страхами.

Хозяйка и её подруга удалились.

Племянник прошептал:

- Закройте за ними двери!

С ними откровенничать нельзя.

Они же взрослые, поэтому не верят.

***

Ты вышла на балкон! Зачем?

Простудишь ноги, горло, бесценную венеру

Под шелковистым бугорком,

И тонким трикотажем, урезанным не в меру.

- Полетать, хоть на метле, вдруг захотелось очень,

И звёзд, хоть пригоршню украсть у этой ночи.

Да, ночь волшебная! Пожалуй, постоим одни.

Воспользуемся редким случаем.

Снег утром станет прошлогодним,

А люди выключат огни. Ты к этому готова?

Родится продолжение старого -

И всё продолжится или начнётся снова.

Под утро "первого" ты можешь

С недосказанным уснуть.

Но от судьбы не улизнуть.

Ты не заметишь, как к твоему

Очередному январю придёт юнец,

И как теплеющему февралю

Уступит время этот молодец.

2.

Февраль.

О погоде метеокомпании вещают.

"Повторяются проникновения воздушных масс

С западными приятными тонами".

Синоптики обещают потепление -

Мы не против - это значит весна не за горами.

Вышагивает по новомодным тротуарам;

У них сегодня смена поколений;

От серых с трещинами и щербинами

Город облачается в новые -

Они похожи на ковры или картины.

Последний, модный всплеск -

Прозрачные сапожки,

На каблуках-сосульках стучат под ней.

Ноги в тепле, но можно видеть

На пальцах лак и цвет её ногтей.

На щиколотках, пятках -

Искусственный самоцветный иней.

Торопливо отбивают мелкие шаги

Её изогнутые линии.

Не в хрустале и не в карете

Выезжают теперь они из дома,

А лимузине, развеять скуку,

И на ногах два близнеца фантома.

Обвешана воздушными мехами,

Бросает вызов встречному движению.

Зима ещё в пределах календаря.

Она в коротеньких сапожках голыми ногами

Отсчитывает последние секунды февраля.

Бонжур, мадам! Как это смело!

Вразрез неписаным законам...

Вас улица встречает визгом тормозов,

А провожает стекольным звоном.

Как это здорово и сильно -

Привлечь внимание без цели, просто так,

На невидимках каблуках и белым босиком.

Это ваш стиль? Но ведь февраль!

Февраль, нащупав ритм и такт,

Облизывает икры колючим языком.

Блестящий воздух очень колкий;

Сегодня солнечный морозный день.

На кожу ног рассыпались иголки,

И ей пора укрыться в тень.

Держу пари, она, подобно розе,

Не выдержит пяти минут

На солнечном морозе.

Вспыхивают глаза, и здесь, и там...

Вас зависть, женщина, махровыми ресницами,

Открыто и косясь, преследует по пятам.

Они готовы порвать с рассудком узы,

И, задыхаясь в лихорадочном стремлении,

Лишь, подражая смелости одной,

Стянуть с себя колготки и рейтузы.

Две бледные медузы на чужих ногах,

Теперь до смерти им не дадут покоя.

"Хочу такие же, полу-невидимки, как у неё,

На высоченных каблуках, такого же покроя!"

Так всегда было: они и мы...

Скорее камеру сюда! Скорее!

Сама любовь идёт по краешку зимы.

Снимите крупным планом!

Пусть объектив её запечатлеет!

Проигнорировав нахальную ухмылку

Дорожного скитальца,

Спешит к ступеням образцового гранита

К литым перилам на каблуках и пальцах.

Толкаемая вторичными инстинктами,

Аборигенка, представительница стада,

Охотница за материальным,

Как будто счастлива, чему-то рада.

Оставила на время свой чертог,

Бронированную дверь и стены.

Чтобы не отстать от моды,

Нос нужно по ветру держать,

И чувствовать какие в жизни

Происходят перемены.

Что там сезонные журналы

Сегодня модницам пророчат?

Над чем в Париже парфюмеры

В лабораториях хлопочут?

И чем для прихоти обильной

Торгует Лондон щепетильный?

По отражающим это день витринам,

По близким родственницам зеркал,

Переливаясь в плоскости лабильной,

Движутся потоки пешеходные

И пробки автомобильные.

Две пары рук, две пары ног

К ней устремились, по крайней мере.

"Поосторожней будьте здесь!"

И перед ней раскрылись двери.

В самодовольную тишину

И откровенно чванливое самомнение

Врезал свой чёткий звук каблук,

И мелким устремлённым бисером

Две шпильки рассыпали движение.

- Пожалуйста, проходите!

Мы рады видеть вас!

Что вам угодно на этот раз?

Вас не было целую вечность.

Вы, кажется, забыли нас.

Всё вдруг задвигалось, ожило.

В глазах практичная учтивость,

Замена искренности,

Искусная подделка под сердечность.

В руках каталог - душистые страницы.

Длинный палец в нужном месте

Изящно совершает фрикции.

Приятно. Пахнуло незнакомым

И чем-то уносящим, невесомым.

- А это что? Мм! Вот это я ищу.

Мне нравится. Нашла. Вот он!

Теперь любовник не удержит стон.

Новинка, видно по лицу, понравилась.

На локоть сумку нацепила,

По залу к выходу направилась.

Постойте! Извините!

Всего один вопрос!

Быть первой, всегда новой интересно?

А почему не быть такой как все?

- Фф... Как это скучно. Это так пресно.

Извините, с этим не ко мне, -

Слегка зажала ветерок губами, и мягко,

Еле слышно, вытолкнула "фф..." дыханием.

У вас есть муж? У вас есть друг?

Скажите, а какая пара рук,

Чтобы подобное надеть,

Вам поставляет в гардероб наряды эти?

Вы смущены?

Но вам придётся покраснеть.

А кто снимает в спальне при луне их,

При поцелуях и стоянии на паркете?

Подгоняемые страстью -

Любовью это называть не стоит -

Срываете лёгкое бельё

С такой поспешностью,

Будто у вас идёт борьба за выживание,

Или за обладание партнёром

С киношной внешностью.

Что-то остаётся на плечах, ногах;

Страсть побеждает затянувшееся раздевание.

Ведь всё бывает именно так?

Кто судорожно ищет выход и защиту;

Идёт на хитрости, уловки,

Не допуская на место преступления,

Случайно вернувшегося из командировки.

Что говорите?

У вас в горле запершило и пересохло?

От злости и негодования перехватило

Прежде ровное дыхание?

Голос вдруг пропал?

У вас ни первого, ни второго нет?

И ваша честь с достоинством задеты?

И эти нелепые обвинения -

Вздор, клевета, фантазии и бред?

А ваши адвокаты за инсинуации

Призовут клеветника к ответу?

Что ж получается, вы почти святая?

Этого не может быть!

Что-то не слыхивал о таких.

Хорошо, вам верю и отпускаю.

И выполнить любой каприз спешу.

Ведь вами я по-прежнему дышу.

Она покинула пределы зала.

Но показалось, она сказала

- От автора подобное услышать...

О чём подумать могут остальные.

Грязь подозрений смыть не просто.

Как быть? Подняться выше?

Отнестись к словам с презрением?

Оторваться от реальности,

Заручившись поддержкой свыше?

Может быть, ускорить, подогреть

Назревающий конфликт сознательно?

Хлопнуть дверью, дабы охладить

Необоснованную ревность,

А за одно им показать;

Друзьям, врагам и остальным,

Свою полуживую верность?

Оставите хоть на время, умоляю!

Вам всё позволено, а персонажам нет.

Лишь стоит оступиться хоть чуть-чуть,

Совсем немножко -

Вы деспоты и самодуры чините скорый суд.

Вы можете, скомкав страницу,

Выбросить, со всем, что есть на ней, в окошко.

А то и вовсе, когда идеи дельной нет,

И всё внезапно надоест,

Способны поставить на произведении крест.

У вас порой нет действия

Или оно не шевелится;

Скучают персонажи, а с ними и читатели,

Когда шурша, листаются страницы.

Между страницами зажата скука.

Она читателя глубиной своей прессует.

У вас такое настроение: не хочется спешить.

То вдруг события качнутся, оживут,

Сюжет становится отчаянно подвижным,

Вернувшееся вдохновение образы рисует,

И вам немедленно, хочется публику смешить;

Со скоростью света между двумя словами

День и ночь сто раз меняются местами;

Между началом и концом соседних фраз

Событий, фактов жуть как густо.

Пока потоки мыслей избегают паруса,

Держат в дрейфе литературную ладью,

Я удалюсь из поля зрения на время;

Займусь романами Марселя Пруста.

Вернусь под каплями весёлого апреля.

Всего хорошего! Гуд лак! Адьё!

Весна.

Льдом блещет загородный снег.

Полупрозрачные околки;

Берёзы, ивы, и осины в них,

Ещё хранят в своей тени

Зимы прощальные осколки.

Снега, пропитанные влагой,

Дряхлеют, оседают низко.

Ручьи на склонах. Лето близко.

В городе.

В тени домов, в весенней лени

На улицах и во дворах

Сырые тротуары, лужи.

Остатки снега пятнами лежат

Вне пешеходных зон,

В местах похожих на газоны.

Март сменяется апрелем.

Холода уже забыты.

А пальто, меха до снега

В нишах и шкафах закрыты.

В блеске солнечных витрин

Сотни женщин и мужчин.

Капля - радужный кристалл

Отрывается от крыши,

Вслед за каплею летит.

Так струёй вода бежит.

"Три, два, кап! Три, два, кап!" -

Считают капли свою жизнь и этажи.

Разбиваясь вдребезги,

До чулок, колготок, туфель

Долетают брызги.

- Отойдём! Здесь тень и сыро.

Поздравляю! Так внезапно

Переехать в фешенебельный квартал...

Значит здесь теперь твоя квартира?

Вот счастливица! Кто тебя украл?

Наташа лишь поморщилась

И тут же усмехнулась.

- Всё было как в кино.

С мужчиной в кювет перевернулась.

Теперь он муж мой.

- Ты в этом платье неотразима.

Я знаю, какова ему цена.

Я за тебя ужасно рада. Завидую.

- Ты не знаешь... Не продолжай!

Не надо.

Порою хочется мечте в угоду,

Сдать инвентарь и сдать его,

Чтоб получить желанную свободу.

Я опаздываю! Марина, извини!

Ждут неприятные дела. Пока!

Не забывай! Звони. Звони.

На прощание помахала,

И не медленно, ни скоро

По проспекту зашагала.

***

Она идёт на встречу с мужем,

Идёт, надеясь на удачу.

Ей нужно получить развод.

Такая перед ней стоит задача.

Сегодня встреча отменяется.

Ведь у фонтана его нет.

Муж уклоняется от встречи,

Он ей не может дать ответ.

"Да он, похоже, время тянет!

И этим меня здорово взбесил.

Ну, ничего, я и так свободна;

И времени достаточно и сил.

Вот чёрт! Чёрт!"

Идея-фикс идёт за ней, на пятки наступая.

Содержание её: счастье, новая любовь, свобода.

"Развод" - ключ от дверей земного рая.

Сегодня в рай по одному через неё впускают.

Она хочет полюбить.

И чтобы было ей в любви не душно.

Бывает так?

И быть, любви во всём, послушной.

3.

Пустоцвет.

Кто-то, кто-то, кто-то, кто-то

Позабыв, о чём вёл речь,

Устремил глаза, флиртуя,

На идущую навстречу.

Не заискивая сложно,

Выгодно себя рисуя,

А направил осторожно

Взгляд о встречный взгляд тусуя.

Короткая любовь, нечестная,

В ней не продвинулись они на йоту.

Какая странная любовь, беспечная,

Призывающая мысль к полёту.

Опасная любовь сулит измены;

Она пока ещё немая.

Взгляд оказался на чужом лице,

Претендуя, но не донимая.

Приоткрыты, приопущены,

Не спеша плывущие ресницы,

Неизвестностью затенены,

Удивление излучающие лица.

Мягко стелят взгляды пробные

Откровенное, затаённое...

Обменялись молча комплиментами

Проходящие по городу влюблённые.

В глазах напор и ожидание;

Забыты ею - муж, а им жена и дети.

Попали на ломаном асфальте

В любовью ложно расставленные сети.

Кто-то, кто-то, кто-то, кто-то,

Позаботясь о грядущем,

Уберёт глаза с объекта,

Разрывая связь с идущим.

Наташа прошла по двору;

Не поздоровалась с мужчиной -

Он взглядом её окинул.

Как хорошо быть незаметной.

Не глядели б в лицо и спину.

4.

"В здоровом теле здоровый дух", -

Неоспоримая жизненная позиция.

Коли в здоровой голове

Здоровым мыслям

Позволено гулять свободно,

И эти мысли проявляются в действительности,

Когда и где хозяину угодно,

То сон и аппетит в порядке,

Совесть на спокойном месте.

Организм из глубины своей интимной тишины

Выносит на поверхность тела и лица

Настроение "Неплохие вести".

Бег трусцой логическое продолжение зарядки.

Баланс энергии в отдельном женском теле,

Предельно важен для него.

Взглянув на цифры или стрелки

Оно поковыряет вилкой и ножом

Разложенное на тарелке;

Со вздохом отодвинет искушение.

"Нет, обойдусь сегодня. На это хватит сил". -

И правильно поступит.

Подальше от греха чревоугодие,

Не будет телу в будущем крушения.

Последовательность - мать привычки.

И женщина с хвостом из русых,

Туго стянутых волос

Опять выходит на пробежку;

По набережной, по бережку;

В кедах, шортах и бейсболке,

В оттопыренном подпрыгивающем топе.

Утрём нос всем, своим здоровьем:

Азии, Америке, Европе.

Потом контрастный душ,

И лёгкий завтрак,

И составление дневного плана

Уже на завтра. Он занят пунктами,

Как полка с книгами, довольно туго.

В нём выделен особый пункт.

Придёт давнишняя подруга.

5.

Коварный план.

Гарина.

Итак, вернёмся к разговору.

Ты захотела в "кошки-мышки" поиграть?

Увлечься, знаешь ли, не сложно,

Проблем не видно, всё легко.

Освободиться потом станет невозможно,

Если дело будет не управляемым

Если оно зайдёт слишком далеко.

Как поступить нам я, конечно, знаю.

Вот это будет выступление!

Я представляю.

Тебе удастся, видно по всему,

Втянуть его в любовную игру.

Как далеко зайдут амурные отношения?

Одинцова.

Один контакт в публичном месте.

Без какого-либо продолжения!

Гарина.

Ну да... Так я тебе поверила.

Без продолжения.

Ты уверена, что хочешь именно его?

Одинцова.

Не опошляй идею! Точнее выражайся!

Гарина.

Ах! Ах! Мы щепетильны.

Перед собой, хотя бы не кривляйся!

И что от этого получишь? Ничего!

Не жалко парня? Ведь за один проход

К себе его приучишь.

Одинцова.

Он вкусный как "Шато д Икем".

И, кажется, не испорчен, пока ни кем.

Гарина.

Вот ты, его хорошо испортишь!

Одинцова.

Нет!

Гарина.

Да!

Одинцова.

Нет! Не спорь со мной.

Его в руках немного,

Совсем немного поверчу.

Но этим парня не испорчу.

Информация об интересующем их объекте.

Друзья зовут его Тим Скоблин.

На письменном столе дневник, журнал.

На глянцевой обложке стриптизёрша.

Стоит спиною повернувшись,

В зашнурованном обтягивающем топе.

Волосы заколоты небрежно,

Но фигура идеальна и тату на попе.

Всё гладко и пушисто

В уютной спальне фетишиста.

Пересказ Скоблиным красочного сна, увиденного им накануне другу.

Первый сон..

- Мне снился странный сон:

Я - в переходе станции.

Идёт аукцион, одновременно с танцами.

Ведущий с молотка торгует, что пропало.

И парочка чулок на аукцион попала.

"Падение двух туч", -

Кричал тот, с молотком, -

"Одна - солнцезащитная,

Другая - дождевая, в засуху элитная.

Там, где они висели, теперь пустое небо,

Как будто никогда тех туч на небе не было.

И стрел не будет сверху,

Холодных и бесцветных,

И розовых, летящих в души безответных. -

Вот краткая история, буквально в двух словах,

О самом лёгком лоте, об этих двух чулках.

А вот теперь по делу. Она их раз носила.

Гамма в стиле "миллитери", цвет речного ила.

Ещё раз объявляю! Она их раз носила.

Обыкновенный тон: цвет речного ила,

И липкой тёмной зелени, махровой, мокрой тины...

Начальная цена всего-то рупь с полтиной".

Я взвинчиваю цену до шести нулей.

Плюс тыща сто одиннадцать нефтяных рублей,

За чулочки необычные, из хлопка, нефти, шёлка,

Из серой шерсти, бегающего за добычей, волка.

Такие только в масленицу продают с лотка,

Да здесь, с ажиотажем, со стуком молотка.

Натягивала тину от пальцев до конца.

Жаль, не видал картину: "Два места - два венца".

Разглаживала тину от пятки до предела;

Как крем и как резину по собственному телу.

Я знаю это точно, голосом звеня,

Будет носить намеренно их, чтобы дразнить меня.

Новая эстетика - для женских ножек тара.

И даром отдавал ведь чёрт, магическую пару.

Присвоить нужно было их,

Чтоб не затоптали свиньи,

Дырки на коленях и бисер с речки Линьи.

Он помахал зелёными изящно, грациозно.

Я кинулся спасать их, но было уже поздно.

Мне снился странный сон;

Моя ладонь, как стремя.

Её нога в ладони... - И исчезает время.

А заговорщицы тем временем договорились так и сяк.

Гарина.

Оденемся кричаще, броско.

Под глазом будет фиолетовый синяк,

У губ две капли крови присобачим

И красную царапину-полоску.

Насилие не выйдет никогда из моды.

Они готовы смаковать со стороны

Публичные бои красавиц и уродов.

Но ставки сделанные ими не всегда верны.

Тряпки рвать у них под носом будем.

Пусть от души порадуются люди.

Ведь это многим нравится.

Вот и всё! Я уйду - останешься одна.

Остальное - твоя забота.

Буду любоваться вами из окна.

Завтра бурный день наступит для кого-то.

Одинцова сорвала побег с тополиной ветки.

Состоится ли побег от мужа из богатой клетки?

Мужчина - женщина - мужчина

Трёхслойный классический пирог.

А если, мужчина - женщина - юнец?

Что и говорить - пикантная картина.

Готова изощрённая уловка,

Воинствующий план двойного назначения.

Его структура такова: удар по мужу -

Жест отчаяния и дьявольское мщение,

Но главное - развлечение для души,

Проверка силы личной красоты,

И утоление жажды обольщения.

.

Ночь в доме Одинцовой.

Переворачивается, перекатывается

С лопаток, на бок, на живот;

Обнимает, целует пустоту своей кровати;

Давит подушку животом -

Такие, у одинокой женщины занятия.

Листает тонкие страницы;

Лежит, моргает долго в темноте.

Не спится, не мечтается.

Ночь варит вместо сна желе.

В вязкую дремоту проваливается ногой.

Разве реальность может сниться?

Муж рядом, а должен быть другой.

Отвернулся и ушёл без видимой причины.

А под балконом раздаётся голос

И томное звучание мандолины.

Ночная серенада.

"Постелите струны звуки

Под слова мои.

Мандолина, донеси к ней

Ласковый мотив.

Пусть через окно из сада

Донесётся серенада,

Стройного бельканто трель

Попадёт в её постель.

Ловкость слов и выражений

Очень кстати в каждом деле.

Нужно спящей дать совет

У распахнутой постели.

Чтоб от пяток до макушки

Все детали туалета

Были главным украшением

Нынешнего лета.

Чтобы на объёме бёдер,

На обхвате талии

Изогнутыми были швы

Над её деталями.

Но для них авторитеты:

Соло, трио, и квартеты,

Захватившие полмира

Новомодные кумиры.

Чтобы женщину раздеть,

Чтобы женщину одеть,

Чтоб её сто раз, коль надо

Так и сяк переодеть,

Нужно, чтобы между сердцем,

Головой с умом, руками

Были интерес, сноровка,

И терпение как камень.

Мне понадобится ночь,

Чтобы утром ей помочь...

Я, от пяток до макушки

Превращу её в "игрушку".

Спокойно спи, Наташа!

Ночь сумраком дорогу стелит.

Пусть идущая гроза

Не найдёт твоей постели.

Ночной гость в доме Скоблина.

Второй сон.

Он снова видел сон.

Из облака, небесной ваты

Два чулка влетели в дом,

Их сразу под подушку затолкал лохматый.

Да, точно сам увидел: копытом брык их, гад.

И, кажется, не новые, но как был парень рад.

Он увидал воочию, как спрятал их рогатый.

Зелёные, не гладкие, но выглядят богато.

Они уже растянуты по форме и размеру;

Сделаны из белого, но цвет зелёно-серый.

Возможно, на хозяйке гляделись хорошо,

Но в снятом, смятом виде вызывают шок.

Чудовищно зелёные, на взгляд, так очень броские.

Но может быть практичные, и бесконечно ноские?

А гад ему два слова успел пропеть на ушко:

- Натянет с мылом их высокая лягушка.

Нет, не из детской книжки...

Но новость пусть останется меж нашими боками! -

Ткнул пальцем, подмигнул.

- Охотница за стрелами она и за дураками.

Послушай, - говорит, - они росой осыпаны,

На каждом тайна-дырка.

Их сляпала артель одна с названием "Заковырка";

К ним на кривой козе нельзя подъехать близко;

Они на двух позициях, и высоко, и низко.

Через дверную щель глаз мой следил за ней...

И сердце не на месте с той поры.

Натягиваются туго на стволы они,

И цвета несравненного, осиновой коры.

Присевши на постель, копытом двинул двери;

Локтём на спящего опёрся: втирается в доверие.

- Но интересно то, ведь всё случиться может:

Потрутся ли, порвутся где - вид у них всё тот же;

На пятке, на коленке, иль там, где дух захватит,

Аж, под самой резинкой, - резинка на чулке,

Чтоб знал - ажурная корона, -

Ни что не нанесёт эстетике малейшего урона.

Затяжки, стрелки, дырки - события пустого ряда,

Обычно их хозяйкам не дают покоя.

Их кроют лаком для ногтей и разными словами...

Ну, в общем, всё такое. Ах, этот слабый род "же..."

Но с этими чулками совсем другое дело.

Они всегда такие же.

След пепла сигареты, игривая лапа кошки,

Сосед в подъезде встретится - и по ноге лукошком...

Перенесут напасти, пусть три свести в одну.

Нет, честно! Уверяю!

Вот если танкер в айсберг - то он пойдёт ко дну.

Проверено, рассчитано с необходимой точностью;

У них запас чудовищной тысячекратной прочности.

Хвалю без задней мысли - мне это не к чему.

Хочу тебе признаться, без всякого ребячества.

Ни золотым, ни шёлковым за ними не угнаться

По красоте и качеству.

Но, есть одна загвоздка.

Здравый смысл поправку в рассуждения вносит.

Всё зависит лишь от той, которая их носит.

Я видел близкое по цвету и по форме

В двух-тополиной роще;

Стволы качались медленно,

А здесь всё будет проще.

Швы, петли и резинки - они перед глазами,

Пожалуйста, берите их, тяните,

Зеленовато-серые с ворсинкой волчьей нити!

Я сам любуюсь ими, как пахарь своей пашней.

И вязь у них такая же, как в Эйфелевой башне.

Сплетены надёжно, уж повторяюсь я,

На зависть паукам.

Их можно тихой сапой прибрать к своим рукам.

Коль встретишь до обеда их, чёрт меня дери,

Не думай о последствиях! Бери! Бери! Бери!

И весело припудрил: "Ну и денёк занялся.

Сегодня будет жарко за некоторым делом.

Увидишь настоящее в четыре пуда тело,

И кофту с сарафаном, она вольётся в них,

Чтобы прижать свои роскошные крутые берега.

Ну да, оговорился я. Конечно же, бока.

Ну ладно, просыпайся, друг! Мне к ней пора. Пока!

Забудь дела и планы. Одно имей в виду:

Сегодня для забавы тебя к ней подведу.

Утро в доме Одинцовой. Пробуждение.

Как утром женщина проводит время,

Когда просыпается одна,

И как готовится идти на преступление,

И как разговаривает сама с собой она?

Без специальной шпионской операции,

И не расположившись на краю соседней крыши,

И не рискуя вниз с неё свалиться,

Мы всё увидим и услышим.