1968 ГОД

Когда мы взяли курс на Прагу,
в том дымном танковом строю,
должно быть, и меня, салагу,
мой ангел видел сквозь броню.

Красивый, розовый, здоровый,
я пошевеливал, шаля,
стодвадцатимиллиметровой
аргументацией Кремля.

Над башней вымпел реял гордо.
Эфир от мата очумел.
Алел восток.  Оттуда твёрдо
вставало солнце, словно член.

"Не останавливать машины!" --
и разлетались в ширь дорог
противотанковые мины
коровьих утренних лепёх.

Летящий мимо каждый город
нас молча звёздами встречал.
Слегка подправлен, серп-и-молот
в тех звёздах свастикой кричал.

Но верил я, что враг коварен,
а Дубчек корчит простачка,
и дуб обязан быть повален,
а здесь оставлена ЧК.

Как пояс верности, соцлагерь
сестру отвадил от греха.
И как я мог под бога матерь
не скалить зубы на врага?

Я тоже ржал, когда в запале
патлатым хиппи букву "Г"
солдаты наши выстригали,
как будто просеку в тайге.

Мой ангел спас меня, беднягу,
когда, назначенный в патруль,
отстал я вдруг и сбился с шагу
всего за шаг от свиста пуль...

...Лежу на травке утром летним,
и снова тени тех минут
бегут, бегут травой под ветром -
да никуда не убегут...