А!
В тот день - последний, когда
я был ещё человеком на этой земле...
А!
В сдомском пекле пекло так, 
что... 
душу сожгло до потери бессмертья...
А!
В глотку лилось расплавленным жаром, 
текло меж рёбер...
И...
Дышать пришлось на ножах...
И всё это и продолжалось, и продолжа...
Пока не вспучило вены и кровью глаза 
не за
лило...

И, всё...
Тут же хозяйчик мой рёк 
- мужик,
Ну, и видок у тебя,
наохрен 
на зависть бомжам всем, 
где ж здоровье твоё воловье...
Ну, ты и недужен,
и ни мне,  
ни жене, 
ни даже стране,
точно что, нахрен уже, 
и не нужен...
На, вот, процент, 
другой 
от того, 
что из тебя я выжал,
и катись к таким же - 
тщедушным, как сам...

Иии-эх! 
Все они - выжиги...

И!
Я покатился,
Не жалуясь, 
только сквозь зубы скрипел что-то такое 
спросонок...
Нет, повторять такое не стоит, никак, 
а то вдруг прочтёт
какой-никакой ребенок... 
 
Так же, как жизнь моя,
доллара с мелочью, 
точно теперь, 
не стоит...

А,
родственнички, 
тёркой по темечку 
каждый и божий день, 
а супруга и ночью - 
трутень ты, трутень, 
те 
ле 
пень 
и
тюлень - 
иди, 
во всю глотку свищи, 
работу себе ищи... 

А я им - 
щемящее, 
ноткой горькой голодного щена,
товарищи,
ну, для чего нам жевать друг друга -
тёща, проверь,
никакой я не сволочь, 
и даже не зверь 
бегал ведь, 
по ихнему адскому кругу,
просился,
хоть и землю святую месть
и точно знаю теперь - 
ни на какого рожна 
я 
и 
на шелег 
не нужен, 
вседержителям 
этого мира,
какая работа - 
ведь к завтрему
не то, что грыжу,
все пузыри и яйца 
вырежут тут же - 
врачуги Юга.

А сам для себя 
решил тут же,
зачем мне нужно-то,
со всеми, кто рядом, 
бодаться...

Вёсла сушить,
отдать концы...

День, ведь,
точно что - 
наипоследний 
и мой...
Пора, ох, пора...

Спиваться.