Ночное племя! Я сберег секреты
Которые от вас узнать пришлось
Когда лишь к вам - созданья полусвета,
Шальное сердце из груди рвалось.

Прекрасней ангела, безумней дьяволицы,
Вы рвали душу, холодили кровь,
Ночные полудевы - полуптицы,
Пришедшие из глубины веков.


Я с вами жил свободнее, чем ветер.
Теперь - один, забытый и больной
Брожу как тень, и пакостные дети
Кривясь, смеются за моей спиной. 

В аллюзиях погрязший бедный мозг.
С большим трудом находит пониманье.
Скажи, зачем, немилосердный Бог,
Ты требовал невыполнимой дани -

Святой любви на протяженьи лет,
Когда промозглыми осенними ночами
На ложе Гарпии воссоздавали бред,
Укрыв меня шершавыми крылами?

Я был строптив, и неприятьем ранил. 
Но Гарпиям казалось сладкой боль.
И я устал, не понимая правил,
Забыл молитвы и земную роль.

Ночное небо становилось все желанней.
И как - то утром я заметил на спине
Две близко расположенные раны
С набухшими ростками в глубине.

Пронзая тело, пробивались крылья...
Придя в сознание к исходу дня,
Я бросился в окно и без усилий
Взлетел над городом, молчание храня.

Ночное племя приняло меня
Торжественно, как первого из равных.
И был обряд развоплощенья сна,
В кругу существ извечно инфернальных.

Царица Гарпий стала мне женой.
И мы скользили на границе яви,
Смущая души и чужой покой 
Порой из мести, чаще для забавы...

Но осенью, во время снежной бури,
Не в силах дольше оставаться налету.
Кружась, как листья в бешеном аллюре,
Мы рухнули, обнявшись, в пустоту...

В моем рассказе нет ни капли лжи.
Так видно было суждено судьбою:
Она - разбилась. Я - остался жив.
Без крыльев. С искалеченной душою...

Назад вернуться я уже не смог.
И много лет, таясь, живу изгоем.
Скажи, зачем, мой милосердный Бог,
Ты знал исход и допустил такое?