Annotation

     Свет полуденного солнца, разбитый густыми кронами дубов на тысячи тонких лучиков, плясал по земле ожившей камуфляжной раскраской. Словно отыгрываясь за две недели дождей и хмари, он не жалел сил, прожарив сухой воздух, раскалив черные прутья ограды и безжалостно выпарив последние лужи. Но сюда, под сень деревьев, пробраться у него никак не получалось, он мог лишь протягивать вниз свои тонкие бледные пальцы и шарить ими по траве и кустам в надежде ухватить еще какую-нибудь добычу.

     Его лучи играли на лицах примерно двадцати человек, расположившихся по периметру небольшой ровной лужайки. Некоторые из них вполголоса переговаривались, но большинство хранило сосредоточенное молчание, обусловленное важностью события. Да и близость семейного кладбища, укрывающегося чуть дальше в лесу, невольно напоминала, что сегодня кому-то суждено туда переселиться.

     С противоположных сторон лужайки навстречу друг другу вышли худощавый молодой человек и невысокая светловолосая девушка. Сделав насколько шагов, они остановились в центре, образовав весьма примечательную пару. Самые заурядные потертые джинсы и легкая клетчатая блузка навыпуск разительно контрастировали с живым воплощением официоза – брюки, белоснежная рубашка и даже галстук.

     – Привет, Оксан, – поздоровался мужчина, из-за разницы в росте глядя на свою оппонентку немного сверху вниз.

     – Здорово, Арсений, – хмыкнула та, оценивающе рассматривая собеседника и даже не пытаясь замаскировать свою антипатию.

     Раньше Оксана не раз ловила себя на мысли, что Арсений, по-видимому, так никогда не повзрослеет и навсегда останется заносчивым прыщавым юнцом, но за последние годы он все же в значительной степени заматерел и набрался солидности. Пусть даже только внешней. Юношескую бестолковость и нескладность он ловко трансформировал в характерный стиль, выражавшийся в непринужденной размашистости жестов, из-за чего ему всегда требовалось немного больше места вокруг. Свои темные волосы он стриг коротко и внимательно следил за тем, чтобы их пряди не загораживали бледный шрам на лбу. Ему казалось, что он добавляет его облику мужественности, и на многих это, действительно, производило впечатление, но только не на Оксану, поскольку в свое время именно она стала причиной его появления.

     На фоне щеголеватого Арсения сама она смотрелась откровенно затрапезно, но возможности навести хоть какой-то парадный лоск у нее попросту не было, и тут уж ничего не поделать. Новость о том, что она выбрана в качестве секунданта, явилась для нее полной неожиданностью.

     Разговоры о возможных претензиях Свирьева на пост Вожака Стаи ходили давно, но когда он, наконец, бросил Кириллу Вызов, Оксана полагала, что секундантом, как и в прошлые разы выступит Фазиль, но отец почему-то на сей раз решил выбрать именно ее. Пришлось срываться с места и гнать из Москвы в Тверь, чтобы успеть к назначенному времени. На прихорашивание времени не оставалось, да и детали ритуала пришлось освежать в памяти уже по дороге. Не упустить бы чего.

     – Не желает ли вызывающая сторона отказаться от поединка? – произнесла Оксана первый положенный вопрос.

     – Нет, – отозвался Арсений и спросил сам, в своей излюбленной манере растягивая слова словно жевательную резинку. – Не желает ли отвечающая сторона отказаться от поединка?

     – Нет. Не желает ли вызывающая сторона оговорить какие-либо дополнительные условия окончания поединка?

     – Нет. Только смерть. Не желает ли отвечающая сторона…

     Все эта перекличка являлась пустой формальностью. На памяти Оксаны данная ритуальная последовательность не нарушилась ни разу. Вопросы и ответы слетали с ее языка сами собой, а Арсению оставалось лишь эхом их повторять.

     Его голос оставался ровным и бесстрастным, и ни единым движением, ни единым жестом он не выказал свою неприязнь, отравляющую его душу с тех самых пор, как Оксана устроила знатную трепку и Арсению и всей участвовавшей с ним в Облаве компании. Двое его приятелей сложили там свои головы, а Арсению на память остался тот самый бледный шрам, рассекавший сверху вниз левую половину его лба. Но куда сильнее боли физической жгла память боль от унижения, которое все они тогда испытали. Когда Оксана продемонстрировала им, насколько беспомощна против нее вся их свара.

     Некоторые так и не смогли вынести этого позора и ушли вместе с Иреной, которую изгнали из Стаи после провала объявленной ею Облавы. Но даже те, кто в Облаве участия не принимал, смотрели теперь на Оксану немного косо – смерть двух братьев и изгнание родной матери не добавляли ей симпатии сородичей. И, хотя подробности тех событий секретом не являлись, и роль каждого их участника была хорошо известна, за Оксаной все равно утвердилась репутация жестокой и бездушной мегеры, готовой на любые жертвы ради достижения своих целей.

     Дабы никого зазря не нервировать и не ловить на себе регулярные неприязненные взгляды, она предпочла покинуть Вельярово, перебравшись поближе к столице. Старые знакомства помогли быстро наладить дело на новом месте, и меньше, чем через год ее собственная кинологическая школа распахнула свои двери. Недостатка в клиентах она не испытывала, работы хватало, так что в родовое гнездо Оксана наведывалась нечасто, стараясь как можно реже пересекаться с теми, кто мог еще иметь на нее зуб.

     Так что вчерашний звонок особой радости ей не доставил, особенно учитывая повод для приезда. Пришлось срочно перекраивать свои планы, и даже Ксюшку пришлось взять с собой, чтобы не оставлять ее дома одну. Она теперь стояла среди остальных зрителей, заметно нервничая, хотя и старалась не подавать вида. Оксана до сих пор сомневалась, стоит ли маленькой девочке присутствовать на этом жестоком и кровавом действе, но теперь уводить ее отсюда все равно уже поздно. Не самое подходящее зрелище для детской психики, но ничего не поделаешь, путь уж смотрит. В конце концов, ей не раз доводилось участвовать в охоте, и на ее счету числилась пара загнанных зайцев. Вкус крови ей знаком.

     – Да начнется бой, и пусть победит сильнейший! – произнесла Оксана свою финальную реплику, и Арсений ответил ей тем же.

     Развернувшись спинами друг к другу, они вернулись на свои исходные позиции по разные стороны лужайки. Люди перед Оксаной расступились, и в круг вступил Кратос – высокий и жилистый пепельно-серый дог размером с жеребенка. Он ступал степенно и неторопливо, но она-то знала, насколько смертоносной может быть эта кажущаяся медлительность. Старый Вожак всегда предпочитал точный расчет грубой силе и никогда не суетился попусту, чуждый излишней показухи и позерства.

     Его же противник, Арес, вышедший Кратосу навстречу, являл собой полную его противоположность. Он походил на ротвейлера-переростка, вымахавшего почти вдвое больше обычного. Его лоснящаяся черная с рыжими подпалинами шерсть переливалась на солнце, подчеркивая игру мощных мускулов. Он шарахнул лапами по земле, прочертив две глубоких борозды, и издал зычный рык, от которого, казалось, вздрогнули окружающие деревья. В ответ ему из толпы зрителей послышался одобрительный гул – за Ареса болело никак не менее трети из присутствующих. Скверный знак – видно, в Стае действительно назрели серьезные перемены.

     Оксана встала рядом с Ксюшей и, взяв ее за руку, почувствовала, что девочка дрожит.

     – Не бойся, – прошептала она, наклонившись к уху дочери, – и смотри очень внимательно.

     По правде говоря, Оксана и сама здорово волновалась и, скорее, успокаивала сама себя. Воздух буквально сочился адреналином. Тут присутствовали и азарт одних зрителей, и беспокойство других, и жгучая, терпкая агрессия Ареса, и только Кратос не выказывал никаких признаков волнения. Он вышел в круг как на работу, тяжелую, неприятную и опасную, но всего лишь работу. Ведь учить Жизни зарвавшихся юнцов – одна из прямых обязанностей Вожака.

     Соперники закружили по лужайке, припав к земле и неотрывно следя друг за другом. Холодный серый титан против полного энергии сверкающего антрацита, осторожность и опыт против силы и азарта. Танец Смерти начался.

     Зрители дружно вздрогнули, когда Арес внезапно атаковал, черной молнией беззвучно метнувшись через арену. Бывалый боец, он не выдал свой готовящийся выпад ни единым звуком или движением, не желая давать оппоненту никаких подсказок. Для подавляющего большинства болельщиков его бросок оказался полной неожиданностью.

     Но только не для Кратоса, который, сместившись совсем чуть-чуть, вынудил мощные челюсти Ареса щелкнуть вхолостую. Тот мгновенно развернулся, подняв тучу пыли и изготовившись к новой атаке. Он не выглядел озадаченным или раздосадованным. Такой результат был предсказуем, глупо ожидать большего от пристрелочного залпа. Тем самым он просто давал понять, что настроен серьезно и намерен сам диктовать условия поединка.

     Кратоса, похоже, такой вариант вполне устраивал, и дуэлянты вновь закружились в смертоносном вальсе.

     Как и ожидалось, Арес избрал атакующую стратегию, набрасываясь на старого Вожака то с одной стороны, то с другой, пробуя различные подходы и совершая ложные выпады. Арсенал его приемов и уловок казался поистине неисчерпаемым, складывалось впечатление, что он может изобретать все новые и новые связки бесконечно, пытаясь нащупать бреши и уязвимости в обороне противника.

     Но и Кратос был не лыком шит. За свою долгую жизнь он вышел победителем из бессчетного множества боев, и мало что на свете могло его удивить. Его оборона выглядела монолитной, как бетонная стена. Он раз за разом настолько легко и непринужденно уходил от атак Ареса, избегая его клыков, словно все ходы противника он знал заранее. Но, разумеется, легкость эта была лишь кажущейся. Силе и скорости оппонента он противопоставил свой колоссальный опыт и предельную концентрацию, что также требовало немалых сил.

     Поднятая дуэлянтами пыль рыжим облаком окутала поляну, облепив их тела и оседая на одежде зрителей. Арсений то и дело с недовольным видом смахивал с рубашки попадавшие на нее листья и прочий мусор. Дуэль начинала затягиваться, и первоначальный ажиотаж, когда публика буквально подпрыгивала и возбужденно гудела при каждой атаке Ареса, спал, сменившись молчаливым и напряженным ожиданием.

     Арес пребывал в прекрасной форме и, хотя его тело уже покрылось бурой коркой из пота и пыли, мог продолжать бой в том же темпе еще очень долго. Он умело контролировал свои эмоции, не позволяя им овладеть собой, а потому его движения оставались выверенными и четкими. Кратос же перемещался мало, двигаясь лишь по необходимости, лаконично и скупо, но даже так он уже начинал уставать. Прожитые годы все же давали о себе знать. Это еще не бросалось в глаза, но наметанный взгляд Оксаны ухватывал малейшие детали, и она видела, как тяжело вздымаются бока старого Вожака, и как с каждой новой атакой челюсти Ареса клацают все ближе и ближе к цели.

     Но даже для нее стало неприятным сюрпризом, когда Кратос, уворачиваясь от очередного выпада, вдруг оступился, и клыки противника прочертили на его левом плече две алых полосы. Ксюшка испуганно пискнула, и Оксана прижала ее к себе. Зрители загалдели, зашевелились, словно очнувшись от спячки. Дело неожиданно приняло интересный оборот.

     Оценив ситуацию, Арес внес коррективы в свою тактику. Кратос начал заметно прихрамывать, и теперь его противник строил свои атаки с учетом этой новой слабости. Оксана не хотела признаваться себе, но в глубине души она понимала, что исход схватки, по– видимому, уже предрешен. Если не случится чего-то непредвиденного, то Арес, воспользовавшись образовавшимся преимуществом, рано или поздно одержит верх. Вопрос лишь в том, как именно он предпочтет оформить свою победу.

     Девушку аж передернуло, когда она вспомнила, как крайне жестоко сам Кратос однажды расправился с чересчур самоуверенным претендентом. Он убивал его долго и безжалостно, изводя его мелкими, но многочисленными укусами, истрепав его шкуру до состояния бахромы. А когда противник уже не мог даже подняться на ноги, Вожак сел рядом с ним на землю и ждал, пока тот не испустит дух от потери крови. Ждать тогда пришлось почти целый час.

     После того случая никто не отваживался бросить ему Вызов почти десять лет, настолько сильным оказался произведенный Вожаком воспитательный  эффект.

     Но времена меняются, и на сей раз сам Кратос вполне мог повторить судьбу того несчастного, если Арес вдруг надумает взыскать с него за тот жуткий урок. Пока старик продолжал успешно обороняться, несмотря на ранение, но бесконечно долго так продолжаться не могло. Он дышал тяжело и часто, язык свесился из его приоткрытой пасти, и слюна капала с него в пыль. По его лапе от раны на плече и до самой земли пролегли темные, влажно поблескивающие полосы. Воздух наполнился металлическим запахом свежей крови.

     Сперва робко, но потом все смелей и громче сторонники Ареса начали подбадривать своего кумира, ритмично скандируя: «Хэй! Хэй!». Они пока не отваживались открыто выкрикивать его имя, но чувствовалось, что в своей победе они уже не сомневаются.

     На секунду отвлекшись от схватки, Оксана пробежала взглядом по лицам, в лишний раз убедившись, что оппозицию ее отцу составляют все те же. От бессильной злобы она скрипнула зубами, но сделать что-либо была не в силах.

     Арес, тем временем, ощущая эту поддержку, взрыл лапами землю и зарычал. Изготовившись к атаке, он прыгнул, ничего особо не изобретая, но промазал и, развернувшись, зарычал вновь. Кратос, застывший напротив с опущенной головой и поджатым хвостом, выглядел подавленным и разбитым. Его оставалось лишь добить.

     Но и следующий бросок Ареса не достиг цели. Вожак в самый последний миг сумел все же увернуться и отбежал в сторону, прыгая на трех лапах. Он определенно намеревался биться до самого конца, каким бы тот ни оказался. Публика начала проявлять нетерпение, призывая Ареса скорее заканчивать с этим балаганом. Сторонники Кратоса стояли с каменными лицами, смиренно ожидая неизбежного конца, который был уже близок.

     Арес громко взревел и бросился в новую атаку… но тут вдруг произошло что-то странное… никто даже не понял, что именно случилось. Кратос, казалось, всего лишь отрывисто тряхнул головой, и Арес споткнулся, кувырком покатившись по истоптанной траве и забрызгивая ее алой кровью, хлещущей из разорванного горла.

     Все потрясенно ахнули, и на лужайку опустилась благоговейная тишина, нарушаемая лишь хрипами и бульканьем агонизирующего Ареса, катающегося в луже собственной крови. Его лапы судорожно молотили воздух, безуспешно пытаясь убежать от Смерти. Контуры его тела на миг замерцали, стали нечеткими, но, когда затихли последние конвульсии, он все же остался собакой. В качестве Александра Свирьева он всегда ощущал себя неуютно. Ксюша не выдержала и отвернулась, прижавшись к матери.

     Дождавшись, когда поверженный противник окончательно затихнет, Кратос развернулся и степенно, как и подобает истинному Вожаку, проследовал к выходу. Чувствовалось, что он здорово устал, но от немощности и подавленной обреченности, что сквозили в его поникшей фигуре еще минуту назад, не осталось и следа. Да и хромота прошла. Была ли она обманом изначально, или же Кратос сейчас просто не подавал виду, превозмогая боль, но, как бы то ни было, он ушел спокойно и гордо, как должно покидать арену победителю.

     Оксана облегченно перевела дух и осторожно отстранила от себя дочь. Требовалось завершить необходимые ритуальные формальности. Сжав руки в кулаки, чтобы скрыть нервную дрожь, она зашагала в центр лужайки навстречу Арсению, который выглядел несколько растерянным и даже напуганным. Что ж, чересчур зарвавшихся молокососов иногда необходимо спускать с небес на жесткую и негостеприимную землю.

      Подходя к рабочему кабинету отца, Оксана еще из приемной услышала, как он препирается со своей секретаршей:

     – Отстань от меня, Ленок! Я же тебе не мальчишка, который коленку оцарапал!

     – Да, вы не мальчишка, Кирилл Геннадиевич, – согласилась Лена, – но и это – не царапина!

     – Вот заладила…

     Оксана открыла дверь и ей открылась весьма примечательная картина. Кирилл стоял посреди кабинета в одних брюках и как раз собирался одеть рубашку, но этому мешала Лена, скакавшая вокруг него с йодным карандашом в одной руке и упаковкой пластыря в другой.

     – Деда! – отпустив руку матери, Ксюшка вбежала в кабинет и буквально врезалась в старика, обхватив его тонкими ручонками и уткнувшись головой ему в живот.

     – Привет, бесенок! Ай! – воспользовавшись моментом, Лена все-таки исхитрилась мазнуть его рану йодом. – Больно же!

     – По-вашему, гангрена будет приятней?

     – Деда, веди себя хорошо! – нравоучительно заявила Ксюха. – Не спорь с доктором!

     – Доктор! Ха! – Кирилл громко хохотнул, но все же позволил секретарше обработать рану и залепить ее парой полосок пластыря. В руках любимой внучки он становился послушным и податливым как размякший на солнце пластилин.

     На самом деле, ранение оказалось не таким уж и серьезным. К этому моменту две борозды, проделанные на плече Кирилла клыками Ареса, уже успели затянуться и не кровоточили. Так что Ленина суета и впрямь выглядела перестраховкой.

     – Ты заставил меня здорово понервничать, – Оксана уселась в одном из кресел у стены и закинула ногу на ногу. – Такой глупой ошибки я от тебя не ожидала.

     – И где же я, по-твоему, ошибся? – Кирилл повернулся к ней, застегивая рубашку. По его губам скользнула снисходительная усмешка.

     – Но… то есть ты хочешь сказать, что это ранение…

     – Ленок, сообрази нам что-нибудь попить, – перебил он Оксану, – а то у меня в горле совершенно пересохло.

     Секретарша, будучи девушкой сообразительной, молча кивнула и бесшумно выскользнула из кабинета, плотно притворив за собой дверь.

     – Та-а-ак, – протянула Оксана, поерзав в кресле, словно устраиваясь перед началом просмотра в кинотеатре, – давай-ка теперь с самого начала.

     – А с самого начала мне, кстати, было отнюдь не до смеха, – недовольно проворчал Кирилл. – Свирьев всегда считался первоклассным бойцом, и никаких поблажек от него ждать не стоило. Он заставил меня здорово покрутиться.

     – Я видела, – кивнула Оксана, – ты пыхтел как паровоз.

     – Староват я уже для таких плясок, что тут поделаешь. Но настоящие проблемы начались, когда это и сам Сашка заприметил. Он быстро сообразил, что чем напрягаться, испытывая различные комбинации, куда проще и безопаснее будет просто измотать меня до потери пульса, а потом уже и прикончить, ничем особо не рискуя. Я понял это по тому, как он сменил тактику, отказавшись от сложных приемов, ограничившись лишь самыми банальными и вроде бы как почти безобидными, но при этом значительно увеличил интенсивность атак, вынуждая меня вертеться волчком почти без остановки. Он решил взять меня измором.

     – А он не дурак… был.

     – Еще бы! Профессиональный борец, как-никак. Был… да, – Кирилл вздохнул. Как Вожак, он всегда крайне болезненно воспринимал смерть любого из членов Стаи, несмотря даже на то, что тот только что сам пытался его убить. – Ждать, что он где-нибудь ошибется, можно было бесконечно. За все это время Арес не допустил ни единой помарки. Полнейшая сосредоточенность и абсолютный самоконтроль. А потому я решил «ошибиться» сам.

     – Рискованно.

     – В нашем деле без риска – никак. В противном случае, победу сейчас праздновал бы Свирьев. Но вкус свежей крови затуманил его разум, да и дружки подсобили своими кричалками. В какой-то момент он поверил в то, что победа уже у него в руках, и утратил бдительность, расслабился, начал действовать небрежно. А когда Арес опустился до откровенной халтуры, то немедленно за это поплатился.

     – Твое выступление получилось весьма… убедительным, – Оксана одобрительно кивнула. – Даже я поверила.

     – Если ты хочешь, чтобы твой блеф выглядел правдоподобно, то в какой-то степени должен поверить в него сам.

     – Я чуть не поседела там, глядя, как ты ковыляешь на последнем издыхании!

     – Да ты что, мам! –  удивленно воскликнула вдруг Ксюха. – Я сразу поняла, что деда притворяется!

     – О, как! – рассмеялся Кирилл, увидев, как Оксана потрясенно вытаращилась на дочь. – Детей не обманешь!

     Сейчас, задним числом, девушка вспомнила, как дрожала девчушка в начале дуэли, как стискивала ее ладонь своими ручонками, и как изменилось ее поведение после ранения Кратоса. Всю вторую половину боя Ксюшка следила за происходящим с неподдельным интересом. От ее испуга не осталось и следа, ею всецело овладел азарт болельщика. Она действительно раскусила обманку деда, быть может единственная из всех, кто присутствовал на поляне. Гены, не иначе.

     – Ты же велела мне смотреть очень внимательно, мам, – чуть ли не обиженно протянула Ксения, – я и смотрела, а ты что делала?

     – Выходит, ты оказалась наблюдательней. Молодец! – Оксана легонько шлепнула ее по попе. – Иди, помоги тете Лене.

     – Как же быстро растут современные дети! – вздохнул Кирилл, проводив взглядом выбежавшую из кабинета малышку. – Ведь буквально вчера я ее еще соской затыкал, а вот поди ж ты…

     – Дети не изменились, это ты стареешь.

     – Твоя правда, – кивнул Вожак и посерьезнел. – И, как видишь, другие это тоже заприметили.

     – Интересно, на что рассчитывал Свирьев? – девушка снова повернулась к отцу. – Что он планировал делать в случае победы? Из него же Вожак, как из меня балерина!

     – Не прибедняйся! – усмехнулся тот, усаживаясь на свое место во главе большого письменного стола. – А Сашка, я думаю, никаких особых планов и не строил. За него этим занимались другие.

     – Арсений, что ли?

     – Да брось! Он лишь послушный вассал, прилежный проводник и исполнитель чужой воли. Стратегическое мышление никогда не было его сильной стороной. Бери выше! – старик поднял руку и указал пальцем куда-то вверх.

     – Ты серьезно? – Оксана удивленно вскинула брови.

     – Неопровержимых доказательств у меня нет, но интуиция подсказывает, что ниточки тянутся именно туда.

     – К Андре… – она вовремя спохватилась, вспомнив о том, что некоторые имена не следует произносить вслух.

     – Угу.

     – Но какой в этом смысл? Разве ему мало той власти, что у него есть?

     – Власти никогда не бывает достаточно, – философски заметил ее отец, пожав плечами. – Чем выше забираешься, тем шире открывающиеся перспективы.

     – Интересно, каким образом он собирался тешить свое тщеславие, поставив Сашку Вожаком?

     – Не разменивайся на мелочи. Это – всего лишь промежуточный шаг, средство, чтобы убрать с дороги меня.

     – Ты-то ему чем не угодил?

     – Своей консервативностью, – Кирилл встал из-за стола и принялся расхаживать по кабинету, жестикулируя в такт своим словам. – Ты же сама прекрасно знаешь, сколь популярна нынче точка зрения, что нам пора заканчивать с политикой изоляционизма. Да я сам, поверь, отнюдь не в восторге от такой жизни, когда ты должен тщательно выверять каждый свой шаг, словно идешь по зыбкой трясине. Но я еще помню и другие времена, помню толпы с факелами и вилами, в моих ушах до сих пор звучит лай гонящейся за мной собачьей свары. Да, времена изменились, но я-то остался прежним. Я никогда не пойду на те шаги, которых от меня ждет современное поколение.

     – А чего именно они от тебя хотят?

     – В конечном итоге хотелось бы прийти к легализации нашего существования, ведь человеческая история знала времена, когда люди и мы вполне мирно уживались рядом друг с другом. Так почему бы не вспомнить этот позитивный опыт и не воплотить его в современных реалиях?

     – Ну, этот процесс займет некоторое время, – скептически заметила Оксана. – Одно поколение должно смениться, как минимум.

     – Мгновенного результата никто и не обещает. Потребуется разработать и реализовать колоссальную по объему программу, нацеленную на подготовку общественного мнения. Тут должны быть задействованы и ученые – биологи, археологи, историки, и писатели, и журналисты, киношники, в конце концов. Кое-что уже делается, но как-то пока бессистемно, хаотично, а тут нужен четкий план действий.

     – Уже делается? А поподробнее?

     – «Дети полной луны» смотрела? Там и наши руку приложили. Проба сил, так сказать.

     – Еще нет, не сложилось как-то, но общая идея мне ясна, и определенный резон в том, что ты говоришь, несомненно, есть, хотя мне еще нужно свыкнуться с этой мыслью. Однако каких-то принципиальных возражений у меня вроде бы нет. Что же смущает здесь тебя?

     – Та картина мира, которую рисуют такие, как Арсений, в конце этого пути, – Кирилл резко развернулся, и Оксана увидела, как помрачнело его лицо. – Итогом должно стать такое переустройство миропорядка, в котором нашей расе будет отведена доминирующая роль, а все остальное человечество будет низведено до уровня «второго сорта».

     – Пф! Чушь какая! – фыркнула девушка, но тут же умолкла, заметив, что отец ее оптимизма отнюдь не разделяет.

     – Тебе хиханьки, а у них уже наготове пакет законопроектов, усиливающих защиту прав животных. За убийство собаки теперь предполагается такая же ответственность, как и за убийство человека, а в обратной ситуации животное априори полагается невиновным, и нужно очень постараться, чтобы доказать, что его агрессия была неспровоцированной. Это только начало, дальше будет еще веселей.

     – Они что, рехнулись? – Оксана непонимающе развела руками. – Они и вправду полагают, что их затея выгорит? Что семь миллиардов человек смиренно проглотят это унижение от нескольких тысяч нам подобных?

     – Однополые браки проглотили, сейчас речь идет об узаконивании педофилии, а там и зоофилия на подходе, так что почему бы и нет. «Окно Овертона» уже начало смещаться, и после должной информационной обработки обществу можно будет скормить все, что угодно.

     – Но не до такой же степени!

     – Ты недооцениваешь силу грамотно организованной пропаганды. Диапазон задействованных средств чрезвычайно широк: тут и внесение изменений в церковный устав, намеки на то, что кое-кто из апостолов был и не человеком вовсе, целый перечень громких имен – деятелей науки, искусства, видных политиков и военачальников. Через некоторое время человечество искренне уверует, что своим благополучием во многом обязано именно нам. Люди будут счастливы, что мы вообще существуем на свете и, сильные телом, духом и интеллектом, заботимся о них, ущербных и немощных.

     – Безумие какое-то! – Оксана помотала головой, словно отгоняя нахлынувший морок. – В нашей истории присутствовали периоды мирного сосуществования, но даже они заканчивались резней, а попытка подчинить себе людей может закончиться полным истреблением нашего рода! Это самоубийство!

     – Именно! – кивнул Кирилл. – Такое положение вещей напоминает мне взведенную пружину, и чем сильней мы ее будем сжимать, тем разрушительней окажется ответная реакция. Через десять лет, через двадцать или через сто, но взрыв неизбежен. Невозможно построить гармоничное и устойчивое общество на фундаменте из лжи.

     – Этого нельзя допустить! – Оксана в возбуждении вскочила на ноги. – Если все обстоит так, как ты говоришь, то их надо остановить, пока дело не зашло слишком далеко.

     – Думаешь, это так просто? – невесело усмехнулся Кирилл. – Как тумблером щелкнуть?

     – Ты – Вожак, и Стая обязана тебе подчиниться!

     – Стая жаждет перемен, а Арсений и его команда умеют заворачивать свои идеи в крайне привлекательную обертку. И мне нечем на это ответить, – старик сокрушенно покачал головой. – Видимо, я слишком стар. Создается такое впечатление, что молодежь и я разговариваем на разных языках. Все мои доводы для них – пустой звук. Те методы убеждения, которыми я обычно пользуюсь, на них не действуют, а те, которые бы подействовали, для меня неприемлемы. А остальная Стая ждет, чем закончится наше противостояние, и пойдет за победителем, но чем дальше, тем меньше шансов у меня остается.

     – Нужно переломить ситуацию, во что бы то ни стало!

     – У меня для этого недостает ни сил, ни духу, – Кирилл рухнул обратно в кресло. – Сия ноша стала для меня слишком тяжела. Стае требуется новый Вожак, молодой, энергичный, умный и, главное, решительный. И у меня есть на примете один такой кандидат.

     – О, нет! – простонала Оксана. 

     Неделю спустя Кирилл объявил внеочередное собрание Попечительского Совета кинологического питомника «Вельярово». Хотя в действительности под этой внешне безобидной вывеской проходили мероприятия несколько иного рода – созыв Совета Стаи.

     Забавно. Некоторые состоятельные и уважаемые клиенты также выказывали желание стать попечителями, и приходилось выдумывать различные благозвучные причины для вежливого, но твердого отказа. Для них Попечительский Совет представлялся чем-то вроде элитного клуба, членство в котором означало определенный уровень статуса и было доступно за определенную плату. Но они даже не представляли себе, насколько далеки от истины их догадки, сколь огромная власть сосредоточена в руках членов этого Совета, решавшего порой судьбы целых стран, и за членство в котором зачастую приходилось платить кровью.

     Причину созыва Кирилл не объяснил, но все догадывались, что это каким-то образом связано с недавней дуэлью. В назначенный день лужайка перед парадным входом оказалась заставлена роскошными лимузинами и внедорожниками, чьи полированные бока малость потускнели, набравшись пыли на дорогах Тверской области. Гости разбрелись по особняку и его окрестностям, обустраиваясь в выделенных им комнатах и делясь последними сплетнями.

     Ближе к вечеру публика начала постепенно подтягиваться в бальный зал. Впрочем, танцев сегодня не предполагалось, а потому в одежде преобладал исключительно строгий настрой – дорогие итальянские пиджаки и роскошные вечерние платья. Даже Оксана была вынуждена совершить над собой определенное насилие, обрядившись в темный брючный костюм, который, как ей казалось, сковывал не только ее движения, но и мысли, загоняя их в рамки официальных приличий. Дошло до того, что некоторые ее в таком виде просто не узнали, впрочем, это могло являться следствием того, что она несколько лет в Вельярово почти не появлялась. Девушка пристроилась в уголке у двери на лестницу, стараясь не привлекать к себе особого внимания и подобрав позицию, позволявшую хорошо просматривать весь зал.

     Гости, сами того не желая, сформировали две четко различимых группы. На первый взгляд могло показаться, что разделение происходило чисто по возрастному признаку, но Оксана понимала, что истинные корни различий лежат глубже. Она сама, родившаяся в годы Великой Отечественной, оказывалась аккурат на пролегающем промеж ними водоразделе. Эти поколения разнились тем, что старшие еще помнили темные и тяжелые времена, тогда как более юные выросли в годы относительного благополучия. Именно здесь и таились причины их расхождений во взглядах на пути дальнейшего развития Стаи. Одни привычно перестраховывались, другие порой демонстрировали чрезмерную самоуверенность и даже откровенную бесшабашность. Найти компромисс, который устроил бы обоих, представлялось весьма непростой задачей.

     Дождавшись, когда все соберутся, Кирилл поднялся на сцену. Разговоры тут же стихли, и он громко объявил:

     – Хвала Стае!

     – Хвала Вожаку! – хором отозвались собравшиеся.

     – Не все из вас помнят, я этот момент никогда особо не акцентировал, но подобным образом мы с вами приветствуем друг друга вот уже восемьдесят лет. Как раз через месяц будет соответствующая дата, – раздались аплодисменты. – Это, как мне кажется, хороший повод, чтобы оглянуться назад, на пройденный за эти годы путь, и подвести некоторые итоги.

     И главным из которых я склонен считать тот факт, что мы вообще выжили. Мало кто из вас застал те времена, когда именно выживание являлось нашей основной и повседневной задачей, и каждый рассвет вполне мог оказаться для нашего рода последним. Но мы справились, и, как это принято говорить, то, что нас не убило, сделало нас сильней.

     Мы выстояли, закалились, стали опытней и многочисленней. Если посмотреть, то за последние пятьдесят лет численность Стаи выросла более чем в три раза. Определенную роль здесь сыграла и иммиграция, но главным образом мы прирастали за счет молодежи, что не может не радовать. Это свидетельствует о том, что у Стаи есть будущее. И работать над построением этого будущего нужно уже сегодня.

     При этих словах в зале наметилось определенное оживление. Подобные заявления, звучащие из уст Кирилла воспринимались как самая настоящая революция! Убежденный консерватор вдруг заговорил о молодежи и о будущем – это звучало интригующе и крайне любопытно.

     – В настоящее время, – продолжал Вожак, – мы располагаем возможностями и ресурсами, которые можно назвать беспрецедентными в новейшей истории Стаи. Мы смогли практически гарантировать свою безопасность и максимально оградили себя от любых неожиданностей. В такой ситуации мы вполне можем, а я бы даже сказал, обязаны перейти от выживания к развитию.

     Современный, стремительно меняющийся мир открывает перед нами широчайшее окно возможностей, не воспользоваться которыми означает обречь Стаю на дальнейшее прозябание на задворках цивилизации. Этот исторический шанс нельзя упускать ни в коем случае. Пора переходить в наступление.

     Охватившее зал возбуждение прорвалось нестройными аплодисментами.

     – Однако на пути нашей Стаи к открывающимся грандиозным перспективам есть одно серьезное препятствие. И это препятствие – я, – Вожак поднял руки, призывая загудевшую публику к спокойствию. – Я слишком закостенел в своих привычках и предпочтениях, все больше превращаясь из мудрого проводника в гирю на ноге. Мое время прошло, и поэтому я ухожу в отставку. Но!

     Дождавшись, когда шум немного уляжется, Кирилл поднял вверх палец и повторил:

     – Но. Поскольку я ухожу непобежденным, то имею право сам выбрать своего преемника. И я его выбрал, – он протянул руку в сторону одинокой фигуры у стены. – Это моя дочь Оксана. Прошу!

     Собравшиеся загудели, зашевелились, начали вытягивать шеи, стараясь рассмотреть ее, уверенным шагом поднимающуюся по ступенькам на сцену. И, что забавно, всем было прекрасно известно, кого Кирилл прочил себе в преемники, он никогда не делал из этого секрета, но все равно все выглядело так, будто для подавляющего большинства такой поворот оказался сюрпризом, а для некоторых еще и неприятным. Или же уход Оксаны из Вельярово заставил их предположить, что она теперь навсегда вычеркнута из жизни Стаи? Это они зря, настоящая политика никогда на виду не делается.

     Теперь они спешно перекраивали свои планы и оценивали открывающиеся перспективы. Чего ждать от нового Вожака?

     Молодая, энергичная, решительная и самостоятельная. Мать двоих детей, выжившая в Облаве и изгнавшая из Стаи собственную мать. Многие возлагали на Оксану вину и за смерть обоих ее братьев, хотя неопровержимых улик, доказывавших ее причастность, никто так и не представил. Подобный багаж создавал ей репутацию предельно жесткой личности, которая в реализации своих планов не остановится ни перед чем. Палец в рот не клади, как говорится. Эти руки будут держать бразды правления уверенно и крепко.

     Пусть с неохотой, но всем пришлось признать, что Кирилл выбрал на пост нового Вожака исключительно удачную кандидатуру.

     Оксана остановилась рядом с отцом, и тот, низко склонившись перед ней, взял ее руку и прикоснулся к ней губами, принося клятву верности. Девушка буквально физически ощутила, как наваливается на ее плечи тяжкий груз ответственности, она в одно мгновение словно постарела на десяток-другой лет. Это прикосновение выпарило из нее последние остатки юношеской легкомысленности и беззаботности вместе со всем прочим мусором, отличающим обычного человека от лидера. Теперь она правила Стаей.

     Кирилл выпрямился и, отступив в сторону, громко провозгласил:

     – Хвала Вожаку!

     – Хвала Вожаку! – отозвался зал.

     Оксана выдержала паузу, а затем слегка кивнула и ответила, негромко и четко:

     – Хвала Стае!

     Она не стала пускаться в пространные излияния и, ограничившись парой дежурных фраз, спустилась со сцены к своим «подданным». Лена вкатила в двери сервировочный столик с бокалами и несколькими пакетами сока, на чем официальная часть собственно и закончилась. Но для Оксаны все самое интересное только начиналось.

     Девушка неспешно дрейфовала по залу с бокалом в руке, принимая поздравления, выслушивая полагающиеся комплименты и делая себе определенные зарубки на память.

     Как и следовало ожидать, лишь немногие последовали примеру Кирилла и прямо здесь принесли ей клятву. Обычно к новому Вожаку некоторое время присматривались, прежде чем всецело вверять свою судьбу в его руки. Как правило, сразу же присягали либо те, кто очень хорошо его знал, либо те, кто был ему чем-то очень сильно обязан. Так и сегодня, клятву Оксане принесли несколько старейшин, знавших ее еще с малолетства, и успевших изучить все особенности ее характера, Лена (кузина, как-никак) и Фазиль, который всегда был преданным другом семьи Вельгеров.

     Факт его присяги немного согревал и успокаивал. Всегда полезно иметь в союзниках подобного специалиста «широкого профиля», который, если что, сможет поддержать не только добрым словом и авторитетом, но и практическими действиями. Что ж, не самое плохое начало.

     Кое-кто не упустил возможности вплести в поздравительные речи определенные намеки и пожелания, рассчитывая урвать свой кусочек пирога, пока новый Вожак еще не успел войти в курс всех дел Стаи. Здесь Оксане пришлось поупражняться в искусстве дипломатии, никого особо не осаживая, но и не раздавая никаких конкретных обещаний. Ничего сверхсложного, обычное интригоплетение. Полезная практика для начального этапа.

     Однако больше всего Оксане было интересно, что скажет ей Арсений, и даст ли о себе знать его куратор. Но время шло, почти все члены Совета уже так или иначе засвидетельствовали свое почтение новому Вожаку, и только Арсений упорно ее избегал, постоянно лавируя где-то на противоположном конце зала.

     Бесконечно такое маневрирование продолжаться, конечно же, не могло, а потому вскоре Оксана услышала за спиной его тягучий, почти мурлычущий голос:

     – Примите мои поздравления, госпожа Начальник.

     Девушка обернулась к Арсению, как всегда франтоватому, с налетом легкой небрежности, проявлявшейся в строго выверенной помятости дорогого костюма, и с бокалом, словно чудом удерживающимся на кончиках его тонких пальцев. В другой руке он держал телефон, который протягивал ей.

     – Тут с тобой поговорить хотят. Уделишь минутку?

     – Давай.

     Не требовалось особых провидческих талантов, чтобы догадаться, кто именно ждал ее ответа на другом конце линии. Поскольку подобные разговоры не терпят посторонних ушей, Оксана вышла на крыльцо и притворила за собой стеклянные двери, оставшись наедине со стрекотом сверчков.

     – Я слушаю.

     – Поздравляю с новым назначением! – она хорошо знала этот резковатый, слегка поскрипывающий на гласных звуках голос. Его регулярно можно было слышать в выпусках новостей, – надеюсь, на новом поприще смогут в полной мере раскрыться все ваши многочисленные и разносторонние таланты.

     – Благодарю. Постараюсь не ударить в грязь лицом, – оба собеседника прекрасно понимали, что телефонный разговор не позволяет произносить вслух имена и должности, но общению это ничуть не мешало.

     – Наконец-то даже Старик понял, что нашей большой семье жизненно необходимо обновление, и ты – настоящий глоток свежего воздуха в этом затхлом подвале. Я всецело одобряю и поддерживаю его решение, лучшего варианта и не придумаешь.

     – Время покажет, – уклончиво ответила Оксана. – На данный момент у меня еще нет полной ясности в отношении того, куда нам следует двигаться. Мне потребуется некоторое время, чтобы сформировать свою точку зрения по этому вопросу. Но все равно, спасибо за аванс.

     – Ты всегда можешь рассчитывать на нашу поддержку и помощь. Мне с моей… кхм… колокольни, возможно, некоторые вещи видны лучше, чем прочим, так что я всегда готов подсобить советом или рекомендацией, если понадобится.

     – Рада слышать, хотя я бы не рискнула беспокоить вас по всяким пустякам.

     – Помилуй! Звони в любое время! Кроме того, актуальные вопросы ты вполне можешь обсудить и с нашим общим знакомым, который дал тебе трубочку. Он в курсе всех последних тенденций и текущих дел.

     – Буду иметь в виду.

     – Желаю тебе поскорее включиться в активную работу. За последнее время у нас накопилось немало проблем, требующих решения, и я надеюсь, что ты не станешь откладывать их в долгий ящик.

     – Какие именно проблемы вас тревожат? – коли представилась такая возможность, то не мешало узнать все, что возможно, из первых уст.

     – В прошлом году мы внесли ряд законодательных инициатив, некоторые из которых, как, например, введение строгих ограничений на использование генетической идентификации, получили одобрение в Парламенте, но вот остальные забуксовали. Не в последнюю очередь из-за отсутствия должной информационной и пропагандистской поддержки. За нас эту работу никто делать не будет, но твой… предшественник, вместо того, чтобы помочь, засунул дело под сукно и даже пальцем не пошевелил, чтобы сдвинуть его с мертвой точки. С таким подходом мы ничего и никогда не добьемся, а потому я жду от тебя большей конструктивности.

     – Я внимательнейшим образом изучу все материалы и обещаю не оставлять данную тему без внимания. Больше пока я ничего пока сказать не могу.

     – Это уже немало, – судя по тяжелому вздоху, в действительности ее собеседник все же ожидал услышать нечто большее. – Подробности можешь узнать у…

     – Я поняла.

     – В таком случае, прошу меня извинить – дела ждут. Еще раз, прими мои поздравления.

     – Всего доброго.

     Арсений, ожидавший Оксану за дверью, буквально источал нетерпение.

     – Ну что? – подскочил он к ней. – Как поговорили?

     – Он меня поздравил, – хмыкнула девушка, возвращая ему телефон, – я его поблагодарила. Ничего особенного.

     С одной стороны, Арсения, конечно же, стоило поставить на место. Пусть привыкает, что она теперь – его босс, которого глупыми расспросами донимать не следует. Но, кроме того, Оксане показалось интересным выяснить его взгляд на затронутую тему. Арсений контролировал свой язык в куда меньшей степени, и вполне мог рассказать что-нибудь занятное. Что-то, о чем ее предыдущий собеседник предпочел умолчать.

     – Там люди все занятые, ты же знаешь, – Оксана стрельнула глазами наверх. – Мне было сказано, что это как раз ты должен посвятить меня во все детали. Про ваше законотворчество я более-менее в курсе, но мне хотелось бы лучше понимать общую идею, стратегическую цель, к которой вы стремитесь.

     – Цель у всех нас одна – обеспечить безопасность и процветание нашей расы.

     – Не могу не согласиться, – кивнула Оксана. – Осталось лишь договориться насчет методов.

     – Я считаю, что обеспечение благополучия нашего рода не приемлет никаких ограничений в выборе путей и способов его достижения. Такая цель оправдывает любые средства.

     – Но не выходя за рамки Правил, разумеется.

     О, да! Это была та самая больная мозоль, наступив на которую, Оксана спровоцировала Арсения на настоящее словоизвержение. Чего она, собственно, и добивалась.

     – Да этим Правилам уже давно место в музее, в банке с формалином! – вспылил он. – Сколько можно на них молиться, точно на икону?!

     – Во многом именно благодаря этой, как ты выразился, «иконе» мы вообще хоть как-то выжили! Не стоит забывать об этом, – Оксана старалась говорить спокойно и почти равнодушно, чтобы не вспугнуть разговорившегося парня.

     – Но нельзя же вечно сидеть в колыбели! Твой отец ведь сам сказал, что нам пора переходить к развитию, а старые нормы лишь мешают. Ты пойми, мир изменился, и вместе с ним должны измениться и мы, если не хотим оказаться на обочине… а то и вовсе в придорожной канаве. Нам следует привести наши Правила в соответствие с современной действительностью. Отбросить замшелые нормы и ограничения, которые все равно уже давно превратились в пустой звук.

     – У тебя есть конкретные предложения? – Оксана вопросительно приподняла бровь.

     – Да целый вагон! – не моргнув глазом, выпалил Арсений. – Для начала мы вполне уже можем перейти от скрытности и тотальной секретности к обеспечению своей безопасности более эффективными и действенными способами. Через соответствующие законы, например, через переформатирование информационного и культурного поля. Все необходимые для этого возможности у нас имеются, вот только решимости ими воспользоваться кое-кому недостает. А время уже давно пришло! Нужно быть слепцом, чтобы не замечать этого.

     – У меня со зрением, слава богу, все в порядке. Но бросаться в омут очертя голову я не намерена. Резким переменам я всегда предпочитала эволюционный путь, – краем глаза Оксана видела, как остальные следят за их разговором. Кто с живым интересом, кто с любопытством, а кто и с явным неодобрением, но равнодушным не оставался никто, сохраняя, тем не менее, почтительную дистанцию, чтобы это не выглядело откровенным подслушиванием. Ни для кого не являлось секретом, что Арсений выступал глашатаем оппозиции, и от его первых переговоров с новым Вожаком могло зависеть очень и очень многое.

     – Изменения в мире происходят вне зависимости от нашего желания и от нашего к ним отношения, и далеко не всегда в тот момент и таким образом, как нам того бы хотелось. История ждать не будет. Если запрягать слишком долго, то лошадь вполне может ускакать и без тебя.

     – На что ты намекаешь?

     – Тебе же не хуже меня известно, что некоторые положения Правил уже полностью выродились в пустую формальность, на которую никто не обращает внимания… да ты и сама их не раз нарушала, – Арсений махнул рукой. – А чем дальше, тем больше таких пунктов будет становиться. Людей раздражает, когда от них требуют соблюдения каких-то норм, в которых уже давно не осталось ни грамма здравого смысла. Разве тебе самой не надоело чокаться по праздникам бокалами с такой вот бурдой вместо нормального шампанского?

     Он сделал глоток сока из своего фужера и демонстративно поморщился.

     – Старые Правила себя изжили, и если ты в ближайшее время не предложишь Стае современной альтернативы, то новые законы будут писаться явочным порядком. И тогда уже твоего мнения никто спрашивать не будет.

     – Звучит как угроза.

     – Помилуй! Это всего лишь реальность. А я пытаюсь помочь тебе не попасть под ее колеса, – Арсений развел руками, словно приглашая Оксану к сотрудничеству.

     – Спасибо за заботу, – она сделала шаг назад, прозрачно намекая ему, что на сегодня переговоры окончены. – Когда мне понадобится твой совет, я дам знать.

     – Жду с нетерпением.

     Они разошлись, улыбаясь друг другу как старые добрые друзья, но вряд ли это могло хоть кого-то обмануть.

     – Шампанское в четвертый номер, – проворковал наушник.

     – Принято, – охранник развернулся к двери и открыл ее, чтобы впустить официанта с подносом, на котором красовалось запотевшее ведерко.

     Вместе с ним в холл на секунду прорвался и грохот из главного зала. Жизнь в ночном клубе «Вишневая аллея» только-только набрала обороты и вышла на крейсерский режим. Всего мгновение оглушающей ритмичной музыки и гомона голосов – и толстая звукоизолированная дверь вновь погрузила помещение в тишину. Только слегка подрагивающий пол под ногами давал понять, что там, снаружи продолжает бурлить привычная для заведения разудалая жизнь.

     Здесь же, в заднем коридоре, где располагались VIP-апартаменты, царили тишина и безмятежность, обильно приправленные красным деревом, бархатом и пышными коврами.

     Впрочем, клиенты уединялись здесь вовсе не в поисках покоя и уединения. Скорее наоборот, с целью близкого и  обстоятельного общения без помех и суеты. В самых разнообразных сочетаниях и комбинациях. Администрация гарантировала полную приватность, а вышколенный персонал не задавал лишних вопросов. Так что, несмотря не изрядную стоимость такого рода услуг, здешние апартаменты практически никогда не пустовали. Клиенты «Вишневой аллеи» могли себе позволить отдых с подобным уровнем обслуживания.

     Хотя из-за закрытых дверей номеров иногда и прорывались отдельные звуки, давно привыкшие охранники не обращали на них внимания, и их фантазию уже давно не будоражили картины догадок о том, что там могло происходить. В конце концов, когда в свое время ты вволю наслушался и криков раненых, которым взрывом противопехотной мины оторвало ногу, и предсмертных хрипов тех, кого прошило пулеметной очередью, то нынешние эпизодические постанывания и повизгивания подвыпивших посетителей не доставляли никаких неудобств.

     Доставив шампанское, официант вернулся в коридор и нырнул в приоткрытую перед ним охранником дверь. Громыхание неистовствующей музыки еще раз коротко полоснуло по ушам, и вновь воцарилась тишина.

     Через некоторое время следом за официантом из четвертого номера вышел мужчина в темном костюме и плюхнулся в одно из расставленных в холле кресел. В его резких движениях сквозило очевидное раздражение.

     «Возможно, личный телохранитель, – мелькнуло у охранника в голове, – которого так и не пригласили поучаствовать в оргии. Да уж, есть, от чего опечалиться».

     Он вскинул левую руку, чтобы взглянуть на часы и, одновременно, скрыть рвущуюся на лицо улыбку…

     И в тот же миг воздух разорвал истошный женский вопль, который внезапно оборвался. Послышался глухой удар, за которым последовал грохот падающей мебели. Мужчина в черном костюме пулей вылетел из кресла и метнулся обратно в четвертый номер.

     Охранник бросился за ним, на ходу расстегивая свой пиджак, чтобы облегчить доступ к висящей на боку кобуре. Тот пронзительный крик, что еще звенел у него в ушах, был исполнен всепоглощающего, безумного ужаса, и следовало подготовиться к любому, даже самому худшему развитию событий. Хотя у него не имелось даже малейших предположений насчет того, что именно там случилось.

     Он влетел в распахнутую дверь номера, и в следующую же секунду загрохотали выстрелы…

     * * *

     Зудение телефона с трудом пробилось через вязкие путы сна, и высунувшаяся из-под одеяла рука зашарила по тумбочке.

     – Слушаю!

     – Вытащите меня отсюда!

     Человек рывком откинул одеяло и сел на кровати. Если Арсений, далеко не последний из членов Стаи звонил в такое неурочное время и просил о помощи дрожащим от волнения голосом, то дело и впрямь обстояло серьезней некуда.

     – Что случилось? Где ты сейчас?

     – На углу Тверской и Страстного.

     – Э-м-м, – в голове всплыла карта московского центра, – где «Макдональдс», что ли?

     – Нет, с другой стороны, где этот, как его… Пушкин. Заберите меня отсюда!

     – Да что там у тебя стряслось-то?

     – Долго рассказывать. Объясню по дороге.

     – Хорошо, сиди там тихо и не отсвечивай. Скоро буду.

     Сборы заняли всего несколько минут, и очень скоро черный лимузин с номерами правительственного гаража уже мчался по полупустой ночной Москве. Арсению потом придется изрядно раскошелиться, оплачивая штрафы за превышение скорости. Готовность помочь в трудную минуту – вовсе не то же самое, что благотворительность.

     Добравшись до места, машина сбавила ход, медленно двигаясь вдоль тротуара. Арсений вынырнул из подсвеченного желтым светом уличных фонарей парка совершенно внезапно, буквально материализовавшись рядом с машиной.

     – Назад, болван! – резко осадил его водитель, когда тот попытался забраться на место рядом с ним. – Не хватало еще, чтобы твоя физиономия рядом с моей отсвечивала.

     – Уф! Погнали отсюда! – Арсений быстро нырнул в салон и облегченно перевел дух.

     Машина плавно тронулась с места, и он, поймав на себе изучающий взгляд в зеркале заднего вида, торопливо пригладил взъерошенные волосы. Хотя помогло это мало. Измятый пиджак с разорванным на плече рукавом, покрытый темными пятнами выбившийся воротник рубашки, мечущийся по сторонам испуганный взгляд – в любое другое время Арсений скорей предпочел бы провалиться под землю, нежели показаться на людях в таком непрезентабельном виде. Все говорило о том, что произошло нечто и впрямь экстраординарное.

     – Рассказывай.

     – Вовка мертв.

     – Я, конечно, ценю твою лаконичность, но нельзя ли подробней. Давай-ка все с самого начала…

     По мере того, как Арсений сбивчиво излагал последние события, лицо сидящего за рулем человека каменело все сильней, его губы сжались в недовольную тонкую полоску, а пальцы отбивали по ободу рулевого колеса нервную дробь.

     – А твоя-то машина где? – в рассказе недоставало некоторых деталей, которые следовало как можно скорее прояснить. – Или вы туда на такси приехали?

     – У клуба… на парковке осталась, – Арсений раздосадовано поджал губы. – Я через задний вход выскочил, и возвращаться, бегать вокруг здания счел неразумным.

     – С твоей стороны неразумным было появиться на свет! – последовал быстрый взгляд в зеркало заднего вида, – Ты туда прямо так, в костюме заявился, или…

     – Куртка! – несчастный пассажир хлопнул себя по лбу. – Черт! Она у них в гардеробе осталась!

     – Арсюш, тебе когда-нибудь говорили, что ты – дебил? – последовал тяжкий вздох, – Это сколько же мне теперь дерьма за тобой разгребать придется! Моя благосклонность, знаешь ли, имеет свои пределы. Если исправление последствий потребует, чтобы ты умолк навсегда, то я более не стану тебя выгораживать. Ты явно напрашиваешься на хороший запоминающийся урок.

     – Я сам все исправлю! – с жаром воскликнул Арсений. – Я уже не маленький, и уже давно вышел из того возраста, когда взрослые дяденьки утирали мне сопли. Мне уже приходилось подобным заниматься, справлюсь и на сей раз.

     – Все, с чем ты имел дело ранее – мелкие неурядицы в сравнении с тем бардаком, что вы учинили сегодня! – резко огрызнулся его собеседник. – Ты даже не представляешь себе, какой объем работы предстоит проделать, чтобы зачистить последствия ваших с Вовкой художеств! Тебе такое не поднять, опыта маловато.

     – Но иначе я никогда этого самого опыта и не наберусь! Если не буду браться за реально сложные задачи, постоянно перепоручая все «старшим товарищам»! – в голосе Арсения зазвучали почти умоляющие нотки. – Да, я накосячил, ну так дайте мне же все за собой и прибрать!

     – А если ты, напротив, все только усугубишь? Что тогда? Опять мне отдуваться?

     – Ну, тогда либо вы, либо Оксанка преподадите мне тот самый «запоминающийся урок». Но я уверен, что этого не понадобится! Я справлюсь!

     – Либо Оксанка, да… – барабанившие по рулю пальцы на несколько секунд замерли, но потом возобновили движение, отбивая уже другой ритм. – Ладно, пусть будет по-твоему. Ты навалил, тебе и разгребать. Действуй!

     – Ты так себе челюсть вывихнешь, в конце концов! – Сергей с некоторой опаской наблюдал за тем, как Степан в очередной раз зевнул, словно исследуя, насколько широко может при этом распахнуться его рот. – Или пасть порвешь. Выпей кофею, что ли.

     – У меня твой кофей скоро из ушей польется, – тот кивнул на мусорную корзину, доверху заваленную пустыми бумажными стаканчиками. – Не действует он на меня, хоть тресни. Из сои они его делают, что ли?

     Сергей и сам чувствовал, как после бессонной ночи слипаются его глаза. А нудный процесс оформления описи вещдоков еще больше усугублял положение. Только Степан, разбиравший сделанные на месте фотографии, хоть как-то разбавлял эту скуку своими комментариями и регулярными богатырскими зевками. Одним глазом Сергей посматривал на его монитор в тщетной надежде, что запечатленные на бесстрастных фотографиях жуткие сцены немного разгонят сон.

     Засохшие бурые брызги, пятна, потеки, чьи-то босые ноги, неожиданно чистенькая блестяща гильза, снова бурые разводы, валяющийся посреди бурой же лужи пистолет… Раньше при виде подобных картин ему приходилось бороться с тошнотой, причем не всегда успешно, а потом настроение и аппетит оказывались гарантировано испорченными на весь оставшийся день. Однако за годы работы в лаборатории он столько насмотрелся на кровавые ужасы, что уже давно перестал испытывать по этому поводу какие-либо эмоции.

     – Интересно, – протянул Степан, рассматривая очередной снимок, – кто это ее так?

     – Ты о чем? – Сергей повернулся вместе с креслом и взглянул на монитор.

     Тело полуодетой молодой девушки лежало в углу комнаты и, судя по обломкам мебели, ее с силой швырнули об стену. Неестественно вывернутая голова говорила о том, что умерла она мгновенно. Ее правая рука от локтя и выше была буквально разорвана до самой кости.

     – Смотри, это не пулевое и не ножевое ранение, – Степан постучал пальцем по экрану, – тут что-то другое.

     Он перебрал еще несколько снимков, остановившись на том, где ее изувеченная рука была сфотографирована крупным планом вместе с масштабной линейкой.

     – Похоже на укус, – заметил Сергей, наклонив голову набок и рассматривая изображение.– Вот здесь, смотри, определенно следы зубов.

     – Это кто же так оголодал-то, чтобы до каннибализма опуститься? Да еще в самом центре Москвы! Какое раздолье для желтой прессы!

     – При всем уважении, Стэп, но даже ты, регулярно тренируя свои челюсти спортивной зевотой, так бы не смог. Тут, скорее, собака постаралась.

     – Собака? В ночном клубе? Откуда?

     – Кто знает, какие извращения они своим клиентам там предлагают. Мальчики, девочки, собачки, кошечки…

     – А, казалось бы, серьезное заведение, топ-модели на ресепшне, охрана с боевыми стволами.

     – Чистенький фасад, успешно маскирующий неприглядную изнанку. Я, во всяком случае, не удивлен.

     – Знатно тяпнула! – Степан вытянул руку и приложил два пальца к экрану, словно измеряя расстояние между следами от клыков. – «Крупнее терьера… и мельче мастиффа».

     – Ага, – поддакнул Сергей, – кокер-спаниель. Точно!

     – А если серьезно? Чем ее так шарахнуло?

     – Я же тебе говорю – следы от зубов это!

     – Да брось! Насчет собаки это ты, пожалуй, перегнул.

     – Думаешь? – Сергей порылся в коробке с вещдоками и вытащил небольшой пакетик. – А это что такое, по-твоему?

     – Это? – Степан наклонился вперед, рассматривая экспонат сперва через очки, а потом поверх них. – Какие-то волосы слипшиеся.

     – Почти. Клок шерсти с кусочком кожи. Пулей вырвало.

     – Да он, быть может, от шубы чьей-нибудь и вообще к нашему делу отношения не имеет.

     – Шуба? В сентябре? Не валяй дурака, Стэп! Кроме того, он прилип к стене поверх брызг крови.

     – Пинкертон! – фыркнул Степан, признавая поражение. – И что за порода?

     – Откуда мне знать!

     – Может, возьмешь несколько проб для своего «электроноса»? Попробуешь зверя опознать?

     – Ха! Чего захотел! Да я пока что человека от чебурека с трудом-то отличаю. Куда там…

     – Не скромничай. Да и каталог твой пополнить нелишне.

     – Да ну его! – Сергей махнул рукой. – У меня сейчас одно-единственное желание осталось – добраться до дома, принять горизонтальное положение и исчезнуть из этого мира часиков на несколько. Не в настроении я с пробами возиться.

     – Жаль…

     – Но если хочешь… у меня есть знакомая, кинолог. Можно ей фотографии отослать, может она подскажет, что за порода.

     – Ну да, нашел, чем девушку порадовать, – Степан кивнул на окровавленное тело на мониторе.

     – Она профессионал, в обморок не упадет.

     – Ладно, давай попробуем.

     Они отобрали несколько снимков со следами от укусов, и Сергей отправил их по электронной почте. Выпив еще по стаканчику кофе, криминалисты вернулись к своей работе, но сделать успели немного, поскольку через несколько минут дверь отворилась, и на пороге возник сам Крутицкий. Он устало привалился к косяку и окинул рассеянным взглядом россыпь пакетов с уликами. Было видно, что и для него бессонная ночь не прошла бесследно, а потом ему еще все утро пришлось общаться со взвинченными свидетелями. Следователь провел ладонью по лысой голове и устало поинтересовался:

     – Серег, тебе долго еще разбираться?

     – Думаю, за час управлюсь.

     – Тогда заканчивайте тут, упакуйте все и диск с фотографиями подготовьте. Чтобы к обеду все было готово.

     – А что, собственно, случилось? Зачем такая спешка?

     – У нас забирают это дело.

     – Кто? – хором воскликнули Сергей со Степаном.

     – Его передают в отдел Черновца.

     – А-а-а, – понимающе закивал Степан, – «Черная дыра»! Откуда звоночек-то пришел?

     – От верблюда, – Крутицкий явно не был настроен вдаваться в подробности.

     – Как же они собираются три трупа под ковер заталкивать? Торчать, пожалуй, будет.

     – Теперь это не моя проблема. Да и не ваша.

     – А тебе самому-то, Димыч, не обидно отдавать такое пикантное дело на растерзание?

     – Ничуть, – невозмутимо хмыкнул следователь. – Скатертью дорожка!

     – Что-то ты сам на себя не похож, – непонимающе нахмурился Сергей. – Раньше ты на подобные вещи реагировал более бурно. Откуда такое равнодушие?

     – Стэп же верно заметил, – кивнул Крутицкий на фотографа, – слишком уж это дело пикантное. А я от таких вещей стараюсь держаться подальше.

     – Подробностями не поделишься?

     Следователь некоторое время молча смотрел на них, поджав губы и раздумывая, стоит ли развивать этот разговор, но потом все же решился.

     – Для начала хочу напомнить вам, что клиентов там было двое, и один из них успел скрыться, сбежав через задний пожарный выход.

     – Ну да, у нас еще его куртка осталась.

     – Так вот. Там дверь стоит… в смысле стояла железная. Убегая, он просто вынес ее к чертям, весь косяк разворотил.

     – Сильно спешил, наверное, – предположил Степан, но Крутицкий не оценил юмора, хмуро зыркнув на него исподлобья.

     – А потом еще из анатомички звонили, – он сделал паузу, ожидая реакции, но когда она не последовала, продолжил. – Им сегодняшних жмуриков привезли, и после их осмотра у потрошителей возникли некоторые… вопросы.

     – Например?

     – Из того мужика, что валялся голым прямо посреди комнаты, они вынули две пули, но при этом на его теле не обнаружили ни одного свежего входного отверстия, только затянувшиеся рубцы. Я как раз придумывал им по такому случаю какой-нибудь остроумный ответ, но в этот момент мне позвонил Черновец… – Крутицкий оттолкнулся от косяка и раздраженно махнул рукой. – Так что теперь это не наша проблема. И я данному обстоятельству, честно говоря, даже рад.

     – Э-э-э, а они там на спирт не слишком ли налегают? – скепсис Степана только обострился. – Как такое может быть: пули в теле, а отверстий нема?

     – Знаешь, Стэп, задавать некоторые вопросы бывает вредно для здоровья, – следователь обвел рукой комнату. – В общем, упаковывайте все тут поскорее, и до завтра вы свободны. Возражения есть? Нет? Тогда вперед!

     – Объяснил, называется, – проворчал Степан вслед закрывшейся двери. – Полночи на ушах стояли, а теперь спасибо и до свидания! Свинство это, тебе не кажется?

     – Да, есть немного, – согласился Сергей, погруженный в свои мысли. – Знаешь, а я, пожалуй, все же возьму несколько проб… 

     – …мы их здорово разозлили, – рассуждал вслух Кирилл, мерно, как маятник, вышагивая взад-вперед по кабинету, – это ведь как у собаки кусок прямо изо рта выхватить! Кому такое понравится?

     – Ты с самого начала именно это и планировал? – поинтересовалась Оксана из глубин своего любимого большого кресла.

     – Нет. То есть, я, конечно, понимал, что назначение тебя моей преемницей мало кого обрадует, но не предполагал, что дело зашло настолько далеко. Мне следовало сделать это раньше, пока их альтернативное видение будущего Стаи еще не успело выкристаллизоваться и окончательно утвердиться в головах, а теперь, когда они уже набрали хороший темп и перешли к активным действиям, слом ожиданий будет тяжелым и болезненным.

     – Для тебя или для них?

     – Для них – болезненным, а для тебя, – Кирилл ткнул в сторону Оксаны костлявым пальцем, – тяжелым. Они используют любую возможность, чтобы отстоять свою извращенную мечту.

     – Мне в самое ближайшее время стоит ожидать Вызова от кого-нибудь из них?

     – Вряд ли. Можно было предпринять еще одну попытку, чтобы свалить меня, тем более что Аресу для этого недостало самой малости, но против тебя такая лобовая атака не пройдет. Они же не самоубийцы! Ты – опытный боец, с которым мало кто может тягаться в открытом поединке, так что им придется искать обходные пути.

     – Например?

     – Вообще, Вызов Вожаку – самый крайний метод, которым Арсений и его команда воспользовались исключительно в силу своей неспособности свергнуть меня при помощи интриг, – Кирилл начал издалека. – Я слишком хорошо чувствую ситуацию, чтобы меня можно было застать врасплох, вынудить действовать импульсивно и необдуманно. Ближе всего ко мне удалось подобраться Игорю, когда он вас с Колей заставил побегать по окрестностям. Но в тот раз ты сама его раскусила, а после у оппозиции начался очевидный дефицит идей. Терпение у них не бесконечное, да и свой человек наверху не навсегда. Если уж что-то предпринимать, то сейчас, пока для этого имеются благоприятные возможности. И, поскольку других вариантов не просматривалось, то они попытались сковырнуть старого и упрямого Вожака при помощи грубой силы. Хотя, повторюсь, такой путь – не самый лучший, многие такого переворота не одобрили бы. Да, они будут вынуждены подчиниться, но рассчитывать на их преданность, конечно же, не приходится.

     – Ну, это им еще надо здорово постараться, чтобы завалить тебя! Арес отнюдь не был слабаком, и то…

     – Но он был близок, – старик помассировал левое плечо. – Первая попытка не удалась, но это не значит, что не последовали бы другие. Рано или поздно, но я бы оступился, возраст все-таки дает о себе знать. Но я не собираюсь смиренно ждать этого момента, и потому выбрал тебя.

     – И сломал им все планы?

     – Не то, чтобы сломал, но определенные коррективы в них внести ребятам придется, – Кирилл опустился в свое кресло за столом. – Бросать тебе Вызов дело почти что безнадежное, после потери Ареса в их обойме толковых и, что самое главное, послушных бойцов не осталось, а потому можно ожидать возврата к тактике провокаций и откровенных подстав. Ты – девушка молодая, горячая, вполне можешь рубануть сплеча, а им только того и надо. Ведь если Вожак серьезно опозорится, то его замена не вызовет в Стае серьезных возражений. Вотум Недоверия в такой ситуации будет выглядеть абсолютно легитимным и будет поддержан большинством членов Совета. Они Арсению еще и спасибо скажут, примут как спасителя.

     – И ты оставляешь меня один на один с этими прохвостами?!

     – «Уходя – уходи». Подав в отставку, я уже не имею права участвовать в управлении Стаей. Придется тебе разбираться во всем самостоятельно. Но пока еще есть такая возможность, я постараюсь ответить на все твои вопросы.

     – Мог бы придумать план и получше, – недовольно проворчала девушка.

     – Я не вижу других вариантов, – развел руками ее отец. – Мое поражение было так или иначе предопределено, а вот ты – величина неизвестная. Однажды ты сумела переиграть Игоря с Иреной, так что у тебя есть неплохой шанс выйти победителем и из этой схватки.

     – Ты полагаешь, что драка неизбежна?

     – Она не просто неизбежна, она уже в разгаре, хотя на первый взгляд этого и не заметно. Они будут тебе широко и приветливо улыбаться и заверять в полной поддержке и одобрении, но стоит тебе отвернуться, как в движение придут совсем другие подводные течения. Так что кто-то обязательно должен присматривать за твоим тылом. В одиночку тебе за всеми сразу не уследить. Беда еще в том, что доверять сейчас ты сможешь лишь нескольким, самым верным своим друзьям, остальные вполне могут попытаться извлечь личную выгоду из твоего поражения.

     – Понятно, учту, – кивнула Оксана. – Как скоро можно ожидать неприятных сюрпризов?

     – В любой момент…

     Сидя в припаркованной на набережной машине и ожидая Арсения, Оксана по сотому разу прокручивала в голове тот разговор с отцом. Кирилл всегда умел предугадывать события, заглядывать за угол будущего, но, как выясняется, подобное знание мало помогало, когда это самое будущее, наконец, заявлялось во всей своей красе.

     Информация о произошедшем в «Вишневой аллее» выдернула Оксану из постели посреди ночи, и за прошедшие несколько часов ее настроение неуклонно катилось вниз от скверного к ужасному и дальше в бездну гнева и бешенства.

     В ее голове безостановочно крутились одни и те же вопросы без ответов. В первую очередь следовало определиться, как именно слудет воспринимать произошедшее – как случайный прокол, или же здесь присутствовала направленная против нее провокация? Хотя, по большому счету, это уже не играло принципиальной роли, при любом варианте оппозиция использует все возможности, чтобы использовать ситуацию для атаки на Вожака. Уж в этом-то сомневаться не приходилось. Не имея на руках всей полноты информации, Оксане оставалось только блуждать среди громоздящихся в ее голове подозрений и от бессилия до хруста сжимать руль.

     Арсений появился с заметным опозданием. Видеть его, в спортивной куртке, темных очках и бейсболке, выбирающимся из бюджетной малолитражки было крайне непривычно. Студент на папашиной машине, ни дать ни взять. Как правило, Арсений предпочитал перемещаться на большом лимузине и носил дорогие костюмы, но обстоятельства вынудили его сменить и транспорт и гардероб. Маскировка, конечно, не ахти, но для него такой шаг граничил с самопожертвованием. По крайней мере, это свидетельствовало о том, что он в полной мере осознает всю серьезность своего положения, и это немного обнадеживало.

     Арсений заметно нервничал, и пока шел к машине Оксаны, успел раза три как бы невзначай оглядеться по сторонам, чем, напротив, мог только вызвать к себе повышенное внимание. Тот еще конспиратор, конечно.

     – Привет, Оксан! – с наигранной беззаботностью воскликнул он, плюхнувшись на сиденье рядом с девушкой и захлопнув за собой дверь.

     Оксана ничего не ответила ему, молча нажав клавишу блокировки замков, и в этот момент с заднего ряда, скрытого полумраком плотной тонировки, послышался другой голос с характерным южным акцентом.

     – Здорово, гуляка!

     Парень аж подпрыгнул, сдернув с носа очки и резко развернувшись на сто восемьдесят градусов.

     – Кто?.. Но… А, привет, Фазиль!

     Оксана с трудом сдержала довольную ухмылку. Да, Фазиль являлся первоклассным медиком и помогал распутывать самые сложные проблемы, но ровно те же самые навыки делали его, одновременно и идеальным киллером, способным даже покойника с несколькими пулевыми ранениями и перерезанным горлом оформить как самоубийцу. А очень многие проблемы решались как раз таким незатейливым образом. Оказаться в запертой машине с человеком столь специфических талантов на сиденье позади себя представлялось не самым удачным поворотом судьбы. Тут хочешь – не хочешь, а заерзаешь. Да и разговорчивости заметно прибавляется.

     Слова отца о доверии крепко засели у Оксаны в голове, и она опасалась, что постоянно думая о них может развить в себе настоящую паранойю. Но Фазиль определенно являлся одним из тех, в чьи руки вся семья Вельгеров вполне могла доверить свои жизни. Он одним из первых принес ей присягу. Порой вспыльчивый, но, одновременно, осторожный и рассудительный – во многом благодаря его присутствию Оксане удавалось удерживать сейчас себя в руках. Они не обменялись и десятком фраз, но теперь девушка уже не горела желанием немедленно разорвать Арсению горло. С таким напарником можно быть спокойным за свою спину.

     Вот теперь, когда с Арсения удалось немного сбить спесь, можно и по душам поговорить.

     – Рассказывай, – сухо произнесла Оксана, глядя прямо перед собой.

     – Ну… мы… – бедняга еще раз обернулся, на его лбу проступили первые блестки пота, – мы предприняли все необходимые меры для купирования инцидента. Дело уже передано в другой отдел, любые контакты с прессой исключены…

     – Рассказывай все, – девушка пошевелила челюстью, словно разминая ее, – все с самого начала.

     – С самого… – сообразив, что легко не отделается, Арсений вздохнул и заговорил уже не так суетливо. – Мы с Вовкой решили в ночной клуб сходить, развеяться немного…

     – Кто являлся автором этой замечательной идеи? – Оксана, наконец, в первый раз посмотрела на него. – Вовка или ты?

     – Он вообще-то никогда в подобных заведениях не бывал и давно хотел попробовать. Попросил меня порекомендовать какой-нибудь клуб и составить ему компанию.

     – Ты раньше часто бывал в «Вишневой аллее»?

     – Ни разу.

     – Уже легче, – заметил сзади Фазиль.

     – Почему же ты тогда этот клуб порекомендовал? – Оксана продолжила допрос.

     – По отзывам. Для тех целей, которые преследовал Вовка, то заведение подходило как нельзя лучше – обслуживание по высшему разряду, никаких вопросов, максимум приватности. Меня-то подобные забавы не особо привлекают, а вот ему, молодому…

     – Что пошло не так?

     – Да Вовка, черт бы его побрал, заказал шампанского…

     – Вы Правила уже ни в грош не ставите, что ли?!

     – Он сказал, что это для девочек, – начал торопливо оправдываться Арсений, – наполнил бокал, а потом вдруг сам его – хлоп!

     – Почему ты его не остановил?! Ты же знаешь, что ему от алкоголя напрочь крышу сносит!

     – Как?! Или я должен был на него с кулаками бросаться? Два пальца в рот ему засовывать?

     – Если все прочие способы исчерпаны, то да! – обшитый кожей руль жалобно скрипнул в руках Оксаны, заставив Арсения испуганно отстраниться. – Я уже догадываюсь, что произошло дальше, но все же хочу услышать твою версию. Продолжай.

     – Ну, Вовка с девкой в комнате уединился, а я в предбаннике остался десерт доедать. Из-за двери сперва ничего особо не доносилось – звукоизоляция там на уровне, а потом вдруг девчонка как завизжит! Аж бокалы зазвенели! Я бегом к ним, а там…

     Арсений умолк, потирая пальцами лоб – воспоминания не доставляли ему особого удовольствия. Оба дознавателя хранили молчание, которое с каждой секундой становилось все невыносимей, и чтобы прервать эту пытку, он был вынужден снова заговорить.

     – Вовка перекинулся в Вараста

     – Сюрприз-сюрприз! – меланхолично заметила Оксана. – И?

     – Потом все происходило так стремительно, что я могу и напутать что-нибудь, – Арсений сделал глубокий вдох и шумно выдохнул. – Не зная, как заткнуть эту визгливую дуру, он просто схватил ее и швырнул об стену.

     – Схватил как? – уточнил сзади Фазиль.

     – Обычно, зубами.

     – Плохо. Дальше что?

     – Я хотел выяснить, не зашиб ли он ее насмерть, но тут к нам в комнату влетел охранник. Вараст только обернулся, как тот выхватил пистолет и открыл пальбу. Пришлось мне самому его успокоить, но спасти Вараста я уже не мог.

     – Сколько вы выпили?

     – Что…? Я же говорил, что даже не прикасался…

     – Как же тогда вы двое не смогли совладать с каким-то охранником?!

     – Он оказался чертовски быстр! Перепугался что ли, не знаю, но он начал стрелять сразу же, как только Вараста увидел. Я даже моргнуть не успел!

     – После смерти Вараст перекинулся обратно в Вовку? – Фазиль продолжил прояснять положение дел.

     – Да.

     – Очень плохо.

     – Почему? – Арсений завертелся на сиденье, пытаясь посмотреть назад.

     – С собакой полиция бы возиться не стала и сосредоточилась бы на поисках ее хозяина, а теперь у нее наверняка возникнет множество вопросов. И вопросов крайне неудобных, – Фазиль поцокал языком. – Они ребята увлекающиеся, могут вцепиться в это дело так, что не оторвешь. Тебе следовало забрать его тело оттуда.

     – Ты издеваешься?! – чуть ли не взвизгнул Арсений, теряя самообладание. – Я что, по-твоему, должен был с голым покойником под мышкой по улицам бегать?!

     – Ты должен был еще в зародыше подавить все Вовкины фантазии, – холодно ответила Оксана, – а не грезить вместо этого о звоне бокалов с шампанским и рассуждать о написании новых Правил. Твои слова, нет?

     – Ах, вон оно что! – протянул Арсений, облизав сухие губы. – Оказывается, это я теперь за все в ответе! Нашла крайнего! Думаешь, это я все организовал? Специально?

     – Вовка мертв, а других подозреваемых у меня не осталось. Да и свидетелей нет. Кто может подтвердить все, что ты рассказал?

     – То есть, я еще и вру? Ты на это намекаешь?

     – Скорее, говоришь не всю правду. Вполне достаточно, чтобы свалить вину на того, кому уже все равно.

     – Вовка был моим другом! – Арсений в сердцах сорвал с головы бейсболку.

     – Да и мне он был не чужой, знаешь ли. А ты его не уберег, да еще и навлек на Стаю кучу проблем, с которыми теперь неизвестно как еще разбираться.

     – Я же уже сказал, мы приняли все необходимые меры, информацию уже закрыли, дело спустят на тормозах. Не надо так переживать!

     – А с чего ты взял, будто я переживаю? – прозвучавшая в голосе Оксаны насмешка заставила Арсения недоуменно нахмуриться. – Ведь тех, кто пойдет по оставленному вами следу, он приведет не ко мне, а к тебе. И моей единственной заботой будет, чтобы ты не наболтал лишнего. А подобные вопросы в нашей семье решаются просто и незатейливо, сам же знаешь, – она посмотрела на него с легким сожалением во взгляде. – Так что кому из нас следует сейчас нервничать?

     – Ты сгущаешь краски, – Арсений вымученно улыбнулся. – Крайние меры не понадобятся. Все уже взято под контроль.

     – Сомневаюсь, – вновь подал голос Фазиль. – Это тебе не по встречке кататься, так просто уже не отмажешься. Слишком громкое дело, слишком много хвостов, обрубать которые теперь придется еще не один месяц.

     – И не забывай, – кивнула Оксана, оторвав руку от руля и ткнув в Арсения пальцем, – любая упущенная ниточка может привести к тебе. Желаешь испытать судьбу?

     – К чему ты клонишь?

     – Я считаю, что если есть такая возможность, то работу следует доверить профессионалу. Так что дерьмо за тобой будет подчищать Фазиль. Его опыту я доверяю больше.

     – Оксана, ну зачем все усложнять…

     – А ты помалкивай! – осадила его девушка. – Ты уже достаточно «поработал». Обеспечь Фазилю доступ ко всем материалам и к нужным людям. Он знает, что делать. Я буду ждать его отчета сегодня вечером. А сам забейся пока под какую-нибудь колоду и не высовывайся, покуда шум не утихнет. Все. Исчезни!

     – Нет никакой необходимости…

     – Я сказала, исчезни! Сгинь с глаз моих!

     Пробормотав что-то неразборчивое, Арсений снова натянул бейсболку на голову и выскользнул из машины.

     – Знатно ты его отделала, – заметил Фазиль, глядя, как он понуро ковыляет по парковке.

     – Еще немного, и я бы ему прямо здесь шею свернула, – процедила Оксана сквозь зубы.

     – Ты и вправду думаешь, что они это… специально? Заманили в этот клуб Вовку, напоили его, а потом позволили охраннику его пристрелить? Чтобы тебя подставить? Что-то я с трудом себе представляю, как Арсюша мог решиться на такой риск. Да и сконструировать подобную многоходовую комбинацию тоже… мозгов у него для этого маловато.

     – Если кто и спланировал всю эту историю, то уж точно не он. Впрочем, я допускаю, что они с Вовкой вполне могли в нее вляпаться и по собственной глупости. Да теперь это уже не так уж и важно. В любом случае, я уверена, что подвернувшийся шанс будет использован против меня на все сто. Они приложат максимум усилий, чтобы выставить меня в невыгодном свете, опозорить перед всей Стаей.

     – Как мы можем им помешать?

     – Чем больше мы будем знать, тем сложнее застать нас врасплох, – Оксана обернулась и посмотрела на Фазиля, – а потому докладывай мне обо всем, о любых мелочах, о любых нюансах и о всех своих подозрениях. Ведь раздуть скандал можно из любого, даже самого незначительного ускользнувшего от нашего внимания «хвостика». Я хочу лишить их такой возможности, не дать им зацепок. Понятно?

     – Пф-ф-ф! – Фазиль скептически поджал губы. – Они там в «Вишневой аллее» так накуролесили, что материала на дюжину скандалов хватит! От всех нам никак не отбиться.

     – Но мы должны постараться. Иначе, если их сразу не осадить, то потом нам сегодняшние проблемы детскими шалостями покажутся.

     – Я сделаю все, что смогу, но чудес не обещаю.

     – И, кстати, разузнай поподробней про этого чудо-охранника. В касающейся его части рассказ Арсения почему-то показался мне немного… неубедительным.

     – У тебя есть какие-то подозрения?

     – У меня есть нехорошее предчувствие.

     В тот день у Сергея не имелось ни причин, ни желания засиживаться на работе, а потому он рванул домой сразу, как только они со Степаном упаковали и оформили для передачи все вещдоки. Пока прогревался анализатор и закипал чайник, он вывалил на стол россыпь пакетиков, по которым разложил взятые образцы. Все пакетики он, разумеется, подписал, но, поскольку все делалось в спешке, то теперь он уже не был точно уверен, что помнит значение некоторых надписей вроде «Вер.Ж.Пр.». Пришлось даже немного поднапрячься, чтобы все расшифровать.

     Честно говоря, Сергей и сам не знал, какой результат рассчитывает получить. Он натаскивал свой анализатор уже довольно долго, но ожидать от него особых чудес не стоило. Пускай по чувствительности он и не уступал собачьему носу, но вот в способности разобраться в мешанине запахов искусственный аналог вряд ли мог тягаться даже с шестимесячным щенком. Сергей с самого начала подозревал, что чисто техническая сторона проблемы вполне может оказаться лишь верхушкой айсберга, переложив самую сложную часть решения на плечи алгоритмов обработки, но не думал, что в действительности все окажется настолько печально.

     Поначалу он даже самонадеянно не стеснялся называть сроки окончания работ, которые весьма скоро начали ожидаемо сползать вправо. Сперва это звучало как «через пару месяцев», затем «до конца года», а потом он и вовсе перестал отвечать что-либо конкретное на вопросы, касающиеся положения дел. В итоге теперь ему никто больше их и не задавал, что вполне всех устраивало. На исполнении основных служебных обязанностей его «забава» не сказывалась, так что ему позволяли возиться со своим чемоданом, возможно, втайне надеясь, что из этой затеи, в конце концов, все же выйдет какой-нибудь толк.

     Продвижение работ по проекту здорово затормозило то обстоятельство, что с самого начала Сергей двинулся по тупиковому пути. Ему казалось, что достаточно собрать библиотеку простейших, базовых запахов, которые он назвал «алфавитом», а затем останется только раскладывать исследуемые образцы на эти «буквы» – и дело в шляпе. Очень скоро, впрочем, он осознал всю абсурдность такого подхода, выражавшуюся в необходимости где-то раздобыть тысячи чистых образцов самых различных веществ и химических соединений, что выглядело совершенно нереальным.

     Тогда Сергей избрал иной подход, больше похожий на живое обучение, нежели на бессмысленную зубрежку. Ведь в реальности собаки не занимаются расчленением запахов на составные части, а сравнивают их с теми, что им уже известны. И начал он с создания некоего собирательного эталона запаха человека. Благо за образцами далеко ходить не надо. В качестве источника материала для работы послужили его коллеги и знакомые, которых он донимал целую неделю.

     Но реализация и этого замысла на практике оказалась далеко не так легкой и гладкой, как предполагала теория. Одна только борьба с дезодорантами чего стоила! Да и ватные палочки, которыми он брал пробы, тоже внесли свою лепту – от упаковки к упаковке их собственный запах мог разниться довольно сильно.

     Тем не менее, шаг за шагом, Сергей все же двигался к своей цели и вскоре уже мог сделать некоторые предварительные выводы. Главных было два:

     Во-первых, в запахе всех людей имелись ясно различимые общие черты, которые сохранялись при любых обстоятельствах, и которые не в силах была забить никакая парфюмерия. Так что, определив соответствующий усредненный «шаблон», в любом взятом наугад образце можно было выявить наличие запаха человека.

     А во-вторых, в рамках данного шаблона каждый человек имел свой характерный «отпечаток», позволявший уверенно отличать его от других.

     То есть, имея на руках образец запаха подозреваемого, Сергей теперь мог с высокой степенью достоверности опередить, прикасался ли он к тому или иному предмету. Или наоборот, «обнюхав» ботинок, он мог выделить из полученного спектра образец запаха его владельца, и таким образом выяснить, кому этот ботинок принадлежит. Можно было, в конце концов, просто идти по следу, как заправская служебная овчарка… хотя для этого его анализатор оставался еще слишком медлительным. Но в перспективе…

     Агрегат коротко пискнул, сигнализируя о готовности к работе, оторвав Сергея от очередного погружения в мечты. Дальнейшую последовательность действий он отработал почти до автоматизма – начальная калибровка (чтобы отстроиться от запахов, присутствующих в окружающем воздухе), калибровка по носителю (Сергей сунул в приемник чистую ватную палочку) и можно приступать.

     Он не относился к тому типу мазохистов, которые все самое интересное и вкусное оставляют напоследок, а потому сразу же схватился за пакетик с пометкой «Шер.+Кр.» (то есть шерсть и кровь, тот самый клочок слипшихся черных волос). Должен же он доказать Степану, что в деле замешана собака!

     Высветившаяся на экране спектрограмма напоминала частокол засохших елок на болоте, но Сергея такая картина не страшила, он уже знал, как разбираться с такими шарадами. Выудив из архива «человеческий» шаблон, он совместил его с графиком. Программа немедленно отреагировала, подтвердив его предположение и подсветив совпадающие пики. Человеческий след тут определенно присутствовал. Но это и ожидалось, а как насчет собачьего?

     К сожалению, у Сергея не имелось возможности собрать достаточно репрезентативную выборку четвероногих добровольцев, чтобы сформировать соответствующий шаблон. Ему пришлось довольствоваться образцами, взятыми у двух соседских мопсов. Оставалось лишь надеяться, что они окажутся достаточно типичными представителями своего вида.

     Когда он наложил на график и второй шаблон, выяснилось, что в некоторых местах человечий и собачий шаблоны пересекаются. Получалось что-то вроде уравнения с двумя неизвестными, где найти одно можно только зная другое. Чтобы аккуратно извлечь из имеющихся данных образец запаха «подозреваемой» собаки следовало максимально точно знать форму паттерна смешавшегося с ним запаха человека. Что ж, можно попробовать – образцы-то есть.

     Сергеем овладел азарт. В кои-то веки его анализатор вот-вот мог выдать реальный и полезный результат. Именно для таких вот «арифметических» действий с запахами он и создавался! Пусть даже результат этот пока – лишь аргумент в споре со Степаном. Главное – продемонстрировать, что от всей разработки есть практическая польза, есть толк!

     Первым под руку подвернулся пакетик с образцом, взятым с одного из предметов нижнего белья погибшей девушки. Кстати, вполне возможно, что именно ее кровью была обрызгана стена, к которой прилип клочок шерсти. Руку ей там здорово разодрали.

     Сергей засунул палочку в анализатор и недовольно поморщился, увидев, насколько сильно искажена спектрограмма примесями от обильной парфюмерии. Ну да ладно, прочих посторонних запахов тут быть не должно, а искомый образец можно вытащить, если отсечь все лишнее при помощи «человеческого» шаблона. Через пару минут он уже имел на руках все нужные данные, но даже беглое сравнение ясно показало, что к клочку шерсти убитая блондинка отношения не имела.

     Ладно, кто там следующий? Охранник? Вполне может быть, вот только надо убрать запах металла и пороховой гари… тоже мимо.

     Круг подозреваемых неумолимо сужался. В запасе еще оставались образцы, взятые с вещей, принадлежавших застреленному охранником клиенту. Вот так всегда – искомое постоянно оказывается в последнем кармане…

     Сергей привычным движением зарядил анализатор и запустил процесс снятия спектрограммы. А после озадаченно уставился на высветившийся график.

     – Это что еще за ерунда? – пробормотал он…

     Следующий день не заладился у Сергея с самого начала.

     Отчаявшись добиться от своего анализатора сколь-либо вменяемого результата, и не найдя никаких огрехов в программном обеспечении, он тщательно протер спиртом весь входной тракт и, ожидая, пока прибор просохнет, прилег на диван, чтобы обдумать полученные данные…

     Когда он открыл глаза, солнце уже вовсю светило в окна.

     Сумбурные скомканные сборы и наспех затолканный в рот холодный завтрак настроения, понятное дело, не улучшили. К счастью, Сергею удалось проскользнуть на свое рабочее место, не попавшись на глаза никому из руководства, и только тогда он смог слегка перевести дух.

     – Где запропал? – дежурно поинтересовался Степан, бесцельно качаясь в своем кресле.

     – Проспал… блин!

     – С «электроносом» игрался?

     – Ну да.

     – Каков твой вердикт?

     – Бред.

     – Даже так? А поконкретней?

     – Да я и сам не знаю, в чем там дело, – Сергей устало потер глаза, которые так и закрывались, несмотря на выпитую большую кружку кофе. – Чуть умом не двинулся, пытаясь разобраться. Дай-ка мне еще раз на вчерашние фотографии глянуть. Может я прозевал что.

     – Как интересно! – протянул Степан, перестав раскачиваться. – Что именно ты надеешься там обнаружить, если не секрет?

     – Откуда мне знать! Я хочу сообразить, откуда мог взяться тот пучок черных волос. Быть может, у кого-нибудь была одежда с меховой оторочкой…

     – Про шубу ты уже спрашивал.

     – Чем черт не шутит… Ты не помнишь, у того, голого, ранения в голову не было?

     – Нет, не было. Все три пули в корпус.

     – Ладно, к чему гадать попусту, – Сергей подтащил свое кресло поближе к столу коллеги. – Дай еще раз глянуть.

     – М-м-м, – тот смущенно почесал нос, – не хочу тебя огорчать, но посмотреть не получится. Я все стер.

     – Но зачем?!

     – По прямому указанию Крутицкого. У нас тут с самого утра крутится какой-то ушлый хмырь из ФСБ или еще откуда-то. Всех на уши поставил. Он вместе с Крутом и этим, прыщавым, из АйТи отдела стоял у меня за спиной, пока я все файлы не удалил. Потом еще они потребовали зачистить свободное место на диске, чтобы уж наверняка, – Степан развел руками. – А карточку из фотоаппарата они еще вчера забрали, так что извини, тех фотографий у меня больше нет.

     – Вот как? – Сергей даже немного растерялся и не мог сообразить, как ему следует реагировать на такую новость. – Ишь как они… ретиво… стоп! Я же отсылал несколько фоток Лариске! Они остались у меня в почтовом ящике!

     Он метнулся к своему компьютеру и застучал по клавишам, но вдруг застыл и подался вперед. Его рука оторвалась от клавиатуры и медленно поднялась, ткнув пальцем в экран.

     – Это что еще за новость?!

     – Что случилось?

     – Кто лазил в мой почтовый ящик?!

     – В каком смысле?

     – Тут кто-то потер мои письма!

     – Что, все?

     – Нет, – Сергей постучал пальцем по экрану. – Я вчера Лариске фотки отсылал, а потом она мне ответила…

     – Что сказала?

     – Ха! Предложила узнать, не сбегал ли крокодил из зоопарка… так теперь кто-то удалил из моего ящика оба этих письма! Все остальные на месте.

     – А может ты сам…? – осторожно предложил Степан.

     – Не держи меня за идиота! – Сергей раздраженно оттолкнулся от стола. – Я пока еще помню, что я делал, а чего нет. Кроме того, в таком случае они бы переехали в папку с удаленными письмами, но их нет и там. Кто-то очень сильно хотел от них избавиться. Вытер начисто!

     – Как и с моего компьютера.

     – Черт, Крутицкий совсем уже чувства меры лишился! Кто давал ему право лазить в мой личный почтовый ящик, как к себе домой?! Он бы еще дома у меня в столе порылся, почему нет! Хакер хренов!

     – Да не распаляйся ты так, – попробовал успокоить его коллега, – успокойся, ничего смертельного ведь…

     – Успокоиться? – Сергей был явно не настроен на полюбовное улаживание вопроса. – Кто-то взламывает мой личный почтовый ящик, роется в моей переписке, что-то там удаляет на свое усмотрение, а я, по-твоему, должен успокоиться и делать вид, будто так и должно быть?! Черта с два! Где Крутицкий сейчас?

     – М-м-м, я думаю, лучше сейчас его не теребить без особой нужды.

     – Как раз мой случай.

     – Вряд ли ты сможешь добиться от него какого-нибудь толку. Он, как мне кажется, в данный момент немного… не в форме.

     – Как это? Выпимши, что ли?

     – Нет, но… когда он сюда заходил, то выглядел как-то странно… как-то напряженно, что ли, – Степан поморщился, словно подбор нужных слов требовал от него физических усилий. – Я еще никогда его таким не видел.

     – Он был напуган?

     – Не уверен, можно ли употребить такое слово по отношению к Круту, но оно кажется мне весьма уместным.

     – Крутицкий?! Напуган?! – Сергей вытаращился на приятеля.

     – Согласен, звучит сомнительно, но другого объяснения я предложить не могу.

     Они немного помолчали, обдумывая данное обстоятельство. Их начальник, монументальный и хронически невозмутимый человек, являлся воплощенным идеалом неподкупного и неустрашимого Следователя. Он прошел через все последние горячие точки, побывал в бандитском плену, да и потом здесь, в Москве, еще успел повидать такого, в сравнении с чем меркнут даже ваххабитские застенки. Казалось, что его душа уже настолько закалилась… или очерствела, что уже ничто не способно вывести его из равновесия, а тем более испугать. Но вот, похоже, что-то, да отыскалось…

     – И ты знаешь, – добавил Степан, немного поразмыслив, – по-моему, Крут к взлому твоей почты никакого отношения не имеет. Ему было бы проще и быстрее уладить этот вопрос прямо с тобой. Да и отношения с подчиненными портить не резон. Так что это не его рук дело, не тереби мужика зря.

     – Очень надо! – выключив компьютер, Сергей поднялся и сдернул куртку с вешалки.

     – Ты куда собрался?

     – Пойду, проветрюсь немного. Заодно и рабочее настроение поищу, обронил где-то, видимо…

     Слегка остыть действительно стоило. Сергей, вообще, старался придерживаться правила не принимать сколь-либо важных решений под влиянием сиюминутного порыва. Можно таких дров наломать, что последствия всю оставшуюся жизнь расхлебывать придется. Прогулка до парка и обратно как раз позволит привести мысли в порядок и успокоить нервы. Еще спускаясь по лестнице, он пришел к выводу, что Крутицкий, действительно, вряд ли имеет отношение к взлому его почтового ящика, для него издержки такого шага неминуемо перечеркнули бы все возможные выгоды. Скорее всего, он даже и не в курсе того, что случилось.

     Ну и ладно, заведем новый ящик, ничего тут не поделаешь, главное – не заглядывать в него с рабочего компьютера. Чем меньше следов остается – тем лучше. Да и Ларисе надо посоветовать…

     Сергей вдруг встал прямо посередине лестницы и запустил руку в карман. Ему пришло в голову, что письмо с фотографиями вполне могло сохраниться в ящике получателя. Или же Ларискин ящик точно так же могли вычистить неведомые хакеры. Черт! Надо бы узнать, как у нее дела.

     – «Аппарат абонента выключен, или находится…» – оборвав несчастную рободевушку на полуслове, Сергей сунул телефон обратно и двинулся дальше, решив перезвонить еще разок попозже.

     Однако, выйдя в коридор, он был вынужден снова притормозить, поскольку за стеклянными дверями холла увидел знакомую рослую бритоголовую фигуру. Забавно, еще пару минут назад, он буквально рвался поговорить с Крутицким по душам, но сейчас Сергей неожиданно понял, что вовсе не горит желанием пересекаться со своим боссом. Ему стало даже немного неловко от того, что он подозревал его во взломе своей почты.

     Даже отсюда, со спины Сергей видел, что Крут пребывал явно не в лучшем настроении. Он ссутулился и размеренно кивал, соглашаясь со всем, что говорил его собеседник – невысокий и щуплый темноволосый человечек. Выглядела данная сцена настолько непривычно, что даже немного пугала.

     Сергей замешкался. Идти дальше к выходу означало неминуемо столкнуться с Крутицким и его оппонентом, а этого ему сейчас хотелось как раз меньше всего. С другой стороны, возвращение в лабораторию выглядело бы просто глупо, а срамиться перед Стэпом не хотелось.

     Темноволосый скользнул по сторонам взглядом, на мгновение задержавшись на застывшем посреди коридора Сергее. Черт! Не стоило так откровенно на них таращиться. Еще начнут, чего доброго, вопросы задавать всякие. Не желая привлекать к себе излишнее внимание, Сергей поспешно нырнул в открытую дверь буфета. В конце концов, нервы можно успокоить и за чашечкой кофе с ватрушкой.

     Он предавался этому увлекательному занятию минут пятнадцать, приступив уже ко второй чашке, когда обнаружил, что является предметом чьего-то пристального изучения. Похоже, что незнакомец стоял возле его столика достаточно долго, но Сергей был настолько погружен в свои невеселые мысли, что заметил его только сейчас.

     – Слышь, а я тебя знаю! – воскликнул тот, когда Сергей сфокусировал на нем свой взгляд.

     Не дожидаясь приглашения, парень плюхнулся на стул напротив. Рослый, коротко, почти «под ноль», стриженый, он мог сойти за какого-нибудь дворового гопника, отпущенного под подписку после дачи показаний, но такого рода типы посещали заведение, где работал Сергей, через другой подъезд. Да и стиль его одежды, пусть и казуальной, но строгой и явно не самой дешевой, не вязался в первоначальной догадкой.

     – Я тебя позавчера в «Вишневой аллее» видел, – незваный гость взял с места в карьер. – Ты один из спецов, что там с пипетками возились, верно?

     Сергей с демонстративной неторопливостью сделал еще один глоток остывшего кофе. Он не считал себя шибко важной персоной – внешней солидности ему откровенно недоставало – но все равно, как опытный специалист мог рассчитывать на толику уважения. А потому он откровенно недолюбливал незнакомых людей, с ходу обращавшихся к нему на «ты». Кроме того, вся эта история с ночным клубом была самым распоследним, что ему в данный момент хотелось бы обсудить. А еще этот пассаж про «пипетки»…

     – Возможно, – произнес он, стараясь вложить в свой голос максимум холода.

     – Я – Егор, – его собеседник протянул руку через стол, – а тебя как звать?

     – Сергей, – протянутую руку пришлось пожать, чтобы не опускаться до откровенной грубости.

     – Что у вас тут за ерунда творится? Вчера я битый час, наверное, отвечал на вопросы этого вашего следака, – парень кивнул куда-то за спину, – он еще просил меня немедленно сообщать, если я что интересное вспомню, и обещал держать меня в курсе расследования. А сегодня, когда я к нему подошел и хотел узнать последние новости, он сделал вид, что не узнает меня, и вообще, понятия не имеет, о чем речь идет! Ему что, начисто память отшибло?

     – Возможно, – повторил Сергей, равнодушно пожав плечами.

     – Колян был моим другом, и когда я узнал, что его убили, то сразу же сорвался и примчался на место. Прямо посреди ночи. Я поклялся, что не успокоюсь, пока не найду и не прикончу ту мразь, которая это сделала! Вчера мне показалось, что и вам не терпится распутать это убийство, но – бац! Прошел всего один день, и теперь до поисков преступника уже никому нет дела. Что случилось?

     – Мы больше не ведем эту тему, ее передали в другой отдел.

     – В какой?

     – «Черная дыра», – Сергей невесело усмехнулся. – Оттуда еще никто не возвращался. Они мастера прятать такие истории под сукно и спускать на тормозах. Эксперты. Асы. У всех причастных память отшибают на раз.

     – Это убийство решили замять?! Они что, совсем рехнулись?! – в порыве гнева Егор ударил по столу, и если бы чашка с кофе не была бы уже пуста, ее содержимое вполне могло оказаться у Сергея на штанах.

     – Тише ты! Не кипятись! Скандал делу не поможет.

     – То есть, человек мне пару раз жизнь спасал, а я теперь об его память ноги должен вытереть, так? Черта с два! Я своих друзей не продаю, в отличие от некоторых, – Егор состроил что-то вроде презрительной гримасы. – Сколько вам за это занесли-то? Вот конкретно тебе, сколько?

     Странно, но Сергей более не ощущал в себе злости или раздражения на своего бесцеремонного собеседника. Быть может потому, что уже исчерпал свой запас этих негативных эмоций на сегодня. Или же потому, что чувствовал себя находящимся по одну сторону баррикад с сидящим напротив парнем. Их обоих бесило существующее положение вещей, и руки чесались что-нибудь сделать, чтобы восстановить справедливость. Ну, или хотя бы надрать задницу тому, кто так бесцеремонно с ними обошелся.

     – Конкретно мне взломали почтовый ящик и прошерстили всю личную переписку, потерев все письма, в которых упоминалось расследуемое дело. Меня даже не спросили, – Сергей криво усмехнулся. – Так что, если мне чего и занесли, то разве вирус какой.

     – Хм, – сообразив, что в данной ситуации он имеет дело не со злоумышленником, а с еще одним потерпевшим, Егор сбавил обороты, – сочувствую. Кого хоть отмазывают-то? Есть предположения?

     – Не-а. Единственное, что можно сказать с уверенностью, так это то, что в истории замешаны какие-то весьма важные шишки. На моей памяти всякое бывало, но еще никогда зачистка не проводилась с такой маниакальной тщательностью. Тут уж речь идет не о том, чтобы занести, а о том, что кого-нибудь особо непонятливого вполне и вынести могут. Крутицкий, вон, уже второй день ходит с таким видом, будто у его виска кто пистолет заряженный держит.

     – Крутицкий? Следователь?

     – Ага. Он в Афгане под душманские пули в полный рост ходил, ни бога, ни черта не боялся, а сейчас аж на себя не похож. Даже съежился как-то.

     – И ради кого так стараются? Какой-нибудь министерский сынок накосячил?

     – Сложно сказать, – вздохнул Сергей. – Меня и самого все происходящее здорово нервирует и даже немного пугает. Никто бы не стал так напрягаться ради спасения чьей-то, пусть даже очень важной задницы. Достаточно ведь уничтожить улики и вещдоки, фото-  и видеоматериалы, если есть – чтобы убедительного компромата не оставалось. А всякие там разговоры да пересуды никого особо не волнуют. Улик-то конкретных нет. Но тут совсем другое дело. Цель в том, чтобы некое событие вычеркнуть из информационного поля полностью, как будто его и не было вовсе. Чтобы о нем никто ничего не помнил даже. Тут уже паранойей попахивает. К нам на сей раз даже специального смотрящего прислали, хотя обычно мы прекрасно управлялись своими силами.

     – Откуда?

     – Понятия не имею. То ли из ФСБ, то ли из ФСО…

     – Попахивает Администрацией Президента, – Егор с понимающим видом покачал головой.

     – Пф! Даже если в деле САМ замешан, то это все равно не заслуживало бы подобного шмона. Сейчас бы вся контора только и делала, что обсуждала пикантные подробности, да посмеивалась. А что, тоже человек, в конце концов, с кем не бывает и все такое… Лишь бы доказательств не было, а там – трепись на здоровье! Так что тут дело в другом, тут все гораздо серьезней.

     – Что же это за люди такие, – недоверчиво хмыкнул Егор, – что они круче самого Президента?

     Неизвестно, что дернуло Сергея за язык, да он и сам не смог бы объяснить, почему вдруг решил пуститься в откровения с человеком, которого и знал-то всего несколько минут, но ему требовалось хоть кому-нибудь выговориться, выпустить пар.

     – Знаешь, – медленно проговорил он, почесав нос, – ты можешь смеяться, но, по правде говоря, у меня есть серьезное подозрение, что в этом деле замешаны, если можно так выразиться, не совсем люди. 

     – Оксана? – ровный голос Фазиля никогда не выдавал его эмоций, но без причины он звонить бы не стал.

     – Привет, Фазиль. Что случилось?

     – Я забрал себе все материалы по последнему делу, а сегодня наши стальные крысы еще прислали мне данные, что им удалось наковырять с рабочих компьютеров криминалистов.

     – Что интересного нашел?

     – Сразу, пока не забыл, насчет убитого охранника. Из его пистолета в Арсения было произведено три выстрела, и все они попали в цель. Два оказались смертельными. Человек с улицы так стрелять не может, а потому я прошерстил архивы и кое-что разузнал.

     – Выкладывай, – вздохнула Оксана. Она уже привыкла к тому, что ее опасения имели скверную привычку подтверждаться.

     – Звали его Николай Серебряков, он из бывших спецов, из «Вымпела». Элита.

     – Не могу сказать, что сильно удивлена. Но как он опустился до работы в ночном клубе?

     – Не могу сказать. В личном деле значится, что он ушел «в связи с истечением срока контракта», но как оно было на самом деле, мне неизвестно. Проблемы с дисциплиной или еще что, я не знаю.

     – Ясно, – задумчиво протянула Оксана.

     – Что тебя беспокоит?

     – У таких непростых людей и друзья такие же. Могут начать совать носы, куда не следует, и уговорами от них уже не отбрыкаешься. Так что держи это направление под присмотром, второй фронт нам сейчас ни к чему.

     – Да уж, тем более что и на первом-то дела не ахти.

     – Что не так?

     – Я просмотрел данные с компьютеров, – Фазиль чуть слышно вздохнул, – и у нас есть утечка.

     – В чем проблема? – зачистка подобных «хвостов» была вполне обыденной процедурой, с которой у Фазиля никогда не возникало особых затруднений. Но на сей раз он явно был чем-то обеспокоен.

     – С одного из них несколько фотографий, сделанных на месте преступления, были отосланы некоей Ларисе Луцко.

     – Вот как? – Оксана удивленно вскинула брови. – Как же тесен этот мир!

     – Я знаю, что она из твоих клиентов, поэтому решил поставить тебя в известность.

     – Спасибо, Фазиль, я поговорю с ней на этот счет. Лариса – девочка разумная, и я не думаю, что здесь будут какие-нибудь затруднения.

     – Меня, вообще-то, больше заботит другое.

     – Я слушаю.

     – Вся эта информация имеется в распоряжении Арсения и его ребят, – Фазиль с шумом втянул воздух, – и я боюсь, как бы они не развернули по этому поводу ненужную самодеятельность.

     – Так. Понятно, – Оксана помрачнела. – Ладно, я займусь этим делом, а ты, если узнаешь что-нибудь новое – дай мне знать.

     – Разумеется.

     Так-так-так. Оксана в задумчивости потеребила в кармане ключи от машины. Если уж проводить с Ларисой воспитательную беседу, то делать это надо прямо сейчас и, желательно, не нейтральной территории, чтобы не пересечься ненароком с командой Арсения. Надо бы вытащить девочку куда-нибудь в кафе, а там уже разговаривать.

     Она вызвала мобильный номер Ларисы, но в ответ услышала лишь набившую оскомину фразу, что «абонент недоступен». В это время Лариса обычно находилась в своем клубе, и Оксана попробовала поискать ее там. После пятого или шестого гудка к ней начало приходить понимание того, что дело неладно. В клубе и вокруг него постоянно толклось довольно много людей, и, услышав надрывающийся телефон, кто-нибудь непременно взял бы трубку.

     После еще двух или трех гудков в телефоне что-то щелкнуло, и связь прервалась. Кто-то явно был не в настроении общаться.

     Когда ситуация предполагает несколько вариантов трактовки, то обычно за основную версию принимают наиболее простое и незамысловатое объяснение, но когда на кон поставлены действительно серьезные вещи, могущие повлечь за собой далеко идущие последствия, то наиболее разумным представляется сразу рассматривать наихудший вариант. От перестраховки еще никто не умирал, а вот от недооценки возможной опасности…

     Оксана вернулась к машине и, запустив двигатель, сорвалась с места, выпустив из-под колес шлейфы сизого дыма.

     Положа руку на сердце, судьба Ларисы Оксану волновала мало. Они не были подругами, и даже приятельницей она вряд ли могла ее назвать. Клиент, как клиент, ничем не лучше и не хуже прочих. Сейчас она блюла, в первую очередь, свой собственный интерес. В ее ушах эхом звучали слова отца:

     «Они знают, что в открытом противостоянии никому из них тебя не одолеть. Их тела размякли, привыкнув к расслабленной и комфортной жизни. Но вот их разум, напротив, все последние годы активно упражнялся в подковерных играх и плетении интриг. Они начнут тебя прощупывать, отыскивая бреши в твоей обороне. Кольнут там, ущипнут здесь…

     Не оставляй им ни единого шанса, бей в ответ немедленно и без колебаний, поскольку, уступив им однажды, отвоевать назад  утраченные позиции будет почти невозможно. А они каждый раз будут разевать свою пасть все шире и шире, пока не проглотят тебя целиком».

     Ну что ж, если Оксана все поняла правильно, то Игра началась, и от ее ответного хода будет зависеть очень многое.

     К счастью, ехать через центр не пришлось, а на окраинах дорожная ситуация в середине рабочего дня складывалась вполне благоприятно, так что дорога не заняла много времени. Уже через пятнадцать минут внедорожник Оксаны замер перед зданием клуба, окутанный клубами поднявшейся пыли.

     Клуб собаководов «Четыре четырки» располагался на самом юге Москвы, рядом с Бирюлевским дендропарком. Его история начиналась с самой обычной собачьей площадки, построенной местными энтузиастами, одним из которых была и Лариса. Потом они выкупили старое одноэтажное здание, некогда использовавшееся местной спортшколой в качестве раздевалки, но ныне пустующее, и привели его в порядок. Первое время немало проблем им доставляли местные «живописцы», которые чуть ли не каждую ночь покрывали свежеокрашенные стены домика своими художествами. Оставить все, как есть, не позволяла «теория разбитых окон», но перекрашивать стены каждую неделю означало лишь провоцировать вандалов, подготовив им чистый холст. Однако после того, как нескольких горе-художников прямо на рабочем месте крепко потрепали «бродячие» собаки, здание клуба, наконец, оставили в покое.

     Со временем клуб разросся до полноценной кинологической школы, обзавелся своим ветеринарным кабинетом и наладил связи с другими подобными организациями по всей стране. Сотрудники «Четырех четырок» регулярно обращались в школу Оксаны за консультациями, и она никогда им не отказывала. Ларису жизнь забросила в кресло директора клуба, так что с ней Оксана была хорошо знакома, хотя их отношения и ограничивались исключительно деловыми вопросами. Обе они являлись вполне независимыми девушками, привыкли самостоятельно решать свои проблемы, и уж всяко не стали бы обращаться за помощью друг к другу – уровень отношений не тот.

     Однако сегодня, как уже было отмечено, действиями Оксаны руководили совсем иные соображения, и дружба тут была ни при чем. Тем более что ее подозрения оказались верны.

     Перед крыльцом клуба стояла полицейская машина, и на ступеньках, облокотившись на перила и непринужденно о чем-то беседуя, дежурили два дюжих молодца в форме. На дальней от входа в здание стороне площадки сгрудились собаководы со своими питомцами. Люди оживленно обсуждали происходящее, а их собаки, которым передавалось беспокойство хозяев, крутились поблизости, то и дело садясь на землю у их ног и вопросительно поднимая морды вверх.

     Как только Оксана подошла к собравшимся, разговоры стихли, и все взгляды обратились к ней. Она не раз здесь бывала, а потому члены клуба хорошо ее знали, и знали, чего она стоит. Собаки дружно вытянули в ее сторону свои морды и возбужденно завиляли хвостами.

     – Что у вас тут приключилось? – Оксана предпочла не демонстрировать свою осведомленность без особой нужды, да и дополнительные подробности разузнать не помешало бы.

     – Мы понятия не имеем!..

     – Беспредел какой-то творится!..

     – И это та самая полиция, которая должна нас защищать?! За что я только налоги плачу?!

     Люди загалдели все сразу, вывалив на Оксану все, что у них накипело. Когда пар, наконец, был немного выпущен, один из собаководов более-менее прояснил ситуацию:

     – Они приехали где-то с полчаса назад, всех выставили на улицу и теперь что-то там трясут из Ларисы. Нам ничего не объясняют и на вопросы отвечать отказываются. Андрюха попробовал подслушать хоть что-то под окном, но его застукали и едва дубинками не накостыляли, еле ноги унес.

     – Что-нибудь удалось разобрать? – Оксана повернулась к упомянутому парню в красном спортивном костюме.

     – Не особо, – покачал головой тот. – Мне показалось, что речь шла о какой-то наркоте, но это же бред!

     – Некоторые обезболивающие препараты запрещены к применению в России и приравниваются к наркотикам. Весьма распространенный способ оказания давления на несговорчивых ветеринаров.

     – Но откуда у нас эта дрянь?! – испуганно воскликнула толстушка, заведовавшая ветеринарным кабинетом, и так и не успевшая снять свой зеленоватый медицинский халат. – Мы ведь только тримминг и прививки делаем! К чему нам обезболивающие?!

     – Их это не касается. Есть заказ – надо отрабатывать. Осталось только выяснить, кто им его спустил, – Оксана с облегчением перевела дух. – Я уж испугалась, думала, у вас тут и впрямь что-то серьезное стряслось.

     Оставив публику размышлять над сказанным, она вернулась к машине, набирая на ходу номер на телефоне, и забралась внутрь. Не стоило делать сугубо внутрисемейные переговоры достоянием широкой общественности.

     Арсений ответил почти сразу, не иначе, как дежурил у телефона, ожидая новостей от своей агентуры.

     – Это твои мордовороты прессуют сейчас Ларису Луцко из «Четырех четырок»? – Оксана не стала тратить время на хождение кружными путями.

     – Ларису? Какую еще…

     – У тебя что, «в работе» сразу несколько Ларис? Кончай кривляться, выкладывай, твои выходки?

     – Этот олух, Шелепов, выслал ей несколько фотографий из ночного клуба, и мне пришлось принять срочные меры, чтобы обрубить этот «хвост», – от верно сформулированного прямого вопроса Арсений открутиться все же не смог.

     – Похвальная расторопность… хотя, скорее, это запоздалая и суетливая спешка. Ты же прекрасно знал, что «Четыре четырки» и Лариса – мои клиенты. Прежде, чем что-то предпринимать в их отношении, ты был обязан как минимум поставить меня в известность. Куда ты так торопился, что не смог выкроить время на один короткий звонок?

     – Оксан, я знаю, что совершил промашку, и хочу сам все исправить. А косяк с фотографиями – это же мелочь, из-за которой я решил тебя не беспокоить. Не волнуйся, я сам тут все улажу.

     – Не волноваться, значит? – в предельно спокойном голосе Оксаны почему-то почудилось приближение бури. – То есть ты, Арсюша, нагло и бесцеремонно залез на мою территорию, хозяйничаешь здесь, а мне предлагаешь «не волноваться», так? Расслабиться и получать удовольствие, что ли?

     – Зачем же так утрировать! Ты чересчур сгущаешь краски…

     – Ты или глухой, или идиот, Арсений! – зарычала девушка. – Я еще раз повторяю: ты вторгся на мою территорию! И если ты немедленно, слышишь, немедленно не отзовешь своих подельников, то я буду расценивать твои действия как Вызов, и оставляю за собой право выбрать время и место нашей следующей встречи! Я из твоих потрохов елочных игрушек наделаю, а твоей тупой башкой дети в футбол играть будут! Так тебе понятно?!

     – Я… я не могу… мне нужно время, чтобы… – ну наконец-то его проняло!

     – Даю тебе пять минут, – Оксана повесила трубку.

     Ей понадобилось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы унять клокочущую внутри ярость. Любому человеку неприятно, когда кто-то посторонний начинает совать свой нос в его дела и наводить здесь свои порядки. Но для Оксаны и ее сородичей такие действия означали нечто большее. В них просыпались древние животные инстинкты, начинавшие диктовать свои условия. Любое посягательство на сферу своих интересов члены Стаи воспринимали крайне болезненно и расценивали как прямую агрессию. И реагировали соответственно.

     Именно для того, чтобы по возможности исключить возникновение подобных конфликтов, они всегда стремились к максимальной открытости в своем бизнесе и контактах с людьми. Круг общения и список деловых партнеров каждого из них был хорошо известен всем остальным.

     Арсений не мог не знать, что клуб «Четыре четырки» является давним партнером Оксаны, но это не удержало его от столь вызывающего шага. Или он Правила и впрямь теперь ни в грош не ставит? И ведь посягнул он на территорию не абы кого, а самого Вожака! Сам он, каким бы балбесом ни был, до такого вряд ли бы додумался. Вести себя так вызывающе дерзко Арсений мог лишь в том случае, если действовал по указанию могущественного покровителя и ощущал себя в полной безопасности.

     Список кандидатур на роль «Серого кардинала» в данной ситуации получался крайне куцым и включал в себя всего одно имя, на которое давеча намекал ей отец, хотя доказать его причастность к выходке Арсения наверняка не получится. На то кардинал и серый, чтобы оставаться в тени своих марионеток.

     Вздохнув, Оксана задвинула свои соображения в дальний ящик и стала просто ждать. Если ее угрозы были восприняты всерьез, то Арсений в самое ближайшее время отзовет свои «войска», хоть время засекай. Но если он надумает заупрямиться, то должен перезвонить, чтобы объяснить, что отступать он не намерен, и почему именно.

     Прошла минута, но телефон молчал. Что ж, вроде подействовало. Еще бы! Ведь прекрасно известно, что Вельгеры слов на ветер не бросают.

     Теперь можно было бы просто расслабиться и подождать, пока незваные гости не свернут свою деятельность в клубе и не отчалят восвояси. Но Оксана привыкла доводить начатое до конца и всегда старалась, чтобы к результатам работы ни у кого, и у нее самой в том числе, не оставалось никаких претензий. А потому имело смысл проследить, чтобы гости напоследок не устроили какой-нибудь гадости в приступе вполне объяснимого раздражения. Да и Ларисе не помешало бы дать понять, кто именно вызволил ее из цепких лап Арсеньевых приспешников, чтобы добиться от нее в дальнейшем большей сговорчивости. В конце концов, исходную причину всех этих безобразий устранить как-то ведь надо.

     Оксана выбралась из машины и уверенным шагом направилась к входу в клуб. При ее приближении двое скучающих полицейских отделились от стены и встали перед дверью, показывая тем самым, что просто так пройти мимо них не получится. Девушка поднялась по ступенькам и остановилась, почти уткнувшись в них носом.

     – Могу я узнать, чем вызван весь этот переполох? – ей пришлось задрать голову, чтобы заглянуть им в лица.

     – Это полицейская операция, вам здесь делать нечего, – лениво отозвался один, с интересом рассматривая собеседницу, которая, похоже, ничуть перед ними не робела, даром, что была на голову ниже и вдвое уже в плечах. – Возвращайтесь откуда приехали, если не хотите неприятностей.

     – Мне нужно поговорить с Ларисой Луцко.

     – Боюсь, вам придется немного подождать.

     – Как долго?

     – Ну, это как повезет, – усмехнулся второй, – может быть и до трех лет.

     – Я вас серьезно спрашиваю!

     – А мы серьезно отвечаем, – они засмеялись оба.

     – Кто руководит операцией?

     – Майор Севастьянов.

     – Я хочу его видеть.

     – Не многовато ли вы хотите, дамочка?

     – А не попридержать ли тебе язык, мальчик? – голова Оксаны неторопливо, точно орудийная башня линкора, повернулась к самоуверенному юнцу. – Лучше с дороги отойди.

     – Так, хватит!, – подвел итог дискуссии второй. – Проваливайте-ка отсюда подобру-поздорову.

     Он протянул руку и взял Оксану за локоть, собираясь развернуть ее прочь от входа, но именно это ей и требовалось.

     – Убери свои руки! – капризным голосом воскликнула она и попыталась вывернуться, чем вынудила другого полицейского прийти на помощь напарнику.

     В тот миг, когда они вдвоем взяли ее под руки, Оксана вдруг нырнула вниз, одновременно поворачиваясь и уходя в сторону. Подавшись следом за ней, мужики столкнулись друг с другом, потеряли равновесие и неуклюже завалились на ступеньки. В воздухе промелькнули наручники, сдернутые у одного из них с пояса, коротко хрустнули замки, и в следующую секунду служители закона обнаружили себя пристегнутыми к хромированным перилам. Со стороны собравшихся на парковке собаководов послышался смех и аплодисменты.

     – Отдохните-ка немного, – Оксана поправила куртку и скрылась за дверью.

     Довольно скоро оставленные на крыльце полицейские разберутся в своих перепутанных конечностях и вспомнят про ключи. Вот только управляться с ними придется одной оставшейся на свободе левой рукой, что не очень-то удобно, так что пара минут в запасе имеется. Потом они, правда, и про табельное оружие вспомнить могут, но об этом будем беспокоиться позже. Оксана придала своему лицу максимально непринужденное выражение и вошла в кабинет Ларисы.

     Хотя, если честно, слово «кабинет» звучало чересчур громко и пафосно для маленькой каморки, которая от изобилия развешанных по стенам дипломов и грамот в простеньких рамках казалась еще меньше, и в которой и три человека-то с трудом помещались, а Оксана оказалась здесь уже четвертой.

     Хозяйка кабинета сидела за своим рабочим столом, вся съежившаяся, с растрепанными темными волосами и красными от рвущихся на волю слез глазами. Лариса, вообще, была сильной, уверенной в себе и решительной девушкой, но тут ее, похоже, уже успели изрядно попрессовать. Ее сил теперь только и хватало, чтобы не дать слезам хлынуть наружу.

     За ее компьютером возился какой-то молодой парень, а рядом со столом Ларисы застыл, нависая над ней, грузный майор. Когда щелкнула открывшаяся дверь, он обернулся, но появление незнакомки явилось для него такой неожиданностью, что он даже не знал, какое выражение натянуть на свою широкую раскрасневшуюся физиономию. Оксана осторожно потянула носом воздух – нет, обычный человек.

     – Вы… вы кто такая? Что вы здесь делаете? Как вы сюда попали? – вырвалась у него короткая очередь вопросов.

     – Я просто проходила мимо и зашла проведать мою хорошую подругу, чтобы убедиться, что у нее все в порядке, – бесхитростно ответила Оксана. – У нее ведь все в порядке, правда?

     – Боюсь вас разочаровать, – майор непрестанно переводил взгляд с нее на дверь и обратно, видимо ожидая, что вот-вот на пороге появятся его где-то зазевавшиеся подручные и устранят это недоразумение, так некстати возникшее и задающее теперь глупые вопросы. Однако время шло, а никто не появлялся, что его явно нервировало, – но вашей знакомой грозят крайне серьезные неприятности.

     Майор постучал пальцем по небольшой коробочке, лежащей на столе точно посередине между ним и Ларисой, словно отмечая место, где проходит невидимая граница.

     – Хранение и сбыт наркосодержащих препаратов…

     – Да какие, б…, препараты! – Оксана аж вздрогнула, настолько сильным оказался неожиданный взрыв Ларисы. Ранее на ее памяти она никогда не прибегала к ненормативной лексике. – У нас тут даже хирургического кабинета нет! Мы операций не проводим! И никогда не проводили! Зачем нам обезболивающее?!

     Лариса раздраженно оттолкнула от себя коробочку, и только быстрая реакция майора спасла ее от падения на пол.

     – Ну, это следствие должно выяснять.

     – Господин Севастьянов, – немного сочувственно протянула Оксана, – вы же находитесь в кинологическом клубе! Любому из его четвероногих воспитанников, что сейчас ждут на улице, не составит особого труда в присутствии понятых убедительно доказать, что эту «улику» вы принесли с собой.

     – А вы мне тут не умничайте… – майор умолк, поскольку из его кармана вдруг донесся Имперский Марш из «Звездных Войн».

     – Вам звонят, господин майор, – хмыкнула Оксана. – Возможно, есть какие-то новости?

     – Что это вы раскомандовались? – раздраженно отозвался тот, но все же достал телефон.

     – Да...?

     – То есть? Но мы только…

     – Нет, но…

     Майор побагровел еще сильней и посмотрел на Оксану, как будто та появилась в кабинете только что.

     – Она уже здесь.

     – Я все понял, – он выключил телефон и некоторое время молча жевал губами, словно размышляя, то ли плюнуть с досады, то ли крепко выругаться. Подобно дрейфующим континентам, красные пятна на его лице переползали с места на место, отражая, по-видимому, ход напряженного мыслительного процесса. В конце концов, он просто крякнул и хлопнул своего юного помощника по плечу. – Саня, закругляйся, мы здесь закончили.

     – Но я только-только… – жалостливо воскликнул тот.

     – Все. Отбой.

     – Как прикажете, – юнец со вздохом отодвинул клавиатуру и выбрался из-за стола.

     Оксана посторонилась и молча наблюдала за тем, как гости, стараясь не смотреть на нее, бочком-бочком удалились в коридор, откуда как раз послышался топот движущихся встречным курсом полицейских с крыльца. Из-за неплотно прикрытой двери послышалась короткая перепалка, завершившаяся гневным окриком майора:

     – Кто, кто… Конкурирующая фирма! «Баба Яга и партнеры»! Поехали отсюда!

     Голоса смолкли, и вскоре с улицы донесся шум отъезжающей машины. Удовлетворенно кивнув, Оксана заперла дверь изнутри и повернулась к Ларисе. Та являла собой довольно жалкое зрелище с опухшими красными глазами и подрагивающими плечами. В таком виде представать перед подчиненными не стоило.

     Из стоявшего на тумбочке в углу чайника Оксана налила воды в чашку и подала ей, после чего наполнила еще одну. Под маской внешней невозмутимости в ней клокотал целый вулкан эмоций, начиная от гнева на Арсения и заканчивая раздражением на саму себя. Слишком уж легкомысленной выглядела ее выходка. Ведь, строго говоря, Оксана до самого последнего момента не была на сто процентов уверена в успехе. Все вполне могло закончиться гораздо печальней. Так что промочить пересохшее горло представлялось совсем не лишним.

     Ожидая, пока Лариса справится с охватившей ее дрожью, Оксана присела на краешек стола. К своему стыду она упустила из виду тот миг, когда лежавшая на этом самом месте злосчастная коробочка внезапно исчезла. Майор хоть и казался неповоротливым увальнем, но, когда надо, мог быть исключительно проворным.

     В коридоре послышались приглушенные голоса, и в дверь негромко постучали.

     – Одну минуту! – крикнула Лариса.

     – С тобой все в порядке?

     – Да, все нормально. Обождите немного, – она зашарила по карманам в поисках носового платка.

     – Чего полицейские от тебя добивались? – Оксана поставила на стол пустую чашку.

     – Понятия не имею! – Лариса всплеснула руками. – Сначала к фотографиям этим прицепились, а когда я их послала подальше, начали угрожать, на наркоту давить. Разбой в чистом виде! – она звучно высморкалась.

     Ну да, этого и следовало ожидать. Оксана-то знала, что Лариса – девушка не промах, и ездить на себе никому не позволит, а присланные Арсением умельцы стали действовать «в лоб», чем только разозлили ее и загнали дело в тупик.

     – Что за фотографии?

     – Да так, один… знакомый прислал. Он криминалистом работает, – Лариса вскинула голову и ткнула пальцем куда-то за спину. – Ты слыхала, как на прошлой неделе в одном клубе девчонку и охранника убили?

     – Нет, а что там стряслось?

     – Темная история, которую кому-то очень хочется поскорее замять. Там ведь девчонку на самом деле собака загрызла! И это в элитном ночном клубе-то!

     – Да ну?!

     – Потому-то Сережка и прислал мне это фотки. Он хотел, чтобы я по следам укусов попробовала определить, что это за порода.

     – И как?

     – Пф! – Лариса фыркнула и нервно рассмеялась. – Да там не собака, там какой-то… крокодил поработал, не иначе. Я сразу ему это сказала, да и забыла уже. Ума не приложу, с чего легавые так на меня из-за этих фотографий взъелись?! Откуда они, вообще, узнали…?

     Девушка вдруг посерьезнела и с подозрением посмотрела на Оксану. За наморщенным лбом Ларисы мысль, наконец, настигла скачущие галопом события, и назойливые вопросы принялись громоздиться друг на друга, словно вагоны сошедшего с рельс поезда.

     – А ты, Оксан, сама-то как здесь оказалась? – осторожно, словно прощупывая почву, поинтересовалась она.

     – Проезжала мимо, решила заглянуть…

     – Что-то ты темнишь, как мне кажется. Не верю я в такие совпадения, – Лариса недоверчиво покачала головой. – Откуда ты узнала, что к нам полиция нагрянула? И кто сейчас звонил этому идиоту майору?

     – Ларис, – мягко сказала Оксана, и та вдруг предельно ясно поняла, что ответов на свои вопросы сегодня не получит, – ты разумная девочка. Я не знаю, что там у вас за история с этими фотографиями, но шорох вокруг них поднялся знатный. Так что, если не хочешь еще больших проблем, послушай моего совета – избавься от них. Сотри файлы, почисть свою переписку, если что распечатала – сожги. И, самое главное, забудь, выбрось из головы все, что с ними связано. В противном случае, за тобой придут снова, вот только, боюсь, хранением наркотиков ты уже не отделаешься. Сегодня я тебя вытащила, но в следующий раз длины моих рук может оказаться недостаточно.

     – Да, я уже поняла… спасибо.

     – Будем считать, что за тобой должок, – Оксана встала и шагнула к двери. – Я, пожалуй, пойду. Дел еще выше крыши… кстати, у меня образовалась пара отличных щенков риджбэка, тут у вас никому не надо?

     Всю обратную дорогу Оксану не покидало странное и неприятное чувство досады. Казалось бы – все улажено, «хвост» обрублен, территория от посягательств защищена, и зарвавшиеся недоумки поставлены на место. И все же что-то не давало расслабиться и признать результат удовлетворительным.

     Этот кретин Арсений со своими костоправами только разворошили угли, и костер, уже начинавший затухать, грозил полыхнуть с новой силой. Оставь они все как есть, и Лариса через неделю уже и думать забыла бы об этих фотографиях. А теперь рассчитывать на это не приходилось. Кроме того, Оксану беспокоило то, каким тоном она произнесла слова «один… знакомый». Похоже, что Ларису и Сергея связывало нечто большее, нежели чисто деловые отношения. Так что уже вечером он наверняка будет в курсе всего, что произошло сегодня в «Четырех четырках». А это вполне может подхлестнуть его любопытство, а когда он снова обратится к Ларисе за помощью, она не сможет ему отказать.

     Надо бы сказать Фазилю, чтобы он присматривал за этими голубками повнимательнее. 

      – …и, комплексируя данные со спектрального и с магниторезонансного анализаторов, я могу построить единую спектрограмму, охватывающую частотные диапазоны обоих методов, – Сергей без особой надежды взглянул на лица своих слушателей, чувствуя, как твердая земля начинает уплывать у него из под ног, – что позволяет идентифицировать широкий спектр химических соединений… даже белковые структуры… любые, в общем.

     Сегодняшнюю аудиторию навряд ли можно было назвать особо благодарной. Оба его собеседника излучали вежливое внимание, с коим обычно мусорный бак принимает скомканную обертку от гамбургера. Сергей заметил, как рука Егора пару раз чуть заметно дернулась, выдавая его желание взглянуть на часы. Бедолага откровенно страдал.

     Его спутник, однако, выглядел более терпеливым, и порой возникало подозрение, что он действительно слушает. И даже пытается что-то понять. Он отрекомендовался как Андрей, но сам Егор постоянно именовал его Чегетом.

     Сидя рядом на диване, эта парочка выглядела слегка забавно, чем-то напоминая отражения из Комнаты Смеха. Словно это был один и тот же человек, только в случае Егора его вытянуло по вертикали, а Чегет был получен, наоборот, путем сплющивания. Оба коротко, по-армейски стриженые, оба предельно серьезные, но, определенно, ни бельмеса не смыслящие в том, что Сергей им излагал.

     По правде говоря, он сильно сомневался, что из их замысла хоть что-то выгорит, но Егор очень уж хотел узнать подробности. Его интересовало все, что могло пролить малейший свет на произошедшее с их другом в «Вишневой аллее».  Сергей и сам не знал, почему он оставил ему свой телефон. Быть может потому, что в лице Егора нашел единственного человека, как и он сам искренне желавшего докопаться до истины в этом деле.

     Он не думал, что их беседа в буфете получит продолжение, но ошибся. Уже на следующий день Егор позвонил ему и сообщил, что не прочь повидаться. С собой он притащил Чегета, хмурого и неразговорчивого. Шрам, тянувшийся у него из-под левого глаза и куда-то за ухо, создавал впечатление, что тот хитро прищуривается, но более добродушным его лицо от этого не становилось. Скорее уж наоборот.

     Прямо с порога они дружно начали рассказывать, каким замечательным парнем был погибший Колян и как он не раз спасал им обоим жизни в Чечне и в Дагестане. Говорил, впрочем, все больше Егор, а Чегет только поддакивал, да авторитетно кивал. Загрузив, таким образом, Сергея осознанием важности их общего дела, они перешли к расспросам, и вот тут-то все и завязло.

     Сергей привык общаться с людьми, чей багаж знаний простирался существенно дальше школьных курсов физики, химии и биологии, но сейчас перед ним оказалась пара суровых мужиков, прекрасно обходившихся в жизни арифметикой уровня третьего-четвертого классов. В последовавшей затем дискуссии кто-то неизбежно должен был оказаться в роли идиота. Либо он сам, либо его слушатели. А то и все вместе.

     Он как мог постарался уложить рассказ о принципах работы своего анализатора в рамки бытовых понятий и терминов, но даже так было очевидно, что значительная, если не основная часть информации оставалась за рамками понимания его гостей. Поскольку выносить такую пытку долго было просто невозможно, Сергей решил закончить свою лекцию прямо сейчас, чуть ли ни на середине фразы. Скорее всего, никто ничего все равно не заметит.

     – То есть, твой аппарат может различать разные запахи, – медленно, с расстановкой проговорил Чегет, когда стало ясно, что пауза затягивается, и от слушателей ждут хоть какой-то реакции. – Я правильно понимаю?

     – Да, – Сергей едва смог сдержать вздох облегчения, – в общих чертах.

     – Как собака или лучше?

     – Тут нельзя так напрямую сравнивать. Собачий нос пока еще недосягаем с точки зрения быстродействия и чувствительности, но дело в том, что собака не может нам рассказать, что именно она унюхала. А мой прибор выдает полную картину, и мы сами решаем, что именно нас в ней интересует.

     – Что ж, примерно понятно, – Чегет задумчиво поскреб свой шрам и, поскольку ситуация требовала от него хоть как-то отреагировать, добавил. – Серьезная штука!

     – Спасибо, – буркнул Сергей.

     – Егорка сказал, что в последнем деле ты со своим прибором наткнулся на что-то странное. Что ты нашел?

     – Ты еще говорил, что, мол, тут замешаны нелюди или что-то в этом роде, – ввернул Егор. – Если не прикалывался, конечно, а то тогда Чегет здорово осерчать может. У него с чувством юмора малость того… туговато.

     Если это было шуткой, призванной разрядить атмосферу, то результата она добилась прямо противоположного. При взгляде на хмуро щурящуюся физиономию Чегета желание острить отбивало напрочь.

     – При проведении анализа мало прогнать образец запаха через прибор, – продолжил Сергей, стараясь максимально доходчиво излагать свои мысли и аккуратно подбирать слова. – Основная и самая сложная задача – понять, что именно мы унюхали. Для этого я составил своего рода библиотеку наиболее типичных запахов (я их называю шаблонами), с которыми и сравниваю любой попавший мне в руки образец. Точно так же я поступил и с пробами, взятыми с вещдоков из «Вишневой аллеи». И получил результаты, которым пока не сумел найти внятного объяснения.

     Сергей повернулся к анализатору, чтобы продемонстрировать соответствующие диаграммы, но тут Чегет вдруг снова подал голос.

     – Ты же сказал, что все материалы у тебя изъяли, – недоверчиво хмыкнул он. – Как же они твои анализы прозевали?

     – Ну, тут я проявил немного личной инициативной самодеятельности, – ответил Сергей, стуча по клавишам и отметив про себя проницательность Чегета. – Начальство, вообще, к моей работе относится несколько… снисходительно. Так что пробы я взял, ни перед кем не отчитываясь. Мне просто стало… интересно.

     – Что именно?

     – Судя по ранам на теле погибшей девушки, ее кто-то здорово покусал. И у нас возник спор, собака это была или нет. Вот я и решил проверить.

     – Да, я слышал, что ей едва руку не отгрызли, – подтвердил Егор.

     – Ну и как? – продолжал допытываться Чегет.

     – Если честно, то внятного ответа у меня нет до сих пор.

     – То есть?

     – Сами смотрите, – Сергей подвинулся в сторону, чтобы его собеседникам был виден экран анализатора. – Вот спектрограмма первого образца, который я изучил.

     – М-м-м, – промычал Егор, сдвинув брови к переносице и напряженно всматриваясь в зазубренный график, напоминающий челюсть акулы.

     – Красным и синим цветом изображены шаблоны запахов человека и собаки соответственно, – пришел ему на помощь используемый в качестве указки карандаш. – Можно видеть, что в данном образце присутствуют и тот и другой. Такое смешение не является чем-то необычным, а если учесть, какой бардак там творился на месте, то я полученному результату особо и не удивился. Поскольку интересующие нас запахи в определенной степени пересекаются (одинаковые аминокислоты и другие соединения), то для их надежной идентификации требуется найти другой образец, где будет только один из этих запахов, либо, на худой конец, они окажутся смешаны в другой пропорции.

     – Но что собака там присутствовала, уже очевидно, я правильно понимаю? – уточнил Чегет. – Запах-то различим совершенно однозначно.

     – Я и сам поначалу решил точно так же, – кивнул Сергей, – но вот дальше началось непонятное.

     – Продолжай.

     – Перейдя к изучению других образцов, я стал искать тот, где имелся бы запах того же человека, что и на данной спектрограмме. И вскоре нашел искомое на анализе, взятом с майки застреленного клиента, – Сергей неопределенно помахал рукой, предваряя небольшое отступление. – Вообще, нижнее белье – почти идеальный вариант для получения «чистого» образца. Иногда только немного мешают всякие лосьоны и дезодоранты, но это больше для женщин характерно. Тут же все оказалось исключительно чисто и четко. Вот только вопросов данный анализ лишь прибавил.

     На экране высветился очередной частокол, на который точно так же были наложены шаблоны человеческого и собачьего запахов. Тут даже полный профан мог видеть, что в представленном образце присутствуют оба из них.

     – Похоже на прошлый вариант, – резюмировал Чегет.

     – И в чем здесь сермяга? – Егор перевел вопросительный взгляд на Сергея.

     Тот едва не брякнул, что это же, мол, «совершенно очевидно», но вовремя прикусил язык. То, что сошло бы за безобидную иронию в лаборатории среди коллег по цеху, двумя серьезными и крепкими парнями вполне могло быть воспринято как завуалированное оскорбление. Пришлось разъяснять.

     – На одежде человека всегда остаются следы запахов всего, с чем он соприкасается. Если у него есть собака, то логично ожидать ее «подписи» практически на всех его вещах. Где-то более явной, на рукавах, например, а где-то, наоборот, едва различимой. Соотношение интенсивностей основного запаха и примесей от места к месту будет варьироваться, смещаясь в сторону запаха «носителя» по мере приближения к его телу. На нижнем белье, как я уже говорил, основной запах властвует практически безраздельно.

     Сергей постучал карандашом по экрану.

     – Здесь же мы видим совершенно абсурдную ситуацию, когда интенсивность примесного запаха на нижнем белье почему-то даже усиливается, причем, ровно в той же степени, что и основной запах. Словно они срослись друг с другом в единое целое. Я никогда не сталкивался ни с чем подобным, и никакого логического объяснения данному феномену найти не могу.

     – Здесь не могла закрасться какая-нибудь ошибка? – спросил Чегет, задумчиво поглаживая подбородок. – На образцы могла грязь попасть, или еще что-то в этом роде.

     – Это крайне маловероятно, я такую возможность исключаю, – отрицательно замотал головой Сергей. – Кроме того, в полученных результатах прослеживается четкая повторяемость – такая белиберда творится всего с несколькими пробами, относящимися к убитому клиенту и к тому, который убежал. На всех прочих – никаких проблем.

     – Есть и другие подозрительные запахи?

     – Да, на куртке второго посетителя, – экран прочертила новая спектрограмма. – Я специально брал образец с воротника, где присутствие посторонних запахов практически исключено, но в итоге получил точно такую же ахинею. Видите? – Сергей провел по графику карандашом. – Вот – человек, а вот – собака. Причем, это другой человек и другая собака, не те же самые, что на предыдущих образцах. Но, заметьте, запахи смешаны ровно в такой же пропорции, как и там. Так что я здесь усматриваю определенную закономерность, которая меня, если честно, начинает немного беспокоить.

     – Чем именно?

     – Ну, как говорится, если что-то выглядит, как собака, виляет хвостом, как собака и лает, как собака, то, скорее всего, это собака и есть, – Сергей вздохнул. – А вот если что-то пахнет, как помесь собаки и человека, то это… не знаю… тут разные мысли в голову приходят.

     – Оборотень? – услужливо подсказал Егор. – Вервольф?

     – Ха! Для столь смелого вывода доказательная база как-то жидковата, – скептически заметил Чегет. – Нужны дополнительные аргументы. Еще какие-нибудь странности или необычности. Ничего не припоминаешь?

     – Еще…? – Сергей поскреб в затылке. – Ах, да! С трупом тоже кой-какие непонятки были. С ранениями.

     – А что с ними не так?

     – Когда в анатомичке делали вскрытие, то нашли две пули, но ни одного свежего входного отверстия, только рубцы.

     – Это… как? – фыркнул Егор.

     – Не знаю, я лично его не осматривал.

     – Быть может, это старые пули, оставшиеся после былых подвигов?

     – Обе раны – смертельные.

     – Ну, тогда не знаю, – Егор развел руками. – Нафантазировали, небось, ваши эскулапы. Или покурили что.

     – Вся бригада? Сомневаюсь, – покачал головой Сергей. – У этих ребят довольно специфическое чувство юмора, конечно, но не до такой же степени. Да и Крутицкий, когда говорил об этом, радостным смехом отнюдь не заливался. Скорее уж наоборот. Да ты и сам его видел – на любителя глупых шуток он не похож.

     – Тогда как ты можешь этот казус объяснить?

     – Никак. Абсурд, одним словом.

     – И, что самое печальное, мы ни на миллиметр не приблизились к своей цели.

     – Чтобы быть абсолютно уверенным, я хочу провести еще несколько анализов. Кто знает, может я и впрямь напортачил где-то.

     – Что за анализы? – подал голос Чегет.

     – У меня одна знакомая кинологом работает. Я попросил ее взять пробы у людей, которые много общаются с собаками, – Сергей развел руками. – Что если у них действительно смешение запахов с их питомцами происходит. Собака вполне может контактировать и с нижним бельем хозяина, даже в его постель забираться. Лично я в это, правда, слабо верю, слишком уж точно все совпало, но хотелось бы удостовериться на все сто.

     – Чем меньше людей будет в курсе твоих изысканий, тем лучше, – Чегет не скрывал своего скептицизма. – Ты же сам говорил, что дело закапывают по указке с самого верха. Здесь излишнее любопытство может быть опасным.

     И вот тут, действительно, присутствовал довольно скользкий момент. Последний разговор с Ларисой получился у Сергея не особо приятным. Еще по ее голосу на другом конце линии он понял, что у девушки случились некоторые проблемы, и он имеет к ним самое непосредственное отношение. Однако она наотрез отказалась что-либо обсуждать по телефону, зато уж при личной встрече высказала ему все от души.

     Самое обидное состояло в том, что, строго говоря, особой вины за собой Сергей не ощущал. Кто же мог знать, что это дело неожиданно повлечет за собой целую лавину последствий. Убийство, как убийство, мало ли на свете недоумков. У покойника же на лбу не написано, что он – VIP, да еще с причудами.

     В такой ситуации просить Ларису еще об одном одолжении, имеющем самое непосредственное отношение к тем бедам, что свалились на ее голову буквально накануне, представлялось не совсем уместным. Вот здесь он был полностью солидарен с Чегетом – чем меньше людей посвящено в твои дела, тем спокойней. Однако иного выбора у Сергея не оставалось.

     Кроме того, если подходить к вопросу формально, то можно сослаться на то, что изыскания Сергея не имеют никакого отношения к событиям в «Вишневой аллее».

     – Моя просьба никоим образом не связана напрямую с тем убийством, – хмыкнул он, надеясь, что выглядит достаточно убедительно. – Обычная наладка аппаратуры и ничего более. Кроме того, Лариса – девушка неглупая и болтать попусту не станет. Ей ничто не угрожает.

     В конце концов, сама Лариса вчера с его доводами нехотя согласилась, хотя, очевидно, не очень-то в них верила, как и сам Сергей, если уж на то пошло. Не поверил и Чегет. Он смерил его тяжелым задумчивым взглядом и негромко буркнул:

     – Это ты так думаешь. 

      Всем знакомо то крайне неприятное ощущение, когда, садясь на стул, в последний момент вдруг обнаруживаешь, что он куда-то отлучился. Примерно такие же чувства испытала Оксана, когда узнала, что и у Фазиля случаются промахи. Она была в нем настолько уверена, что даже не допускала такой возможности, но, по-видимому, они оба недооценили сообразительность и осторожность Сергея. Он, как-никак, являлся криминалистом, и худо-бедно понимал, каким боком могут ему выйти самодеятельные изыскания. Предпринятые им меры предосторожности оказались достаточно эффективными, чтобы обмануть даже бдительного Фазиля, скрыв от него проводимое самостоятельное расследование. И кто знает, как развивались бы события в дальнейшем, если бы правда вдруг не вылезла наружу в довольно неожиданном месте.

     Место это именовалось «Атлас», и Оксана постоянно задавалась вопросом, кому пришла в голову идея дать такое название ресторану, когда очевидно, что два человека из трех будут ставить в нем ударение неправильно. Многие, причем, так и не осознавали своей ошибки и искренне недоумевали, почему в заведении с таким именем на обильно задрапированных блестящей шелковистой тканью стенах нет ни одной карты, и вообще, географическая тема в интерьере никак не обыграна.

     В этот ресторан регулярно водил своих подруг Гриша Хуварин, придерживаясь проверенного правила, что кто девушку ужинает, тот ее и танцует. Однако приглашение на ужин Оксаны выглядело в этом свете несколько неожиданно и странно.

     Грешным делом, можно было подумать, что таким образом он надеется наладить особые отношения с новым Вожаком, но эта версия звучала совершенно фантастически. Гриша всегда пользовался популярностью у слабого пола, но вот на Оксану его магия не действовала. Она и сама не испытывала недостатка в кавалерах, так что, возможно, здесь имел место эффект схожий с отталкиванием одноименных полюсов магнита. В общем, друг друга они воспринимали, скорее, как брат с сестрой, не более того. В каком-то смысле их отношения можно было даже назвать дружбой. И приглашение почти наверняка объяснялось желанием Хуварина уладить какой-то важный вопрос, который предпочтительно обсуждать только при личной встрече.

     А потому, несмотря на то, что день у нее сегодня выдался долгий и довольно суматошный, Оксана все же решила принять его предложение.

     Когда Гриша поднялся ей навстречу, Оксана в который раз поразилась исходящей от него мощнейшей дикой, какой-то первобытной энергетике. Большинство их сородичей отличались худобой и даже субтильностью, но Хуварин был не таков. Широкоплечий, бородатый с падающими на плечи косматыми темно-русыми волосами, он явно не вписывался ни в окружающий утонченный интерьер, ни в строгий костюм. Его буквально распирало изнутри. Казалось, что еще чуть-чуть, и он взорвется как граната, шрапнелью разметав вокруг пуговицы, запонки и клочья дорогой ткани. В поставленной у стены большой сумке наверняка скрывалась перемазанная в грязи камуфляжная форма, в которой он смотрелся бы куда органичней.

     Перекинувшись же, Гриша больше походил на лохматого медвежонка, чем на собаку. Но если кому-то он казался неуклюжим и неповоротливым, то это вполне могло оказаться последней ошибкой в жизни того несчастного. Неторопливость движений Харона вводила в заблуждение, и его противники всякий раз удивлялись, как ему, такому неуклюжему и медлительному, внезапно удавалось оказаться у них за спиной. Удивление это, впрочем, длилось недолго, да так и застывало на лице посмертной маской.

     Правую руку Гриша держал за спиной и, когда Оксана приблизилась, он жестом фокусника явил на свет шикарную розу. Девушка не смогла удержаться от улыбки, ведь она, прекрасно зная всю подноготную Хуварина, понимала, насколько абсурдно он выглядит. Романтизм был ему абсолютно чужд, и все подобные жесты он под копирку повторял перед каждой своей пассией. Набор приемов был выверен и отработан, никакой самодеятельности, только проверенные схемы и решения. И они работали, черт подери! Женщины так и падали в его объятья. Вот только очень скоро они осознавали, что за внешней мишурой скрывается самый обычный мужлан. Открытый, честный, добрый, но… обычный. Никаких безумств, звезд с неба или баллад в свою честь ожидать от него не стоило.

     Очередное Гришино завоевание вполне могло проснуться утром в одиночестве, обнаружив на столике записку, где ее кавалер корявыми буквами и корявым же языком объяснял, что уехал с друзьями в Карелию сплавляться по Шуе. Вот и вся любовь.

     А вот своих друзей Гриша как раз ценил. Их у него было много, и Оксана предпочитала оставаться в их числе, оставляя более близкие отношения легковерным девицам. Ведь характеризуя Хуварина с этой, «мужской» стороны, на ум приходило всего одно слово: надежный.

     Оксана позволила ему целомудренно чмокнуть себя в щечку и пододвинуть стул, на этом ритуальные формальности закончились, и можно было переходить к изучению меню.

     Утверждение, что человек есть то, что он ест, к Грише подходило на все сто процентов. Пищу он предпочитал простую, сытную и обильную. Он не одобрял кулинарных изысков, а моду на японскую кухню, вообще, считал коллективным извращением. Посещение ресторана являлось для Хуварина почти подвигом, поскольку необходимость соблюдать подобающие изящные манеры он воспринимал как пытку. Но ради своих женщин он смиренно ее терпел. Но вот попав к нему домой, они обнаруживали там совсем иного человека, который не прочь почавкать, облизать перепачканные в соусе пальцы и в завершение издать зычный утробный звук.

     Перед Оксаной, к счастью, Грише особо красоваться не требовалось, а потому он сразу же зажал вилку в правой руке и теперь решительно орудовал ею в тарелке.

     – Ну, что у тебя нового, Гриш? Что расскажешь? Чем порадуешь? – поскольку он не делал из еды культа, то за столом вполне мог говорить о делах, не теряя аппетита. И Оксана предпочла с этим не затягивать, она все же чувствовала себя немного тревожно.

     – Порадую? Хм, это вряд ли, скорее наоборот, – еще один кусок сочного стейка отправился в рот. – Со мной тут поделились информацией, которая вызывает определенное беспокойство.

     – Что за информация? – догадка Оксаны оказалась верной. Увы.

     – Похоже, что Шелепов взял след.

     – Шелепов? М-м-м, Сергей, что ли? Тот криминалист, что занимался вещдоками по делу о бойне в ночном клубе? Я же велела Фазилю забрать у него все материалы и следить, чтобы он не совал свой нос, куда не следует!

     – Шелепов сообразил, что дело спускают на тормозах, и соответствующие указания идут с самого верха. А потому он проводил свои изыскания тайно, ни перед кем не отчитываясь.

     – Но ради чего он пошел на этот риск? Каков его интерес?

     – Думаю, его просто здорово разозлили. Если бы все ограничилось обычной «настоятельной рекомендацией», то он уже через день об этом деле позабыл бы. Но на сей раз кто-то проявил чрезмерное рвение, взломал его почтовый ящик и потер переписку, где упоминались события в «Вишневой аллее». И, похоже, это Шелепова здорово зацепило.

     – Проклятье! Как же я ненавижу этих деятельных дилетантов! – Оксана раздраженно бросила вилку на стол. – Такое впечатление, что все, что они делают, они делают назло. Сначала одно, теперь другое. Голову Арсению оторвать мало!

     – То есть это прокол не Фазиля? – в Гришином голосе промелькнула тень облегчения. Неудачи лучшего друга он переживал как свои собственные.

     – Разумеется, нет! Он же медик, он знает, что хирургическое вмешательство – это наихудший вариант, к которому прибегают только в самой крайнем случае. Тем более что тут болезнь вполне могла рассосаться сама собой. А теперь Шелепова вспугнули, и он может уйти в подполье, откуда его потом и ломом не выковыряешь.

     – Это да, – кивнул Гриша, – он все работы теперь проводит на дому и ни с кем их не обсуждает. Ни по телефону, ни в сети, никак.

     – Откуда же у тебя дровишки в таком случае?

     – Ну, мы же не в безвоздушном пространстве живем. У меня и в уголовке знакомые есть, и вокруг нее. Кой-какие слухи доходят…

     – И до чего Шелепов сумел докопаться? – некогда обрубленный «хвост» начал отрастать снова, словно у ящерицы, и Оксана почувствовала, как ее захлестнуло глухое раздражение. И на Арсения, и на Сергея с Ларисой, и на Фазиля до кучи.

     – Он разрабатывает портативный анализатор запахов. «Искусственный нос» или что-то вроде того. В перспективе эта штуковина вполне может сравняться по возможностям с нюхом собаки, а то и превзойти его, – Гриша закинул в рот еще один кусок. Какими бы плохими ни были бы обсуждаемые известия, аппетит ему они не портили. – Для настройки этой бандуры необходимо собрать образцы запахов, а потому он засовывал в нее все, что попадалось ему под руку. Тренировал ее, так сказать.

     – Как она работает?

     – Откуда мне знать! Я же не специалист по всяким там гнейсам и гюйгенсам. Андрюха говорил что-то про спектральный анализ и молекулярный резонанс… или атомарный…

     – И как? Он уже нанюхал что-нибудь интересное?

     – Да уж, – Гриша, однако, был настроен абсолютно серьезно. – У него уже есть подборка базовых запахов, он их «шаблонами» называет. Ну, там, взрывчатка, героин, человек, собака. А анализы, собранные с улик нашего дела, показали результат, который в стандартные рамки не укладывается. Ты же сама знаешь…

     – Знаю, – кивнула Оксана. Запах – одна из примет, что отличали таких, как она, от обычных людей и от собак. Она не менялась и не ослабевала с возрастом, ее не в силах были забить или замаскировать никакие духи и одеколоны. Пожизненная метка, по которой в любой толпе можно было безошибочно определить одного из своих, – но ведь аппаратура могла и ошибиться?

     – Не настолько. Во всяком случае, Шелепов абсолютно уверен в достоверности результатов. Иначе он не стал бы озвучивать свою версию.

     – В чем же она состоит?

     – А как ты думаешь? – Гриша искоса взглянул на Оксану и криво ухмыльнулся.

     – И ему поверили?

     – С фактами трудно спорить, а Шелепов, в силу своей профессии, весьма неплохо с ними управляется. Пока что у остальных довольно скептическое отношение к его гипотезе, но все эти разноцветные диаграммы и графики… на некоторых людей такая концентрированная научность производит буквально оглушающее впечатление. Соответствующие соображения пока еще озвучиваются ими вполголоса, но все так или иначе сходятся во мнении, что в деле замешаны не люди.

     – Черт! – Оксана недовольно поджала губы и отодвинула от себя тарелку. Есть расхотелось окончательно.

     – Ну, это все пока не окончательно, – попытался успокоить ее Гриша. – Шелепов еще допускает вероятность ошибки. Он попросил какую-то свою знакомую собрать ему образцы запахов людей, часто общающихся с собаками, и вполне может оказаться так, что…

     – Вот ведь мерзавка! – Хуварин аж вздрогнул от внезапного всплеска эмоций своей собеседницы.

     – Э-э-э, извини?

     – Я же Лариске по-хорошему, по-доброму объяснила, чтобы она не совала свой нос не в свое дело, а она вон что творит! – девушка сокрушенно покачала головой. – Я сегодня была у нее в клубе и, когда после одевалась, почувствовала ее запах на своей куртке, но решила, что она ее просто примеряла. Она ж всякие тряпки до помутнения рассудка любит. А она, выходит, там образцы запахов снимала. Ну что за люди, а!

     – Не переживай так. Возможно, все обстоит не так плохо, как кажется, – попытался успокоить ее Гриша, – тем более, что у Шелепова, как я понял, по мере погружения в это дело энтузиазм только убывает. Он на свою голову лишних проблем обычно не ищет. Поиграется и забросит от греха подальше.

     – Увы, я не могу себе позволить надеяться на «авось». Положение обязывает. А эта сладкая парочка уже начинает меня нервировать.

     – Я понимаю, – Гриша задумчиво погладил бороду. – Следует ли мне, м-м-м, позаботиться об этой проблеме?

     – Не надо, Я бы предпочла, чтобы контроль над ситуацией оставался в одних руках. Пусть Фазиль сам свои упущения исправляет, – тряхнула головой Оксана. – В следующий раз будет действовать внимательней и расторопней. Да и мне пора уже завязывать с излишней сентиментальностью…

     Лариса поставила сумку на стол и выгребла из нее пригоршню запечатанных пакетиков с ватными палочками. Она и не ожидала, что образцов наберется так много. Даже после того, как она отобрала самые примечательные, на ее взгляд, пробы и оставила конверт с ними у Сергея на проходной, в ее сумке еще осталась изрядная куча пакетиков. Все-таки увлекающаяся она натура, что есть, то есть.

     Даже досадно немного. Буквально накануне при встрече она едва Сережке глаза не выцарапала за ту историю с фотографиями, а не прошло и пары часов, как она уже рассовывала по карманам выданный им «инструментарий», состоявший из упаковки ватных палочек и пачки пакетиков. Нехотя, конечно, но все-таки… То ли он какими-то элементами гипноза пользуется, то ли у нее самой мозги атрофировались.

     В дальнейшем все развивалось по накатанной колее. У Ларисы довольно часто выходило так, что работа, которая поначалу ничего, кроме раздражения не вызывала, по прошествии некоторого времени начинала ее увлекать. Ей становилось интересно докопаться до сути и сделать все так, чтобы потом результатом можно было бы вполне заслуженно гордиться.

     Так случилось и на этот раз. Нет, чтобы разозлиться на Сережку как следует, по-взрослому. Или хотя бы обидеться, так нет! Ведь совершенно очевидно, что он лукавил, когда утверждал, что вся эта канитель с пробами не имеет ни малейшего отношения к тому убийству. Но она предпочла сделать вид, будто поверила, и два последних дня так и норовила по любому поводу заскочить в раздевалку, зажав в кулаке «пробоотборники».

     Ну да ладно, что сделано, то сделано. Теперь надо бы разобраться с добычей, которой набралось изрядно. Будучи девушкой аккуратной и педантичной, Лариса старалась подписывать все образцы, но не всегда имелась возможность сделать это как следует. Те, что она отдала в конверте, были оформлены как полагается, но остальные тоже стоило подписать. Вдруг еще понадобятся. А потому она разложила пакетики на столе, заготовила скотч, нарезала бумажек и принялась за работу.

     Дело уже близилось к завершению, когда неожиданно раздался звонок домофона. Чертыхнувшись, Лариса поднялась из-за стола и вышла в прихожую, гадая, кого это там нелегкая принесла.

     – Привет, это Оксана, – послышавшийся в трубке голос заставил Ларису вздрогнуть. – У меня тут копии родословных с собой. Я проезжала мимо и решила тебе их забросить.

     – О! Не стоило беспокоиться… Я… Можно ведь было… Э-э-э… ну, ладно, восьмой этаж.

     – Сейчас буду.

     Черт! Какое неудачное совпадение! Лариса опрометью бросилась обратно в комнату и, не разбираясь, сгребла свои труды в ящик стола. Если Оксана узнает, чем она тут занимается, то наверняка здорово расстроится. Она ведь при их последней встрече совершенно недвусмысленно дала понять, что от того дела с собакой в ночном клубе следует держаться подальше. А Лариса ее не послушалась.

     Она покрутила головой по сторонам, соображая, не оставила ли на виду чего-нибудь лишнего… или личного. Вроде бы нет. Но предательская дрожь в ногах никак не унималась. Вот зараза! Чего же она испугалась? Ничего предосудительного или противозаконного Лариса не совершала, ни в чьи дела нос не совала. А образцы для Сережки… так никто не мог о них знать. Откуда?

     Вот только в прошлый раз Оксана откуда-то все же узнала, что к Ларисе нагрянула полиция. И тогда она точно так же исключительно удачно «проезжала мимо». Ох, не к добру все это…

     Открывая дверь, девушка постаралась успокоиться и напустить на себя беззаботный вид. Нельзя же, в самом деле, быть настолько мнительной! Вот уж воистину – на воре шапка горит!

     – Привет! – Оксана вышла из лифта, держа в руке прозрачную пластиковую папку. – Ты спрашивала родословные нового помета – вот, я привезла тебе обещанные копии.

     – О, господи! И охота тебе мотаться по городу из-за такого пустяка?!

     – Да я тут неподалеку часто по делам бываю, так что мне несложно. Держи.

     – Спасибо, – Лариса взяла папку и замешкалась, испытывая некоторую неловкость. Не отправлять же гостя восвояси прямо с порога. – Ну ты это, заходи, что ли. Раз уж поднялась.

     В прихожей Оксана скинула туфли и прошла в гостиную, негромко шлепая босыми ногами. Она остановилась посередине комнаты, глядя на развешенные на стене фотографии.

     – Ух ты! Немало у вас медалистов, оказывается.

     – Да это все так, местечковые междусобойчики, – отмахнулась Лариса, – до серьезных конкурсов нам как пешком до Луны.

     – Ну, не все сразу, – Оксана подошла ближе, чтобы получше рассмотреть подробности. – Сказала бы ты мне раньше, я бы могла помочь.

     – Но твой питомник ведь больше служебными да сторожевыми собаками занимается.

     – Да, но у меня же куча знакомых, у которых вполне могут найтись подходящие чистые линии. Ты только скажи.

     – Хорошо… ладно, – отозвалась Лариса без особого энтузиазма.

     Нет, предложение выглядело исключительно щедрым, о такой возможности она могла только мечтать, вот только… Ей не хотелось себе в этом признаваться, но все отравлял маленький и зловредный червячок зависти.

     У Оксаны любая проблема решалась так легко! «Только скажи» – и все вопросы сняты, словно сами собой. Причем, никакого бахвальства или позерства в ее словах не было и в помине. Порой, действительно, хватало одного ее слова, чтобы заставить крутиться людей, являвшихся далеко не последними винтиками в машине государственной власти. Как быстро она давеча разобралась с зарвавшимися полицейскими! Один телефонный звонок – и только пятки засверкали!

     Наблюдая за Оксаной, Лариса буквально физически ощущала стоящую за ней Власть. Она не знала, откуда происходят ее корни, а спросить не решалась, но одно было совершенно очевидно – Оксана вхожа в весьма высокие кабинеты, и вполне может позволить себе распахивать их двери ногой.

     Но даже не это вызывало зависть Ларисы, а то, как свободно и непринужденно умудрялась Оксана при этом держаться. Она не накладывала на свое лицо слои грима в дорогих косметических кабинетах, не обвешивала себя золотыми побрякушками и модными сумочками от Louis Vuitton, не забиралась на высокие каблуки, чтобы свысока смотреть на окружающих и демонстративно цедить слова через губу.

     Простое серое короткое платье, черный жакет, оттеняющий шапку соломенных волос (скорее всего, даже не крашеных), практичные удобные туфли – в ее гардеробе не было ничего броского или вызывающего, ни показухи, ни пафоса. Все и так прекрасно понимали, с кем имеют дело, и кто тут босс. Словно ее окружала невидимая аура, заставлявшая даже солидных уважаемых людей в ее присутствии запинаться и мямлить что-то нечленораздельное. Как Оксане удавалось добиваться такого эффекта – загадка.

     В своих детских фантазиях Лариса, помнится, видела себя именно такой – гордой, уверенной и независимой. Но вот, она выросла, но, несмотря на то, что все перечисленные качества присутствовали в ее характере в полном объеме, рядом с Оксаной она по-прежнему ощущала себя маленькой девочкой с картины Брюллова «Всадница», восхищенно таращащейся на свою старшую сестру.

     – Неплохой урожай, – заключила Оксана, окинув взглядом всю фотогалерею.

     – Спасибо, – спохватившись, Лариса прекратила нервно грызть ноготь и спрятала руки за спину.

     – Да, кстати, насчет фотографий… после того случая к тебе больше никто не наведывался?

     – Нет, все тихо. Здорово ты их тогда шуганула.

     – Нечего было совать нос не в свое дело, – хмыкнула Оксана. – А свою часть уговора ты выполнила?

     – Да, я удалила все письма и стерла файлы. У меня ничего не осталось.

     – К тебе никто больше с какими-нибудь вопросами или просьбами на эту тему не обращался?

     – Нет.

     – Точно? – Оксана чуть повернула голову, словно прислушиваясь к тому, что говорит Лариса, а та, к собственному ужасу, вдруг почувствовала, что начинает обильно потеть. В том, как Оксана говорила, в интонациях ее голоса присутствовало что-то давящее, что-то парализующее, от чего кожа покрывалась мурашками.

     – Ну, я рассказала Сережке, что у меня из-за него были неприятности, и чтобы он меня своими проблемами больше не грузил. Мы даже поругались немного. Больше ничего.

     – Понятно, – Оксана вздохнула и медленно развернулась, присев на краешек стола. Ее левая рука при этом как бы невзначай легла на ручку ящика, куда Лариса сгребла все пробы. – Знаешь, когда работаешь с собаками и вообще с животными достаточно долго, то со временем неизбежно начинаешь при общении с людьми испытывать чувство какой-то… брезгливости что ли. Довольно неприятно, знаешь ли. Ведь звери, в отличие от человека, никогда не лгут.

     Она выдвинула ящик и с издевательской неторопливостью поворошила пакетики. Ноги у Ларисы предательски подкосились, и она опустилась на диван.

     – О, как! Тут даже я затесалась!

     – Он… он сказал, что это нужно для настройки какого-то оборудования, – промямлила Лариса, – что это не имеет никакого отношения к тому… убийству.

     – Ой, только не говори мне, что ты поверила в эту сказку! – ящик с резким стуком вернулся на место.

     – Я же не знала, что…

     – Лариса! – оборвала Оксана ее лепет. – Не надо корчить из себя маленькую девочку! Обо всем-то ты прекрасно догадывалась. Ты же понимала, что Сергей рассказывает тебе далеко не все, но предпочла закрыть на это глаза. Как будто того, о чем не знаешь, и не существует вовсе. Чертовки недальновидно и глупо!

     – Но что это за история такая, о которой даже думать запрещается?! В чем дело?!

     – Одна из тех историй, от которых стоит держаться подальше. Сергею предельно ясно дали это понять, но он не послушался. В результате твой друг ввязался в крайне опасную игру, да еще и тебя в нее втянул. Он, скорее всего, даже не догадывается, какому риску подвергает при этом вас обоих, но тебя-то я предупреждала. Мы здесь не в картишки играем, здесь нельзя просто так встать из-за стола и уйти, как будто ничего не случилось. Чем дальше забираешься, тем сложнее потом выпутываться. И в какой-то момент ты вдруг понимаешь, что обратной дороги уже нет. Точка невозврата пройдена. Коготок увяз. Только что.

     – Но я не совершила ничего противозаконного!

     – Закон здесь ни при чем. В эти края он не заглядывает, тут правят бал другие… правила, которым на него наплевать.

     – То есть… это ты подослала ко мне тех полицейских! – осенила Ларису внезапная догадка.

     – Боже упаси! – фыркнула Оксана. – Я никогда не пользуюсь услугами подобных недоумков.

     Она сняла жакет и повесила его на спинку стула, аккуратно разгладив несколько складочек, потом сняла и положила на стол наручные часы. Лариса как завороженная, не отрываясь, следила за ее движениями, от которых веяло какой-то леденящей жутью. Словно это пыточных дел мастер педантично раскладывал свои сверкающие хромированные инструменты.

     Покончив с приготовлениями, Оксана выпрямилась и вышла в центр комнаты.

     – Я же предупреждала тебя, – повторила она, громко хрустнув переплетенными пальцами, – что, если ты не угомонишься, за тобой снова придут.

     – Ты и те… убийцы из клуба, – прошептала Лариса севшим голосом, – вы из одной шайки, верно? Ты – одна из них!

     – Ну что ты! – лицо Оксаны расплылось в недоброй ухмылке. – Я гораздо, гораздо хуже…

     Запущенную болезнь лечить всегда сложней и дольше. Но еще хуже, ежели пациент дополнительно занимался самолечением, доведя в итоге дело чуть ли не до палаты интенсивной терапии. И тут, чтобы вытащить его с Того Света, могут потребоваться напряженные усилия множества специалистов и помощь сложнейшей медицинской техники. Тогда как в самом начале истории курс лечения вполне мог ограничиться парой уколов…

     Присев на корточки, Фазиль вытащил из-под дивана небольшой чемоданчик и открыл его. После той кипучей и бездарной самодеятельности, которую развил Арсений, недуг зашел настолько далеко, что для предотвращения еще более тяжелых последствий требовалась незамедлительная ампутация. В противном случае развившаяся гангрена способна утащить за собой в могилу весь организм, убить вообще всех.

     Фазиль полагал себя кем-то вроде хирурга, но, как и любой другой опытный врач, он всегда старался до последнего воздерживаться от радикальных методов, предпочитая более аккуратный и щадящий подход. Ему бы никогда не пришло в голову назвать себя художником, но некоторые примеры его «работ» в полной мере заслуживали того, чтобы красоваться в собрании престижной галереи, пусть и довольно специфической.

     Ведь существует масса способов заставить людей делать то, что тебе от них требуется, или благополучно забыть «лишнюю» информацию. Причем многие методы воздействуют на цель настолько деликатно, что конкретный человек даже не заподозрит, что им манипулируют.

     Фазиль небезосновательно гордился своим послужным списком, в котором факты применения насилия были крайне редки, ну а покойники появлялись и вовсе только в самых исключительных случаях. Любой подобный инцидент он воспринимал как провал и несмываемое пятно на своей репутации. За годы войны в Чечне он оборвал немало чужих жизней и более не горел желанием пополнять этот перечень. Последующий опыт научил его, что чем незаметней ты действуешь, тем меньше шансов досадно проколоться, да и получаемый эффект оказывается куда более долгосрочным.

     Однако та ситуация, что сложилась сегодня вокруг истории в «Вишневой аллее», требовала действовать быстро, и времени на поиск изящных решений уже не оставалось. Придется ампутировать.

     Тем не менее, даже исполняя такого рода поручения, Фазиль придерживался самых высоких стандартов, дабы минимизировать возможные негативные последствия. Сердечный приступ, внезапный инсульт, неудачно подвернувшаяся нога – результаты его работы всегда выглядели максимально естественно и достоверно. Требовалась весьма непростая и трудоемкая экспертиза, чтобы только заподозрить подвох, ну а распутать все ниточки представлялось и вовсе нереальным.

     Фазиль достал из чемоданчика шприцы и упаковку ампул. Отломив носик одной из них отработанным движением пальцев, он заправил шприц и пристроил его в небольшой потайной кармашек на запястье. Если идешь на реальное дело, то оружие должно быть подготовленным, заряженным и находиться под рукой. Жизнь порой выкидывает такие коленца, что только успевай вертеться, и непосредственно на месте времени на подготовительные процедуры может и не найтись.

     Так, клиент – Сергей Шелепов, эксперт-криминалист. Вряд ли у него дома имеется табельный ствол, по должности не положено. Судя по данным геолокации с его телефона, в данный момент Шелепов находится у себя дома. А там типичная девятиэтажка, где в тесном темном коридорчике прильнувшие к дверному глазку соседи при всем желании вряд ли смогут рассмотреть хоть что-то путное.

     Обычно у Фазиля на планирование операции уходило несколько дней, когда он всесторонне изучал нужного ему человека, присматривался к его привычкам и маршрутам перемещения. И только после, подобрав наиболее подходящий способ отправить его на встречу с Михаилом и Гавриилом, он приступал к реализации своего плана. Но вот сегодня обстоятельства вынуждали импровизировать, чем здорово увеличивали вероятность неблагоприятного исхода. И дело тут было не столько в том, что клиент сумеет выкрутиться, тут у него шансов никаких, но вот неподготовленный экспромт может оставить после себя слишком много компрометирующих следов. Но тут уж ничего не поделаешь, нынешняя партия с самого начала складывалась на редкость неудачно, и переиграть ее уже невозможно.

     Захлопнув чемоданчик, Фазиль задвинул его обратно под диван, после чего накинул на плечи куртку и вышел из дома.

     * * *

     После десятого гудка Сергей повесил трубку. Он ощущал смутное беспокойство – после инцидента с полицией в голову лезли самые разные подозрения, но пока он решил не поднимать суматоху и перезвонить Ларисе еще раз чуть позже. Хотя бы для того, чтобы поблагодарить.

     С самого утра его выдернули на выезд, и до своего рабочего места он добрался только после обеда. Степан сообщил ему, что его подруга недавно к ним заходила, и передал оставленный ею конверт с образцами. Потом навалилась работа и, вырвавшись, наконец, из ее объятий, Сергей сразу же помчался домой, ему не терпелось реабилитировать свой анализатор, да и себя заодно.

     Запоздало он вспомнил, что было бы неплохо сказать Ларисе спасибо за проделанную работу, но ее телефон не отвечал, так что благодарности пришлось оставить на потом. Отложив в сторону мобильник и отбросив сомнения, Сергей вернулся к своему агрегату.

     Первые же результаты подтвердили его правоту, а заодно и исправность оборудования. В анализах, взятых с рукавов верхней одежды людей, общающихся с собаками, ожидаемо присутствовала смесь запахов человека и животного, но уже на рубашке запах собаки заметно бледнел и расплывался. А пробы, взятые с изнаночной стороны, и вообще не содержали даже намека на какое-либо собачье присутствие. В любом случае, отделить один запах от другого не составляло большого труда. В общем, все обстояло именно так, как и должно.

     Вот только Сергей никак не мог для себя решить, как именно следует расценивать такие итоги. С одной стороны, он был, несомненно, рад, что с оборудованием все в порядке, и что его постулаты подтвердились. Но с другой – те непонятные пробы, с которых все началось, никуда не исчезли, да и на взбрык анализатора теперь сослаться вряд ли получится. Ситуация продолжала требовать логичного объяснения, а та единственная версия, которая сама просилась на язык, его категорически не устраивала. Хотя бы потому, что здорово Сергея пугала.

     Зазвонил телефон, и Сергей, не глядя взял трубку, однако вместо ожидавшегося Ларисиного сопрано в трубке послышался мужской баритон.

     – Алло, привет! Это Егор. Есть какие-нибудь новости?

     – Егор? Ах, да… Привет, – у Сергея никогда толком не получалось заниматься двумя делами сразу, а потому, будучи сосредоточен на работе, он реагировал на реплики собеседника с изрядной задержкой и иногда отвечал откровенно невпопад. – Вот, сижу, разбираюсь с новыми пробами. Пока ничего нового.

     – У тебя никаких новых мыслей насчет… ну… тех странных графиков не появилось?

     – Увы, никаких идей, – прижимая трубку к уху плечом, Сергей открыл еще один пакетик и зарядил в анализатор очередную пробу. Негромко заурчал прокачивающий воздух компрессор.

     – Слушай, может, мы с Чегетом к тебе заскочим, покумекаем еще, а? Одна голова хорошо, а две, или даже три – сам знаешь.

     – По правде говоря, я большого смысла в этом не вижу. Из пустого тюбика много не выдавишь, а себя сейчас ощущаю… именно… – на экране начала отрисовываться спектрограмма, и Сергей запнулся, всматриваясь в ее гребенку. У него нещадно засосало под ложечкой.

     – Тут у Чегета есть кой-какие идейки, хотелось их с тобой обсудить. Мы же не знаем, может ли твой аппарат то, что мы придумали или нет.

     – Я… это… – потянувшись за пакетиком от последнего образца, чтобы посмотреть, чье имя на нем написано, Сергей выронил телефон и еле успел его поймать. Злосчастный пакетик, воспользовавшись моментом, соскользнул со стола и нырнул под тумбу с ящиками, – черт!

     – Что случилось? – обеспокоенно спросил Егор.

     – Да я тут уронил… чтоб тебя… – пришлось опуститься на четвереньки и шарить рукой под столом.

     – Ну, мы сейчас заскочим, ладно?

     – Как хотите, дело ваше. Мне-то… все… – наконец, пакетик был извлечен на свет, и Сергей уставился на приклеенную к нему бумажку.

     – Ладно, мы минут через пятнадцать уже будем.

     – Да… хорошо… – Сергей выключил телефон и устало сел прямо на ковер, поочередно глядя то на пакетик, то на экран, где красовался закончивший рассчитываться график. – Вот дерьмо!

     Он только-только начал постепенно свыкаться с мыслью о том, что в прошлый раз где-то сам напортачил при отборе проб, да и вся сопутствующая неразбериха являлась следствием банального непонимания, и на тебе! В одно мгновение вся эта нирвана рассыпалась как карточный домик.

     Спохватившись, Сергей снова забрался в кресло и еще раз набрал номер Ларисы, другой рукой перебирая остальные присланные ею образцы. Так и не дождавшись ответа, он решил позвонить в ее клуб, хотя и терпеть не мог выслушивать всепонимающие комментарии от ее подруг, типа: «а, это Сережа, да? Сейчас я позову Лару». Но охватившее его беспокойство с каждой минутой становилось все сильнее, а потому пришлось немного потерпеть. Мысль о том, что она, быть может, прямо сейчас беззаботно болтает с этим… существом, вызывала во всем теле неприятный зуд.

     В клубе ему сообщили, что Лариса уехала еще утром и больше не появлялась, и где она сейчас может быть, им неизвестно. Тем временем, среди образцов обнаружился еще один, подписанный тем же именем. С тяжелым сердцем Сергей, вздохнув, зарядил его в приемник анализатора, хотя уже догадывался, что именно увидит на экране.

     Для сравнения, он наложил на новые данные графики, оставшиеся после анализа злополучных образцов, взятых с места преступления. Да, он не ошибся. Ни тогда, ни сейчас. Общая структура спектрограммы выглядела совершенно идентично – симбиоз человека и собаки. Хотя точно так же очевидно было и то, что данный образец не имел к событиям в «Вишневой аллее» абсолютно никакого отношения.

     Желая очистить совесть, Сергей решил закончить с остальными пробами, чтобы окончательно убедиться, что ни его аппарат, ни он сам не сошли с ума…

     Звонок в дверь заставил его невольно вздрогнуть. Он совершено позабыл о том, что ждет гостей, да и за временем не следил. Проклятье! Таких бесцеремонных людей, как Егор, Сергей и без того недолюбливал, а в данный момент этот не в меру болтливый тип тем более был самым распоследним человеком, кого хотелось увидеть на своем пороге. Не до него сейчас!

     Чертыхнувшись еще раз, Сергей прошаркал в прихожую и открыл дверь…

     Это был не удар и не толчок, а, скорее, взрыв, который подхватил его и швырнул назад, в квартиру. Сергей ударился спиной о стену так, что у него перехватило дыхание, а в глазах заплясали разноцветные сполохи. Свалиться на пол он, однако, не успел, поскольку шагнувший следом за ним человек схватил его за шею и прижал к косяку.

     Сергей ошалело заморгал, фокусируя взгляд, и из застилавшей глаза дымки проступило смуглое худощавое лицо под шапкой черных волос. Отчаянная попытка вырваться из захвата ни к чему не привела, удерживавшая его рука даже не шелохнулась. Крик застрял где-то в стиснутой глотке, пробившись на волю лишь жалким хрипом. Он узнал это лицо! Именно этот человек выговаривал Крутицкому в тот день, когда Сергей повстречал Егора. Испугаться еще сильнее Сергей уже не мог, а потому просто начал яростно брыкаться, хотя и без особого успеха.

     Незнакомец вскинул вторую руку, затянутую в резиновую перчатку, и в ней мелькнул небольшой шприц, нацеленный Сергею в шею. Он успел ее перехватить, но это было то же самое, что пытаться остановить гидравлический домкрат. Несмотря на небольшой рост и худощавость, нападавший обладал феноменальной силой и не обращал внимания на все попытки Сергея к сопротивлению. В его глазах не было ни злости, ни кровожадности, ни каких-либо других эмоций. Он просто делал свою работу. Так дезинфектор смотрит на тараканов, которых травит, и взгляд этот предельно доходчиво давал понять, что надеяться не на что. Такие вещи, как «пощада» или «милосердие» остались где-то в параллельной вселенной.

     Хлесткий звук выстрела, отскочив от стен тесной прихожей, больно ударил по ушам. Темноволосый дернулся и хватка сжимавшей горло Сергея руки ослабла. Воспользовавшись моментом, он, что было сил, лягнул незваного гостя и, наконец, освободился, отделавшись царапиной, которую игла шприца напоследок прочертила на его щеке. За спиной его обидчика выросла массивная фигура Чегета. Его широкие плечи слегка качнулись, и мощный удар отбросил незваного гостя в комнату. Не давая ему опомниться, Чегет шагнул следом и, подняв руку, выстрелил в него еще три раза.

     Сергей рухнул на колени, тяжело дыша и хватаясь за ноющую шею. Перед его глазами плыли красные круги.

     – Да что у вас тут…? Ничего себе! – следом за Чегетом в дверь ввалился Егор. – Ты его не насмерть часом?

     – Это же травмат, и я стрелял только в корпус. Ничего, оклемается, – тот наклонился и рывком поставил Сергея на ноги. – Собирайся, быстро!

     – Что… что происходит?

     – Тебе эфтаназепам прописали, неужели не понятно?! Валить отсюда надо! Срочно!

     – Давай быстрей, пока другие не набежали, – поддакнул Егор.

     – Валить? Куда? – Сергей не поспевал за галопирующими событиями.

     – Потом разберемся, сейчас главное – свалить отсюда, – Чегет подтолкнул его к столу. – Аппарат свой не забудь, он нам еще пригодится.

     – Что? Но я еще…

     – Быстро!!!

     Резкий окрик немного привел Сергея в чувство. Он отключил анализатор и сгреб в кофр все образцы и необходимые препараты, краем глаза посматривая на темноволосого, который, скорчившись, лежал на полу и тихо постанывал. Но, как выяснилось, их противник отличался не только невероятной силой, но и столь же невероятной живучестью. Любой другой на его месте, словив четыре пули из травматического пистолета, пускал бы кровавые слюни и пересчитывал сломанные ребра, но только не он. В тот самый момент, когда Сергей уже взялся за замки, незнакомец вдруг судорожно дернулся и ухватился рукой за край чемодана. Скорее от неожиданности, чем из злого умысла, Сергей резко захлопнул крышку, прищемив нападавшему пальцы, и рванул футляр на себя. Звонко щелкнула лопнувшая резиновая перчатка, и вся троица вместе с кофром вывалилась в прихожую.

     – Ходу! Ходу! – Чегет буквально за шиворот выволок их с Егором на лестничную клетку. – В лифт давайте!

     Оглянувшись на бегу через плечо, Сергей увидел, как пошатываясь, медленно, но неотвратимо поднимается на ноги их враг. Похоже, что кульминация драмы была еще впереди.

     – Пальни-ка в него еще разок, – предложил щедрый на гостинцы Егор.

     – У меня что, по-твоему, полный рожок на полсотни патронов, что ли? – Чегет затолкал остальных в открывшиеся двери лифта и вошел следом. – Я уже все отстрелял, так что теперь шевелите ногами пошустрее.

     – Что, черт вас подери, здесь происходит?! – повторил Сергей свой вопрос, когда лифт, вздрогнув, пополз вниз.

     – По твою душу пришли, дурень, – ласково, как умственно неполноценному, растолковал Егор. – Тебе крупно повезло, что мы рядом оказались.

     – Но… кто? За что?

     – Сам догадайся, – буркнул, не оборачиваясь, Чегет.

     – Надо сообщить в полицию, в дежур… – Сергей запнулся, испытав вдруг странное ощущение, словно земля выскользнула у него из-под ног. – Черт!

     – Угу, – Егор ободряюще похлопал его по плечу, – соображаешь.

     – Так, выходим и сразу к машине, – двери распахнулись на первом этаже, и Чегет выглянул наружу. – Чисто. Побежали!

     Они вылетели на улицу и помчались вперед, к припаркованной неподалеку легковушке. Сергея вместе с его чемоданом затолкали на заднее сиденье, и Егор начал мучительно долгий процесс выруливания из забитого автомобилями двора. Извернувшись, Сергей то и дело смотрел через заднее стекло, каждую секунду ожидая, что из подъезда покажется их преследователь.

     Но, как оказалось, смотрел он не туда.

     Чегет внезапно что-то крикнул, Егор ударил по тормозам, и Сергей, едва не пролетев промеж двух передних сидений прямиком в лобовое стекло, успел увидеть, как в нескольких метрах перед ними приземлившаяся на асфальт фигура перекатилась по земле и ударилась в борт стоявшего рядом микроавтобуса. Удар оказался настолько сильным, что стекло в заметно прогнувшейся двери брызнуло осколками. Пронзительно заверещала сигнализация, и под ее тревожный вой человек поднялся на ноги, глядя прямо на беглецов. С его плеч и спины осыпалось стеклянное крошево. Из рассеченного лба по переносице сбегала струйка крови, он пару раз поморщился от боли, но в его взгляде, тем не менее, читалась твердая решимость завершить начатое во что бы то ни стало.

     – …!!! – выругался Егор, спешно включая заднюю передачу. – Он что, прямо с шестого этажа сиганул?!

     – Какая теперь разница?! – парировал Чегет. – Гони отсюда!

     Мотор взвыл на полных оборотах, и Егор, развернувшись на сиденье назад и крутя руль левой рукой, помчал машину обратно по узкому переулку. Но их оппонент вовсе не собирался спокойно стоять и наблюдать, как улепетывает его добыча. Сперва медленно и прихрамывая, но с каждым шагом набирая темп, он снова бросился в погоню.

     – Для человека, словившего четыре пули, он выглядит весьма живо, – прокомментировал Егор происходящее и подозрительно глянул на Чегета. – Или ты холостыми стрелял?

     – Не отвлекайся! – огрызнулся тот. – Вытаскивай нас отсюда! Останемся живы – я дам тебе пощупать эти «холостые», если хочешь. Полдюймовую доску навылет прошивает. Можно та твоей заднице проверить, неделю сидеть не сможешь как минимум.

     – Да у него же все ребра должны быть переломаны! Или он в бронике? – Сергея бросило через салон, когда Егор лихо влетел в разворот, впечатавшись задним бампером в мусорный бак. – Вот зараза!

     Сопровождаемая визгом шин, машина сорвалась с места и помчалась к выезду со двора, и только тогда зловещая фигура в зеркале заднего вида начала постепенно уменьшаться. Спустя еще минуту все трое, наконец, смогли перевести дух. Настало время немного разобраться в ситуации.

     – Это же… я ведь… – мыслительный процесс в голове у Сергея слегка заклинило, – я же его уже видел! Это тот самый тип, что Круту хвост накручивал! Он ведь тоже из полиции или из следкома! Что все это значит?!

     – Это значит, что ты влез на закрытую территорию, сынок. Тут безнаказанно разгуливать никому не дозволяется, – Чегет обернулся к нему. – А поскольку способа стереть постороннюю информацию из твоей дурной башки пока не придумали, то приходится прибегать к дедовским методам. Мертвецы не болтают, ты же знаешь, – он сочувственно покачал головой и заметил. – У тебя щека оцарапана. Кровь идет.

     Сергей провел ладонью по щеке и непонимающе уставился на испачканные в крови пальцы. Он вспомнил, как его задела игла шприца, но в суматохе даже не почувствовал боли. Не чувствовал он ее и сейчас. Запоздало он начал осознавать, как близко от смерти находился в тот момент, на каком тонком волоске висела его судьба. Его вдруг затрясло.

     – Что… что же теперь делать? Как… Куда мы едем?

     – Да никуда особенно, – отозвался Егор, флегматично крутя баранку одной рукой, – пока просто катаемся.

     – Надо на рынок заехать, тебя немного приодеть для начала, – Чегет посмотрел вниз. – В домашних тапочках далеко не убежишь.

     – Приодеть? – переспросил Сергей, словно подзабыл значение этого слова. Только сейчас он понял, что путь домой для него закрыт. – Черт! Но меня же все искать будут!

     – О да! Еще как будут! Так что лучше молись, чтобы тебя не нашли.

     – Мать же с ума сойдет! И Лариса… – Сергей вдруг бросился вперед и затряс Егора за плечо. – Стой! Стой! Назад давай!

     – Куда? Зачем? Что стряслось-то?

     – Лариса… ну, кинолог, которой я фотографии отсылал… у нее уже были из-за этого неприятности! За ней ведь тоже прийти могут!

     – Если уже не пришли, – раздраженно буркнул Чегет. – Я же предупреждал, чтобы ты не втягивал в это дело посторонних!

     – А разве у меня были другие варианты?! – огрызнулся Сергей. – Вы же сами вцепились в меня мертвой хваткой и требовали результата! Вы же сами хотели удостовериться! – он снова тряхнул Егора. – Давай, разворачивайся!

     – Ладно, черт с тобой, – сдался Чегет. – Адрес знаешь?

     – Да, тут недалеко.

     – Хорошо. Но учти, нас там вполне могут уже ждать. Так что если мы вдруг заподозрим что-то неладное, то даже останавливаться не будем. Помочь не поможем, а сами влипнем. И уже окончательно.

     Соблюдая осторожность, они сперва объехали вокруг квартала, старательно высматривая во дворах какие-нибудь тревожные признаки, но все выглядело мирно. Тогда Егор зарулил во двор, но на всякий случай проехал чуть дальше, остановившись так, чтобы ничего не мешало в случае необходимости быстро выскочить обратно на улицу.

     – Она должна быть дома, – Сергей обернулся назад. – Вон ее машина стоит.

     – Может, стоит ей позвонить?

     – Я уже пробовал – не берет трубку. Да и мобильник дома остался, а я ее номер наизусть не помню.

     – Придется идти, – Чегет открыл дверь. – Егорка, жди нас здесь. Мотор не глуши.

     Даже войдя в дом, он продолжал соблюдать осторожность, а потому на лифте они с Сергеем проехали на пару этажей выше, спустившись затем пешком. Все тихо. Сергей уже начал подозревать себя в чрезмерной паранойе, но, приблизившись к двери Ларисиной квартиры, понял, что его опасения были все же не беспочвенны.

     Дверь оказалась приоткрыта, а коврик перед ней лежал откровенно криво, выехав чуть ли не на середину коридора.

     – Лариса! – окликнул Сергей, собираясь броситься вперед, но тяжелая рука Чегета удержала его на месте.

     – Стой! Назад! – тот осторожно двинулся вперед, пригнувшись и стараясь ступать как можно тише.

     – Черт! Опоздали! – застонал Сергей, но Чегет жестом оборвал его, прижав палец к губам.

     Он присел на корточки рядом с косяком и бросил быстрый взгляд внутрь. Затем, приоткрыв дверь чуть пошире, проскользнул в квартиру. Через несколько мучительно долгих секунд его голова снова показалась из дверного проема.

     – Пусто, – констатировал он. – Поехали отсюда. Тут нам делать нечего.

     – А Лариса? Где она?! – Сергей бросился вперед, столкнувшись с ним в дверях.

     – Ее здесь нет, – Чегет явно не хотел его пропускать, – но с минуты на минуту могут нагрянуть гости из полиции или кто похуже!

     – Что здесь произошло? Кто здесь был? Да пусти же!

     Сергею, наконец, удалось протиснуться мимо Чегета и он застыл как вкопанный на пороге гостиной, осматривая царящий в комнате разгром. Взгляд одну за другой выхватывал отдельные детали: опрокинутый стул, разбитое стекло в дверце шкафа, выпотрошенные ящики письменного стола, разбросанные по полу бумаги и пакетики с анализами, что она для него собирала, темные пятна на ковре и бурый смазанный отпечаток чьей-то ладони на обоях…

     – Что… что тут… это что, кровь?!... – от охватившего его волнения он начал заикаться.

     – Одно ясно точно, – Чегет взял его за локоть и решительно развернул к выходу, – твоей подруги здесь нет. И если мы хотим ее отыскать, то нам нужно немедленно отсюда исчезнуть!

     – Но мы же не можем вот так вот все это…

     – Не только можем, но даже должны!

     Чегет буквально выволок Сергея на лестничную клетку. Тот не сопротивлялся, двигаясь словно сомнамбула и пребывая в шоковом дурмане. Наставления его спутника доносились откуда-то издалека, волнами омывая безучастный мозг.

     – Сейчас мы спокойно выходим, идем к машине, садимся и уезжаем. Что бы ни случилось, не останавливайся и не оборачивайся. Садимся и уезжаем, понятно? Обсуждать и обдумывать ситуацию потом будем… Эй! Ты меня вообще слышишь?!

     – Да… вполне…

     – Отлично! Ногами шевели, пожалуйста.

     Выйдя из подъезда, они направились к машине, изображая двух непринужденно разговаривающих приятелей. Хотя, если быть точным, это Чегету приходилось пахать за двоих, поскольку Сергей совершенно выпал из реальности, и максимум, чего удавалось от него добиться, это рассеянных кивков. Исчезновение Ларисы напрочь выбило его из колеи. Он еще не до конца осознал тот факт, что сам только что побывал одной  ногой в могиле, но это в любом случае меркло на фоне смертельной опасности, которой он подверг другого человека. Этот удар поверг Сергея даже не в шок, а в какую-то полнейшую прострацию.

     Чегет подвел его к машине, сам открыл дверь и буквально загрузил своего подопечного на заднее сиденье.

     – Какие-то вы хмурые, – заметил Егор. – Что там было?

     – Пусто, – Чегет был по обыкновению немногословен. – Мы опоздали.

     – То есть ее… черт! Полиция!

     Впереди, за деревьями, блеснули синие маячки патрульной машины.

     – Явились, не запылились! – крякнул Чегет, сползая по сиденью вниз. – Все на пол! Быстро!

     – Серега, пригнись, черт тебя дери! – Егору пришлось прикрикнуть, чтобы быть услышанным.

     Вздрогнув, словно ото сна, Сергей повалился набок, словно тряпичная кукла. Перед его глазами, заслоняя все остальное, плясал отпечаток окровавленной ладони, увиденный в квартире Ларисы. Этот образ вытеснил из его головы все прочие мысли, лишив возможности соображать.

     – Иногда я чувствую себя Нострадамусом, хотя радости от этого – никакой, – проворчал Чегет, когда полицейская машина промчалась мимо. – Вот сейчас я, например, не глядя, могу сказать, у какого подъезда они остановятся.

     – Оракул, ага… Вы там в квартире здорово наследили?

     – Не должны были. Дальше прихожей не заходили и ничего не касались.

     – Уже легче, – Егор приподнялся и выглянул в окно. – Двое зашли в подъезд.

     – В машине кто-нибудь остался?

     – Не могу сказать, отсюда не видно.

     – Ладно, придется рискнуть. Езжай потихоньку.

     Егор забрался обратно на сиденье и не спеша вывел машину со двора. Когда квартал остался позади, Чегет тоже выкарабкался «из подполья» и проверил положение дел на заднем диване. Сергей по-прежнему лежал на полу, уставившись в пространство невидящим взглядом.

     – Эй! Вылезай оттуда, мы уже далеко.

     – Они ее убили? – Сергей словно не слышал его.

     – Я предпочитаю надеяться на лучшее.

     – Да не нужна мне ваша надежда!!! – взорвался вдруг Сергей. – Мне нужна информация! Я хочу знать, где Лариса, что они с ней сделали?! Чего им от меня надо?! Кто они, вообще, такие?!

     – По-моему, твой чудесный агрегат, – Чегет кивнул на кофр, – уже ответил на заданный вопрос. И весьма доходчиво. Разве нет?

     – Ты серьезно? Нет, правда, ты всерьез будешь утверждать, что эти типы… того… ну, при полной луне в волков превращаются? Это… это же… бред! Сказки.

     – Но ты же сам подвел нас к такому выводу. С картинками и графиками.

     – Это была лишь гипотеза, версия. Одна из…

     – У тебя есть другие?

     Сергей открыл, было, рот, чтобы возразить, но вдруг понял, что Чегет прав. Сколько он ни пытался, иного объяснения происходящему найти так и не смог. Неумолимая логика, вооруженная Бритвой Оккама, диктовала один-единственный ответ. Который упорно не укладывался в голове.

     – Это невозможно, – прошептал он, обхватив голову руками.

     – Точно так же, как и выдержать четыре пули из травмата, прыгнуть с шестого этажа и после этого довольно бодро бегать. Ты же собственными глазами все видел.

     – Вот дерьмо! – прокомментировал Егор. – Я на такое не подписывался! Только мистики всякой нам не хватало.

     – А я ведь тебя предупреждал, Егорка, – Чегет поцокал языком. – Вы даже не представляете себе, в какую историю вляпались. И, боюсь, это все еще цветочки. Ягодки впереди.

     Под ловкими и умелыми пальцами боль таяла и растворялась, точно льдинки на весеннем солнце, оставляя после себя лишь ноющее воспоминание и позволяя забыться хотя бы на несколько минут. В лице Лены мир определенно недосчитался талантливого массажиста. Или даже гениального. Уже через несколько минут Фазиль почти позабыл о том, что пару часов назад пластиковые пули едва не сделали из него отбивную. Еще бы разок перекинуться и будет совсем отлично.

     – Ты могла бы подрабатывать, – пробормотал он, не открывая глаз, – или даже открыть собственный салон.

     – Да мне и здесь дел хватает! – фыркнула Лена. – Иногда за весь день ни разу не присяду. Весь питомник теперь на мне висит. И так забот полон рот, а еще этот ремонт… будто мне заняться больше нечем!

     – А по мне так он запоздал лет на десять. Наше заведение должно соответствовать уровню его клиентов, а Старик как-то не спешил с обновлением.

     – Кирилл Геннадиевич вообще не любил перемены. Возраст, видимо.

     – Ничего, Оксана теперь вдохнет в эти стены новую жизнь.

     – То-то я смотрю, тут от этой стройки аж дышать нечем. А это новая жизнь, оказывается, – Лена не разделяла его оптимизма. – Теперь буду знать. Сама-то она больше в Москве отсиживается, а мне тут всю эту химию нюхать приходится.

     – С начальством не спорят, – заметил Фазиль с легким намеком на неодобрение.

     – А я и не спорю. Я жалуюсь.

     – Не гневи бога! Считай, второй человек в Стае, а еще на судьбу сетует! Чем ближе к вершине, тем шустрей крутиться приходится. Оксана, вон, колбасой носится с утра до вечера.

     – Да уж, – согласилась Лена, – а тут еще эти… проблемы. Как там у вас дела-то?

     – А то по мне не видно, – Фазиль уткнулся лицом в подушку, отчего его голос звучал глухо. – Плохи там дела. И чем дальше, тем хуже.

     – И ты, надо заметить, немало для этого постарался, – Лена вздрогнула, когда за ее спиной неожиданно послышался знакомый насмешливый голос. Арсений всегда славился своей способностью появляться совершенно незаметно и в самый неподходящий момент.

     Он  подошел к кушетке и остановился, сунув руки в карманы брюк и рассматривая распластавшегося на ней Фазиля. Судя по его довольному виду, ему жизнь особых хлопот не подсовывала, а недавний случай в ночном клубе он уже переместил в разряд несущественных.

     – Что, Акелла, промахнулся? Стареешь, что ли?

     Лена почувствовала, как под ее пальцами по спине Фазиля пробежала волна напряжения, которая, впрочем, сразу же угасла. Его вспыльчивость давно вошла в поговорку, и девушка не без оснований опасалась, что в любую секунду может последовать взрыв. Арсению определенно нравилось играть с огнем.

     – Не лезь не в свое дело, малыш, – проворчал Фазиль как можно более равнодушно. – Ты-то свою часть работы исполнил на «отлично». Теперь отдыхай… пока твое дерьмо взрослые дяди разгребают. Не парься.

     – Да я вообще спокоен, как дохлый лев. Запасся попкорном и наблюдаю себе, как «взрослые дяди» и «тети» на граблях отплясывают, – Арсений расслабленно прислонился к стене. – У вас, кстати, здорово получается. Продолжайте в том же духе.

     – Смотри, не подавись ненароком.

     – Как же это было мило с вашей стороны избавить меня от лишних хлопот. Но я и надеяться не смел, что увижу столь блистательное шоу! Настоящий мастер-класс! – послышались три легких хлопка в ладоши. – Истинное наслаждение – наблюдать за работой признанного специалиста. А вчера это у тебя получилось особенно поучительно.

     – Чего тебе от меня нужно? – угрюмо буркнул Фазиль в подушку.

     – Как же ты так? – не унимался Арсений. – Такой маститый профессионал и не сумел совладать «с каким-то охранником», а? Куда катится мир?!

     – Это только у тебя все всегда легко и просто, – поняв, что сеанс массажа загублен окончательно, Фазиль сел на кушетке и потянулся за рубашкой, открыв взорам окружающих свою грудь, разукрашенную кровоподтеками всех цветов побежалости с ладонь размером каждый.

     – Эк они тебя отделали! – Арсений аж присвистнул. – А у тебя самого что, ноги-руки отнялись? Как ты вообще допустил такое? Заснул прямо на рабочем месте, а?

     – Тебе все хиханьки да хаханьки, а я в тот момент был уверен, что в меня из боевого ствола стреляют. Уже с жизнью прощался…

     Он говорил спокойно и ровно, но Лена знала, что как раз такое спокойствие и окаменевшее, словно маска, лицо означают, что Фазиль из последних сил сдерживает клокочущую внутри него ярость, и может взорваться в любую секунду. Массажем потом уже вряд ли отделаешься. Воспользовавшись моментом, она предпочла выскользнуть за дверь.

     – А Оксанка с тобой носится как с писаной торбой, – продолжал наседать Арсений. – «Специалист», понимаешь ли, «профессионал», а он даже собственную шкуру сберечь не может!

     – Я все никак в толк не возьму, чему ты так радуешься?

     – Вы, помнится, все меня попрекали, что я не уследил за Вовкой, когда его подстрелили, а тут – на тебе! Наша гордость и краса выступила ничуть не хуже. Трудно сдержаться…

     Миг – и Фазиль уже держал Арсения за грудки, прижимая его к стене. Тот, даром что был почти на голову выше, даже не цыпочки приподнялся, чтобы хоть немного отодвинуться от его пылающего гневом взгляда.

     – Ты когда-нибудь слышал этот характерный отрывистый чавкающий звук, когда пуля входит в твое тело? – процедил Фазиль сквозь зубы. – Слышал, как клокочет воздух, вырывающийся из твоей собственной перерезанной глотки? А? Желаешь ознакомиться?

     – Ты мне… угрожаешь? – Арсений пытался сохранить внешнюю невозмутимость, но было заметно, как он побледнел.

     – Ты хочешь знать, почему после встречи с нашими общими знакомыми Вовчик оказался на кладбище, а я – на больничной койке? А я тебе скажу. Эти ребята – спецы экстра-класса и свое дело знают крепко. Нам с тобой просто крупно повезло, что мы еще живы, но в следующий раз я бы на везение особо не рассчитывал, – Фазиль неприятно ухмыльнулся. – Что притих-то? Давай, смейся, коли смешно, смейся, пока они не пришли по твою душу. А они придут, не сомневайся.

     – Ну, после того, что вы с Оксаной сотворили с подругой этого криминалиста, они и к вам на огонек заглянут. И еще неизвестно, к кому раньше.

     – В отличие от тебя я знаю, чего от них ожидать, знаю, на что они способны. Ведь я уже встречался кое с кем из них в прошлом, – Фазиль, наконец, отпустил лацканы Арсения и отступил назад, застегивая рубашку, – так что в следующий раз у меня хотя бы будет шанс, а вот у тебя – нет. Так что тебе следовало бы не злорадствовать, а молиться на меня. Именно я сейчас – твой ангел-хранитель.

     – За такую работу тебя из Небесной Канцелярии давно бы уже турнули. Халтуры многовато.

     – Ну да, куда мне с тобой-то тягаться. Ты бы все мигом уладил – раз плюнуть!

     – Представь себе. У меня все уже было схвачено, и я почти зачистил поляну, но Оксанке вдруг захотелось продемонстрировать свою важность! Показать, кто в доме хозяин! – Арсений восстановил свое подрастерянное самообладание и вновь перешел в атаку. – Что ж, любуйтесь на плоды трудов своих. Ты упустил троих головорезов, которые знают, упустил их вместе с целым чемоданом улик! Они теперь вместо того, чтобы сидеть тихонечко по углам и вздрагивать при каждом шорохе, только сильнее жаждут мести и уже вряд ли отступятся. Ситуация вышла из-под вашего с Оксанкой контроля и все быстрее развивается от плохого к худшему.

     Фазиль неторопливо натянул штаны и застегнул ремень. Очередное эмоциональное выступление Арсения, казалось, совершенно его не задело.

     – Твои предложения? – поинтересовался он, сняв пиджак со спинки стула.

     – Я сам закончу это дело. А ты отойди в сторонку и не путайся под ногами.

     – Это не мне решать, – Фазиль пожал плечами, – и не тебе. Для таких вопросов существует начальство, и оно, как мне кажется, изложило свою позицию предельно ясно и недвусмысленно.

     – Все течет, все изменяется, – произнес Арсений.

     – Ты не мог бы выражаться яснее? Хватит уже кругами ходить.

     – Дело в том, что нынешняя ситуация вызывает серьезное беспокойство не только у меня, но и у куда более влиятельных личностей. Некомпетентность Оксанки становится все более очевидной, и с этим необходимо срочно что-то делать.

     – Ну так скажи ей об этом, – хмыкнул Фазиль. – Зачем ты меня-то всем этим нагружаешь?

     – Я просто хотел тебя предупредить.

     – О чем?

     – О том, что спрыгивать с поезда желательно до того, как он покатится под откос. Потом уже поздно.

     – А кто мину-то на пути подложил, а? Уж не ты ли?

     – Теперь это уже не имеет значения.

     – Какой ты смелый у нас сегодня! А мнением машиниста поинтересоваться не желаешь?

     – Ну, его мы уже очень скоро узнаем, – Арсений вскинул руку и посмотрел на часы. – Ее самолет скоро приземлится.

     – Самолет? – пальцы Фазиля, застегивавшие пуговицу на пиджаке, застыли. – Какой еще самолет?

     – Время не терпит, а подобные вопросы все же не стоит доверять телефону и следует обсуждать только лично, – Арсений даже не пытался скрыть довольной ухмылки. – Ну так что, спрыгиваем или едем дальше?

      Вся вторая половина дня прошла для Сергея словно в тумане. Они заехали на рынок за одеждой для него, причем самому Сергею Чегет выходить строго-настрого запретил, так что ему пришлось напрягать истерзанный мозг и вспоминать свой рост и размер обуви. Хотя, по-видимому, турецкие модельеры пользовались какой-то собственной системой мер и весов, поскольку новые кроссовки настоятельно просили под себя еще пару-другую носков, а возвращаться назад и менять было уже поздно.

     Затем они сменили машину, спрятав старую в гараж, и теперь Сергей трясся на заднем сиденье видавшего виды внедорожника в компании каких-то свертков и рыболовных принадлежностей. Салон был пропитан запахами дыма, рыбы и плесени от непросушенных снастей, что невольно напоминало о беззаботной юности, ночевках под открытым небом и рассветных бдениях с покрытой росой удочкой в руках. От этих воспоминаний, впрочем, становилось только еще тоскливей.

     Выскочив из машины на одном из перекрестков, Чегет вернулся с новой сим-картой, которую вставил в свой мобильник и потом долго кому-то названивал, о чем-то договаривался и спорил. Закончив переговоры, он назвал Егору адрес, тот в ответ витиевато выругался, и они, наконец, поехали куда-то уже более-менее целенаправленно.

     Только когда МКАД осталась позади и их машина, приняв на борт несколько пакетов с продуктами из супермаркета, влилась в поток ползущего вечером за город автотранспорта, Сергей всплыл на поверхность из глубин своих мрачных раздумий и завертел головой по сторонам.

     – Куда мы едем?

     – На дачу к одному моему знакомому, – пояснил Чегет. – Нам стоит на некоторое время лечь на дно и не светиться.

     – Думаешь, они от нас отстанут?

     – Нет, конечно. Наши новые друзья не угомонятся, пока не заставят нас умолкнуть навсегда. Мы можем лишь выиграть немного времени, и эту фору необходимо использовать максимально эффективно.

     – Их самих бы кто угомонил… – проворчал Егор.

     – Но каким образом, отсиживаясь в подполье, мы сможем что-то сделать?

     – Если никто не знает, где мы находимся и что делаем, это совсем не означает, что и нам самим следует пребывать в неведении относительно происходящего вокруг. Нас-то в доступе к информации никто не ограничивает, – Чегет обернулся к Сергею. – Будем рыть по всем направлениям. Ведь кой-какие зацепки у нас уже есть.

     – И что именно мы хотим найти?

     – Адреса, телефоны, явки, пароли…

     – А дальше что?

     – Как тебе сказать, – Чегет вздохнул, запоздало сообразив, что его собеседник играет в другой лиге, и некоторые вещи до него следует доносить по возможности тактично и осторожно. – Этот тип ведь к тебе в гости не чайку попить заходил, верно? Они твою судьбу уже решили, и ты можешь или покорно ее принять, или попытаться сопротивляться. Тут уж либо мы их, либо они нас. Третьего не дано.

     – То есть… ты имеешь в виду… – Сергей сглотнул, – ты хочешь их убить?

     – Мое желание или нежелание тут ни при чем, – Чегет помрачнел и отвернулся. – Если мы хотим выжить, то нам придется это сделать.

     После таких откровений настроение у Сергея вновь ухнуло на самое дно и уже не предпринимало попыток оттуда выкарабкаться. Осознание всей серьезности ситуации неподъемным грузом навалилось на него, лишив последних сил.

     По долгу службы он чуть ли не каждый день сталкивался с покойниками в самых неприглядных видах, но теперь, когда речь шла о его собственной жизни, все выглядело совсем иначе. Умирать совершенно не хотелось, но и убивать ради собственного выживания Сергей также не был готов. Он вообще до сих пор не убивал никого крупнее таракана и был более чем уверен, что хладнокровно и расчетливо убить безоружного человека не сможет. Пусть даже это и не человек вовсе. Не сможет и все тут! Не из того он теста слеплен.

     А вот их противники, как верно заметил Чегет, подобных угрызений совести, похоже, не испытывали и при первой же возможности отправят и его, и Егора с Чегетом в лучший из миров без лишних церемоний. И от мысли, что вот прямо сейчас, в эту самую минуту, по их следу идет профессиональный убийца, не ведающий сомнений или жалости, да еще и способный без особых проблем сигануть с шестого этажа, и которого не всякая пуля остановит, начинало немилосердно сосать под ложечкой, и хотелось потеребить Егора, чтобы он ехал хоть чуточку быстрее.

     Однако дорожная обстановка особо разогнаться не позволяла, и на место они прибыли уже в полной темноте. Чегет сразу же вооружился фонариком и отправился подключать насос, Егор орудовал на кухне, пытаясь сообразить какой-нибудь ужин из привезенных продуктов, хотя без воды это представлялось несколько проблематичным. Сергей же оказался предоставлен сам себе и сидел на скрипучей кушетке в одной из комнат, поставив кофр с анализатором на стол и глядя на него с угрюмой неприязнью.

     Ему вдруг в голову пришла мысль, что именно этот прибор повинен во всех его бедах. Ведь не будь его, ничего бы и не случилось, никто бы ничего не заподозрил, дело «Вишневой аллеи» успешно сгинуло бы в бюрократических пучинах, как и прочие ему подобные, Лариса продолжала бы возиться со своими питомцами… А этот чемодан все испортил.

     Сергею пришлось совершить над собой определенное усилие, чтобы прямо сейчас не схватить кофр и не треснуть им со всего размаху об пол. Руки чесались со страшной силой, но остатки разума напоминали, что данный акт вандализма уже ничего не изменит, а иметь под боком прибор, способный учуять врага, может оказаться полезно. Что бы они там в дальнейшем ни затевали.

     В прихожей громыхал какими-то железками Чегет, время от времени поминая недобрым словом некоего Ромика, который вечно засовывает самые нужные инструменты в самые неподходящие места, с кухни доносился звон посуды и шкворчание поставленной на плиту сковородки. Все эти бытовые звуки только усиливали ощущение сюрреалистичности происходящего.

     Он, опытный эксперт-криминалист, сидит на чьей-то чужой даче в купленных наспех кроссовках на два размера больше, чем надо и в спортивном костюме непонятного происхождения. Вместе с людьми, которых едва знает, он скрывается от преследующего их убийцы, который вроде бы как является сотрудником спецслужб, а по совместительству еще и вроде как оборотень. Невольно возникало желание изо всех сил зажмуриться и ущипнуть себя за руку, чтобы, наконец, проснуться от этого кошмара.

     Но время шло, а кошмар не заканчивался, и Сергей мало-помалу уже начал свыкаться с мыслью о том, что все это происходит с ним всерьез.

     Чегет говорил о том, что надо рыть по всем направлениям, но Сергей пока что плохо представлял себе, чем именно он может помочь в поисках. Единственным его инструментом, по сути, его оружием являлся все тот же злополучный анализатор. Наверняка, с его помощью можно нацедить какие-нибудь крохи информации, вот только что именно следует искать, Сергей пока не знал.

     Чтобы занять себя хоть чем-то, он открыл кофр и включил прибор. На экране высветилась последняя спектрограмма, с которой он работал в тот самый момент, когда к нему пожаловал незваный гость. Воспоминания вновь накатили душной волной, заставив лоб Сергея покрыться потом, хотя в доме было совсем не жарко. Подумать только, Лариса столько лет общалась с этим… человеком, называла его своим другом, даже не догадываясь, какой монстр скрывается под овечьей шкурой!

     – Ты есть будешь? – от неожиданности Сергей аж вздрогнул, когда на пороге вдруг возник Егор с дымящейся сковородкой в руках.

     – Что? Я… да, наверное. А что там у тебя?

     – Единственное, что я более-менее умею – яичница с колбасой, – Егор поставил сковороду на стол. – Сейчас тарелки принесу.

     Вскоре вместе с ним вернулся и Чегет, слегка перепачканный и промокший, но все же сумевший подключить насос, так что опасность умереть, подавившись сухомяткой, им более не грозила. Можно было даже душ принять, как только бойлер нагреется.

     – Ну как, нарыл что-нибудь? – Чегет с тарелкой в руке оседлал стул напротив.

     Существует такая категория людей, которым испортить аппетит не способно ничто на свете, и он являлся одним из таких счастливчиков. Суровая армейская служба любого отучит привередничать. Сергею же есть не хотелось совершенно и он ковырял свою яичницу больше в силу привычки, да еще из вежливости.

     – Твой агрегат не пострадал? – осведомился Егор, усевшись на диван рядом.

     – Я его изначально делал с расчетом на полевое применение, – Сергей невольно вздохнул, – так что с ним все в порядке – он крепкий.

     – У тебя тут что-то выпало… или отвалилось, – Егор нагнулся и поднял с пола желтоватую резинку. – Твое?

     – Нет, это не… стой! Не двигайся! – Сергей вдруг аж подпрыгнул и замахал на него руками.

     – Что, что случилось? – тот с опаской покосился на свою находку, отведя руку подальше в сторону.

     – Это же обрывок резиновой перчатки того гада, что на меня напал! – порывшись в инструментах, Сергей выхватил пинцет и аккуратно забрал у Егора резинку. – С нее можно получить образец его запаха!

     – Уф! Ну и напугал ты меня! – помотал головой Егор. – Я уж думал, что эта штука отравленная или что-то в этом роде.

     – А зачем тебе образец? – скептически хмыкнул Чегет. – Я и так, без всяких анализов могу предсказать, что ты там увидишь.

     – Нострадамус, да? – усмехнулся Егор.

     – В наших поисках может пригодиться любая мелочь, – пробормотал Сергей, колдуя над своей машиной. – Ага, латекс все забивает… сейчас отфильтруем…

     – Еда остынет, – заметил Чегет, не переставая работать вилкой.

     – Да, сейчас… ага! Вот! – Сергей не без гордости указал на экран анализатора. – Что и требовалось доказать.

     – Он тоже оборотень? – Егор подался вперед, хотя разноцветные графики понятней от этого не стали.

     – Угу.

     – Из «Вишневой аллеи»?

     – Нет, не похоже, – Сергей помассировал еще ноющую после встречи с незнакомцем шею. – А я-то думал, что Крутицкий, когда говорил, что сбежавший из клуба клиент вынес железную дверь вместе с косяком, просто приукрашивал ради красного словца!

     – Ну что ж, сегодня вы видели нашего врага в деле, – Чегет обстоятельно облизал вилку. – А я вас предупреждал.

     – А ты, можно подумать, с самого начала знал, с кем мы имеем дело.

     – Догадывался.

     – Да ну! И с каких же пор, если не секрет?

     – С самого начала. Когда ты мне рассказал, что ту девчонку в «Вишневой аллее» собака загрызла, – Чегет отставил пустую тарелку и с хрустом покрутил головой, разминая затекшую шею. – Элитный ночной клуб, и – собака! Абсурд же, верно? Так что я сразу заподозрил неладное и согласился тебе помочь. В первую очередь, чтобы удержать тебя от необдуманных глупостей, когда жареным запахнет… Но не успел.

     – Ха! Ты хочешь сказать, что первой мыслью, пришедшей тебе в голову после моего рассказа об убийстве Коляна, это подозрение, что в деле замешан оборотень? – Егор нервно рассмеялся. – А мы-то головы ломаем… Почему тогда сразу не сказал?

     – А вы бы поверили? Или же сочли бы, что я намедни малость перебрал?

     – Но откуда у тебя вообще такая идея возникла?! С какого перепугу?

     – Просто я с этими ребятами некогда уже встречался.

     – Ты?.. – Егор потрясенно вытаращился на друга.

     Повисла звенящая пауза, в которой было слышно лишь гудение вентиляторов анализатора. Обалдевший от удивления Егор и Сергей с застывшей на полпути ко рту вилкой напоминали немного упрощенную финальную сцену из Гоголевского «Ревизора».

     – Но… когда… где? – Егор говорил осторожно, как будто он вдруг зацепился ногой за минную растяжку и теперь одно неосторожное движение может вызвать взрыв.

     – Давно, в Чечне. Еще в первую войну.

     – Ты мне ничего не рассказывал.

     – Ну, это воспоминание не из тех, которыми жаждешь поделиться.

     – И все же…

     – Я тогда, вообще-то, чуть концы не отдал, – проворчал Чегет, задумчиво глядя куда-то в пространство. – Ты же знаешь, я Смерти в глаза смотрел неоднократно, и меня мало чем проймешь, но в тот раз я реально чуть в штаны не наложил…

     – Что там случилось? – осторожно подал голос Сергей, когда пауза вновь начала затягиваться.

     – Мы довольно долго пасли одну группу боевиков (из идейных борцов за независимость, не наемники, не фанатики), все никак не могли загнать их в угол. Они действовали быстро, дерзко и четко, чувствовалось, что их командир, которого они сами звали «Черным Волком», знал толк в тактике партизанских действий. У разведки на него ничего не было, а сами «чехи» про него всякие байки рассказывали, что его, мол, пули не берут, что он может невидимым становиться, через любое минное поле пройти может, что он оружием вообще не пользуется и убивает только голыми руками… Мы к этим сказкам не особо прислушивались, пропаганда как пропаганда. В общем, массу проблем они нам доставляли, пока мы их, наконец, не обложили. Разумеется, мы понимали, что эти гады попытаются вырваться из окружения, и организовали засады на путях их возможного отступления. И в первую же ночь они пошли на прорыв, нос к носу столкнувшись с моим отрядом.

     Чегет снова умолк, погруженный в воспоминания.

     – И что? Чем закончился бой?

     – То был не бой, то была бойня, – по хмурому лицу пробежала тень давней боли. – Завязалась перестрелка, а в следующую секунду на наши головы обрушился… он.

     Никто не решился прервать молчание, терпеливо ожидая, пока Чегет не заговорит снова.

     – Знаете, что было самое жуткое? Тишина. Ну, то есть, стрельба, взрывы гранат – все это присутствовало, но вот он сам не издал ни звука, не проронил ни слова. Он не сражался с нами, не дрался, он нас убивал. Молча. Сосредоточенно и методично. Это как, знаете… нет даже не комаров прихлопывать. Тут было больше похоже на сбор урожая с грядки. Вот огурцы – и ты их просто собираешь в ведро и все, – Чегет потер лоб. – Я видел его лицо, его глаза. В них не было ни ярости, ни злости, ни ненависти. Ничего. Он действовал как машина.

     Сергей аж поежился – настолько точно слова Чегета передавали его собственные ощущения, испытанные сегодня при встрече с убийцей.

     – И он действительно орудовал голыми руками?

     – Ну да. Троим он сломал шеи. Походя, с одного удара. Это я видел своими глазами. Насчет остальных точно не скажу, но в итоге в живых, да и то лишь условно, осталось только трое. Мы палили по нему из всех стволов, а он словно промеж пуль проскальзывал и убивал, убивал… Меня он ударил в грудь, да так, что я метров десять по воздуху пролетел. Не будь на мне бронежилета, мы бы сейчас тут с вами не разговаривали. Я и так потом месяц в госпитале провалялся с переломанными ребрами и ушибами внутренних органов. М-да… А когда наши ребята подоспели, он со своей бандой уже улизнул.

     – Их потом нашли?

     – Как сказать… Преследование организовали сразу же. Поскольку среди бандитов было несколько раненых, то двигались они не очень быстро и далеко уйти не успели. Там их всех и положили. Всех, кроме него.

     – Куда же он подевался?

     – Никто не знает. Нашли только его брошенную одежду со следами крови, правда, неизвестно чьей. И все. Был человек – и исчез.

     – Даже следов не оставил?

     – Следов? – Чегет нервно усмехнулся. – Почему же, оставил. С того места, где он сбросил одежду, дальше в лес уходили ясно различимые отпечатки лап огромного волка.

     – О! – Егор вскинул брови. – А дальше что?

     – Это, собственно, все. Идти за ним по следу никто не решился, и я не могу их осуждать. Но больше тот тип нигде не всплывал и проблем не доставлял. Многие полагали, что в последней перестрелке он был серьезно ранен и не выжил. Я тоже так думал… надеялся… до сегодняшнего дня.

     – А сегодня-то что изменилось? – Сергей чувствовал, как слипаются его глаза, и мысли в голове начинают вязнуть.

     – Сегодня, спустя столько лет, я встретил его снова. В твоей квартире, – Чегет помассировал переносицу. – Этот взгляд я никогда не забуду и ни с чем не спутаю. Да ты и сам имел возможность ему в глаза заглянуть. Что скажешь?

     При воспоминании о схватке, что состоялась в его прихожей, Сергея снова передернуло. Такое и впрямь не скоро забудется.

     – Какая интересная эволюция, – протянул Егор, – из бандитов в самое сердце силовых структур. Лихо!

     – Сэр Френсис Дрейк был пиратом, что не мешало ему состоять на службе у Британской Короны, – заметил Чегет. – Эффективность, как правило, многое искупает. Тебе ли не знать!

     – Но это все же не помешало им выкинуть меня на улицу, – невесело отозвался его коллега. – Как бы то ни было, подобраться к нашему пациенту будет непросто. Он, думаю, догадывается, что у нас на него зуб. Вряд ли он станет спокойно сидеть и ждать нашего визита.

     – На самом деле все гораздо хуже, – Чегет отрицательно покачал головой. – Мы не можем выслеживать и закрывать их всех поодиночке. Пока мы сидим тихо, наши поиски никто особо форсировать не будет. А после первого же покойника из своих остальные спохватятся и примут меры, и вот тогда нам точно хана.

     – Что же ты предлагаешь?

     – Мы должны накрыть всю их шайку одним быстрым ударом так, чтобы если и не навсегда, то, по крайней мере, очень надолго отбить у них охоту иметь с нами дело.

     – Пф! Легко сказать! А где мы серебряные пули возьмем?

     – Зачем? Колян, помнится, прекрасно обошелся обычными.

     – Действительно, – хмыкнул Егор. – Что ж, уже проще, теперь хоть конечная точка маршрута более-менее ясна. Но вот с чего мы собираемся начать?

     – Со сбора информации. Ценными могут оказаться любые мелочи, любые крохи. Необходимо нащупать хоть что-то, от чего можно будет оттолкнуться и распутать этот клубок.

     – Легко сказать! На данный момент информации у нас – ноль! Мы даже не представляем себе, сколько их, не знаем, где у них входы и выходы, у нас нет ни одной зацепки!

     – Ну, строго говоря, кое-что у нас уже есть, – подал голос Сергей.

     – Что? – Егор и Чегет дружно повернулись к нему.

     – Имя, – он нажал пару клавиш и постучал пальцем по спектрограмме, высветившейся на экране анализатора. – Прошу любить и жаловать – Оксана Вельгер.

     Ближе к полудню почти по-летнему жгучее солнце подтопило снег, и лыжи начали вязнуть, склоняя к более размеренному и неторопливому стилю катания. Оксана какое-то время еще пыталась упрямиться, но, в конце концов, сдалась, хотя сегодня подобная вальяжная манера ей претила. Ей хотелось буквально наотмашь хлестать жесткий фирн отточенными стальными кантами, чтобы сердце екало на каждом вираже, выбрасывающем ее тело словно из катапульты и вгоняющем в следующий. Душа требовала скорости, атаки, агрессии, как будто это лыжи и снег под ними были повинны в преследовавших ее неурядицах, а вместо этого ей предлагалось неспешно дефилировать, размазывая сырую вязкую кашу словно масло по бутерброду.

     Вообще-то обстоятельства требовали, чтобы она в данный момент находилась на своем рабочем месте, в самой гуще жизни, держа в руках все нити и, словно паучиха, засевшая в центре своей паутины, отслеживая малейшие вибрации в потоке галопирующих событий. Но нет, она вынуждена тратить драгоценное время на бессмысленное катание вверх-вниз среди прочих пафосных бездельников.

     В иной ситуации Оксана, конечно, была бы не прочь присоединиться к пробе первого снега, которую в этом году, благодаря обильным снегопадам, получилось провести раньше обычного чуть ли не на целый месяц. Это неформальное открытие сезона неизменно собирало на склоне многих известных личностей, но сейчас скопление едва владеющих лыжами чиновников и топ– менеджеров только раздражало. Переполнявшее Оксану недовольство то и дело прорывалось наружу и даже образовало вокруг нее некую невидимую, но почти осязаемую ауру, заставлявшую охотников до новых знакомств, обычно не пропускавших мимо одиноких симпатичных девушек, обходить ее стороной. Что, впрочем, ее более чем устраивало.

     Внезапное приглашение, включавшее в себя оплаченный авиабилет и бронь в местном отеле, что свалилось на нее накануне вечером, на самом деле не предполагало приятного времяпрепровождения. От предложений такого рода отказываться не принято, и не потому, что оно для того слишком щедрое. Просто его тональность не предполагала самой возможности несогласия. Пистолет к виску никто, конечно, не приставлял, но суть от этого не менялась. Оксана прекрасно понимала, где заканчиваются ее свобода и независимость, и начинается территория компромиссов и торга.

     Поскольку катание окончательно разладилось, она решила сделать небольшой перерыв. Присмотрев более-менее пустынный пятачок на краю трассы, Оксана остановилась, любуясь долиной Мзымты, залитой ярким солнечным светом.

     Однако долго наслаждаться одиночеством ей не пришлось. Не прошло и пяти минут, как метрах в десяти ниже по склону притормозил еще один любитель живописных пейзажей. Разгоряченный после спуска, он расстегнул куртку, чтобы немного охладиться, но среди букета запахов, что доносил до Оксаны легкий ветерок, как ни странно, присутствия пота не ощущалось совершенно. Зато весьма ясно различался совсем другой аромат, от которого у девушки инстинктивно зашевелились волосы под шапкой. Характерный терпкий привкус металла с примесью едкой пороховой гари. Запах оружия.

     Рослый и широкоплечий, он казался расслабленным, лениво осматривающим открывающуюся внизу панораму, но Оксана знала, что боковым зрением он постоянно следит за ней, готовый при любом ее подозрительном движении взорваться сжатой пружиной.

     Теперь оставалось лишь дождаться виновника торжества.

     Оксану всегда забавляло, как спортивные пристрастия чиновничества, да и многих людей попроще послушно дрейфуют следом за увлечениями высшего руководства. Теннис – все берут в руки ракетки и, покряхтывая, бродят по корту. Горные лыжи – айда пахать склон неторопливым «плугом». Вот только с дзюдо как-то не заладилось… да оно и к лучшему, пожалуй. Оставалось надеяться, что им хватит ума так же обойти стороной и хоккей, а то так можно доиграться до того, что половина правительства будет ковылять на костылях и щеголять прореженными зубами.

     Сегодня она уже имела возможность лицезреть несколько округлых фигур, осторожно сползавших по трассам, больше пригодным для занятий детских групп. А куда деваться – положение обязывает!

     По ослепительно белому снегу протянулась широкая тень, и рядом с Оксаной остановился лыжник в красно-белой форме национальной сборной. Его движение было столь величественным и степенным, что на ум само собой пришло слово «причалил». Он поднял очки на лоб, подставив солнцу тяжеловесное и слегка угловатое лицо с изборожденным морщинами лбом.

     – Привет, Оксан, – поздоровался он, глядя вперед, на долину.

     – Ты для приличия взял бы хоть пару занятий с инструктором, – отозвалась девушка со вздохом. – Страну же позоришь! Не самый последний человек в парламенте как-никак, а катаешься словно беременная корова.

     – Буду считать твои слова комплиментом, – облачко пара унесло короткий смешок. – В ответ хочу поинтересоваться твоими собственными успехами в м-м-м… слаломе-гиганте. Все в порядке? Все под контролем?

     – Более-менее.

     – Беглецов нашли?

     – Найдем. Всенепременно. Не извольте беспокоиться, – Оксана даже была рада, что разговор не стал петлять вокруг да около, а сразу запрыгнул на главную тему. Не хватало еще тащиться за сотни километров, чтобы поболтать о погоде!

     – Должен признаться, что ты меня разочаровала. Я ожидал от тебя большей четкости, лучшего контроля над ситуацией.

     – Что ж, жизнь полна неприятных сюрпризов.

     – Эти самые сюрпризы вполне могут вылиться в серьезные проблемы для всей Стаи! – каким бы эмоциональным не получался разговор, оба собеседника продолжали неотрывно смотреть вперед, в долину. Так никакой сторонний наблюдатель, даже умеющий читать по губам, не смог бы выяснить, о чем идет речь. – Ты это хоть понимаешь?

     – Угроза купирована, и ее дальнейшее распространение практически исключено. Тема будет закрыта в течение нескольких дней.

     – Скольких хлопот можно было бы избежать, не развороши ты этот муравейник! А теперь у тебя где-то бегает Человек-Который-Знает, имея на руках аппаратуру, позволяющую безошибочно идентифицировать любого из нас! – мужчина сделал паузу, чтобы перевести дух. – Эта мина замедленного действия может рвануть когда угодно и где угодно, а ты имеешь наглость утверждать, что «угроза купирована»!

     – Не я выпустила этого джинна из бутылки…

     – Но ты помешала Арсению оперативно загнать его обратно! Пошла на поводу у сиюминутных эмоций и в итоге поставила под угрозу безопасность всех нас! Уже не первый раз, кстати.

     – Мои эмоции тут ни при чем. Проявление неуважения к Вожаку недопустимо и должно решительно пресекаться. Что я и сделала. Пусть скажет спасибо, что голову не оторвала, – Оксана продолжала говорить спокойно, пропуская нападки мимо ушей, – тем более, что в случае с Ларисой Арсений действовал настолько грубо и топорно, что своей самодеятельностью только ухудшил дело.

     – Ага, а ты потом действовала так тонко и искусно, что в итоге несчастную девчонку вообще закрыть пришлось, хотя она была совершенно безобидной. И теперь этот Шелепов все вверх дном перевернет, пока ее не отыщет… или пока не отомстит. Плюс эти спецназовцы, что его опекают, и у которых тоже свои причины для мести имеются. Просто чудесно!

     – Не стоит преувеличивать их возможности, – качнула головой Оксана. – Они уже давно отошли от дел, и не представляют серьезной опасности.

     – Не представляют опасности?! – ее собеседник отрывисто хохотнул. – Тот охранник, которого Арсюша в клубе приголубил, был ветераном Чечни и Дагестана. А такие спецы «бывшими» не бывают. Даже проработав несколько лет простым охранником, он не растерял свои навыки и сумел засадить в Вовку аж три пули.

     – Вовка всегда был растяпой.

     – Так ведь двое коллег покойника намедни и Фазиля уделали! Или тебе и этого мало? – в голосе мужчины проступило раздражение. – Шелепов теперь фактически работает на них, а они его оберегают. Вполне успешно, как ты сама можешь видеть, не так ли?

     – Фазиль допустил промашку, и он ее исправит. Он всегда доводит начатое до конца. Поставленная задача будет решена.

     – Твоя слепая вера в его способности меня поражает. Не слишком ли ты на него полагаешься? При всем уважении, Фазиль – не бог и не супермен, его возможности не безграничны. Как бы жизнь в его лице не подбросила бы и тебе какой-нибудь неприятный сюрприз.

     – Кому-кому, а ему я доверяю полностью. Как самой себе.

     – Какое это, наверное… теплое чувство, когда есть кто-то, на кого можно рассчитывать, на чье плечо можно опереться в трудную минуту. И как должно быть горько и больно, когда такие близкие люди от тебя отворачиваются.

     – На что ты намекаешь?

     – Помимо Фазиля, сколько еще союзников у тебя осталось, Оксан? Ведь многие члены Стаи все больше разочаровываются в тебе, как в Вожаке, их ропот слышен даже мне, а ты тем более не можешь не замечать очевидного, – ее собеседник, наконец, повернулся к ней лицом. – С каждым днем ты становишься все более одинокой. Ты чувствуешь это?

     Ну вот, наконец-то карты брошены на стол! Ведь быть в курсе вещей, которые даже до Оксаны, находящейся в самом эпицентре событий, долетали лишь в виде неясных намеков и недосказанностей, можно лишь в том случае, если являешься их архитектором.

     Грызня за власть в Стае не прекращалась никогда, не затихала ни на секунду, хотя, как правило, все действо и оставалось скрытым от посторонних глаз. Все-таки человеческая часть их природы давала о себе знать, заставляя плести интриги и строить хитроумные комбинации, лишь бы урвать еще кусочек влияния. И Арсений со своей выходкой оказался как нельзя кстати, чтобы испытать на прочность нового, еще не до конца освоившегося на своем посту Вожака. Даже она сама не была до конца уверена, как поступила бы, подвернись ей такая возможность. Что ж, определенность, пусть и неприятная, все же лучше туманных подозрений. Похоже, дальше разговор пойдет более предметный.

     – Не стоит так уж сильно сгущать краски, – осторожно отозвалась Оксана, надеясь спровоцировать своего собеседника на более подробные откровения.

     – Я ничего не сгущаю! Оглянись по сторонам – зная твоего отца, все, да я и в том числе, ожидали от тебя большего. Возможно, напрасно. В отличие от тебя, Кирилл всегда умел отделить интересы Стаи от своих личных пристрастий и действительно важное от сиюминутного, – мужчина вздохнул, – но ты – не он. Кирилла уважали, а твой авторитет всецело построен на страхе. А на таком фундаменте ничего путного не построишь. Весь имевшийся у тебя кредит доверия ты растеряла, а нового не заработала. Именно поэтому ты сейчас одинока как никогда прежде.

     – Это ничего не меняет. Пока я Вожак, я буду поступать так, как сочту нужным, нравится это кому-то или нет.

     – Ничего другого я и не ожидал. Ты – вся в этой фразе. Вот только как долго при таком подходе тебе удастся удерживать штурвал в своих руках.

     – Столько, сколько потребуется.

     – Иногда ради общего блага все же стоит наступить на горло собственной песне. Возможно, именно сейчас самое время подумать о том, чтобы уйти самой, пока еще не поздно. Уйти непобежденной, как твой отец.

     – И самой назначить преемника, чье имя ты мне милостиво подскажешь? Держи карман шире!

     – На самом деле у тебя не такой уж и богатый выбор. Или ты подаешь в отставку сама, или…

     – Или… – Оксана прищурилась. – Что, уже нашелся желающий бросить мне Вызов? Не ты ли часом?

     – Боже упаси! – человек вскинул руки в перчатках. – Я же не самоубийца! Да и не в моем личном тщеславии тут дело, а в том, что уже вся Стая новым Вожаком недовольна.

     – Да ну?! Прямо таки вся?

     – Я немного утрирую, конечно, но если так пойдет и дальше, то Совет вполне может тебя сместить.

     – А кишка не тонковата? – игра уже шла в открытую, и в выражениях можно было не стесняться. – Вряд ли тебе удастся подбить на такое дело много энтузиастов. Не ты ли только что говорил, что мой авторитет держится на страхе? А?

     – Так-то оно так, – ее оппонент опустил очки на лицо и взял в руки палки, давая понять, что беседа подошла к концу. – Вопрос лишь в том, кого из нас с тобой они боятся больше.

     Сергей привычным движением вскинул руку, и только увидев пустое запястье, вспомнил, что его часы остались где-то очень далеко в прошлом. Вместе со всей его предыдущей жизнью.

     Пришлось полагаться на ощущения, которые свидетельствовали о том, что они ждут уже не менее четверти часа, хотя в подобных случаях внутренний счетчик имеет скверную привычку немилосердно завышать показания.

     – Неудачная затея, – Егор буквально снял мысль у него с языка. – Клиент не придет.

     – Расслабься, – ровным голосом отозвался неподвижный как изваяние Чегет, сидевший на скамейке между ними. – Он предупредил, что может опоздать.

     – А на сколько именно, не уточнил?

     Дальнейшего развития дискуссия не получила, и вся троица продолжила молчаливое ожидание.

     Прошедшая неделя ознаменовалась полнейшим отсутствием какого-либо прогресса в их поисках. То имя, что сумел раздобыть Сергей, так никуда их и не вывело. Ни в прессе, ни в социальных сетях никаких упоминаний об Оксане Вельгер им найти не удалось. Единственной точкой, на которую замыкалось ее имя, оказалась ее собственная кинологическая школа, однако очень скоро они поняли, что и тут ничегошеньки нового не узнают. Вся доступная в сети информация крутилась исключительно вокруг собак, их дрессировки, болезней и вязки. Наведаться в школу самим или попросить о содействии знакомых следователей Сергея представлялось слишком рискованным, так что после нескольких дней топтания на месте их троица по-прежнему пребывала в исходной точке.

     Когда их состояние уже вполне можно было описывать словом «отчаяние», в дальнем конце тоннеля вдруг блеснул бледный лучик света. В любой другой ситуации Сергей первым бы признал, что предложение Чегета отдает детским садом, но, поскольку они по сей день не продвинулись в своих поисках ни на дюйм, приходилось хвататься за любую соломинку. Даже если эта соломинка – журналист из издания, специализирующегося на всяческих оккультных и потусторонних материях.

     – «Темная сторона»? – Егор торопливо подобрал свою тарелку и с налетом брезгливости посмотрел на газету, положенную Чегетом перед ним на стол. – К чему это?

     – На четвертой полосе открой.

     – И что там? – Сергей взял газету в руки и перелистнул пару страниц.

     – Вот, – Чегет гордо ткнул пальцем в кричащий заголовок.

     – «Кровавый след уходит во тьму»? О чем это?

     – О той драме, что приключилась в «Вишневой аллее». Когда Колька погиб.

     – Ты что, всерьез относишься к тому, что пишут в этой газетенке?! – фыркнул Егор.

     – Всего два момента, – Чегет выставил перед собой руку с двумя поднятыми пальцами. – Во-первых, это издание – единственное, где вообще упоминается тот инцидент, а во-вторых, тут в статье делаются выводы, неплохо согласующиеся с нашими собственными. Что убийства совершили не люди.

     – Ну, для них такие выводы – обычное дело…

     – Вы прочитайте сперва, а потом уже обсуждать будем.

     Пришлось читать.

     Стиль статьи оказался типичным для изданий подобного рода. Яркое, эмоциональное описание событий, не скупящееся на кровавые подробности, нагнетание таинственности и загадочности, ловкое непринужденное манипулирование фактами, перемешанными с предположениями, домыслами и откровенными фантазиями – в итоге читателя подводили к единственно возможному выводу, от которого ему было уже не отвертеться.

     Оборотни среди нас!

     – Ну и что нам с этого? – Егор откинулся на спинку стула. – Здесь нет никакой новой для нас информации, никакой свежей фактуры. Обычный желтушный журналистский треп. Тумана много, конкретных фактов – ноль. Я таких статеек в день по дюжине сочинять могу.

     – Отчего же не сочиняешь? – не без ехидства осведомился Сергей. – Жил бы, не тужил.

     – Пф!

     – Я полностью с вами согласен, – вновь подал голос Чегет, – и не стал бы вас беспокоить по пустякам, если бы не один примечательный нюанс.

     Дождавшись, когда его приятели прекратят препираться и сосредоточат на нем все свое внимание, он продолжил:

     – Я просмотрел архив газеты и выяснил, что у этого автора было еще немало статей, причем большая их часть также посвящена происшествиям, связанным с оборотнями. Ну, неравнодушен он к ним. И вполне возможно, что он знает больше, чем говорит. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление.

     – А тебе не противно было все это читать-то? – от подобной мысли Егор аж поморщился.

     – Побед без жертв не бывает.

     – Ты предлагаешь обратиться за помощью к этому журналисту, как его там? – Сергей заглянул в газету. – Дмитрию Переплетину, да?

     – Угу.

     – Но они же все беспринципные засранцы! Ты не боишься, что он, наоборот, выцедит информацию из нас, а потом еще и продаст с потрохами?

     – Так никто же не заставляет нас делиться с ним тем, что нам самим известно. Изобразим наивных дурачков…

     – Ага, и получим на уши кучу лапши, – скептический настрой Егора не проходил.

     – Короче, у вас есть какой-нибудь дельный альтернативный план? Если нет, то я считаю, что следует использовать любую возможность, даже такую призрачную. Какие возражения?

     – Ладно, черт с тобой, – вздохнул Сергей. – Попытка – не пытка…

     Вскоре выяснилось, что вытащить журналиста на свет божий – не такая уж и простая задача. В электронной переписке Переплетин всячески увиливал от личной встречи и не желал раскрывать свои источники информации, одновременно стараясь выпытать у Чегета, ведущего с ним переговоры, хоть что-то, относящееся к делу. Для затравки пришлось подбросить ему кость в виде пикантных подробностей, касавшихся пулевых ранений застреленного в клубе клиента, и намекнуть, что есть и другие интересные сведения, которые желательно обсуждать только лично.

     Перед таким соблазном алчная журналистская душонка устоять не смогла.

     И вот теперь их троица куковала в ожидании назначенной встречи за столиком в одном из московских парков. Благо погода выдалась ясная и сухая. Под соседним навесом стучали доминошками бодрые старички, по дорожкам неспешно прогуливались мамаши с колясками, со стороны детской площадки доносились крики резвящейся детворы, и Сергея все сильней начинало охватывать чувство абсурдности происходящего. Вряд ли можно было выбрать более нелепое место для обсуждения вопросов жизни и смерти.

     Его взгляд машинально снова пополз в сторону левого запястья, когда рядом с их лавочкой остановился худощавый молодой человек.

     – Не меня ли ждете? – поинтересовался он, как показалось, слегка насмешливо.

     – Господин Переплетин? – уточнил Чегет, который заранее объявил, что говорить от лица всей компании будет он.

     – Он самый, – парень бросил сумку на лавку и уселся за столик напротив них, сложив руки перед собой.

     – Мы уж заждались, – недовольно буркнул Егор.

     – Сперва я должен был вас проверить.

     – Проверить? Каким образом?

     – Пока вы меня ждали, мимо вашего столика прошло несколько собак, которых выгуливали их хозяева. Если бы хоть один из вас был… скажем так, чуть более, чем человеком, то по их реакции я бы это понял. Они-то такие вещи распознают моментально.

     И снова эта легкая, едва заметная насмешка в голосе, которая уже начинала Сергея раздражать. Он терпеть не мог людей, считающих себя умнее окружающих и не упускающих возможности об этом напомнить. Длинные, собранные на затылке в хвост светлые волосы, какая-то неряшливая бородка, не позволяющая более-менее точно оценить возраст собеседника, мятая спортивная куртка невнятного серо-зеленого цвета, зажатые в кулаке ключи от машины – взгляд так и норовил зацепиться за детали, только укреплявшие Сергея в его первоначальном мнении. Подобное небрежное отношение к своему внешнему виду свойственно людям, почитающим себя высококлассными профессионалами и настолько уверенным в своем превосходстве над окружающими, что элементарной опрятностью можно и пренебречь. На какой серьезный разговор можно рассчитывать с таким визави?

     – А как именно собаки реагируют на?..

     – По-разному, – журналист сделал неопределенный жест рукой. – Вы хотели рассказать мне что-то про трагедию в клубе. Что– то насчет пулевых ранений, если я правильно понял?

     – Погибший охранник был нашим старым другом, братом по оружию, и мы очень внимательно следили за ходом расследования, – похоже, Чегет также сообразил, с кем имеет дело, и решил начать издалека, не раскрывая своих карт сразу, – которого, по сути, и не было вовсе. Дело очень быстро замяли, и наглухо перекрыли доступ к любой информации по нему. Нам же недвусмысленно намекнули, чтобы мы не совали нос не в свое дело, иначе будет худо.

     – Но вы, как я погляжу, к этим рекомендациям не прислушались.

     – Коля был нашим другом! – снова буркнул Егор, но уже громче.

     – Я понимаю, – Переплетин чуть заметно вздохнул. – Соболезную.

     – Пытаясь отыскать хоть какие-то крохи информации, мы наткнулись на вашу статью, – Чегет постучал пальцем по лежащей перед ним «Темной стороне». – Честно говоря, ваша трактовка событий нас сперва несколько ошарашила, но потом мы и сами начали вспоминать разные… странности, плохо укладывающиеся в привычные рамки. Ваша же версия, хоть и весьма своеобразная, претендует на то, чтобы все их объяснить.

     – Как, например, следы огромных зубов на теле погибшей девушки или исчезнувшие раны от пуль на трупе клиента?

     – Именно.

     – Но откуда вам известны такие интересные подробности?

     – От криминалистов. В первые часы после случившегося они успели кое-чем поделиться, еще до того, как все прикрыли. Но вот объяснить и сами не могли.

     – Вообще-то я в статье все расписал достаточно подробно, – Переплетин подтянул газету к себе и раскрыл на нужной странице. – Клиентов в клуб пришло двое, оба, по всей видимости, – не люди. Один из них зачем-то решил перекинуться, чем перепугал всех до полусмерти. Девчонка начала визжать, и он набросился на нее. Прибежавший охранник, увидев такое дело, немедленно открыл стрельбу и был убит вторым клиентом. И тот факт, что на трупе от пулевых ранений остались только рубцы, в мою версию прекрасно укладывается. Если ваш друг и вправду был кадровым военным, имевшим боевой опыт, тогда очевидно, что он действовал на автомате. Как еще он мог отреагировать, встретив огромного волка в ночном клубе. А после смерти тот рефлекторно перекинулся обратно, и раны затянулись. Такая вот история.

     – Не слишком ли легко вы привлекаете для своего объяснения различные сверхъестественные сущности? – Чегет недовольно поморщился. – Я бы предпочел что-нибудь более правдоподобное. И более конкретное.

     – Тогда обратитесь к следователям, более приземленных людей вам не сыскать, – очередная усмешка. – Я ведь не первый год этой темой занимаюсь, да и в криминальной хронике успел изрядно поработать. Я нутром чую, когда дело нечисто, когда где-то рядом – они. Абсурдные и путаные показания очевидцев, необъяснимые следы и прочие улики, но самое главное – непроницаемая завеса молчания, немедленно скрывающая все подробности от посторонних. Даже скандалы с непутевыми детишками олигархов или сенаторов не столь тщательно затирают, хотя казалось бы…

     Вот тут Сергей не мог не согласиться с журналистом, он и сам обратил внимание, насколько быстро оказались перекрыты любые каналы доступа к информации об инциденте в «Вишневой аллее». Как жестко был поставлен на место сам Крутитцкий, не боявшийся никого и ничего, и как безжалостно заставляли умолкнуть менее понятливых свидетелей. Умолкнуть навсегда.

     – Я сразу понял, что в этом деле нам придется рассчитывать исключительно на собственные силы, – вздохнул Чегет, – но все же надеялся получить от вас хоть какую-то помощь, хоть какую-то конкретику.

     – Ха! Если кто и знал что-нибудь конкретное, то эти люди уже давно покинули наш мир. Они свои тайны хранят получше швейцарского банка и ревниво следят за тем, чтобы никто ничего даже не заподозрил. Для вас легенды об осиновых кольях и серебряных пулях – всего лишь сказки, а для них – горький урок истории, который им запомнился надолго. Они держат руку на пульсе всех информационных потоков, способны влиять на принятие решений на самом высоком уровне. Эта система отрабатывалась веками и доведена до совершенства. Вам до истины никогда не докопаться.

     – Но вы-то сами, похоже, неплохо осведомлены? Я просмотрел почти все ваши статьи, и про древних кинокефалов, и про Святого Христофора, и про славянских волколаков. Изучил ваши разборы всех последних загадочных происшествий и анализ места оборотней в современном мире. Все крайне увлекательно, пугающе и на редкость достоверно, вот только у меня в связи со всем этим возник один вопрос, – Чегет подался вперед, – почему вы сами до сих пор живы?

     – А вы название издания видели? – Переплетин толкнул газету обратно через стол. – Кто будет серьезно относиться к тому, что печатается в портянке с таким именем. Кроме того, мои досужие рассуждения не представляют из себя никакой угрозы, это всего лишь еще одни набор безобидных фантазий.

     – Убийство нашего друга в «Вишневой аллее» – не фантазия!

     – Я понимаю ваши чувства, но чего вы от меня-то хотите? Все, что мне было известно, я изложил в своих заметках и добавить мне тут нечего.

     – Мы надеялись на вашу помощь, на содействие в поисках убийцы. Надеялись, что вы дадите нам хоть какую-то зацепку. От общих разговоров толку мало.

     – Сожалею, что не оправдал ваших ожиданий, – журналист пригладил волосы. – Я ведь знаю, что вы обо мне думаете. «Еще один дешевый писака, готовый ради популярности и тиражей эксплуатировать любые трагедии, ради пущей убедительности вплетающий реальную смерть человека в свои высосанные из пальца бредни. Сидит тут и посмеивается, глядя на трех простофиль, решивших, что он и вправду что-то знает. А завтра тиснет еще одну статейку с очередными леденящими кровь подробностями и слезными воспоминаниями друзей покойного». Так?

     Ответом ему было угрюмое молчание.

     – Что ж, тогда я еще раз прошу прощения, что не оправдал ваших надежд, – он подобрал свою сумку. – Вы мне не верите, и я не вправе вас осуждать. Реальность очень часто оказывается причудливей любого вымысла, и многие, даже столкнувшись с ней лицом к лицу, отказываются признавать, что все это – правда.

     – Подождите, – Чегет протянул руку, останавливая уже начавшего подниматься с лавки журналиста, – вы меня неправильно поняли. Дело не в том, верим мы вам или нет. Мы абсолютно точно знаем, что Кольку убил не человек, и что он такой далеко не один.

     – Да ну? Откуда? – их собеседник недоверчиво изогнул бровь, но все же сел обратно.

     – Имели возможность пообщаться. Лично. Еле ноги унесли, – Чегет сделал паузу, ожидая, пока снисходительное выражение окончательно сойдет с лица Переплетина. – Желаете узнать подробности?

     И он кратко рассказал обо всем, что с ними приключилось за прошедшие несколько дней. Ошарашенный журналист слушал его затаив дыхание, а при упоминании об анализаторе чуть не подпрыгнул и потребовал его немедленно показать, но получил отказ. По ходу повествования, однако, его лицо, выражавшее поначалу крайнюю степень возбуждения, все больнее мрачнело, и к концу повествования он выглядел так, словно горько сожалел о том, что вообще согласился на эту встречу.

     – М-да, мощно вас затянуло, – подытожил он, когда Чегет закончил свой рассказ.

     – Именно поэтому нам так нужна ваша помощь. Вы знаете об этих тварях больше, чем кто бы то ни было, вы – наша единственная надежда!

     – Но что именно вы собираетесь сделать? Думаете, вам удастся соскочить с этого крючка?

     – Мы не настолько наивны, – тряхнул головой Чегет. – Поскольку речь идет уже о нашей физической ликвидации, и вся их система объявила на нас охоту, то спрятаться и переждать, пока все утихнет, не получится. Они не успокоятся, пока нас не закопают.

     – Тогда на что же вы надеетесь?

     – Мы должны нанести им ответный удар. Поскольку теперь либо они нас, либо мы их, то тут уж без сантиментов. Уничтожить эту гидру насовсем нам, боюсь, не под силу, но вот отсечь ей пару-тройку голов мы вполне в состоянии. Вырвать ее ядовитое жало! Соответствующий опыт у нас имеется. Да, со временем на месте отрубленных голов вырастут новые, но они впредь сто раз подумают, стоит ли снова с нами связываться.

     – Вы говорите об… убийстве?

     В ответ Чегет только коротко кивнул. Повисшая затем пауза неспешно заполнялась стуком костяшек домино и детскими криками с соседней игровой площадки, создавая сюрреалистический антураж только что произнесенным словам.

     – И хотите вовлечь в свою затею и меня? Сделать соучастником, чтобы потом и за мной охотились? – Переплетин нервно рассмеялся. – Да вы рехнулись!

     – Без вашей помощи мы обречены. Рано или поздно, но до нас доберутся.

     – Да здесь дело даже не в моем желании! – журналист беспомощно уронил руки на стол. – Я сам до сих пор жив только потому, что все эти годы осторожно ходил по краешку, испуганно шарахаясь от любой возможности узнать что-то лишнее. Только общие соображения, фантазии, намеки, не более. Я старательно избегал любых фактов, способных доказать мою правоту, а потому мне просто нечего вам сообщить. И я даже жалею, что сегодня не сбежал от вас раньше – меньше бы знал.

     – Да пусть хоть общие соображения, хоть что-то, любая мелочь может навести нас на след! – в отчаянии воскликнул Чегет. – В их структуре должен быть какой-то центр принятия решений, они должны хоть изредка, но встречаться. Ведь далеко не все вопросы можно доверить телефону или электронной почте. Где они проводят свои собрания? Как часто? Если их представители внедрены в самые разные структуры, то вы наверняка строили догадки насчет отдельных персоналий. Кого вы подозреваете? У нас есть одно имя – Оксана Вельгер, но этого недостаточно, чтобы вычислить их структуру, нужно…

     Чегет продолжал говорить, но Сергей его уже не слышал. Он неотрывно смотрел на лицо сидящего напротив журналиста, которое при упоминании кинолога буквально окаменело, и лишь глубоко в его глазах промелькнул ужас, смешанный с болью.

     – Извините, – севшим голосом пробормотал тот, перекинув сумку через плечо и поднявшись из-за стола, – я ничем не могу вам помочь. Прощайте.

     Он развернулся и успел сделать пару шагов, когда Сергей его окликнул:

     – Вы уже встречались с ней раньше, верно?

     – С кем? – не понял Егор, но немедленно умолк, получив от Чегета тычок локтем в бок.

     – Вы ведь и сами в этом дерьме по самые уши, разве нет? Можете не отвечать, ваша сгорбленная спина более чем красноречива, – Сергей даже вскочил на ноги от возбуждения. – Когда-то вы, вольно или невольно, узнали слишком много, но счастливо избежали смерти и с тех пор шарахаетесь от каждой тени, старательно ходите по струнке, в надежде, что на вас махнули рукой и забыли. Но умом-то вы понимаете, что опасно заблуждаетесь, и что отложенная расправа может настичь вас в любой момент. В начале нашей встречи вы вели себя раскованно, полагая нас доверчивыми простофилями, готовыми поверить в любую чушь, но потом, когда оказалось, что мы имеем к вашей Немезиде самое непосредственное отношение, вы начали нервничать и куда-то торопиться. Ну а когда прозвучало ее имя, – Сергей не стал отказывать себе в удовольствии и произнес его еще раз, громко и отчетливо, – Оксана Вельгер, так вы чуть штаны не обмочили. И после всего этого вы будете продолжать утверждать, что ничегошеньки не знаете?! Да вы, батенька, трус!

     – Тише, тише, успокойся! – Чегет потянул его за рукав. – На нас уже люди оглядываются.

     Переплетин стоял, молча глядя в землю перед собой, потом повернулся в пол-оборота и, не глядя на троицу, еле слышно произнес:

     – Вы ничего не понимаете.

     – Зато я знаю, что здесь и сейчас, возможно, вам предоставляется последний шанс избавиться от груза прошлого раз и навсегда. Разделавшись с этими тварями, мы и с вас снимем это старое проклятие. Освободим от следующего за вами по пятам страха. Помогите нам. Помогите сами себе. Другого шанса может и не представиться.

     Было видно, как поднялись и тяжело опустились плечи журналиста.

     – Прощайте, – повторил он и быстро зашагал прочь.

     – Эк ты его припечатал! – крякнул Егор. – А он и не пикнул. Видать, и вправду чего-то боится.

     – Настолько, что ходит со стволом на левом боку, – Чегет сложил газету и затолкал ее в карман. – И он явно знает больше, чем говорит.

     – Со стволом? Правда? – Егор посмотрел вслед удаляющейся фигуре. – Как бы он теперь себе пулю в лоб не пустил.

     – Да сколько угодно! Лишь бы записку предсмертную оставил. С адресами и фамилиями. Чтоб уж не помирать напрасно.

     Из кармана послышалось гудение звонящего телефона, и Оксане пришлось отложить в сторону пачку рисунков, которые она рассматривала, чтобы ответить на вызов.

     – Я слушаю.

     – Привет! Я не сильно отвлекаю? – непривычно дружелюбный голос Арсения не предвещал ничего хорошего.

     – Чего надобно?

     – Меня тут попросили проинформировать тебя о том, что на следующую неделю назначено Собрание Совета.

     – Проинформировать? Меня? – Оксана почувствовала, как в ней вновь закипает древняя, звериная ярость, вызванная очередным открытым посягательством на ее статус, и ей потребовалось сделать пару глубоких вдохов, чтобы немного усмирить огонь внутри. Что ни говори, а у Арсения был несомненный талант на подобные провокации. – Теперь это так делается? Теперь Вожака достаточно просто проинформировать? А вдруг у меня дела какие неотложные?

     – Конкретная дата еще не согласована, и если у тебя есть какие-то пожелания – говори.

     Еще пара вдохов. Разговаривай они не по телефону, Арсений уже валялся бы на полу со сломанной челюстью. Он что, в самом деле не знает, что такое сарказм?

     – Вопрос был риторический, – Оксана надеялась, что голос не выдает ее бешенства. – И кому в голову пришла сия замечательная идея?

     – Это решение, скажем так, инициативной группы членов Совета.

     – Подобные решения в Стае принимаю я, а вы можете меня лишь об этом попросить!

     – Ты все равно обязана нашу просьбу удовлетворить, так что все это – пустые формальности. Не придирайся.

     – Ах, да! Как же я могла забыть! – у любого человека, услышавшего такое наигранное веселье в голосе Оксаны, мурашки бы побежали по спине. – Времена изменились, и пора отказаться от старомодной чуши, разумеется! К черту формальности!

     – Не горячись так…

     – Насколько я понимаю, вы уже подготовили проект новых Правил, коли старые списаны в утиль, – продолжила девушка немного спокойней, – и в них, наверное, говорится, что Вожак отныне обязан удовлетворять любую прихоть своих подданных, которые, в свою очередь, могут класть болт на исполнение его указаний и прочую субординацию. Я ничего не упустила?

     – О внесении изменений в Правила пока речи не идет. Этот вопрос мы еще не обсуждали.

     – Надеюсь, когда сочините новую версию, вы не забудете меня проинформировать?

     – Всенепременно, – процедил Асений сквозь зубы. Ну наконец-то ей удалось сдернуть с него маску невозмутимости!

     – М-м-м, а зачем же мы тогда собираемся, если не секрет?

     – В повестку предложен всего один вопрос – Вотум Недоверия действующему Вожаку.

     – О! Как неожиданно! А кворум будет?

     – Не беспокойся, соберем.

     – Что ж, я все поняла.

     Вот так-то. Забавно, что ее оппоненты, манкирующие своими обязанностями и игнорирующие Правила, когда им это угодно, все же решили воспользоваться одним из их самых древних положений. Данный механизм обеспечивал страховку от узурпации власти Вожаком, действия которого идут вразрез с интересами Стаи и вызывают неприятие большинства ее членов. В том случае, если он настолько силен, что никто из бросивших Вызов, не в силах одолеть его один на один, остается возможность объявить ему Вотум Недоверия от лица Совета Стаи, и тогда ему придется противостоять всем его членам, поддержавшим данное решение. Фактически, это становилось своеобразной публичной казнью, поскольку в такой ситуации участь свернутого Вожака была предрешена.

     Да, обвиняемый Вожак может воспользоваться помощью членов Совета, которые его поддерживают, но, если уж дело дошло до Вотума Недоверия, то это означает, что они окажутся в явном меньшинстве и отправятся на тот свет вместе со своим лидером. Конечно, было бы неплохо иметь под боком, скажем, Гришу Хуварина, что здорово охладило бы пыл оппонентов, но Гриша всегда старательно увиливал от сложных вопросов и избегал любой ответственности, словно малый ребенок, а потому отказался войти в состав Совета, когда обсуждалась его кандидатура.

     Кроме того, Оксана считала себя не вправе предлагать кому-то еще отправиться вместе с ней на верную смерть. Надежда оставалась лишь на то, что Арсению сотоварищи не удастся сформировать в Совете убедительное большинство, выступающее за ее отставку, но, по-видимому, ее собеседник там, в Красной Поляне, был прав. Его, действительно, боялись больше. Когда все колеблющиеся были сломлены и убраны с дороги, Оксане вынесли приговор и теперь приглашают на собственную казнь.

     – Я все поняла, – повторила она.

     – Так на какой день назначить мероприятие?

     – Мне все равно. Это тебе публику собирать – пусть у тебя и голова болит.

     – Хорошо. Я тебя потом проинформирую.

     – Не забудь официальное уведомление на сайте выложить. И, кстати, я бы на твоем месте особо не спешила.

     – Почему? – Арсений был сама невинность, и, наверное, именно по этой причине Оксана не сдержалась, внезапно сорвавшись на звенящее от ярости шипение:

     – Потому, что чем бы все не закончилось, твою глотку я разорвать успею!!! Ты, мелкий блохастый щенок, сдохнешь там первым!!! Так что не торопи свои последние денечки, наслаждайся, пока у тебя еще есть такая возможность!

     Она бросила трубку, вне себя от гнева. В первую очередь на саму себя. Вожак должен в любой ситуации сохранять выдержку и самоконтроль. В любой! А на Арсения у нее будто аллергия какая-то!

     Чтобы немного успокоить нервы, Оксана вновь взяла в руки пачку рисунков и продолжила их изучать. С первого же взгляда становилось очевидно, что их автор особыми художественными талантами не отличался, и нигде специально не учился. Хотя он определенно старался, что также было заметно. Рядом на столе лежало и основное учебное пособие, которым он пользовался – тоненькая затертая до дыр брошюрка «Рисуем собак. Десять простых шагов» – одна из тех, что продаются в каждом газетном киоске и обещают за несколько коротких уроков сделать из вас профессионального художника-анималиста.

     Среди рисунков присутствовало немало явно тренировочных, сделанных по схемам из книги, либо скопированных с фотографий. Но все же основную их часть составляли попытки изобразить одну, вполне конкретную собаку. Сидя, стоя, на бегу, в прыжке, в фас, в профиль – один и тот же точеный силуэт кочевал с листа на лист в безуспешных попытках поймать тот самый, буквально осязаемый, но постоянно ускользающий образ. Автор, словно Пигмалион пытался выточить свою собственную Галатею.

     На одном из последних рисунков Оксана невольно задержалась. Его буквально пропитывали муки творчества, знакомые каждому, кто когда-либо пытался изобразить что-то, что неотвязно стоит перед глазами в самых мельчайших деталях, но упорно отказывается переноситься на бумагу в силу нехватки навыков и опыта. От многократной и усердной работы ластиком лист стал слегка серым, а в некоторых местах аж просвечивал насквозь.

     Оксана отставила рисунок на вытянутой руке и критически осмотрела изображенную на нем большую собачью голову.

     – Хм, – заметила она вслух, – даже немного похоже.

     Она положила лист обратно в пачку и осмотрелась.

     Здесь, в комнате, вообще доминировала собачья тема, словно ее обитателя слегка заклинило на четвероногих друзьях. Большой календарь на двери, выстроившиеся на шкафу статуэтки, фотографии за стеклом книжных полок…

     Оксана почувствовала, как екнуло ее сердце. Она отодвинула стекло и вынула с полки одну из фотографий. Старая, истрепанная, разорванная на несколько кусков, но бережно склеенная обратно и аккуратно заламинированная. Человек и собака, большая рыжая собака. Та самая, образ которой хозяин квартиры из раза в раз силился перенести на бумагу.

     Видимо права народная мудрость, утверждающая, что в жизни мужчины бывает только одна Женщина, а все остальные – лишь ее копии.

     – Нет повести печальнее на свете, – пробормотала девушка и вдруг замерла, прислушиваясь.

     С лестничной клетки послышались приближающиеся шаги. Оксана бросила фотографию поверх стопки рисунков и бесшумно скользнула в тень за шкафом, недвижимо застыв там и слившись с занавесками.

     В замке входной двери загремел ключ, и из прихожей донеслись звуки какой-то возни, сопровождаемой кряхтением и чертыханиями. У Оксаны на вскрытие замка ушло, разумеется, заметно больше времени, и она даже сумела оставить на нем пару свежих царапин, но справедливо полагала, что в полумраке коридора хозяин квартиры их не заметит.

     Спустя пару минут в дверях возник пятящийся задом человек, шлепавший по полу ногами в одних носках и волочивший за собой огромный чемодан. Установив его в центре комнаты, мужчина провел рукой по волосам, пригладив несколько выбившихся длинных прядей и словно собираясь с мыслями, после чего выдвинул ящик стола и начал выгребать из него все содержимое. Книги, тетради, пачки фотографий бесследно исчезали в недрах чемодана. Покончив с одним ящиком, он выпрямился, чтобы немного перевести дух, и в этот момент его взгляд упал на стол…

     Оксана видела, как напряглась его спина, когда он заметил ту самую фотографию, лежащую поверх стопки рисунков, самым верхним из которых как раз был последний собачий портрет. Таиться дальше не имело смысла.

     – Охота к перемене мест обуяла? – она шагнула на свет из своего укрытия за шкафом.

     Мужчина аж подпрыгнул от неожиданности, резко крутанувшись на месте и схватившись рукой за сердце.

     – Даже не пытайся, – девушка предостерегающе подняла вверх палец. – Пока ты будешь вытаскивать свой «Макаров», я тебя раз десять скрутить успею.

     Тянувшаяся к кобуре рука бессильно упала вниз.

     – Ну, здравствуй, Женя… или Дима? Какое имя тебе нравится больше?

     – Нашла все-таки, – журналист медленно опустился в кресло.

     – Это было несложно. Ты изменил имя, внешность, сменил место жительства, но остался верен своей профессии.

     – Я ничего другого все равно не умею.

     – Да, но ты даже не потрудился переработать свою манеру письма. Твой стиль настолько узнаваем, что первая же программа статистического анализа текстов буквально ткнула в тебя пальцем.

     – Почему же тогда так долго?..

     – А куда торопиться? Я находила твои изыскания довольно… занятными. Особенно мне понравилась подборка легенд и мифов про песьеголовые народы. Кое-где тебя малость заносило, но в целом все оказалось довольно близко к истине, но не настолько, чтобы оказаться опасным. Но вот твое последнее расследование, про убийство в ночном клубе, – кулаки Оксаны в резиновых перчатках зловеще скрипнули, – вот это ты зря…

     * * *

     Накануне Сергей с Егором просидели до поздней ночи, штудируя архив статей Переплетина в «Темной стороне», а потому сегодня встали только ближе к полудню. За Сергеем Анубисы еще и во сне гонялись, а он все пытался спрятать от них Ларису, заталкивая ее в кофр с анализатором и оставляя повсюду кровавые отпечатки ладоней, так что проснулся он в весьма скверном расположении духа. Ему никак не удавалось уложить в голове всю ту информацию, что свалилась на него за последние несколько дней. Мозг отчаянно сопротивлялся атакам фактов и умозаключений, против которых восставал весь его житейский опыт. В итоге насилие над здравым смыслом всякий раз выливалось в накатывавшие волны тупой головной боли.

     У Сергея складывалось такое ощущение, словно рядом с ним всю его жизнь находился некий параллельный мир, которого он не замечал, и о существовании коего даже не догадывался. И мир этот, оставаясь большую часть времени в тени, изредка как бы всплывал к поверхности, соприкасаясь с миром обыденным и оставляя следы, отметины, находившие свое отражения в сказках, легендах и мифах. Одним из таких «соприкосновений» стала драма в «Вишневой аллее», которая, быть может, позднее вольется в когорту прочих городских легенд, что передаются из уст в уста, но в которые, по большому счету, никто не всерьез не верит.

     Факты, однако, – крайне упрямая штука, и они недвусмысленно намекали, что если в самое ближайшее время не предпринять решительных мер, то их троица вполне также может стать частью легенды. Посмертно.

     – Ну вы дрыхнуть и горазды! – в дверях появился Чегет, услышавший их шевеление. – Я уже по делам смотаться успел, а вы все нахрапываете!

     – Да у меня вчера под конец аж собачки кровавые в глазах плясали! – Егор натянул одеяло на голову и перевернулся на другой бок.

     – Но пишет – не оторваться, согласен?

     – Да, чтиво увлекает, – согласился Сергей, – но не может же все это быть правдой?! Я не могу поверить, что человечество настолько слепо и забывчиво.

     – Учитывая характер издания, логично предположить, что процент отсебятины здесь достаточно высок. Однако, поскольку последняя статья попадает точно «в десятку», не исключено, что и среди прочих имеются вполне достоверные, хотя точный их процент я бы оценить не взялся… Мой мобильник тут не видели?

     – На подоконнике он, – донеслось приглушенное бурчание из-под одеяла, – заряжается.

     – Черт! Я помню, что включил его, но забыл, где именно, – Чегет подобрал свой телефон. – Смотри-ка! Тут новое сообщение от нашего патлатого писаки!

     – Правда? – Егор вынырнул на поверхность. – «И шо она пишет?»

     – «Кинологический питомник «Вельярово». Попечительский совет».

     – И?

     – Это все, – Чегет сунул телефон в карман.

     – Что это хоть значит-то? – Сергей также пребывал в недоумении.

     – Мы же просили у него дать нам адреса и фамилии – вот и ответ, – подмигнул ему Чегет. – Видать, твоя вчерашняя пламенная речь все же его зацепила. Включи-ка ноутбук, Егорка, посмотрим, где это самое Вельярово находится.

     Недолгое копание в Интернете вывело их на официальный сайт питомника. Что говорить – его исполнение заслуживало самой высокой оценки. Все было оформлено в едином строгом стиле, без лишних рюшечек, но, тем не менее, весьма симпатично и исключительно аккуратно. Вся необходимая информация отыскивалась быстро, а подавалась лаконично и емко, так что очень быстро выяснилось, что за ответами на вопросы придется отправляться в Тверскую область. Причем отправляться уже скоро, поскольку собрание Попечительского совета оказалось намечено на следующую среду.

     Желая выяснить про Вельярово как можно больше, троица принялась перекапывать сайт в поисках любой информации, которая могла пригодиться. Причем всю дорогу Сергея не покидало странное ощущение дискомфорта от того, что они проделывали все это, сидя в трусах и майках, и даже не потрудившись привести хотя бы в относительный порядок свои шевелюры.

     От сайта питомника буквально веяло Большими Деньгами. Это сквозило и стиле оформления, и в манере подачи материала, и, что самое главное, в отсутствии любых упоминаний о ценах. Тут имелся и пространный рассказ об истории заведения, и ликбез по основам служебного собаковедения, и фотографии шикарных интерьеров комнат, предлагаемых для проживания клиентов, и даже подборка видеороликов, иллюстрирующих работу собаки-телохранителя в различных ситуациях, но ни слова о финансовой стороне вопроса. Предполагалось, что клиенты Вельярово о подобных пустяках не беспокоятся.

     Кроме того, на весь сайт нашлось всего одно-динственное имя – Елена Трунева, директор питомника, а в фотогалерее так и не удалось обнаружить ни одного знакомого лица.

     – М-да, негусто, – заключил Егор, когда они перерыли сайт до самого дна. – Красиво, богато, но для нашей задачи совершенно бесполезно.

     – А ты чего ожидал? – удивился Сергей. – Что они на титульной странице напишут, что их питомник – база оборотней?

     – Черт его знает. Но если мы заявимся к ним, шмаляя из всех стволов, а потом окажется, что они – обычные собаководы, то может получиться как-то… неудобно, что ли. Знать хотя бы, кто входит в состав этого самого Попечительского Совета – можно было бы пару имен загодя проверить, чтобы удостовериться, а так… Не окажется потом, что этот журналюга пустил нас по ложному следу?

     – А смысл?

     – Почем мне знать! Может, хочет еще один горяченький материальчик заполучить.

     – Что гадать, – подал голос Чегет, снова вынимая телефон, – можно же спросить. Я бы тоже не возражал против каких-нибудь более убедительных аргументов.

     Он потыкал пальцем в экран и приложил трубку к уху, ожидая ответа. Ждать пришлось долго, и когда на другом конце линии, наконец, ответили, Чегет сперва немного растерялся.

     – Я… э-э-э… добрый день, могу я поговорить с Дмитрием?

     – Это его… коллега… по работе. А я с кем разговариваю?

     – А что случилось?

     – Что?! Как?! То есть…

     – Нет, я сейчас… занят, извините… я перезвоню попозже.

     Чегет резким нервным движением завершил разговор и остался стоять, сжимая телефон в руке и глядя куда-то в пространство. Двое его приятелей сидели молча, своими взглядами излучая безмолвный вопрос.

     – Переплетин застрелился, – медленно проговорил Чегет и посмотрел на Сергея. Голова Егора также невольно повернулась в его сторону.

     – К… как застрелился… когда?! – Сергей почувствовал, как во рту у него вдруг пересохло, и язык превратился в непослушный вязкий ком.

     – Откуда мне знать! Подробностями со мной не поделились.

     – Вот ведь!.. – чертыхнулся Егор. – Похоже, ты вчера малость перегнул палку.

     – Ах, теперь, оказывается, это я во всем виноват, так?! – взвился Сергей, которого и самого такой поворот дел совсем не радовал.

     – Отставить! – рявкнул Чегет. – После драки кулаками не машут. Все, проехали.

     – Да, конечно, как скажешь, – не без ехидства отозвался Егор. – Вот только у кого мы теперь подробности выяснять будем?

     – А что тут выяснять? Адрес у нас есть, дата назначена – надо действовать. Для меня его смерть – более чем достаточное доказательство достоверности этих сведений.

     Он перевернул телефон, подцепил заднюю крышку и, сняв ее, вынул аккумулятор и сим-карту. После чего, со вздохом ударил аппарат об колено, сломав его пополам.

     – Эй! – Егор аж подпрыгнул. – Ты чего творишь?!

     – А вот ты, положа руку на сердце, веришь, что он застрелился сам?

     Услышав шаги за спиной, Фазиль опустил бинокль и повернулся.

     – Мы постарались максимально сузить круг поисков, – отчитался подошедший лейтенант. – Сотовики более точных координат дать не могут, поскольку сейчас сигнала нет, но учтя кое-какие факторы, мы исключили часть домов из рассмотрения. Осталось четыре. Все они выглядят безлюдными, но при всех имеются гаражи, где можно спрятать машину и потом отсиживаться, не привлекая внимания. Определить местоположение наших беглецов еще точнее пока не представляется возможным.

     – Хотелось бы попасть с первого выстрела. Шататься по округе и поочередно вламываться в дома – не самый лучший вариант. Если мы не угадаем, то может подняться шум, который вспугнет птичку, а этого крайне не хотелось бы.

     – Быть может, стоит подождать немного – вдруг кто нос высунет?

     – И как долго ждать? – так и не дождавшись ответа, Фазиль снова поднял бинокль к глазам. – Увы, лишнего времени у нас нет.

     Вот ведь зараза! Ему-то как раз никаких дополнительных целеуказаний не требовалось. Закрыв глаза, он, ориентируясь на оставленный запах, мог совершенно безошибочно указать на участок, за забором которого укрывались разыскиваемые ими люди. След несколько побледневший то ли из-за того, что они давно не выходили на улицу, то ли потому, что уже успели улизнуть, но все равно ясный и четкий.

     Трое. Мужчины. Те же самые, кого он повстречал на квартире у Шелепова. Левая рука сама собой скользнула вверх, ощупывая ребра, пострадавшие в той стычке. Надо бы должок вернуть, вот только как быть с лейтенантом? Не на обоняние же ссылаться, в самом деле! Хотя…

     – Начнем вон с того дома, что второй от конца, – Фазиль указал на неприметный серо-зеленый домишко. – Что-то мне подсказывает, что искать надо там.

     – Почему вы так думаете?

     – Я это не думаю, я это чую.

     Общаясь с молодежью, всегда можно сослаться на профессиональную интуицию. Да и врать не требуется. Вера в опыт старшего поколения не нуждается в доказательствах. Теперь осталось только укрепить ее еще одним конкретным примером. Фазиль махнул рукой, отдавая сигнал к выдвижению.

     – Давайте потихоньку, без шума и пыли. Вроде как на огонек заглянули, ага?

     – Понял, действуем, – лейтенант бодро потрусил к своим бойцам, выхватив рацию и на ходу отдавая команды.

     Первая машина проехала чуть дальше, высадив группу за поворотом, а вторая, в составе которой находился и Фазиль, остановилась перед шлагбаумом, словно заблудившись и соображая, куда двигаться дальше. Вскоре из-за угла показались четверо молодых людей, оживленно что-то обсуждавших и время от времени заливающихся громким хохотом. Они остановились около ворот указанного Фазилем дома, и одни из них поднял руки к лицу, словно прикуривая сигарету. В ухе у Фазиля послышался его голос:

     – Ворота закрыты на засов, но не заперты. Мы заходим.

     – Хорошо, мы двигаемся к вам, – он хлопнул водителя по плечу, и их машина покатилась вперед так, чтобы оказаться у ворот в тот самый момент, когда передовой отряд войдет в дом.

     – Входная дверь заперта. Замок несложный.

     – Работайте отмычкой, остальным рассредоточиться.

     Машина остановилась, и Фазиль нарочито неторопливо открыл дверь и вышел, прикрывая ладонью глаза от солнца (а гарнитуру от посторонних взглядов). Еще один оперативник выбрался следом за ним и, рассеянно отряхивая брюки от какого-то невидимого мусора, направился к гаражу.

     – Готово, заходим!

     Дверь распахнулась, и первые бойцы скользнули внутрь. Через секунду на крыльцо поднялся и Фазиль.

     – На первом этаже чисто!

     – Второй этаж – чисто!

     – Черт! – кратко констатировал Фазиль, убирая руку от кобуры. – Пусть остальные зайдут в дом. Нечего на дворе отсвечивать.

     – Чердак и подпол проверить?

     – Нет смысла. Видишь, тут все прибрано, даже посуда вымыта. Они никуда не спешили, спокойно собрались и ушли.

     Остальные оперативники набились в прихожую, отчего в ней немедленно стало жутко людно. На их лицах читалось явное облегчение с примесью легкого разочарования. Перспектива стычки с ветеранами спецназа никого из них особо не прельщала, хотя постигшая их неудача, несомненно, вызывала вполне естественную досаду.

     – Зола в камине еще горячая. Они топили его не более часа назад.

     – Топили? В такую жару? Скорее уж сжигали что-то. Копни-ка там на пробу, – в воздухе висел явственный запашок горелой электроники, но запах к делу не подошьешь.

     – Тут железки какие-то, – доложил парень, – на мобильник похоже.

     – Сообразительные, мерзавцы! – Фазиль развернулся и вернулся на крыльцо.

     Он сбежал по ступенькам и подошел к воротам гаража. Воспользовавшись моментом, пока его никто не видит, он схватился за висевший на них замок и резким движением просто оторвал его.

     Внутри оказалось ожидаемо пусто. На полу, ясно различимые на фоне светлого бетона, протянулись темные следы из нанесенной протектором свежей земли.

     – Минут на пятнадцать разминулись, не больше, – со вздохом констатировал подошедший лейтенант.

     – Они, похоже, еще успели куда-то сгонять с утра пораньше.

     Лейтенант присел на корточки и растер между пальцами комочек земли.

     – Да, верно, глина еще сырая. Где они грязь-то нашли, дождя уже несколько дней как не было? Может, с утренней рыбалки вернулись?

     – Возможно, – согласился Фазиль, предпочтя не обращать внимания коллеги на то, что ни в гараже, ни в доме им не попалось ни мокрых снастей, ни каких-либо следов улова.

     Офицер, крякнув, поднялся и вышел на улицу, а Фазиль быстро пробежал в дальний конец гаража, пытаясь уловить последние следы быстро улетучивающихся через распахнутые ворота запахов. Будь у него возможность перекинуться, он бы с легкостью разложил их по полочкам, за пару минут составив исчерпывающую картину событий и начертив карту перемещений беглецов. Но такой возможности у него не имелось, и пришлось полагаться на куда менее чуткий человеческий нос. Хотя даже так он вполне мог потягаться с иными ищейками.

     В том букете, что уловили его ноздри, присутствовала еле заметная, но тревожная нотка, которую он никак не мог идентифицировать. Солярка, мокрая глина, железо, много железа, старые доски… нет, не то. Что-то висело выше в воздухе, никак не связанное с гаражом и его содержимым. Что-то, что находилось в самой машине.

     Фазиль привстал на цыпочки и запрокинул голову, принюхиваясь к тончайшим оттенкам. Трава, прелые листья, сырая земля… Уже ближе, что еще? Затхлость, плесень, сырость и… опять железо? Да, верно, железо и обильная смазка, густая оружейная смазка.

     – Проклятье! – он издал глухой, совсем не человеческий рык и повторил еще раз. – Проклятье!

     Вынув телефон, он набрал номер и, дождавшись ответа, кратко отрапортовал:

     – Они успели уйти… Извини.

     * * *

     Дождавшись, когда ноутбук выключится, Оксана аккуратно закрыла крышку и отодвинула его к краю стола. Она проделала это подчеркнуто неторопливо, проследив за тем, чтобы все стояло ровно, после чего еще поправила пачку бумаг, расположив ее симметрично компьютеру. Окинув критическим взглядом свой рабочий стол, она еще поворошила карандаши в органайзере, пытаясь придать их букету более гармоничный вид, но бросила это занятие, поймав себя на мысли, что выглядит крайне глупо.

     Все остальные ее сотрудники уже давно разошлись по домам, а она все сидела в кабинете, словно это могло хоть как-то отсрочить неизбежное.

     Пару минут назад с очередным отчетом звонил Фазиль, хотя вполне мог этого и не делать. Все равно ничего нового он не сообщил. После того, как он упустил их на даче, беглецы как сквозь землю провалились, и за прошедшие четыре дня напасть на их след так и не удалось. Таким образом оказался бездарно разбазарен последний шанс взять ситуацию под контроль и тем самым оправдаться перед Советом. А не имея в своей колоде ни единого козыря, рассчитывать… даже не на победу, а хотя бы на снисхождение – глупо. Пощады не будет.

     Стоящие на столе часы бесстрастно отсчитывали последние секунды отпущенной ей жизни. В детстве Оксана, помнится, часто занималась тем, что считала дни до какого-нибудь праздника или важного мероприятия, зачеркивая в календаре каждую прошедшую дату, пересчитывая оставшиеся и с нетерпением ожидая, когда они закончатся. Сейчас же она точно так же считала уже последние часы и молила, чтобы они, напротив, тянулись подольше.

     Еще двадцать шесть… двадцать шесть с половиной часов. Часовой стрелке осталось описать еще два полных круга по циферблату, а потом… потом она продолжит свой неспешный бег, поскольку ей нет абсолютно никакого дела до чьих-то забот и даже до чьей-то смерти. Жизнь будет продолжаться, но, по-видимому, уже без Оксаны.

     Она окинула взглядом свой кабинет. Он, конечно же, был посолидней, нежели каморка Ларисы, но до пафоса и манерности Вельяровских палат ему оставалось еще бесконечно далеко. Но так и должно быть, ведь это – ее кабинет, а не чей-то там еще. Дипломы и грамоты в рамках, кубки на застекленном стеллаже, шкафы с документами – за прошедшие годы все это стало частью Оксаны, срослось с нею, и ей теперь чертовски не хотелось расставаться с этой частью своей жизни.

     Будь у нее выбор – она бы без колебаний предпочла занятия с собаками всей этой околовластной грызне. Она все чаще замечала, что иногда завидует простым людям, не обремененным необходимостью уживаться со своим родовым проклятием, выверять каждый свой шаг, каждое слово. Выгоды ее происхождения не окупали всех связанных с этим хлопот. Если бы существовало лекарство, способное сделать ее обычной – сейчас она бы испила его, не колеблясь. Оксана жутко устала, словно всю прошедшую неделю не вылезала из забоя. А впереди еще многочасовой ночной переезд до Вельярово, телефонные звонки, последние организационные хлопоты…

     А еще ей было попросту страшно. Не то, чтобы она никогда не пересекалась со смертью, скорее уж наоборот. Близкие не раз умирали на ее руках, да и ей самой убивать доводилось неоднократно. Но все те схватки – от официальных дуэлей до беспощадных драк без судей и правил – все они были честными. Их исход, так или иначе, зависел от нее самой, от ее силы, ловкости, хитрости и точного расчета. Но вот казнь – это совсем другое дело. Тут тебя никто ни о чем спрашивать не будет. Мало того, так еще и до эшафота добираться надо за свой счет. И только попробуй опоздать – застыдят, заклеймят позором, а потом все равно убьют.

     Оксана взяла в руки лист бумаги, лежавший перед нею, и еще раз пробежалась по нему глазами. Она составила список распоряжений и поручений на тот случай, если больше сюда уже не вернется. Большую часть дел она привела в порядок заранее, но некоторые организационные и финансовые моменты требовали дополнительных уточнений.

     В том случае, если ее безвременная кончина будет, по обыкновению, представлена как несчастный случай, то эта бумажка неизбежно вызовет появление определенных вопросов, но эти сложности ее заботили мало. Ей-то будет уже все равно.

     Девушка положила листок на середину стола, перевернув его текстом вниз, затем поднялась, накинула на плечи куртку, на секунду задержалась на пороге, чтобы еще один, последний раз взглянуть на неожиданно ставший таким родным кабинет, и вышла, заперев за собой дверь.

     Оставалось еще двадцать шесть часов…

     Очередная холодная капля, просочившись через какую-то дырочку в куртке, скользнула за шиворот и побежала по спине вниз, неприятно щекоча кожу и заставляя ее покрываться мурашками. Сергей зябко поежился, продолжая неотрывно наблюдать за домом, который в сгустившейся мгле едва угадывался за деревьями, и только размытые пятна освещенных окон на первом этаже не позволяли ему превратиться в мираж и окончательно раствориться в темноте.

     В условиях нехватки визуальной информации заметно обострился слух, ухватывая малейшие шорохи и колыхания пропитанного влагой воздуха.

     Совсем рядом зашелестела листва, скрипнули армейские ботинки, и над самым ухом Сергей услышал тоненький свист прибора ночного видения – Чегет вернулся с разведки.

     – Нам просто адски повезло! – еле слышно заговорил он. – Они тут ремонт в вольерах затеяли и под это дело временно вывезли из питомника всех собак. Так что Рим спасать некому, а о технических средствах Егорка уже позаботился.

     – Рим гуси спасли, а не собаки, – проворчал Сергей, не одобрявший слишком вольного обращения с фактами. – Где Егор сейчас?

     – Чуть дальше вперед и левее, – Чегет ткнул пальцем в темноту. – Сейчас ближе к дому подходить рискованно, на крыльце еще толкутся гости. Подождем, когда все зайдут внутрь, и тогда начнем действовать.

     Действовать.

     Сергея снова прошиб озноб, но не промозглая сырость была тому причиной. Он до сих пор не мог забыть той дрожи в коленках, когда Чегет откинул промасленную и покрытую пятнами дерюгу, прикрывавшую скопившийся в багажнике машины хлам, и его глазам открылся целый арсенал. Тогда осознание серьезности происходящего впервые проняло его в полной мере.

     Не то, чтобы Сергей никогда не сталкивался с боевым оружием, работа в полиции все же подразумевает регулярный контакт с такого рода игрушками. Как правило, в виде вещественных доказательств и улик, либо, на худой конец, в кобурах оперативников. Но здесь и сейчас перед ним лежали стволы, из которых они сами собирались убивать.

     Три пистолета, ножи, гранаты, цинк с патронами, а самое главное – пара словно обнявшихся бесшумных штурмовых винтовок. Такую роскошь на черном рынке при всем желании не купишь. А еще камуфляж, средства связи, защиты, приборы ночного видения и куча всего прочего, что только могло понадобиться при проведении подобной операции.

     На вопросы о происхождении оружия Чегет отвечал уклончиво, и только Егор позже высказал предположение, что он взял его в одном из схронов, организованных ГРУ на территории страны. На случай войны и необходимости вести диверсионную деятельность в тылу оккупационных войск противника. Ручаться за достоверность своей догадки он не мог, но она казалась в тот момент самой уместной.

     Ощутив в руках холодную тяжесть винтовки, прикоснувшись пальцами к ее рифленой рукояти, Сергей внезапно осознал, насколько далеко они зашли, и что, скорее всего, обратного пути уже нет. Он не был до конца уверен, сможет ли спустить курок, когда перед ним будет стоять живой человек, но воспоминание о Ларисе добавило ему решимости.

     – Это не для тебя, – словно заметив его колебания, произнес Чегет и мягко забрал винтовку из рук Сергея. – Ты будешь отвечать за, м-м-м, «информационную поддержку». Тебе и «Макарова» хватит. На крайний случай.

     – Чтобы застрелиться из него, что ли?

     – Пф! Очень смешно. Твое главное оружие – твой анализатор, так что будь любезен, позаботься, чтобы он нас в самый ответственный момент внезапно не подвел.

     Потом был долгий и нервозный переезд кружными путями в Тверскую область, ночевки в машине, обустройство лагеря в лесу и начало подготовки к самой операции. Они обследовали все окрестности Вельярово в поисках наиболее оптимальных маршрутов подхода и отступления, составили подробный план усадьбы и расписали последовательность действий для каждого члена их команды с учетом всех возможных ситуаций. Егор изучил системы безопасности питомника и подготовил оборудование, необходимое для их нейтрализации.

     И каждый день они тренировались. Сергей проходил минимальный курс огневой подготовки, но даже не подозревал, насколько наивными были все его представления о том, как на самом деле надо стрелять.

     Егор и Чегет управлялись с оружием как Паганини со своей скрипкой. Казалось, что для них не существует ничего невозможного, что им даже не требуется винтовку понукать, она словно сама играючи кладет пулю за пулей точно в мишень, а им остается только подбадривать ее, ласково поглаживая под спусковой скобой.

     Они работали с любой руки, с любого плеча, навскидку и в движении, из самых невероятных положений и даже не слух. И там, восхищенно наблюдая за их танцем, Сергей впервые осмелился позволить себе робкую надежду на то, что их затея может увенчаться успехом. Уж что-что, а сеять Смерть ребята умели в совершенстве.

     * * *

     Раздавшийся из кармана сигнал вызова заставил Фазиля недовольно поморщиться. В данный момент он хотел побыть наедине со своими невеселыми мыслями, и любые внешние отвлекающие факторы воспринимал с плохо скрываемым раздражением. А увидев, кто именно ему звонит, с огромным трудом поборол искушение зашвырнуть мобильник как можно дальше в бьющиеся о гранит набережной тяжелые серые волны. Арсений – самый распоследний человек, чей голос он хотел бы сейчас услышать.

     – Чего тебе? – буркнул он недовольно.

     – А ты полон оптимизма, как я погляжу! – такое приветствие, похоже, Арсения здорово позабавило. – Какие планы на завтра? У нас будет шанс с тобой повидаться?

     – Не твоего ума дело! Я не обязан отчитываться перед тобой о каждом своем шаге!

     – Ладно, ладно, не горячись так… хотя постой-ка, – Арсений на несколько секунд умолк. – Что это там у тебя шумит? Прибой? Ну надо же! Выходит, ты все же внял моему совету и предпочел спрыгнуть с поезда?!

     – Мне плевать на твои советы! – прорычал Фазиль. – Я – солдат и подчиняюсь исключительно приказам своего Вожака!

     – Как скажешь. Мне без особой разницы, – послышался ехидный смешок. – То есть Оксанка не особо рассчитывала на твое благоразумие и сама отослала своего верного пажа подальше, чтобы уберечь его от роковой ошибки. Уж она-то понимает, что в предстоящей жаркой… дискуссии даже с твоей помощью у нее не будет ни единого шанса. Думаю, не ошибусь, предположив, что и Хуварин тоже где-то там, рядом с тобой. Верно?

     Фазиль невольно покосился на опершегося о парапет Гришу. Тот демонстрировал абсолютное спокойствие и полнейшее равнодушие к происходящему, делая вид, что данный телефонный разговор его совершенно не касается, и он даже не пытается к нему прислушиваться.

     – Можешь не отвечать, – продолжал Арсений, для которого молчание собеседника представлялось красноречивей любых слов, – Оксанка всегда относилась к вам обоим как к своим несмышленым младшим братьям. Вытирала вам сопливые носы, убирала на место разбросанные вами игрушки, оберегала от ненужных забот и неприятностей. Вот и сегодня она все решила за вас, сохранив, возможно, ваши непутевые жизни. Ты же обязательно ввязался бы в драку вместе с ней, а Гришка… он никогда не умел выбирать верную сторону. А Оксанка – девочка умная, поэтому, действуя в интересах всей Стаи, она вывела вас из-под удара, и вы должны быть ей за это благодарны!

     – Чего тебе нужно? – Фазиль даже скрипнул зубами, едва сдерживая клокочущий в нем гнев.

     – Мне? Да ничего особо. Просто хотел убедиться, что в ваших головах еще уцелели последние крохи разума. Вы нужны Стае, потеря таких выдающихся бойцов, стала бы для всех нас весьма болезненным ударом. Но теперь я вижу, что все в порядке. Жаль, конечно, что самой Оксанке ее легендарное чутье все же изменило. Она крайне неосмотрительно и недальновидно вздумала встать на пути неудержимого Прогресса, а ее не менее легендарное упрямство не позволило ей своевременно осознать свою ошибку и отступить.

     – Вельгеры никогда не отступали перед зазнавшимися вислоухими щенками! Не вам, соплякам, указывать Вожаку, куда и как ему вести свою Стаю!

     – Что ты так за ее честь печешься?! – фыркнул Арсений. – Оксанка и сама за себя постоять может. А вот тебе я бы посоветовал не портить заранее отношения с будущим начальством.

     – И кто это тут у нас «будущее начальство»? Уж не ты ли? Ну и как, отец и спаситель ты наш, корона не жмет?

     – Как-нибудь справлюсь, не беспокойся. А вот на вашем месте я бы старался сейчас сидеть тише воды, ниже травы. Оксанка вам многое прощала, постоянно закрывала глаза на ваше вольнодумство и нелепые выходки. В новых условиях жить так и дальше у вас уже не выйдет. Так что я бы советовал вам помалкивать, чтобы не испортить себе репутацию еще больше.

     – Я уже сказал – засунь свои долбаные советы себе в задницу!

     – Что ж, вам же хуже, – с другого конца линии донесся печальный вздох. – Боюсь, Совету все-таки придется собраться еще разок, чтобы обсудить ваше откровенно вызывающее поведение. Я направлю вам приглашения…

     Фазиль оборвал вызов.

     – Что ни говори, – проворчал Гриша, – а умение выводить людей из себя – тоже своего рода талант.

     – Да пошел он со своим талантом!

     – Такими темпами он может очень скоро допечь и своих сторонников, которые при удобном случае сами же его в укромном уголке и оприходуют.

     – Вполне возможно, – Фазиль пожал плечами и резким раздраженным движением затолкал телефон обратно в карман, – но столь отдаленная перспектива сейчас меня заботит мало, я больше волнуюсь за завтрашний вечер.

     – Я уверен, что Оксана справится, – Гриша вновь устремил взгляд на изборожденное белыми барашками море, – у нее все схвачено.

     – Хорошо тебе! – невесело усмехнулся его друг. – Удобно. Ты всегда надеешься на лучшее и избегаешь любых переживаний, особенно когда от тебя ничего не зависит.

     – А какой смысл напрасно волноваться, если тем самым ты все равно никак не поможешь делу? Только нервы попусту тратить.

     – А я так не могу! – Фазиль в сердцах ударил кулаком по гранитному парапету. В воду посыпались отколовшиеся каменные крошки. – Я не могу спокойно любоваться чайками, когда близкий мне человек находится в смертельной опасности! Мое место рядом с ним!

     – Ты же прекрасно помнишь, что говорила Оксана, – Гриша покачал головой, и его напряженное лицо свидетельствовало, что внешняя невозмутимость дается ему не так уж и легко. – Сейчас наше место здесь. Если Арсений и его шайка одержат верх, то, опьяненные победой, они вполне могут решиться на дальнейшую зачистку своих оппонентов, невзирая на возраст и былые заслуги. Так что приключений вполне может хватить и на нашу долю.

     Он обернулся, глядя на приближающегося к ним по набережной худощавого седого старика, который держал за руку что-то непрестанно лопочущую и подпрыгивающую на каждом шаге маленькую озорную девочку.

     – Наше место здесь.

     * * *

     Сгустившийся туман висел в воздухе мелкой водяной пылью, от которой не было спасения. Отказываясь подчиняться силе тяготения, она лениво колыхалась в неподвижном вечернем воздухе, покрывая все поверхности матовым налетом крохотных капель. Козырек над балконом никак не защищал от нее, и морось беспрепятственно холодила лицо, просачивалась под платье и неприятно щекотала оголенную спину.

     Воздух был напитан ароматом прелой листвы, смешанным с резким запахом свежей краски. Эдакое причудливое смешение атмосферы упадка и обновления. Угасание ощущалось и в еще различимых на фоне темнеющего неба силуэтах подрастерявших листву деревьев, и в непривычной тишине опустевших вольеров, и только свет, льющийся из окон первого этажа, давал понять, что в Вельярово умерли еще не все.

     Оксана зябко поежилась и обхватила себя руками за плечи, но в дом не ушла, оставшись стоять в тени балкона, наблюдая за подъезжающими к подъезду машинами и выходящими из них людьми. Они о чем-то переговаривались, время от времени слышался смех, но не стоило обманываться этой внешней иллюзией благополучия. Любая разруха начинается в головах, и те, кто сейчас поднимался по лестнице на парадное крыльцо особняка, являлись по большому счету ее носителями и проповедниками.

     Можно быть сто тысяч раз правым, абсолютно верно оценивать ситуацию и принимать единственно возможные решения, но все оказывается бесполезным, когда люди отказываются тебя слушать. Что бы ни определяло их неприятие – банальная рассеянность или агрессивное противодействие – результат один: поезд летит под откос, унося с собой в небытие и их самих, хотя понимание этого факта придет к ним, когда будет уже слишком поздно.

     В то самое время, когда обстоятельства требовали объединить усилия, чтобы противостоять новой угрозе, представляющей серьезную опасность для всей Стаи, оппозиция увлеклась плетением интриг и подковерной возней. Вместо того чтобы сосредоточиться на борьбе с врагом, который не просто наступал им на пятки, но уже опережал на пару шагов, ее сородичи только и делали, что вставляли ей палки в колеса. И когда беда окажется на пороге их собственного дома, им некого будет в том винить, кроме самих себя, но, скорее всего, понять этого они уже не успеют.

     Оксана чуть слышно вздохнула. Кто бы только знал, как ей хотелось забросить всю эту суету, это крючкотворство и махнуть куда-нибудь, где нет мелкого моросящего дождя и холода, где светит солнце, а ласковые волны шелестят по золотому песку. Кто бы только знал! Но возложенная на нее ответственность неизменно перевешивала свою чашу весов, заставляя следовать долгу.

     Собрание Попечительского Совета нельзя проводить без его Председателя, а потому Оксана вернулась в дом и зашагала по темному коридору к ведущей вниз лестнице. Она старалась держаться прямо и уверенно, хотя ноша, возложенная отцом на ее плечи, так и норовила пригнуть ее к земле, повиснув на шее чугунной гирей. Будь на то ее воля, Оксана никогда в жизни не выбрала бы подобную долю, но не все повороты Судьбы определяются нашими желаниями. Иногда даже назначение на высший пост оказывается равноценно приговору. И от осознания невозможности что-то изменить, отказаться или свалить этот груз на кого-то другого, от понимания необходимости и неизбежности такого решения становится только горше.

     В голове запертой птицей бился неотвязный вопрос: в какой степени нынешнее катастрофическое положение дел являлось следствием объективных причин, и насколько было вызвано ее собственными неосторожными или недостаточно продуманными действиями? Было ли последнее решение ее отца продиктовано отчаянием или же принималось с холодной головой. В любом случае, оно оказалось ошибочным. Да и она переоценила собственные силы. Теперь ей уже не удастся уйти так же изящно, как и он, придется принимать бой, шансов победить в котором у нее нет.

     Оксана никак не могла отделаться от ощущения, что сама накинула себе на шею смертоносную удавку, которая с каждым шагом затягивалась все сильней.

     Она остановилась на верхней ступеньке лестницы и прислушалась к доносящимся снизу голосам. Отсюда слов было не разобрать, но эмоции и настроение угадывались без особого труда. Тех, кто поджидал ее в зале, несомненно, одолевало возбуждение, азарт охотника, сидящего в засаде и слышащего, как приближается лай собак, гонящих на него дичь. Развязка уже предрешена, и предвкушение заслуженного удовольствия от удачной охоты будоражит разгоряченную кровь.

     Девушка почувствовала, как ее кожа покрывается мурашками от крайне неприятного осознания того факта, что дичь – это она, и события последних недель последовательно гнали ее навстречу судьбе. А ей оставалось лишь реагировать на них, будучи не в силах что-либо изменить или хотя бы отсрочить неизбежное. Все было предопределено задолго до сегодняшнего дня, хотя и успешно маскировалось под случайную череду досадных неприятностей.

     Оксана еще раз вздохнула и начала спускаться по лестнице, ступени которой напоминали ей стальные зубы гостеприимно распахнутого капкана.

     – Дамочка с балкона ушла в дом, – доложил вынырнувший из темноты Егор. – Похоже, что все гости прибыли, и больше никого не ожидается. Дорога открыта, можно выдвигаться в любой момент. Нужен твой вердикт.

     – Мой? – Сергей, словно очнувшись, посмотрел на Чегета. – Разве я должен давать сигнал к атаке?

     – Нет, – спохватившись, тот откинул свои громоздкие очки наверх, – но мы должны быть абсолютно уверены, что нигде ничего не напутали. Я не хочу, чтобы пострадали посторонние люди.

     – Да я и сам-то ни в чем не уверен. До сих пор как во сне нахожусь.

     – А ну-ка, соберись! – Чегет взял Сергея за плечо и крепко встряхнул. – Сейчас не время раскисать!

     Он подтолкнул к нему кофр с анализатором.

     – Нам необходимо выяснить, не ошиблись ли мы адресом, и, в идеале, хотелось бы точно знать, с кем имеем дело. Сколько их, и есть ли среди них наши знакомые? Чтобы никого не упустить.

     – Не волнуйся, я все помню.

     Сергей подтянул чемодан и взялся за замки. Вот ведь ирония! Ведь с этого чертова ящика вся каша и заварилась, и теперь именно он должен был положить ей конец. Такой выверт мог бы показаться забавным, если бы только не человеческие жизни, которым он оплачен. Смерть стала началом истории, Смерть всю дорогу шла за их троицей по пятам, и Смерть же явилась к ее окончанию, чтобы дать финальный свисток.

     Мысль выкинуть анализатор к чертовой матери посещала Сергея неоднократно, но это, увы, не помогло бы решить проблему, скорее наоборот. В идеале, разумеется, хотелось, чтобы прибор вовсе не появлялся на свет, но когда он пытался представить себе, как бы жил, даже не подозревая о целом мире, существующем параллельно с привычной реальностью, на душе становилось как-то неуютно. Кроме того, история, как известно, не терпит сослагательного наклонения, так что не стоило тратить время на пустые сожаления.

     Накинув сверху плащ-палатку, чтобы скрыть свет экрана и защитить прибор от мороси, Сергей открыл крышку. Мысли в голове так и норовили разбрестись в разные стороны, как оставленное без присмотра стадо, в то время как именно сейчас требовалась максимальная сосредоточенность и предельная концентрация внимания. Думать о деле, думать о деле!

     – Сколько машин всего приехало? – он достал пакет с контейнерами для проб и ватными палочками.

     – Семь, – задачей Егора как раз являлось наблюдение за подъездной дорогой и парадным входом.

     – У каждой машины по четыре двери. С каждой дверной ручки надо взять пробу, чтобы понять, кто в ней находился, – детали операции они уже неоднократно обсуждали, но Сергей полагал, что проговорить все еще раз лишним не будет.

     – Семь на четыре – это же двадцать восемь проб! – возмутился Чегет. – У меня на это не меньше получаса уйдет!

     – Я облегчу твою задачу, – Егор приложил к глазам бинокль. – Внедорожник, который стоит слева, приехал первым, и из него вышел всего один человек. А на последней машине прибыло только двое, и оба сидели впереди. Так уже легче?

     – Осталось двадцать три. Ха! Гораздо легче, – продолжал ворчать Чегет, засовывая за пазуху врученный Сергеем пакет. Задачи они распределили заранее, и он с самого начала не испытывал восторга от своей роли, но альтернатив не просматривалось, так что Чегет с ней смирился, хотя и не отказывал себе в удовольствии поворчать по этому поводу. – Думаешь, никто ничего не заметит, пока я буду там ползать у них под носом?

     – Вся тусовка собралась в главном зале, и свет горит только там. На парковке сейчас темно, как у негра в…

     – Везде-то ты побывал, – Чегет опустил очки на глаза, – все-то ты в этой жизни видел…

     Он еще раз вздохнул для порядка и растворился в пелене тумана.

     – А нам с тобой, Серега, досталась самая тяжелая часть работы, – Егор поерзал, пытаясь найти более удобное положение в ямке, выстланной ковром из мокрой травы и листьев, – ждать.

     * * *

     Оксана остановилась в дверях, рассматривая собравшуюся в зале пеструю компанию. Как ей и было обещано, на сегодняшний Совет прибыли исключительно представители оппозиции. Несомненно, Оксану в Стае уважали… и боялись, чего уж там, но, как ни крути, а депутатский мандат все же дает в руки куда больше рычагов для воздействия на людей. На неделе некоторые из членов Совета звонили Оксане и, стараясь ограничиться туманными намеками и общими рассуждениями, витиевато извинялись за то, что не смогут присутствовать на предстоящем собрании. А большинство просто промолчало, ожидая, чем все закончится, чтобы после примкнуть к победителю. Все их имена Оксана аккуратно разложила у себя в голове по полочкам. На будущее… если оно у нее будет.

     Присутствующая публика представляла собой срез самых разных возрастов – от еще недавно зеленой молодежи до убеленных сединами опытных интриганов. Однако имелось и кое-что их объединяющее – довольно неформальный стиль их нарядов, без галстуков, запонок и прочей мишуры, мешающей быстро раздеться. Все-таки вынесенный на обсуждение вопрос предполагал весьма жаркое обсуждение. Всех их Оксана неплохо знала – бойцы по большей части никудышные. Реальную угрозу из них представлял только сам Арсений – он-то не отступит и будет биться до последнего, но вот остальные на его фоне выглядели какой-то манной кашей. Случись ей биться с двумя-тремя из них – вопросов бы даже не возникло, но противостоять целой дюжине… Тут бы и Гриша, пожалуй, не справился.

     Главное – добраться до глотки Арсения, а дальше – будь, что будет.

     Словно почувствовав на себе взгляд Оксаны, он, как всегда слегка франтоватый и развязный, поднял глаза и, наконец, заметил ее. Арсений умолк, и, подобно кругам на воде, волны молчания распространились от него по всему залу. Все остальные также прекратили разговоры и повернулись к дверям, в тени которых застыла девушка.

     – Добрый вечер, дамы и господа, – поприветствовала она собравшихся, отметив и внезапно окаменевшие лица, и напряженные позы, и страх, промелькнувший в некоторых взглядах.

     М-да, и вот с таким «войском» Арсений и его патрон собрались строить свою империю? Психологической подготовкой соратников они явно не заботились, рассчитывая на грубый численный перевес. Проиграть таким недотепам будет обидно вдвойне. Стоит попробовать поглубже вбить клин в открывшуюся брешь.

     Оксана вдруг почувствовала удивительную легкость. Теперь и ее саму охватил охотничий азарт напавшей на след ищейки. Задача, казавшаяся ранее неразрешимой, начала распадаться на отдельные фрагменты, к каждому из которых вполне можно было подобрать свой ключик. Мы еще посмотрим, кто кого!

     – Мы уж заждались! – Арсений выдавил из себя натянутую улыбку.

     – Экие вы нетерпеливые! – Оксана, напротив, излучала расслабленную непринужденность, и, судя по дернувшейся щеке ее собеседника, его это заметно нервировало. Девушка улыбнулась еще шире. – Куда-то торопитесь?

     Намек был более чем прозрачным, и она даже испытала некое садистское удовольствие, глядя на вытянувшиеся физиономии сородичей.

     – Уволь! Серьезные вопросы не терпят суеты. Я бы предпочел, чтобы все формальности были соблюдены. Все чин по чину, как говорится.

     – Ах, да, конечно же! Зачитать осужденному приговор, дать выкурить последнюю сигарету…

     – Не ерничай, это тебе не идет, – Арсений недовольно поморщился. – В соответствии с Правилами, Вотум Недоверия следует должным образом обосновать, чтобы ни у кого не оставалось вопросов или недопонимания. Приступим?

     – О как! О Правилах вдруг вспомнил! С чего вдруг?

     – Твой сарказм представляется мне неуместным.

     – Да ну?! – Оксана вытаращилась на Арсения в притворном изумлении. – Разве не ты утверждал, что они уже давно пропахли нафталином и вообще истлели, рассыпавшись в пыль?

     – Не передергивай, – процедил он сквозь зубы. – Я никогда не был сторонником анархии и не утверждал, что от соблюдения Правил следует отказаться. Я выступал за их пересмотр с учетом современных реалий, не более того. Или с тем, что значительная их часть безнадежно устарела, ты тоже будешь спорить?

     – Правильно ли я понимаю, что первым из реликтов, подлежащих решительному искоренению, стал запрет на употребление алкоголя? Ведь начал ты именно с него.

     – Вот только не надо Вовкины косяки на меня перекладывать!

     – Каин, Каин, где же твой брат?.. Недоглядел, да? – Оксана сделала паузу. – Или же сознательно позволил ему напиться?

     Щека Арсения снова дернулась. Очень уж ловко его загнали в угол. Любой из вариантов ответа выставлял его перед Стаей в скверном свете, а попытка соскочить с темы однозначно была бы расценена как желание скрыть кой-какие неприглядные обстоятельства той драмы. Но, к счастью, одна из женщин, стоявших за его спиной, пришла на помощь.

     – А твои собственные-то братья где? – дрожащим от напряжения голосом поинтересовалась она. – В соответствии с Правилами, убийство сородича – одно из самых тяжких преступлений. Но до сих пор никто так и не понес за него наказания.

     – Какой позор! – Оксана согласно кивнула. – Вам должно быть стыдно! Ведь это обязанность каждого члена Стаи – не знать покоя, пока возмездие не настигнет убийцу! – она вперила вопрошающий взгляд в свою оппонентку, которая вдруг стушевалась и попыталась спрятаться за Арсением. – Что вы сделали для того, чтобы его отыскать? Вы ведь даже пальцем не пошевелили! Что там в Правилах на сей счет говорится?

     – Все прекрасно понимают, кто именно их убил, – выразил кто-то общее мнение.

     – У вас хватает наглости обвинять в этом меня?! – Оксана выставила вперед руку, повернув ее ладонью вверх. – Тогда давайте доказательства, или я буду считать это клеветой и действовать соответственно.

     Ответом ей было общее угрюмое молчание.

     – Что ж, наша дискуссия, похоже, затягивается, – она снова обезоруживающе улыбнулась. – Перекусить пока никто не желает?

     * * *

     Прекрасно понимая, что особо рассиживаться им здесь никто не даст, Сергей заранее доработал программное обеспечение анализатора с тем, чтобы потом на месте не тратить драгоценное время на лишние процедуры. В конце концов, сейчас получения подробной спектрограммы не требовалось. Все, что было нужно – определить, кому принадлежит запах с данного образца, человеку или нет, а для этого достаточно выхватить из спектра буквально несколько ключевых точек, по которым можно с уверенностью дать ответ на поставленный вопрос.

     Таким образом, теперь обновленная программа выдавала результат уже через несколько секунд, и оперативная обработка двух десятков проб не выглядела большой проблемой.

     Первый из добытых Чегетом образцов, однако, продемонстрировал какой-то невнятный результат, не позволяющий однозначно определить, с кем мы имеем дело.

     – Что-то не так? – забеспокоился Егор, увидев, как Сергей недовольно поджал губы.

     – Хм, думаю, той дверью, с которой взята проба, просто давно не пользовались, только и всего, – Сергей повернулся к Чегету. – Ты не помнишь, с какой именно машины ты ее брал?

     – Смеешься?! – тот помахал пакетом с контейнерами.

     – Понял, извини. Давай следующую.

     Со второй попытки удача все же повернулась к ним лицом. Отображенный на экране график высветился красным цветом, а наиболее характерные точки на нем дополнительно были выделены жирными кружками.

     – Ну вот, – удовлетворенно констатировал Сергей, – наш клиент.

     – «Хомо собакус»? – хмыкнул Егор.

     – HomoCaninus, если уж на то пошло. Давай дальше.

     Следующие несколько проб, за вычетом пары пустых, исправно окрашивали экран анализатора в красный цвет, и с каждой новой спектрограммой Сергей чувствовал, как его все сильнее начинает бить дрожь. Но не успел он открыть рот, как Егор возбужденно прошептал, словно читал его мысли:

     – Господи Иисусе! Да среди них, похоже, людей вообще нет! – он шумно шмыгнул носом. – Твой аппарат, часом, не врет?

     Вместо ответа Сергей взял чистую ватную палочку и быстрым движением провел ею по щеке засомневавшегося напарника. После чего зарядил палочку в приемник анализатора.

     – Сейчас узнаем… ну вот, все на своих местах.

     Даже в темноте было видно, как напрягшегося, было, Егора отпустило при виде зеленого графика. Вряд ли он всерьез опасался, что прибор признает его оборотнем, но, тем не менее, пережил несколько тревожных секунд.

     – Ну и шуточки у тебя, – буркнул он, переводя дух.

     – Зато убедительно и доходчиво, – Чегет достал из пакета следующую пробу. – Продолжай.

     – Я дома все раз сто перепроверил, – Сергей все же чувствовал себя немного уязвленным, – и если бы я не был абсолютно уверенным, то никогда бы не стал…

     Он резко умолк, почувствовав, как при виде очередного графика по его спине пробежала стая мурашек. Эту спектрограмму он определенно уже видел, и услужливая программа немедленно вывела на экран соответствующее сообщение, подтвердив его догадку.

     – Что случилось? – обеспокоенно спросил Егор.

     – Знакомое лицо встретил, – буркнул Сергей и ткнул пальцем в экран, – гражданка Вельгер.

     – Подруга твоей Ларисы?

     – Ну, не то, чтобы подруга… просто хорошая знакомая.

     – При таких друзьях и врагов не надо, – Чегет подался вперед, всматриваясь в график, словно надеясь разглядеть там какие-то дополнительные подробности или описание особых примет подозреваемой. – Ты сам с ней когда-нибудь встречался?

     – Нет, ни разу, – Сергей помотал головой. – Поверить не могу… После стольких лет вдруг узнать, что человек, которого ты считал почти другом, на самом деле и не человек вовсе! Получить такой удар в спину!

     – Думаешь, эта самая Вельгер причастна к исчезновению Ларисы?

     – Трудно сказать. Я не думаю, что она сама… лично. Она же выручила Лариску, когда полиция докопалась до нее по поводу фотографий. Но, с другой стороны, не стала препятствовать, когда за Ларисой пришли. Даже не знаю… В любом случае, то, что эта тварь была в курсе всех дел, у меня не вызывает сомнений.

     Сергей снова умолк, погруженный в невеселые мысли.

     – Вы там не очень-то отвлекайтесь, – напомнил Егор. – Нас тут как-то больше другой персонаж интересовать должен, и если его тут не окажется, то вся затея теряет смысл… для меня, по крайней мере.

     Но опасался он напрасно. Спустя еще пару минут анализатор уверенно идентифицировал запах одного из посетителей «Вишневой аллеи», того самого, что скрылся, убив охранника. Но вот подписи убийцы, приходившего по душу Сергея, в пробах так и не оказалось.

     – Два из трех, – подытожил Сергей.

     – Не так уж и плохо, по-моему, – Чегета такой расклад вполне устраивал.

     – Меня как-то не воодушевляет мысль, что после всего… всего, что будет, этот тип останется разгуливать на свободе и в один прекрасный день снова нарисуется у меня на пороге.

     – После того, что будет, я бы на его месте зарылся бы в землю и не дышал даже, – возразил Чегет. – Он же понимает, что нам известно, кто он такой,  мы знаем его в лицо, можем выяснить, где он работает. А у нас на него компромата – вагон и маленькая тележка. Так что мы вполне можем пришить ему и покушение на тебя и похищение Ларисы, а то и сами в гости заявимся. Тут счет в нашу пользу выходит.

     – Да он, небось, простой исполнитель, – высказал догадку Егор, – мальчик на побегушках, потому его и не пригласили на собрание серьезных дяденек и тетенек.

     – Ничего себе, исполнитель! – фыркнул Сергей.

     – А что не так? – в голосе Чегета промелькнула давняя затаенная обида. – Начальство обычно заплывает жиром, сидя в своих кабинетах, а подчиненные носятся, высунув языки и получая все синяки и шишки. Тебе ли не знать? Но когда отдавать приказы им будет некому, то и предпринимать никто ничего не станет. Зачем проявлять инициативу, если тебя об этом не просят, тем более что эта самодеятельность вполне может плохо кончиться.

     – А все начальство сегодня здесь, – Егор указал на размытые пятна освещенных окон.

     В их словах присутствовала определенная логика, и Сергею пришлось уступить. Все равно другого такого шанса могло и не представиться. Два из трех – и вправду не самый плохой результат. Тем более что все ключевые персонажи, по-видимому, присутствовали сегодня на сцене, и никто не должен был уйти без подарка.

     Как бы то ни было, одно можно было утверждать с уверенностью – среди прибывших на встречу четырнадцати персон действительно не оказалось ни одного человека.

     – Ладно, пусть будет по-вашему, – Сергей вздохнул. – Но если что – мои похороны потом оплачивать будете вы.

     – Не беспокойся, все сделаем по высшему разряду, с оркестром и венками! – Егор довольно потер руки. – Ну что ж, вечер, кажется, перестает быть томным. О безопасности гражданских можно не беспокоиться, так что…

     – Ты это, не особо увлекайся, – осадил его Чегет. – Мы же договаривались – все должно выглядеть, как взрыв бытового газа, а не как последствия артобстрела.

     – Тебе видней. Ты же внутрь идешь, не я.

     – Спасибо, что напомнил, – Чегет снова опустил на глаза массивные окуляры. – Предлагаю не тянуть резину и заняться делом.

     – Как скажешь, – Егор вскинул руку и включил собственные очки. – Ну все, время пошло.

     * * *

     – …в то время, когда обстоятельства требовали быстрых и эффективных действий, ты проявила нерешительность, позволив событиям выйти из-под контроля! Быть Вожаком, знаешь ли, это не только орать на подчиненных по причине и без, но и действовать!

     Дискуссия определенно затягивалась. Мало того, что Арсений не особо спешил переходить к центральному пункту повестки, так еще и его соратники использовали любую возможность, чтобы увести обсуждение в сторону, цепляясь за любые мелочи и пускаясь в долгие пересуды по малейшему поводу.

     Что ни говори, а Стая за последние годы здорово размякла, привыкнув к спокойному и комфортному существованию. Обложившись со всех сторон подушками безопасности и утратив столь необходимое бодрящее чувство страха, они превратились из рода воинов в обезличенную толпу беззубых офисных работников. Если они кого и боялись, то только гневного окрика начальства, да еще друг друга, позабыв об основной грозящей их племени опасности – окружающем мире людей.

     В их жизнь, несомненно, стоило внести некоторую перчинку, дабы взбодрить Стаю, впрыснуть дозу адреналина в вены ее членов. Небольшая встряска, вроде поездки на «американских горках» даже мягкотелому клерку поможет прийти в форму и вновь ощутить вкус к жизни, но предлагаемый Арсением вариант больше напоминал прыжок в пропасть без страховки и парашюта. После таких оздоровительных процедур выживших останется немного, а сегодняшний созыв Совета окончательно развеивал все иллюзии насчет того, что он еще может одуматься.

     Кровопролитие представлялось неизбежным.

     – Твоя правда, каюсь, – Оксана виновато потупила взор. – Мне следовало быть решительней и открутить тебе голову сразу же, как только ты посмел нарушить мое прямое указание!

     Она наставила на Арсения указательный палец.

     – После того, как погиб Володя, я ясно и недвусмысленно велела тебе сидеть тихо и не высовываться, чтобы не наплодить еще больших проблем, но ты вместо этого развил кипучую самодеятельность и наломал таких дров, что их теперь еще нашим внукам разгребать придется!

     – Ты про ту девчонку, что ли, которая…

     – А про кого же еще?! Какого черта ты вообще к ней прицепился?! Тебя кто-то просил об этом?!

     – Я не мог оставаться в стороне, видя, как компрометирующая информация начинает расползаться во все стороны, – парировал Арсений, стараясь держаться уверенно и расслабленно. – Ты прозевала эту утечку, а ее требовалось срочно пресечь. Что мне оставалось делать?

     – Для начала сообщить об этом мне или Фазилю! Ты же знал, что он ведет это дело, и любые шаги должны в обязательном порядке согласовываться с ним. Тем более что он был в курсе той истории с фотографиями.

     – Почему же тогда ничего не предпринял?

     – Потому что речь шла о крохотном прыщике, который уже скоро рассосался бы сам собой, но нет, тебе обязательно надо было его расчесать, превратив в гангрену, которая теперь грозит уничтожить всех нас!

     – Я не сделал ничего выходящего за рамки обычных процедур…

     – Если не считать того, что при этом ты залез на мою территорию! Не потому ли ты и не стал никого информировать о своих планах? – Оксана горестно вздохнула. – Mea culpa. Тут я, действительно, проявила излишнюю мягкость и не свернула тебе шею на месте, хотя имела на то полное право. Но, думаю, еще не поздно эту оплошность исправить.

     Она шагнула вперед, и остальная публика инстинктивно попятилась, оставив Арсения одного в центре пустого круга.

     – Ты не имеешь права! – хрипло проговорил он. – Совет Стаи – не место для сведения личных счетов.

     – А чем же вы тогда здесь занимаетесь?

     – Это совсем другое дело! Вотум Недоверия – решение коллегиальное!

     – Ну наконец-то ты это произнес! – Оксана облегченно улыбнулась. – Я уж и не чаяла, что дождусь. Все ля-ля да ля-ля. Обвинение зачитывать будем?

     – Все должно быть по Правилам.

     – Пф!

     – И, тем не менее, – Арсений облизнул пересохшие губы. – Мы обвиняем действующего Вожака в неспособности обеспечить безопасность Стаи, в пренебрежении ее интересами в угоду личным амбициям…

     – Ты что, в зеркало смотрелся, когда сочинял?

     – Не перебивай! – огрызнулся он. – У тебя еще будет возможность сказать последнее слово… Действующий Вожак систематически игнорировал мнение других членов Стаи, что в итоге привело к катастрофическим последствиям и поставило под угрозу ее выживание. Мы считаем, что действующий Вожак не справился с возложенными на него обязанностями и должен быть низложен. Мы объявляем действующему Вожаку Вотум Недоверия. Решение одобрено Советом Стаи, – Арсений покосился на своих спутников, – единогласно.

     – Очень мило, – буквально по буквам процедила Оксана. Ее руки, нервно теребившие концы тонкого пояса, сжались в кулаки. – Осталось произнести заключительную фразу… если не боишься, конечно. Не забывай, ты – первый.

     – Я помню, – Арсений сглотнул и вымученно улыбнулся. – Приговор окончательный…

     Свет в зале внезапно погас.

     Оксана не стала дожидаться особого приглашения и, выбросив руки в стороны, одним рывком выдернула шелковые ленты, скреплявшие ее платье, которое взметнулось в воздух двумя крылами кромешной черноты…

      Донесшийся сзади хлопок заряда, перебившего кабель, что снабжал поместье электричеством, словно выстрел «Авроры» дал сигнал к началу атаки. В одно мгновение все вокруг погрузилось в непроницаемую темноту. Послышался звон бьющегося стекла, и Сергей даже зажмурился от осознания того, что началось.

     Впереди, за деревьями полыхнуло ярким белым светом и, миг спустя, по ушам ударили два упругих хлестких хлопка взорвавшихся светошумовых гранат. Кто-то закричал, но слов было не разобрать, а следом грянула целая какофония криков, женского визга, грохота опрокидываемой мебели и звона осколков. Понять, что именно происходит там, в темноте, не представлялось возможным. Винтовки Чегета и Егора сеяли смерть молча, и, судя по тому, что вопли не прекращались, и в них то и дело вспыхивали ноты боли и ужаса, пока со своей задачей они справлялись исправно. А потом воздух вдруг разорвал пронзительный, нечеловеческий, звериный вой, от которого у Сергея кровь застыла в жилах. Вой взвился ввысь, вибрируя и переливаясь, и резко оборвался.

     Странно. Они довольно давно все это обсуждали, открыто признавая тот факт, что имеют дело с оборотнями, но только здесь и сейчас, услышав этот исполненный страдания вопль, Сергей внезапно окончательно понял, что все обстоит именно так, как они и предполагали. Что та самая полумистическая параллельная вселенная, о которой он размышлял, в этот самый момент схлестнулась с его собственным мирком, разорвав его в клочья, выпотрошив и размозжив в мелкие дребезги. Что все это происходит на самом деле. И что в случае их неудачи весь гнев и ярость этого нового мира обрушится на его голову.

     Кто-то еще, но определенно не человек, опять коротко взвизгнул, заскулил и затих. Не в силах более слышать эту дьявольскую какофонию, Сергей зажал уши ладонями и скрючился на земле, мечтая просто исчезнуть, испариться, сгинуть прочь из этой чудовищной реальности.

     Он не знал, сколько продолжался этот ад, и, собственно даже не уловил тот момент, когда все закончилось, когда наступила мертвая зловещая тишина. Раздавшийся вдруг в гарнитуре тяжелый и хриплый голос Чегета заставил его вздрогнуть.

     – Концерт окончен. Давай, тащи сюда свою задницу, и ящик не забудь.

     Спохватившись, Сергей вскочил на трясущиеся ноги и, двигаясь бездумно и машинально точно робот, побежал к дому, но очень скоро сообразил, что поступил чересчур самонадеянно. Местность, при свете дня выглядевшая аккуратной и ухоженной, во мраке ночи словно выпустила на волю щупальца корней, которые так и норовили ухватить за ботинок, да еще тяжелый кофр то и дело бил по ноге. Въехав с разбегу плечом в очередное дерево, Сергей, наконец, решил сбавить темп. Еще не хватало под занавес упасть и расколотить драгоценный прибор.

     В темных окнах замелькал луч фонаря, и только сейчас он вспомнил, что у него в кармане есть собственный. Перехлестывающий через край адреналин определенно нарушал мыслительные процессы и напрочь отшибал память. В голове как заведенная крутилась фраза: «Убийство двух или более лиц (п. «а» ч. 2 ст. 105 УК)… наказывается… пожизненным лишением свободы, либо смертной казнью».

     У крыльца его поджидал Егор, поводя из стороны в сторону винтовкой, словно вросшей в его плечо.

     – Жив, здоров? – дежурно поинтересовался он.

     – Более-менее, – отозвался Сергей, тяжело дыша и морщась от ощущения того, как сорвавшееся с креплений сердце бешено скачет по всей груди.

     – У тебя желудок крепкий?

     – Я же криминалист! Всякое видывал.

     – Ладно, как скажешь, – Егор кивнул на входные двери и, когда Сергей вошел, последовал за ним, пятясь и продолжая держать винтовку наготове.

     Пробежав через темный холл, Сергей ввалился в зал через распахнутые двустворчатые двери с выбитыми стеклами. В нос ударил едкий запах пороховой гари. Здесь также было темно, и только рубящий густую дымовую пелену тугой сноп света от тактического фонаря на винтовке Чегета скакал по сторонам, ощупывая кошмарную картину. Ее фрагменты, выхватываемые из мрака, отпечатывались на сетчатке как вспышки стробоскопа.

     Опрокинутые стулья, сорванные шторы, битое стекло и… тела, застывшие среди темных, влажно поблескивающих луж. Одни одетые, другие обнаженные, а некоторые так и вообще не человеческие.

     – Не стой столбом! Шевелись давай! – окрик Чегета выдернул его из оцепенения. – Организуй освещение и запускай свой аппарат. Нужно выяснить, кто есть ху здесь.

     С готовностью ухватившись за возможность немного отвлечься, Сергей поставил кофр на стол и скинул со спины рюкзак. Из него он извлек еще пару фонарей, которые включил и поставил на подоконник, направив вверх, в потолок две световые колонны, в которых мерцали пылинки и плясали немедленно налетевшие невесть откуда мошки. Помещение заполнил мертвенно-холодный неяркий свет, при котором, пожалуй, любой человек казался бы посиневшим мертвецом. Освещение получилось тусклым, но достаточным, чтобы в подробностях рассмотреть жуткую сцену побоища.

     Прежде Сергею не раз случалось выезжать на места перестрелок преступных группировок, но тогда дело ограничивалось всего парой-тройкой трупов, а раненых еще раньше увозили на «скорой», но сейчас все обстояло иначе. И дело было даже не в большем количестве покойников, а в том, что среди них не оказалось ни одного раненого. Это была не перестрелка, когда слетевшие с катушек дилетанты палят куда ни попадя, а самый натуральный расстрел, где профессионал спокойно делает свою работу.

     – Сколько там выбежало на тебя? – Чегет, в полной экипировке больше походивший на ходячий танк, подошел к окну и втащил внутрь тело женщины, которая пыталась выпрыгнуть наружу, да так и осталась лежать в оконном проеме.

     – Четверо, – отозвался Егор, снимая ненужные более очки.

     – Надо бы их сюда притащить, для комплекта. Да и Сереге удобней работать будет.

     – Ладно, пошли.

     – А ты пока приступай здесь, – задержавшись возле Сергея, Чегет обвел рукой зал, словно художник, представляющий зрителям свое новое полотно. – И по карманам пошарь, кстати, документы поищи. Полезно знать, с кем мы имеем дело.

     Забросив винтовки за спину, они нырнули в темноту, оставив Сергея одного в компании покойников. Он открыл чемодан и включил анализатор, но когда начал готовиться к отбору проб, упаковка ватных палочек выскользнула из его одеревеневших пальцев и рассыпалась по полу. Присев на корточки, он начал собирать их обратно, но его руки так тряслись, что даже такое несложное действие давалось Сергею с большим трудом. Начавшись с пальцев, дрожь постепенно распространилась по всему телу, и он был вынужден снова зажмуриться и обхватить себя руками за плечи, чтобы хоть как-то ее унять.

     Сзади послышалось шарканье ног и приглушенные чертыхания. Чегет с Егором ввалились в зал, таща за руки и за ноги еще один труп – мужчину в брюках и некогда светлой рубашке, половина которой теперь была темной от крови. Запрокинутая голова покойника болталась из стороны в сторону, словно осматривая застывшим удивленным взглядом учиненный в помещении разгром.

     Они уложили труп возле стены и отправились за следующим. В дверях Чегет задержался и с подозрением посмотрел на скрючившегося Сергея.

     – Ты как, в порядке?

     – Да… все нормально.

     Ему стоило немалого труда подняться на ноги и осмотреть предстоящее поле деятельности.

     Совсем рядом, сразу за столом лежала худощавая женщина средних лет со спутанными темными волосами, удачно закрывавшими застывшее навечно лицо. Ее платье сползло с одного плеча и обнажило грудь, хотя, возможно, она сама хотела его снять – отсюда Сергей видел по крайней мере два полностью голых тела. Ведь менять облик, оставаясь в одежде должно быть затруднительно.

     Он снова содрогнулся от вернувшейся бумерангом мысли, что их противники представляют собой воплощение древних страхов человечества, упоминание о которых раньше можно было встретить лишь в фантастической литературе, да еще в сказках. А вот на тебе! Сказки взяли и обернулись суровой правдой жизни, в подтверждение чему прямо посреди зала растянулась огромная черно-рыжая собака, на одной из передних лап которой поблескивал браслет золотых часов. Она лежала на боку, наполовину погрузившись головой в лужу собственной крови, и что-то подсказывало Сергею, что второй половины у ее головы попросту нет.

     Вздохнув, он решил все же приступить к работе, но при попытке взять пробу с ближайшего трупа, Сергея ожидало очередное потрясение, от которого он аж вздрогнул и отдернул руку, которой прикоснулся к телу.

     – Что такое? – Егор, волочивший за собой еще одно дохлую светло-серую косматую собаку, остановился на пороге.

     – Они еще… теплые! – Сергей машинально вытер руку о штаны.

     – И что теперь? – вошедший следом Чегет бросил на пол свою скорбную ношу. – Ждать, пока остынут?

     – Нет, я… просто…

     – Давай пошустрей, времени у нас не так уж и много!

     Ребята отправились за очередным «клиентом», а Сергею понадобилось несколько секунд и пара глубоких вдохов, чтобы успокоиться и затолкать обратно накативший вдруг приступ тошноты. Тут не помогал даже богатый опыт, накопленный в многочисленных выездах на места преступлений. Как бы ужасны и кровавы те сцены ни были, они оставались чужими убийствами, своего рода жуткими декорациями, к которым он сам не имел никакого отношения, а трупы представлялись бездушными манекенами, просто очень реалистичными… и холодными.

     Собравшись, наконец, с духом, Сергей взял пробу и, выпрямившись, развернулся к столу…

     Он не то, чтобы увидел, а, скорее, почувствовал какое-то движение со стороны окна и рефлекторно вскинул руку, что его и спасло. По крайне мере, от мгновенной смерти.

     Темная тень, одним прыжком покрыв разделявшее их пространство, врезалась в Сергея. Перед самым его носом промелькнули огромные блестящие клыки, лицо обдало теплым влажным дыханием, а в следующий миг мир перевернулся вверх дном. Сергея просто подбросило в воздух и швырнуло через весь зал в противоположную стену с такой силой, что когда он тюфяком сполз на пол, не его звенящую от удара голову посыпалась отбитая штукатурка.

     Боли не было, она, видимо, где-то задерживалась, но когда Сергей попытался пошевелиться, то обнаружил, что его левая рука отказалась ему повиноваться. Перед глазами плыли красные круги, сквозь которые проступил двоящийся силуэт приближающегося черного пса. Он успел сделать несколько шагов в сторону Сергея, но вдруг дернулся и, шарахнув когтями по полу, развернулся к дверям.

     – Отвали от него, тварь, – послышался сухой щелчок, означавший, что Чегет только что израсходовал последний патрон в магазине. – Черт!

     Пес бросился на нового противника, но простреленная лапа помешала ему выполнить точный бросок. Он прыгнул, но как-то неуклюже, и лишь для того, чтобы в финале встретиться с прикладом штурмовой винтовки.

     – Поиграли, и хватит, – Чегет обрушил на катающегося по полу оборотня свой тяжелый ботинок.

     Он выхватил пистолет из кобуры на поясе и выстрелил, потом еще и еще… По ушам полоснул громкий вой, мгновенно перешедший в визг, который сменился хрипом и бульканьем. Краем глаза Сергей видел, как молотящие воздух лапы вдруг распустились тонкими скрюченными пальцами, цепляющимися за пустоту. Чегет выстрелил в последний раз, и все стихло, оставив лишь звон раскатившихся по полу гильз. К горлу снова подступила тошнота.

     – Ты как, цел? – подбежавший Егор присел рядом с привалившимся к стене Сергеем и осветил его лицо фонариком.

     – Не знаю еще, нужна небольшая… инвентаризация, – прохрипел тот в ответ. – Левую руку не чувствую, она на месте?

     – Да, все в порядке… – луч фонаря скользнул вниз. – Ну, в относительном порядке. Чегет! Аптечку давай!

     Здоровяк, сделав короткий перерыв в потоке исторгаемых ругательств, перезарядил винтовку и подошел к ним, протягивая свой рюкзак.

     – Какой же я идиот! – он выдал еще одну многоэтажную тираду. – Надо было сразу же все тушки пересчитать! Мы бы знали, что накрыли не всех и действовали бы осторожней.

     – Ты хоть теперь-то их пересчитал?

     – Угу.

     – И? – Рука Егора, разрезавшая рукав сергеевой куртки, замерла в ожидании.

     – Вместе с теми, что мы притащили с улицы, и этим, последним, получается двенадцать.

     – Двоих недостает, – Егор озабоченно поджал губы.

     – Спасибо, я уже догадался.

     – Как ты мог их упустить?!

     Вместо ответа Чегет осветил фонариком дверь в дальнем конце зала.

     – Там лестница на второй этаж, о которой мы не знали. На ступенях остались следы крови, так что, скорее всего, они улизнули именно туда, – он присел рядом. – Как он?

     – Я? Лучше не бывает! – Сергея слегка уязвило, что его состояние обсуждают без его участия.

     Он попробовал сесть прямо, но, болезненно сморщившись, застонал и был вынужден оставить эти попытки. Боль, вспомнив о своих обязанностях, вернулась и принялась за дело с невиданным рвением, захлестнув сразу все тело.

     – Да не дергайся ты! – раздраженно воскликнул Егор как самая заправская строгая медсестра, и протянул руку Чегету. – Жгут давай.

     – Что, сильно поцарапали? – Сергей боялся посмотреть сам, опасаясь увидеть что-нибудь ужасное.

     – Да тебя тут чуть пополам не перекусили!

     – «Крокодил», да? – легкий смешок вызвал новую вспышку боли.

     – Вроде того, – Егор тоже попытался улыбнуться, но получилось это у него неубедительно.

     – Идти сможешь? – Чегет со  щелчком вставил в винтовку новый магазин и передернул затвор.

     – Не знаю, надо попробов…

     – Да вы что, рехнулись, что ли?! – взорвался Егор, взмахнув зажатым в руке бинтом. – У него там, небось, все кости переломаны! Его только на носилках транспортировать можно, да и то с осторожностью! Да еще потеря крови значительная.

     Чегет подался назад, осветив темную лужу, скопившуюся у Сергея под левым боком, и приглушенно чертыхнулся.

     – Тогда давай так, – пришел он к некоторому заключению, – бери ноги в руки и дуй за машиной, а я останусь с Серегой, закончу перевязку и покараулю заодно.

     – Я?! Один?! Ночью через лес, где, быть может, меня поджидают милые пушистые зверьки, которых ты прозевал?! – Егор умолк, словно соображая, что ему делать дальше – то ли расхохотаться, то ли броситься на напарника с кулаками.

     – Именно так, – кивнул Чегет. – Бегаешь ты быстрее, чем я, да и с машиной лучше управляешься.

     – Да до нее отсюда километра три, если не больше! Через лес!

     – Так поторопись! Иначе Серега может не увидеть завтрашнего рассвета.

     – Но… эй, я же могу взять одну из машин с парковки! Покойникам они больше без надобности.

     – И именно поэтому все машины останутся там, где они стоят! – Чегет был непреклонен. – Мертвецы туда-сюда не катаются.

     – А что я имею все шансы стать одним из них, тебя не волнует?

     – У Сереги шансов превратиться в покойника всяко больше, чем у тебя. А те двое подранков должны сейчас драпать без оглядки, если они, вообще, еще живы, – Чегет забрал у насупившегося Егора пакет с медикаментами. – Так что не тяни резину, двигай уже!

     Тот нехотя поднялся, проверил винтовку, снова натянул на лоб тяжелые окуляры и, потоптавшись еще немного, буркнул:

     – Имейте в виду – теперь вы оба мне должны!

     После чего быстрым шагом вышел за дверь. Его ботинки прогрохотали по холлу, потом с улицы донесся хруст гравия, когда Егор пересек дорожку перед подъездом, и уши вновь заложила ватная тишина, нарушаемая лишь тяжелым прерывистым дыханием Сергея.

     – Все настолько… плохо? – прохрипел он.

     – Я видывал и хуже, – Чегет распечатал еще одну упаковку бинта. – У тебя хотя бы все конечности на месте.

     – Спасибо, успокоил.

      Сергей умолк, поскольку каждое слово отдавалось в груди болезненным эхом, и, чтобы хоть на что-то отвлечься, принялся рассматривать зал, хотя взгляд сам собой так и норовил зацепиться за валяющиеся там и тут тела, да еще постоянно сползал на изувеченную руку, с которой возился Чегет.

     При свете дня помещение, наверное, выглядело куда более оптимистично. Его торжественность и даже некоторая напыщенность навевала мысли о балах и многолюдных приемах. Большие высокие окна впускали сюда достаточно солнца, рассыпавшего яркие блики, отражаясь от лакированного паркета. Гости входили через широкие двери слева, а на сцене в дальнем конце зала играл пусть небольшой, но живой оркестр, о чем свидетельствовал накрытый чехлом рояль и сгрудившиеся в углу пюпитры.

     Забавно, но привитый массовой культурой образ оборотней ассоциировался с чем угодно, но только не с балами и живыми концертами. И, напротив, совсем не забавной представлялась мысль о том, что в этом зале порой собирались десятки этих… существ.

     Параллельная вселенная…

     Сбоку от сцены находилась та самая дверь, о которой говорил Чегет, но в ее глубине царила непроницаемая темнота, не позволявшая ничего рассмотреть. Виднелись только смутные очертания…

     Сергей вздрогнул.

     – Чег… там… – прошептал он, не мигая глядя в черноту дверного проема.

     Чегет все понял без лишних объяснений и чуть заметно кивнул. Его правая рука скользнула к винтовке и осторожно сняла ее с предохранителя. Миг – и он уже стоял на ногах с оружием наизготовку, указательный палец застыл на спусковом крючке.

     Сноп света выхватил из темноты фигуру большой рыжей собаки, что застыла в дверях, подобравшись, будто взведенная пружина. Коротко блеснули два зеленоватых глаза. Псина не шевелилась, но в ее напряженной неподвижности ощущалась угроза, скрытая мощь, готовая взорваться в любую секунду.

     Сергей затаил дыхание, ожидая щелчка затвора, но Чегет почему-то медлил. Собака слегка приоткрыла пасть, и Сергей не столько услышал, сколько всем телом ощутил глухое низкое ворчание, от которого сердце в груди оторвалось и ухнуло вниз. Древние, дремавшие доселе инстинкты, еще помнившие рык, доносившийся из первобытной тьмы времен, вздыбили волосы на его затылке. Ноги сами собой попытались дать деру, но, парализованные страхом, смогли лишь судорожно дернуться. А потом…

     А потом Чегет медленно опустил винтовку.

     – Чт… что ты делаешь?! – зашипел Сергей, но тот лишь цыкнул на него.

     – Ради всего святого, не шевелись, – процедил Чегет уголком рта, делая шаг назад и поднимая пустые руки перед собой.

     Убедившись в отсутствии угрозы, собака медленно двинулась вперед, осторожно перешагивая широкими лапами через разбросанные по полу трупы. Сергей как завороженный следил за ней, не в силах оторвать взгляд. Да, она была огромной, много больше любой из тех, что ему доводилось встречать на улице и во время редких визитов в клуб Ларисы. Однако в ее фигуре не ощущалось тяжеловесности, она удачно сочетала силу и мощь, буквально излучаемые перекатывающимися под короткой шерстью буграми мускулов, с упругой гибкостью и даже утонченностью. Подобное сочетание он раньше встречал, только наблюдая за демонстрационными полетами реактивных истребителей. Грозная и стремительная красота, заставляющая врагов цепенеть от страха и наполняющая восторгом сердца союзников.

     Собака опустила голову и водила носом из стороны в сторону, обнюхивая покойников. Все это происходило в полном молчании, и только у тела последнего оборотня, того самого, который напал на Сергея, из ее пасти вырвался отрывистый рык, на мгновение обнаживший острые клыки.

     Когда с осмотром разгрома было покончено, рыжая бестия, наконец, обратила свое внимание на застывших точно статуи Сергея с Чегетом и направилась в их сторону.

     Сергей совершенно оцепенел и даже дышать перестал. Время загустело как патока, беспощадно растягивая каждую секунду. Собака подошла вплотную, нависнув над ним и всматриваясь в его лицо большими глазами, в которых читался отнюдь не звериный интеллект. Вокруг ее пасти темнели потеки запекшейся крови, и Сергей безуспешно гнал от себя мысли о том, что его собственная кровь вполне может к ним присоединиться. В конце концов, он не выдержал этой пытки и зажмурился, и только осязание осталось на страже, докладывая о скользнувших по щеке усах, о теплом дыхании, щекочущем шею, о легких прикосновениях к израненной руке…

     Больше ничего не происходило, и Сергей рискнул приоткрыть один глаз. Собака сидела на полу перед ним, склонив голову набок и, казалось, о чем-то раздумывая. Она бросила короткий взгляд на застывшего как изваяние Чегета, после чего, не отрывая глаз от ничего не понимающего Сергея, неторопливо и даже величественно подняла правую лапу…

     И Чегет медленно, точно срубленная секвойя, переломился в поясе и, низко склонившись, почтительно взял ее лапу в свои руки и прикоснулся к ней губами.

     Если раньше Сергею казалось, что его привычный мир перевернулся с ног на голову, то теперь он вообще вывернулся наизнанку. Он чувствовал, как беспомощно отвисла его челюсть, и понимал, что выглядит невероятно глупо, но ничего не мог с собой поделать. Не успел он ничего толком сообразить, как собака вдруг вытянулась вверх, расправляя плечи, и…

     Потом Сергей вспоминал странное ощущение движения, как будто из картины мира вырезали кусок, который мгновенно умчался за горизонт, а ему на смену прилетел другой, встав точно на то же место. И все это за ничтожную долю секунды. Ни тебе пугающих трансформаций, сопровождаемых тошнотворным хрустом выворачиваемых суставов, ни леденящих душу завываний или иных спецэффектов.

     Теперь перед ним на корточках сидела обнаженная симпатичная девушка, которая машинально провела ладонью по губам, смахнув бурые крошки засохшей крови.

     – Ну вот мы и свиделись, Сережа, – она одарила его короткой как вспышка чуть печальной улыбкой. – Я – Оксана Вельгер.

     Его язык заерзал в пересохшем рту, собираясь брякнуть: «Очень приятно», но отвалившаяся челюсть, к счастью, не позволила ему так опозориться.

     – Я сожалею, что все вышло так… неудачно. Это моя вина, – Оксана подвинулась ближе, осматривая его ранения. – Двое попытались улизнуть по лестнице следом за мной. С Вестой я разобралась, а вот Астрей прошмыгнул. Вот зараза! Я ведь обещала, что прикончу его первым, а вышло все с точностью до наоборот. Он сдох последним, да и упокоила его не я.

     Она оглянулась на трупы и одобрительно кивнула Чегету.

     – А ты и вправду хорош!

     – Благодарю, – кратко отозвался тот, продолжая стоять, вытянувшись по стойке «смирно».

     – Но вот с медицинской подготовкой у вас полный швах! – она недовольно поцокала языком. – Вы анестезию хоть сделали?

     – Э-э-э…

     – Сама вижу, что нет. Давай сюда аптечку, – девушка деловито разложила перед собой поданный присевшим рядом Чегетом инструментарий. – Он же у вас от болевого шока ума лишится, когда вы будете его в машину переносить!

     Она выхватила из обоймы один из шприцов, сдернула с него колпачок и подмигнула Сергею.

     – Уколов боишься? – не дожидаясь ответа, Оксана всадила иглу ему в плечо. – Вот так. Обожди немного, пока подействует, и я тобой займусь. А то этим горе-эскулапам я бы и мумию запеленать не доверила бы. Сколько у нас есть времени?

     Последний вопрос она адресовала Чегету.

     – Где-то с полчаса, пожалуй.

     – Хорошо, думаю, я успею привести его в некоторый порядок.

     – Что здесь происходит?! – Сергей повернулся к Чегету, балансируя на грани истерики. – Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?!

     – А я вас с Егоркой предупреждал, что вы понятия не имеете, в какую историю ввязались, – Чегет сделал вид, что внимательно изучает содержимое аптечки.

     – Ты, гад, с ней заодно?! Ты с самого начала на нее работал?! Но почему?! Ты же рассказывал, что оборотень однажды чуть не отправил тебя на тот свет!

     – Я не соврал вам ни единого слова. Просто умолчал о том, кто меня тогда спас.

     – Кто?

     – Успокойся, не кипятись так, я тебе все объясню, – Оксана коснулась рукой его здорового плеча и кивнула Чегету. – Ты пока сгоняй в туалет, он в дальнем правом углу холла, и принеси воды.

     Тот утопал в коридор, освещая фонариком себе дорогу, а Оксана села прямо на пол перед Сергеем, подобрав под себя ноги.

     – Ну что ж, – она держась настолько спокойно и уверенно, что он и думать забыл о том, что она совершенно нагая, – полагаю, ты заслужил ответы на свои вопросы.

     – Жду с нетерпением, – буркнул он, чувствуя, как леденящее онемение стекает по руке от плеча и ниже.

     – Занятно. Я смотрю, ты меня как будто и не боишься вовсе.

     – А должен?

     – Не знаю, – девушка пожала плечами и глянула в сторону холла. – Но вот твой коллега в моем присутствии здорово нервничает.

     – Возможно, он просто знает больше моего.

     – И ты все равно желаешь получить разъяснения?

     – Да.

     – Хорошо. Но учти, иногда знание может и убить.

     – Я в курсе, – Сергей имел все основания полагать, что хуже в любом случае уже не будет.

     – Тогда начать, пожалуй, надо с того, что наши народы живут бок о бок вот уже многие тысячи лет, и нельзя сказать, что это соседство всегда было мирным. Периоды благополучия регулярно сменялись гонениями, и тогда в дело шли факелы, вилы, осиновые колья и серебряные пули. Для того чтобы обезопасить свой род, и обеспечить его выживание в таких условиях, мы выработали Правила – выстраданный поколениями и написанный кровью свод законов, регулирующих нашу жизнь среди людей.

     Тем временем к ним вернулся Чегет с тазиком воды, и Оксана, срезав бинты, принялась промывать раны Сергея.

     – Главным принципом нашего существования является незаметность, – продолжала она. – Только минимизировав свое взаимодействие с окружающим миром, можно надеяться, что происходящие вокруг передряги тебя не затронут и не вытащат на белый свет твою подноготную.

     Кроме того, мы, по мере возможности стараемся держать под контролем принятие всех решений, способных так или иначе затронуть наш род. В настоящее время, могу сказать без ложной скромности, мы в этой области добились существенных успехов. Мы очень плотно опекаем информационное пространство, немедленно пресекая любые утечки сведений, представляющих для нас угрозу.

     – Ага, я заметил, – Сергей вспомнил, как рьяно вычищалась вся информация об инциденте в «Вишневой аллее».

     – Верно. Но проблема состоит в том, что достаточно долгая спокойная жизнь без потрясений вкупе со способностью оперативно «замять» любой эксцесс способствует распространению в массах беспечности и ложного чувства неуязвимости. А коли так, то жди беды, за которой неизбежно последуют факелы, вилы и далее по списку. А в последние годы соответствующие нездоровые тенденции получили среди моих сородичей довольно широкое распространение. Им надоело таиться по углам, и они жаждали выйти на свет, и забрать то, что, как они считали, принадлежит им по праву. А именно власть над людьми.

     – Фантазировать не вредно, – хмыкнул Сергей, отстраненно наблюдая за тем, как девушка готовит иглу для наложения швов.

     – Будь это всего лишь фантазии, я бы волноваться не стала. Но когда в одном из комитетов Государственной Думы готовится законопроект о введении уголовной ответственности за убийство собаки с наказанием даже более суровым, нежели за лишение жизни человека, начинаешь понимать, что дело серьезно. То ведь лишь один из первых кирпичиков большого плана. А закончится все потом так же, как и всегда, только вместо осиновых кольев будут уже пулеметы и напалм.

     Я, как Вожак Стаи, не могла смотреть на происходящее сквозь пальцы и сразу дала понять местным активистам, что их идей не одобряю.

     – Вожак? – переспросил на всякий случай Сергей. – Вы – главный человек… обор… то есть… во всей вашей команде?

     – Вожак Стаи, – Повторила Оксана и посмотрела на него поверх иглы, в которую вдевала нить. – Удостоверение показать?

     – Нет, просто мне казалось…

     Сергей подспудно предполагал, что в подобных делах верховодить должен рослый, могучий и излучающий дикую первобытную мощь мужчина, и уже хотел что-то на эту тему сказать, но умолк под пристальным взглядом девушки. И, признаться честно, выдержать его оказалось крайне непросто. Снова захотелось зажмуриться.

     Перед ним сидела, казалось бы, самая обыкновенная девчонка, которой нет еще и тридцати. Симпатичная (да еще и голая в придачу), с точеной фигуркой и взъерошенной копной золотистых волос, улыбчивая и озорная, о чем свидетельствовали тоненькие лучики морщинок в уголках больших серых глаз…

     …которые все в корне меняли. Поэтичные натуры любят сравнивать женские глаза с океаном, в котором можно утонуть, но глаза Оксаны больше напоминали бездонную пучину Марианской впадины, холодную и мрачную. Это был взгляд человека бывалого и многое на своем веку повидавшего, человека, знающего цену себе и другим, четко представляющего, чего он хочет, и умеющего добиваться поставленных целей. По долгу службы Сергею уже доводилось встречаться с чем-то подобным, хотя и не в столь ярко выраженной форме. Он узнал этот взгляд.

     Это был взгляд расчетливого и хладнокровного убийцы.

     Не маньяка, нет, а личности мыслящей, напротив, исключительно трезво, но готовой, при необходимости, без колебаний пойти на самые решительные меры. Такие люди умеют увлекать других за собой, таких людей уважают, любят, порой даже боготворят… и боятся.

     – Нет, – повторил Сергей.

     – Тогда я продолжу, – Оксана склонилась над его рукой. – В итоге в Стае оформилось некоторое противостояние между несмышленой молодежью, жаждавшей большего, и на эмоциях которой умело играли мои оппоненты, и консервативным крылом, выступающем за сохранение существующего порядка вещей.

     – А как вас-то в консерваторы занесло? Вы на старуху как-то не очень похожи.

     – Как по-твоему, сколько мне лет?.. Хотя можешь не отвечать, я все равно гораздо старше. Но дело даже не в возрасте, просто отец привил мне критический взгляд на вещи, и я стараюсь следовать его наставлениям, – девушка обрезала нить и критически осмотрела результат своих трудов, после чего принялась за следующий шов. – Я застряла костью в горле у новоявленных «революционеров», и рано или поздно они должны были попытаться убрать меня с дороги. И случай в «Вишневой аллее» подвернулся как нельзя кстати.

     – Каким образом?

     – Они решили раздуть из того случая скандал, желая выставить меня неспособной оперативно разрешить очередной острый кризис и обеспечить безопасность Стаи. Сделали все, чтобы информация о случившемся выплеснулась наружу, заставив меня крутиться как ошпаренная в тщетных попытках замять инцидент.

     – Но так его же замяли, – недоуменно нахмурился Сергей. – То дело у нас забрали и спустили на тормозах.

     – Если бы все делалось по уму, то ты должен был остаться крайне доволен таким поворотом, но нет же. Все провернули настолько грубо и топорно, что я могу расценивать это только как умышленную провокацию, – Оксана вопросительно взглянула на него. – Разве тебе понравилось, как с тобой обошлись?

     – Нет, конечно, – он вспомнил и вычищенный без его ведома рабочий компьютер и вскрытую переписку, – но разве это можно было сделать иначе?

     – Поверь, если бы делом с самого начала занимались настоящие специалисты, то у тебя не возникло бы ни малейших возражений, ты бы сам с готовностью все сделал, да еще и поблагодарил за оказанное доверие. Ну и внакладе бы не остался, – девушка усмехнулась. – А так ты оказался обиженным на весь белый свет и не раздумывая излил душу первому же встречному. Куда это годится?

     Я, как могла, пыталась вернуть события под свой контроль, но информационные метастазы расползались во все стороны слишком быстро. А тут еще ты со своим прибором нарисовался, угрожая раскрыть наше существование всему миру. Дело запахло жареным, а я понятия не имела, что делать. Это чем-то напоминало бессмысленные усилия по загону отары овец в загон, в ограде которого кто-то постоянно проделывает новые дыры.

     Кроме того, в этом противостоянии мне почти не на кого было опереться. Мои оппоненты провели весьма серьезную работу по овладению умами членов Стаи. Молодежь им откровенно симпатизировала, поскольку их замыслы представлялись юному поколению весьма привлекательными. Старики же в большинстве своем заняли выжидательную позицию, но даже среди них имелись сочувствующие этим революционерам. Кого-то подкупили, кого-то соблазнили открывающимися перспективами, а кого-то просто запугали.

     В итоге я практически полностью лишилась надежных союзников. Несколько самых близких друзей не в счет. Самым мерзким в моем положении стало то, что я не знала, кому могу доверять, а кому нет. На лбу же у них не написано. Я балансировала на грани паники, пожалуй, впервые в жизни.

     А потом, в один прекрасный день хороший знакомый подкинул мне неожиданную идею.

      – …пусть теперь Фазиль эти упущения исправляет, – тряхнула головой Оксана, – в следующий раз будет действовать внимательней и расторопней. Да и мне пора уже завязывать с излишней сентиментальностью.

     – Не серчай на него особо, – заступился за друга Гриша. – Сергей с ребятами занимались своим расследованием в полной тайне от всех, откуда Фазилю было об этом знать?

     – В тайне, говоришь? Но почему тогда ты настолько хорошо осведомлен об их деятельности? Или ты тоже входишь в число «заговорщиков»?

     – Было бы неплохо, конечно, но это исключено. Сергей всех их проверил на своем «нюхоскопе», чтобы убедиться, что они – люди, – Гриша покачал головой. – Мне в их «тайное общество» вход заказан.

     – Так откуда же тогда информация? – поплавок дернулся совсем чуть-чуть, но Оксане и этого было достаточно.

     – Я же говорю – слухи.

     – И их источник зовется «Андрюха», верно?

     – Что…? С чего ты взяла? – растерялся Гриша.

     – Ты сам так сказал, – Оксана удивленно вскинула брови. – Забыл уже, что ли?

     – Вот ведь засада…

     – Кто он такой, откуда ему известно про изыскания Шелепова? – теперь, когда Хуварин оказался на крючке, настало время тянуть из него информацию, обстреливая его прямыми вопросами, от которых он не сможет увернуться.

     – Мой старый знакомый, он один из тех, кто Сергея прикрывает.

     – Но с чего вдруг твой знакомый решил поделиться столь интересными сведениями с тобой? – Оксана пристально посмотрела на Хуварина, который вдруг вспомнил о своей тарелке и упер в нее взгляд. – И это невзирая на настолько глубокую секретность, что даже Фазиль, имеющий уши чуть ли не в каждом кабинете, был не в курсе происходящего. Не думаю, что люди вашей профессии привыкли разбрасываться секретами направо и налево по любому поводу.

     – Так… получилось… – когда здоровый мужик начинает мяться и мямлить как провинившийся школяр, жди неприятностей. – Мы давно с ним знакомы… еще с Чечни…

     – Доверие – это, конечно, прекрасно, но все же, почему? – Оксана продолжала наседать, чувствуя, что наткнулась на что-то важное, хотя до конца ее подозрения еще не оформились. – С убитым охранником ты тоже был знаком?

     – Нет.

     – Значит личных мотивов для мести у тебя не имелось, и на твою помощь он вряд ли мог рассчитывать. Но все равно решил рассказать тебе все, включая подробное изложение версии Шелепова. Любой другой человек счел бы ее бредом и упомянул бы о ней разве что в качестве шутки, но твой Андрюха, как я погляжу, воспринял все крайне серьезно. С чего вдруг?

     – Откуда мне знать?

     – И почему он решил поделиться секретом столь поспешно, причем именно с тобой?

     Хуварин молчал, опустив взгляд в тарелку и бесцельно катая по ней вилкой давно остывший стейк.

     – Гриша, посмотри на меня.

     – Что не так? – теперь он попытался сделать вид, будто все в полном порядке, и ничего не случилось.

     – Этот твой знакомый… он знает?

     – Знает что?

     – Кто ты есть на самом деле.

     Хуварин снова уткнулся взглядом в остатки ужина и, чтобы хоть как-то потянуть время, сунул последний кусок в рот и принялся медленно и вдумчиво его жевать. Он уже жалел, что вообще затеял весь этот разговор.

     – Гриша? – напомнила Оксана о своем существовании.

     – Язык мой – враг мой, – угрюмо буркнул тот в ответ. – Да, знает.

     – И давно?

     – Да уж лет двадцать почти.

     – Почему же ты до сих пор не исправил свою оплошность?

     – По-твоему, я, буквально выдернув раненого друга из пасти Фазиля, должен был немедля сам же его и убить, поскольку он узнал правду о нас? – Хуварин вскинул голову, и в его голосе прозвучал вызов.

     – Вот так история! – Оксана восхищенно присвистнула. – Это тогда вы с Фазилем познакомились?

     – Угу.

     – Но все равно, не следовало спасать того бедолагу, если это грозило тебе раскрытием. Одной смертью больше, одной меньше…

     – Он был моим другом! – Гриша хотел ударить кулаком по столу, но посреди движения передумал и просто безнадежно махнул рукой. – Хотя тебе этого все равно не понять.

     – Дружба с человеком – непозволительная роскошь для таких, как мы.

     – Ха! На себя посмотри!

     На это Оксане сложно было что-то возразить, ей чуть ли не каждый встречный припоминал давнюю историю с беглым репортером. Оставалось лишь пропустить Гришин выпад мимо ушей и продолжать наседать на него самой.

     – Ты же усложняешь жизнь и себе и всем нам, разве тебе непонятно?

     – По мне, так лучше уж сложная жизнь, чем беззаботная тоска.

     – Приходится в чем-то себя ограничивать, чем-то жертвовать, если хочешь выжить…

     – А я не хочу выживать! Я не могу так, понимаешь?! – вспылил Гриша. – Постоянно таиться, день за днем играть свою роль, тщательно взвешивать каждое сказанное слово! Это же пытка, когда любой разговор с близким человеком превращается в хождение по лезвию бритвы. Одна неосторожная оговорка – и ты можешь себя выдать, и это будет стоить твоему собеседнику жизни! Как так можно жить?!

     – Так нужно жить, – холодно ответила Оксана, хотя и сама неоднократно ловила себя на подобных мыслях.

     – Ой, только не притворяйся бо́льшим бюрократом, чем ты есть в действительности. Тебя глаза выдают. Ты же прекрасно знаешь, каково это – все время держать дистанцию, никого не подпускать к себе слишком близко, а если это становится невозможным, то немедленно рвать все отношения. На самом деле, мы жутко одиноки, и это, как мне кажется, главная наша слабость.

     – Напротив, привычка самостоятельно решать все свои проблемы делает нас сильнее!

     – Это иллюзия, – Гриша невесело усмехнулся. – В один прекрасный день и ты окажешься в ситуации, когда единственным, кому ты сможешь доверять, окажется человек. Ты уверена, что точно знаешь, как поступишь в этом случае? Ведь однажды ты уже оступилась, сохранив жизнь Человеку-Который-Знает.

     – То не было моей прихотью! – неожиданно резко огрызнулась Оксана, воспоминание о минувших событиях отозвалось в ее груди болезненным уколом. – Я была многим ему обязана, и дала ему свое слово. У меня не оставалось другого выхода.

     – Правила едины для всех.

     – Тот случай – исключение.

     – Почему же другим ты в праве на подобное исключение отказываешь?

     – Когда исключений становится слишком много, они сами превращаются в правило.

     – Ну так Правила же изменились, разве нет?

     – И ты туда же! Проклятье! Демагогия Арсения когда-нибудь бумерангом ударит по его же собственной башке!

     – Ну, это было бы вполне справедливо, ты не находишь?

     – Да уж, зрелище вышло бы поучительное… – Оксана умолкла, рассеянно теребя в руках салфетку.

     – Если хочешь… – начал было Гриша, но понял, что девушка его не слышит, будучи погружена в свои мысли. Воспользовавшись паузой, он занялся десертом. Самое страшное осталось позади, и аппетит снова к нему вернулся.

     Он уже приканчивал свою порцию, начав осторожно коситься на блюдце своей спутницы, когда Оксана отложила салфетку и заговорила снова, медленно и осторожно, словно прощупывая зыбкую почву под ногами.

     – Гриш, этот твой друг, который знает… ты ему доверяешь?

     – Даже больше, чем себе.

     – Вот как? – девушка удивленно приподняла бровь. – Знаешь что, я бы хотела с ним встретиться.

     – Зачем? – Хуварин нахмурился и внутренне напрягся, приготовившись дать отпор.

     – Да не пугайся ты так! – увидев выражение его лица, Оксана не выдержала и рассмеялась. – Я хочу с ним просто поговорить.

     – О чем?

     – Я тут подумала… уж коли старые Правила сданы в утиль, как ты говоришь, то почему бы мне самой не заняться написанием новых.

     Встреча состоялась у Гриши дома днем позже. Оксана не знала, какой предлог он использовал, чтобы выманить своего приятеля, но, сидя в гостиной и прислушиваясь к доносящемуся из прихожей смеху, она вдруг поняла, что этим людям для того, чтобы встретиться, по большому счету, и повода-то не требуется. И, понимая, что на свете существует такая штука, как мужская дружба, явление в значительной степени ускользающее от ее понимания, ощутила нечто похожее на зависть.

     Быть может, именно поэтому Гриша так старательно избегал вхождения в состав Совета, хотя соответствующие предложения делались ему неоднократно. Именно потому, что он дорожил вот такими простыми отношениями, на которые не накладывали отпечаток ни интересы родного клана, ни данная некогда клятва верности, ни хитросплетение интриг внутри Стаи. Друзья значили для него больше, чем вся эта суматоха.

     Послышался очередной взрыв хохота, и в дверях возник широкоплечий мужчина средних лет в потрепанных джинсах и клетчатой рубашке навыпуск. Но даже сквозь такой непритязательный наряд сквозила безупречная выправка, выдававшая в нем военного человека. При виде сидящей на диване Оксаны он резко умолк и остановился, а его лицо приняло озадаченное выражение.

     – Вечер добрый! – медленно произнес он, словно стараясь выиграть время и лихорадочно соображая, что это за незнакомка, и как ему следует себя вести. О весьма вольном отношении Хуварина к женщинам было всем прекрасно известно, кроме их самих, разумеется, так что за языком стоило следить крайне внимательно.

     – Прошу знакомиться. Оксана, это – Андрей, – без лишних церемоний представил их друг другу Гриша. – Андрей, это – Оксана.

     – Друзья зовут меня Чегетом, – добавил гость и вполне искренне возмутился. – Что же ты меня не предупредил?! Я бы  хоть шампанское прихватил… да и оделся бы поприличней.

     – Не переживай так, я все равно за рулем, – отмахнулась девушка. – Ты проходи, не стесняйся.

     – Гришка мне ничего про вас не рассказывал, – Чегет плюхнулся в кресло напротив. – Вы с ним недавно познакомились?

     – По правде говоря, я его еще с пеленок знаю.

     – Да ну?! Он же ни разу… ни словом… – гневный взгляд, брошенный в сторону виновника, разбился об его насупленные брови и переплетенные на груди руки.

     – Гриша он такой, – согласилась Оксана, – секреты хранить умеет… иногда.

     – Я чувствую здесь некий намек, вот только никак не соображу, в чем он состоит, – Чегет опять оглянулся на хозяина, угрюмое молчание которого уже начинало беспокоить. – Это какой-то сюрприз, да?

     – Для кого как.

     – То есть?

     – Ты ведь знаешь, кем Гриша является на самом деле? – Оксана подалась вперед.

     – В каком смысле? – ее собеседник изо всех сил постарался удержать на лице непринужденное выражение, но не особо в этом преуспел.

     – По твоей вытянувшейся физиономии я вижу, что ты понял меня правильно. В вашем деле дураки долго не живут, верно?

     Оксана подняла перед собой руку, в которой держала пятирублевую монету, и, дождавшись, когда собеседник сосредоточит на ней свое внимание, сжала ее между пальцами и медленно согнула пополам. В наступившей тишине получившаяся металлическая загогулина со звоном запрыгала по столику между ними.

     – Я в некотором роде – его босс.

     Чегет буквально окаменел, потом перевел взгляд на Хуварина, который в этот момент также не отличался особой подвижностью или разговорчивостью, и вновь повернулся к Оксане, вопросительно приподняв бровь.

     – Гриша дважды опростоволосился, – пояснила она. – В первый раз, когда оставил тебя в живых, а во второй – когда проболтался об этом мне.

     – Чего вам от меня нужно? – голос Чегета звучал глухо, словно из-под одеяла.

     – Ну что ты за собеседник! – Оксана раздосадовано щелкнула пальцами. – Ты опережаешь мои реплики!

     – Пожелай вы исправить Гришины оплошности, то не стали бы попусту разводить со мной дискуссию, не так ли? Вы все же не похожи на кошку, которая забавляется с пойманной мышью, прежде чем ее съесть.

     – Твоя правда.

     – Итак?

     – Ну, коли тебе так не терпится перейти к делу… но для начала хочу тебе напомнить, что ты – Гришин должник, да и мой теперь тоже, если уж на то пошло. А долг, как известно, красен платежом, – Оксана подняла вверх указательный палец. – В общем, у меня есть к тебе деловое предложение.

     * * *

     – Будучи не в состоянии остановить вышедший из-под контроля процесс, я вместо этого решила его оседлать, – Оксана вдела в иглу новую нить, – сделать так, чтобы те, кто посеял ветер, сполна вкусили бы взращенной ими же бури. Им бы и в голову не пришло, что я осмелюсь взять себе в союзники людей, развернуть оружие моих противников против них самих.

     – То есть нас, – Сергей по-прежнему предпочитал не смотреть на то, что происходит с его рукой, во избежание новых приступов тошноты. – Мы стали вашим оружием.

     – Да, – Оксана кивнула, – причем, Чегет, по всей видимости, стал первым человеком, который принес клятву верности Вожаку Стаи. Но, думаю, не последним.

     – Но почему?! Ради чего?! – Сергей недоуменно уставился на товарища.

     – Я обязан Гришке жизнью, – пожал плечами тот, – для меня это достаточно веская причина.

     – Интересная работа, достойная оплата, плюс мое покровительство – не самый плохой соцпакет, по-моему, – усмехнувшись, Оксана взяла ножницы и отрезала лишнюю нить. – Многие согласились бы на такое предложение и за гораздо более скромную пайку.

     – Но зачем вам понадобился еще и я? Из меня-то боец совершенно никудышный.

     – Строго говоря, мне был нужен не столько ты, сколько твой прибор, – девушка кивнула на стоящий на столе анализатор. – Ведь оружие мало заполучить. Его еще надо почистить, смазать, зарядить, хорошенько прицелиться и только потом нажимать на спуск. Причем сделать все так, чтобы конечный результат выглядел как самоубийство. Пришлось здорово попотеть, но, главное, теперь я знала, что делать.

     У меня имелся Чегет, координирующий действия моего маленького отряда. В качестве его помощника выступал Егор, жаждавший мести и хорошо умеющий убивать, но требовался еще кто-то, чтобы объяснить ему, с кем именно придется иметь дело. Причем объяснить доходчиво и убедительно. Воспоминаний Чегета тут было недостаточно, требовались факты. И вот тут ты со своим чудесным аппаратом, уже начинающий догадываться, кто именно вам противостоит, оказался как нельзя кстати. Видишь, как легко можно возникшую на твоем пути проблему превратить в полезный инструмент.

     Вот только чем больше информации ты собирал, тем сильней становилось твое желание держаться от этой истории подальше. Меня такое положение дел, понятно, не устраивало, а потому пришлось добавить тебе мотивации.

     – Лариса! – прошептал Сергей.

     – …что ты! – лицо Оксаны расплылось в недоброй ухмылке. – Я гораздо, гораздо хуже!

     – Что… что ты… чего ты от меня хочешь? – в голосе Ларисы зазвенели панические нотки. Эта, другая Оксана пугала ее до потери пульса.

     – Сама не знаю, почему, но, несмотря на то, что ты меня здорово огорчила, я все еще хочу тебе помочь.

     – Помочь?! – от напряжения у Ларисы аж свело скулы. – Но… как?

     – Это будет непросто, нам обеим придется поднапрячься, но для начала нужно окончательно разрешить один принципиальный вопрос. Вопрос доверия. Как я могу на тебя полагаться, если ты не способна толком выполнить даже простейшую просьбу?

     – Я сделаю все, как ты скажешь! Клянусь! – вместо перспективы расстаться с жизнью впереди вдруг замаячил луч надежды, и перепуганная насмерть девушка была уже согласна на все, что угодно.

     – Вот теперь твои слова звучат более убедительно. Но этого недостаточно.

     – Но что, что еще я должна сделать, чтобы ты мне поверила?!

     – Не беспокойся, я тебе верю. Ведь я-то знаю тебя, как облупленную. Проблема в том, что ты обо мне не знаешь абсолютно ничего, и вот здесь необходимо внести некоторую ясность.

     Заведя руку за спину, Оксана быстрым движением расстегнула молнию. Серое платье с легким шелестом упало на пол, обнажив точеную подтянутую фигуру, и ошарашенная Лариса увидела, что под ним на девушке не было абсолютно никакого нижнего белья. В голове у нее еще успела проскочить мысль, что Оксана, быть может, всего лишь похотливая лесбиянка, запугиванием добивающаяся от нее удовлетворения каких-то своих извращенных фантазий, но развиться дальше эта догадка не успела…

     Оксана переступила через сброшенную одежду и опустилась на корточки, коснувшись пальцами ковра…

     Лариса сдавленно вскрикнула и зажала ладонями рот. То, что увидели ее глаза, ударной волной прошло сквозь мозг и, врезавшись в заднюю стенку черепной коробки, отбросило девушку на спинку дивана.

     Огромная, немыслимо огромная золотисто-рыжая собака, окруженная легким облачком кружащихся в воздухе пылинок, шагнула вперед и медленно, с чувством потянулась. Гигантские челюсти глухо клацнули, и в уме у Ларисы промелькнуло ее же собственное недавнее замечание про «крокодила».

     Рассудок девушки метался как уворачивающаяся от вилки горошина по тарелке, цепляясь за мельчайшие детали и упрямо не желая осознавать увиденное, отказываясь поверить. Он отметил и ровные уши, и гладкую, ухоженную шерсть, и большие, совсем не по-звериному умные глаза, немигающий взгляд которых буквально пронзал навылет. Но самым жутким, буквально гипнотическим элементом сцены был размеренно покачивающийся на мощной шее золотой кулон, который Оксана забыла снять перед тем, как… как…

     Собака неспешно двинулась вперед, мягко ступая широкими могучими лапами, и ноги Ларисы сами собой заерзали, вжимая ее в спинку, стараясь отползти назад хоть еще немного. Зверюга подошла к дивану и взобралась на него, усевшись рядом с девушкой. Та, совершенно парализованная ужасом, по-прежнему крепко зажимала свой рот, сдерживая рвущийся на волю истерический визг, и часто-часто дышала. Из-под побелевших пальцев прорывалось лишь еле слышное поскуливание. Лариса чувствовала, как просела подушка рядом с ней, как скрипнули пружины, но боялась не то, что пошевелиться, а даже чуть-чуть перевести взгляд, продолжая неотрывно смотреть прямо перед собой. На своей шее девушка ощутила теплое дыхание, понимая, что если сейчас собака ее коснется, то она не выдержит, завопит благим матом и бросится прочь из комнаты… и почти наверняка умрет в следующее же мгновение.

     По воздуху прокатилась короткая пульсирующая волна, что-то неуловимо изменилось, и над самым ухом Лариса услышала тихий, вкрадчивый шепот Оксаны:

     – А теперь, девочка моя, слушай крайне внимательно…

     * * *

     – То есть… – Сергей закашлялся, и в глазах у него немедленно полыхнуло красным от окатившей тело боли, – то есть Лариса жива?!

     – Разумеется! – Оксана выглядела чуть ли не оскорбленной. – И ты уже скоро сможешь с ней увидеться… ну, когда поправишься, конечно.

     Она отложила иглу и, обмакнув кусок бинта в воду, протерла его заштопанную руку.

     – Но я же видел кровь в ее квартире!

     – Кровь, кетчуп… в такой суматохе сразу и не разберешь, верно? – отмотав еще бинта, девушка принялась его перевязывать. – Мы с ней мило поговорили, я убедилась, что в числе анализов, которые она отнесла тебе на службу, присутствовал и мой образец, а потом я переправила ее в тихое и укромное местечко, где она в данный момент и пребывает. В комфорте и полной безопасности. Фазиль потом немного покуролесил у нее на квартире, но если бы ты прошел чуть дальше прихожей, то сразу понял бы, что все это – туфта. Чегет знал об этом, а потому не дал тебе времени разбираться и сразу же уволок обратно. Нужный эффект был достигнут.

     – Я хочу с ней поговорить!

     – Всему свое время, – Оксана отрицательно покачала головой. – У меня еще остались кое-какие незавершенные дела, и пока я их окончательно не улажу, я не хочу рисковать. Я прошу прощения, что заставила тебя понервничать, и понимаю твои чувства, но потерпи еще немного.

     – Понервничать?! – возмутился Сергей. – Да я там чуть не поседел!

     – Извини. Позже я полностью компенсирую тебе все причиненные неудобства.

     – Позже! Почему все всегда откладывается на потом?! Как я могу вам вообще верить в такой ситуации? Что если все сказанное вами про Ларису – ложь?!

     – Заруби себе на носу, дорогой, – она погрозила ему окровавленным бинтом, – оборотни никогда не лгут. Мы на это в принципе неспособны…

     – Медицинский факт, – меланхолично подтвердил Чегет. – С Гришкой такая же проблема.

     – …так что либо ты веришь мне на слово, либо катись к чертовой матери, понятно?

     – Я бы рад, но… – Сергей запнулся, перебирая в уме прочие подробности недавних событий, – но вы же и меня прикончить пытались. Зачем?

     – Еще один спектакль, чтобы лишить тебя возможности отсидеться, чтобы заставить тебя побежать. Ты должен был понять, что активное содействие Чегету и Егору отныне является залогом и твоего собственного выживания тоже, – Оксана только пожала плечами. – Или и вправду думаешь, что ребята подоспели тогда так вовремя исключительно по счастливой случайности? Вроде бы взрослый человек, а веришь в такие нелепицы!

     – Я же видел, как Чегет в него стрелял!

     – Ну, травмат – не то оружие, которое способно причинить нам серьезный вред, – девушка неодобрительно покосилась на смутившегося здоровяка, – но тут наш друг действительно малость переусердствовал.

     – Все должно было выглядеть убедительно, – буркнул тот, защищаясь.

     – Да, но всю обойму-то зачем? Я понимаю твое желание поквитаться за прошлое, но надо все же держать себя в руках! Фазиль потом на два дня выбыл из строя, и был чертовски зол.

     – Ничего ему не сделается.

     – Ладно, – вздохнула Оксана, так и не дождавшись продолжения, – я передам ему твои извинения.

     – Итак, вы нас почистили, смазали и зарядили, – напомнил Сергей о своем существовании, – осталось прицелиться…

     – Не все сразу. Если и далее придерживаться выбранной аналогии, то сперва мне следовало должным образом подготовить для вас мишень. И тут уж пришлось покрутиться мне самой, – она продолжила бинтовать его руку. – Я старательно изображала растерянность и беспомощность, делала вид, будто пребываю в неведении относительно реального положения дел. Я старательно играла роль человека, находящегося на грани срыва. Кричала на подчиненных, ходила вечно хмурая и раздражительная. Да и Фазиль старался – бегал, высунув язык с утра до вечера, раз за разом хоть ненамного, но опаздывая на свидание с вами. Таким образом, мы заставили своих противников поверить, что действительно утратили контроль над ситуацией. Это, кстати, оказалось не так уж и сложно – вы были крайне убедительны.

     А когда лидеры оппозиции окончательно уверовали в мой провал, они объявили о созыве Совета Стаи, на котором собирались вынести мне Вотум Недоверия.

     – Импичмент, что ли?

     – Если бы! В нашем племени гуманистические идеи особой популярностью не пользуются, так что на самом деле это была бы коллективная расправа над неугодным Вожаком.

     – Веселенькая у вас жизнь! – от потери крови и от обезболивающего укола перед глазами у Сергея все плыло, и некоторые реплики его рот, казалось, произносил сам собой, не спрашивая у мозга разрешения.

     – У всех свои недостатки, – философски заметила девушка, обматывая бинтом его руку. – В общем, время и место встречи было определено, и мне только оставалось пригласить на нее вас.

     – Переплетин.

     – Он уже давно разрабатывал соответствующую тематику, – кивнула Оксана. – Сподвигнуть его к написанию заметки о «Вишневой аллее» оказалось довольно просто – я анонимно слила ему нужную информацию, и он немедленно заглотил наживку. А Чегет в нужный момент «нашел» его статью для вас. Все, опять-таки, выглядело исключительно естественно и правдоподобно.

     – А его последующее самоубийство…

     – …еще одна фикция, – девушка усмехнулась. – Женя – слишком большой жизнелюб, чтобы решиться на такой шаг.

     – Женя?

     – Так его звали в прошлой жизни, – Оксана неопределенно махнула рукой. – Старая история.

     – И он, если я все правильно понимаю, – даже уже зная ответ, Сергей должен был задать этот вопрос, хотя бы для того, чтобы их диалог не утратил связности, – в данный момент жив и здоров?

     – Конечно. Женя сейчас присматривает за моей маленькой дочкой.

     – Вы ему настолько доверяете?!

     – Почему нет? В конце концов, он – ее отец.

     …но вот твое последнее расследование, про убийство в ночном клубе, – кулаки Оксаны в резиновых перчатках зловеще скрипнули, – вот это ты зря.

     – Но… но я же не раскрыл никаких секретов! Мало ли что я там нафантазировал!

     – Проблема заключается не в содержимом твоей статьи, а в самом факте ее появления. Тебе же ясно давали понять, что от дела «Вишневой аллеи» стоит держаться подальше, что о нем вообще лучше помалкивать, а самым правильным будет вообще забыть. Разве нет? Но ты не прислушался. Неужели у тебя настолько сильно чесалось?

     – Да мало ли убийств у нас происходит! Одним больше, одним меньше – какая разница?

     – Да-да, – проворчала Оксана. – Вот сверну тебе сейчас шею в назидание потомкам – никто ничего и не заметит, так, по-твоему?

     – Ваша братва – известные мастера следы заметать. Что вы мне прописали? Падение с лестницы или под трамвай?

     – По сценарию у нас сегодня самоубийство.

     – Само?.. – рука Евгения снова поползла к кобуре.

     – Слушай, хватит уже дурачка валять! – девушка болезненно поморщилась. – Надумай я тебя прикончить, то ты бы понял это, только взглянув на Землю с Небес. Угомонись уже!

     – То есть ты не…

     – Разумеется, нет!

     – О, господи! – журналист запустил руки во всклокоченную шевелюру, силясь унять скачущие мысли.

     – Я с самого начала не сомневалась, что ты клюнешь на эту наживку. Столько лет прошло, а ты по-прежнему верен себе. Охочий до сенсаций журналист до мозга костей.

     – То есть?.. – опешил Евгений. – Ты специально мне ту информацию подбросила?

     – Иначе бы мне пришлось слишком долго дожидаться твоего искрометного репортажа, – кивнула Оксана, – а он мне требовался как можно скорее.

     – Хорошо, понятно, – насупился Евгений. – Ты меня использовала. Отлично.

     – Не дуйся так. События закрутились так плотно, что иного выбора у меня просто не оставалось.

     – Но для чего тогда ты пришла сегодня? Что тебе еще от меня нужно?

     – Кое-какая помощь.

     – Помощь? От меня? Спустя все эти годы? Но как же ваши Правила?

     – К черту Правила! На мне, как на Вожаке, лежит ответственность за судьбу всей Стаи, да еще и Человечества в придачу, и я буду использовать любые методы, которые сочту нужным.

     – Ты – Вожак Стаи?!

     – Тебя что-то смущает? – Оксана ехидно усмехнулась.

     – Да нет, просто… а что случилось с твоим отцом, с Кириллом?

     – Просто возраст. Ему уже сложно тянуть эту лямку, которая, к тому же, с каждым годом становится все тяжелей. Слишком многие нынче грезят радикальным пересмотром старых устоев, пару раз даже решившись бросить ему прямой Вызов. Опасаясь, что в очередной раз он может не выстоять, отец передал это бремя мне, и теперь кое-кто в Стае надумал проверить мою хватку на прочность. Именно поэтому я сейчас не могу доверять практически никому из своих, мне нужна помощь со стороны.

     – Но почему ты считаешь, что можешь доверять мне? Ведь один раз я тебя уже обманул.

     – Вот поэтому, – Оксана кивнула на рисунки.

     – О!

     – Скучал?

     Вместо ответа Евгений только тяжко вздохнул.

     – Я, признаться, тоже, – девушка подошла ближе, и журналист уткнулся ей головой в грудь. – Быть может, именно поэтому ты все еще жив.

     – Но вашему племени вроде как противопоказаны любые привязанности, тем более к человеку, разве нет?

     – Да, но в последнее время я снова и снова вспоминаю слова одного старого друга, который как-то сказал, что привязанность делает нас уязвимыми, а одиночество – слабыми. И мне кажется, что он во многом прав. Нынче жизнь требует от меня быть сильной, так что мой выбор оказался предопределен. Да и дочка все про папу спрашивает.

     – Дочка? – Евгений вскинул голову. – Моя дочка?

     – Угу, – кивнула Оксана, невольно улыбнувшись при виде его ошарашенного лица. – В свое время я вас обязательно познакомлю, но сперва надо закончить с нашими делами… 

     * * *

     – Сообщение с его телефона я сама вам написала, а на звонок потом Фазиль ответил. Он часа два вокруг телефона ходил, а вы все никак не перезванивали. Аж волноваться за вас начал.

     – А потом ваше ружье выстрелило, – констатировал Сергей.

     – И попало точно в «яблочко», – Оксана удовлетворенно кивнула, явно довольная то ли результатом своей спецоперации, то ли законченной перевязкой. – Думаю, теперь жгут можно и снять. Сильно кровоточить уже не должно.

     Она осторожно ослабила и сняла резиновый бинт, продолжая тем временем наносить последние штрихи на картину своего повествования.

     – Я, конечно, вам немного подсобила. Еще загодя устроила тут небольшой ремонт, под предлогом которого вывезла всех собак в другой питомник. А то они могли вас учуять и поднять лай. Кроме того, свежая краска забила все прочие запахи, маскируя ваше присутствие. Ну а с погодой нам сегодня просто повезло.

     – Они думали, что приглашают на казнь вас, а в результате явились на свою собственную, – заключил Сергей, осторожно пошевелив пальцами, которые обожгла вновь побежавшая по венам кровь.

     – Да, причем сделали за меня львиную долю работы – сами же выпестовали собственных палачей, а потом еще угрозами и запугиванием добились, чтобы на сегодняшнее сборище не явились те члены Совета, которые могли выступить в мою защиту. Вам даже сортировать тут никого не пришлось.

     – И что… дальше? – сознание так и норовило нырнуть в блаженную черноту забытья, и сопротивляться искушению становилось все труднее.

     – Думаю, теперь очень многие смогут вздохнуть с облегчением. Преподанного урока должно хватить надолго. По крайней мере, пока Вожак – я, любые революционные идеи будут пресекаться самым решительным образом, – Оксана вытерла руки и закрыла аптечку. – Вы оказали мне неоценимую услугу, и я этого не забуду. Я умею быть благодарной. Но, что еще более важно, сегодня вы оказали огромную услугу и самим себе, оказали услугу человечеству. Кто знает, какими жертвами могло все обернуться, преуспей Арсений и его компания в своих безумных замыслах.

     – Арсений – это который из них? – Чегет обвел рукой уже остывшие трупы.

     – Последний, который Сережку покусал.

     – Это он в «Вишневой аллее» покуролесил?

     – Да, так что ваш друг теперь может упокоиться с миром. Он отмщен, – Оксана вдруг вскинула голову, к чему-то прислушиваясь. – Похоже, Егор уже на подходе, а ему лучше бы и впредь оставаться в неведении относительно реального положения вещей, так что мне пора. А вы потом гоните прямиком в Тверь, там на Колодезной есть круглосуточный травмпункт. Я предупрежу о вашем приезде, и лишних вопросов никто задавать не будет. И, кстати, – девушка кивнула на разложенный на столе анализатор, – позаботься о приборе, ладно. Он не должен попасть в посторонние руки, хлопот потом не оберешься.

     Она придвинулась ближе и поцеловала Сергея в лоб.

     – Давай, парень, поправляйся, – еще одна короткая улыбка. – На свадьбу пригласишь?

     Сквозь заволакивающий глаза темный туман он еще успел увидеть, как девушка поднялась, кивнула на прощание Чегету, а затем в два упругих прыжка пересекла зал, и золотисто-рыжая комета исчезла в черноте разбитого оконного проема. И чернота эта росла и ширилась, пока огромным водоворотом не поглотила весь окружающий мир.

     Пестрые аквариумные рыбки лениво блуждали среди водорослей и струек пузырьков, безразличные ко всему происходящему за пределами их маленького мирка. Своей флегматичностью они, по-видимому, должны были подавать пример тем, кто коротал время в их компании, ожидая, когда у сильных мира сего руки, наконец, дойдут до очередного просителя.

     Кроме них из развлечений в комнате имелась пальма в кадке, столик с разворошенной стопкой прошлогодних глянцевых журналов и телевизор, в который набилась почти сотня каналов всяческой эфирной требухи на выбор. Сжалившись над посетителями, хозяева не оставили здесь ни одних часов, поскольку наблюдение за издевательски неторопливыми стрелками кого угодно могло свести с ума.

     Оксане длительное ожидание, впрочем, особых проблем не доставляло. Ей хватало забот, чтобы загрузить работой свой мозг, пока ее тело расслабляется в глубоком кожаном кресле. Она давно уже усвоила простую истину, гласящую, что чем высокопоставленней чиновник или чем влиятельней бизнесмен, тем больше времени его посетителям приходится просиживать у него в приемной. Встречи с богом люди вообще ждут всю свою жизнь.

     Куда больше ей досаждали прочие условности, связанные с соблюдением необходимых приличий. И дорогой деловой костюм, элегантный и удобный, но щеголявший слишком большим количеством пуговиц, которые она терпеть не могла. И макияж, профессиональный и едва заметный, но все равно вызывающий жгучее желание помыться. И буквально гомеопатическая капелька духов, запах которых теперь неприятно щекотал ноздри. Так что поводов для недовольства хватало и помимо затянувшегося ожидания, но хотелось надеяться, что затеянная ею игра того стоила.

     А вот щенка, которого она привела с собой, столь длительное бездействие откровенно тяготило. Он несколько раз обошел помещение, тщательнейшим образом исследовав все его углы, попытался пометить кадку с пальмой, до одури наигрался с собственным поводком и только потом, вконец умаявшись, улегся у ног девушки и задремал.

     Из-за закрытых дверей по левую руку доносились приглушенные голоса, время от времени слышался смех. Это полусонное бормотание то накатывало, то снова сходило на нет, словно морские волны, омывающие песчаный пляж. Пару раз через приемную проходили какие-то люди, бросавшие на Оксану и ее собаку заинтересованные взгляды, но этим все и ограничивалось.

     К исходу близился уже второй час ожидания, но она продолжала недвижимо сидеть в кресле, не выказывая никаких признаков беспокойства. В конце концов, часок-другой скуки после нескольких недель сумасшедшей нервотрепки – это почти подарок.

     Дверная ручка чуть дрогнула, да так и замерла где-то на поллпути, потом вернулась в исходное положение, качнулась снова, словно человек по ту сторону не был до конца уверен, хочет ли он ее открывать. Но, в конечном итоге, решение все же было принято и дверь распахнулась.

     В приемную вошел уже немолодой и крупный мужчина. Он двигался размашисто и уверенно, но, увидев Оксану, как-то вдруг внутренне съежился, словно из него выпустили воздух. Внешне почти ничего не изменилось, но создавалось ощущение, что он поддерживает форму исключительно по инерции, и если ткнуть в него пальцем, он осядет на пол бесформенной грудой. Сидевший у ног девушки щенок встрепенулся и вскочил на ноги.

     – Спокойно, Кашмир! – она коснулась его головы кончиками пальцев. – Сидеть!

     Несмышленыш послушно плюхнулся на свой зад, и только похожий на пиявку хвостик продолжал нетерпеливо ерзать по полу.

     – Привет! – поприветствовал ее вошедший. – Извини, что заставили столько ждать.

     Он старался держаться раскрепощено, но в нем не осталось и следа от той надменности и высокомерия, что были характерны для него еще совсем недавно. С их прошлой встречи в Красной Поляне прошло всего две недели, а человека словно подменили. Теперь в его взгляде явственно сквозило беспокойство и даже страх.

     – Добрый день, Ваше Депутатское Величество! – поднявшись, Оксана кокетливо изобразила некое подобие реверанса. – Как поживаете?

     – Что ты задумала? – он неодобрительно покосился на щенка за ее спиной.

     – Вот, привезла тебе подарок для Погожина. Да я и сама не прочь лично поздравить его с юбилеем.

     – Я догадываюсь, что ты задумала, но не вижу в этом никакого смысла. Мы с Русланом являемся давними бизнес-партнерами, и я плотно держу руку на пульсе всего, что происходит в «Биономе». А подбираться к нему еще ближе, вплоть до постели… слишком рискованно.

     – Не суй свой нос в мои планы, хорошо? – огрызнулась Оксана. – И не забывай, свои наработки по анализатору Сергей вынес именно из «Бионома». Я не хочу, чтобы кто-то в компании воспроизвел его достижение, мне и одного раза хватило. Оставлять подобную угрозу без присмотра я не могу, я обязана держать ее под личным контролем!

     – Твоя проблема в том, что ты абсолютно все пытаешься замкнуть на себя. Я постоянно отслеживаю все работы на данном направлении, что ведутся в компании, зачем дублировать?! Зачем рисковать?!

     – А затем, что я, Толя,  более тебе не доверяю. И это – твоя проблема.

     – Как бы то ни было, я участвовать в этой авантюре отказываюсь! Дарить Руслану породистых щенков я не буду!

     – Толя, дорогой, – Оксана подошла к нему вплотную и, критически осмотрев, смахнула с его лацкана невидимую пылинку, – ты теперь будешь делать все, что я тебе прикажу. И делать послушно, быстро и старательно. Ты меня понимаешь? Ты вообще до сих пор еще жив только потому, что Шелепов счастливо отделался лишь парой треснувших ребер и несколькими шрамами на память.

     – Что ты себе позволяешь! – зашипел ее побледневший оппонент. – Я не маленький мальчик, которого можно так просто отшлепать и поставить в угол!

     – Но именно это я и сделаю, если ты не перестанешь упрямиться. И никакие чины и должности тебе не помогут, – девушка положила руки ему на плечи, но прикосновение это было отнюдь не нежным. – Надеюсь, ты еще помнишь, чьими стараниями ты их получил? Отобрать их у тебя будет несравненно проще.

     –  Руки у тебя коротки!

     Фраза прозвучала скорее ритуально. Анатолий и сам в нее не очень-то верил. Он заворожено наблюдал за лицом Оксаны, по которому пробегали волны обуревавших ее эмоций. Гнев, бешенство и едва сдерживаемая ярость сменялись вспышкой торжества победителя, за которым следовало презрение и почти брезгливость к поверженному противнику. Затем все повторялось, и, казалось, все ее силы уходили лишь на то, чтобы удержать эту бурю внутри, не дать ей разорвать себя в мелкие клочья. Оставалось только молиться, чтобы взрыв не прогремел прямо здесь и сейчас.

     – И что же, по-твоему, меня остановит? – выдавила Оксана, наконец. –  После всего, что ты натворил? Оглянись по сторонам, Толя! Много ли союзников у тебя осталось? Ау-у! – она приложила руку к уху, будто прислушиваясь. – Тишина! Все те, кого ты повел за собой, теперь кормят червей на заднем дворе Вельярово, а остальные забились по углам и носа не кажут, опасаясь моего возмездия. Никто больше не захочет иметь с тобой никаких дел. Никто не рискнет перебегать мне дорогу. Ты остался в полном одиночестве, дорогой. И я теперь могу делать с тобой все, что захочу.

     – Ты не посмеешь! – ее собеседник предпринял последнюю отчаянную попытку контратаковать. – Я слишком ценен для Стаи!

     На какое-то мгновение Оксана застыла, глядя на него широко распахнутыми глазами, а потом звонко рассмеялась.

     – Ценен? И чем же? Я в любой момент могу найти тебе замену, у меня теперь выбор союзников широк как никогда. Так что вся твоя ценность и значимость – пшик!

     – Ты связалась с людьми! – ее оппонент окончательно перешел на сиплое шипение.

     – Да, – девушка кивнула. – И, знаешь ли, мне это нравится! Ты только представь, что любой из тех, с кем ты пересекаешься в течение дня, может оказаться моим агентом. Водитель, охранник, повар в столовой, твой заместитель… да мало ли кто еще. И у тебя не будет никакой возможности определить, кто есть кто. Ты будешь под моим неусыпным присмотром постоянно, а потом нужда в тебе и вовсе отпадет. Зачем всецело полагаться на кого-то одного, да еще столь ненадежного, когда вместо этого можно воспользоваться услугами целой дюжины верных и преданных. Пусть даже это всего лишь люди.

     – Ты попрала самую основу Правил!

     – Напротив, я написала новые! И они куда лучше прежних, поскольку открывают более широкие перспективы для развития и процветания Стаи, обеспечивая при этом качественно иной уровень безопасности. Я уже вижу обновленную структуру Совета, но, увы, для тебя в нем места не нашлось. На тебя у меня заготовлены иные планы.

     – Какого рода?

     – Я сделаю тебя своим любимым мальчиком для битья, – Оксана вскинула руку и ухватила мужчину за ухо, выкрутив его словно нашкодившему пацану. – Да-да, ты станешь тем самым, всеми презираемым и забитым изгоем, на котором срывают зло все, кому не лень. Я буду приберегать для тебя откровенно провальные поручения, от которых отказались все остальные, и ты будешь раз за разом оказываться виноватым в их невыполнении. Я изыщу способ сделать тебя ответственным за все неудачи и провалы, допущенные другими. Ты возненавидишь всех и вся, но будешь вынужден терпеть унижения, не видя выхода. Я же тебя знаю, у тебя никогда не хватит духу ни оставить Стаю, ни отказаться от депутатского мандата, поскольку остаться в одиночестве на обочине жизни тебе, привыкшему находиться в центре внимания, будет стократ страшней. Я превращу твою жизнь в ад, и смерть будет казаться тебе лучшим исходом, однако на нее можешь не рассчитывать, я позабочусь, чтобы ты жил долго.

     Она отпустила его ухо и отступила на шаг. В ее пылающем взгляде явственно читалось, что она полна решимости воплотить все сказанное в реальности. И, заглянув Оксане в глаза, Анатолий заметно побледнел, отчего контраст с пламенеющим ухом стал еще ярче.

     – Ты – чудовище, – прошептал он.

     – Спасибо на добром слове, – Оксана кивнула, и огонь в ее глазах немного утих. – Впрочем, если хочешь, можно рассмотреть и альтернативный вариант.

     – Какой? – в свете открывшихся перспектив он был готов хвататься за любую соломинку.

     Вместо ответа Оксана протянула ему свою правую руку, повернув ее тыльной стороной вверх.

     Иногда полная и безоговорочная капитуляция – не столько верный, сколько единственный выход. Мужчина наклонился и осторожно поцеловал протянутую кисть.

     – Послушно, быстро и старательно, – напомнила Оксана, подозвав щенка и передав поводок своему визави. – Думаю, нас уже заждались.

     Выйдя из приемной, они оказались в просторном кабинете, где к этому моменту уже толпилось изрядное количество посетителей. Люди оживленно разговаривали и смеялись, не забывая подхватывать с проплывающих мимо подносов бокалы с шампанским и закуски. Все это сборище пребывало в состоянии непрерывного броуновского движения, которое на первый взгляд казалось хаотичным, но, присмотревшись, можно было заметить, что все крутится вокруг вполне очевидного центра, коим являлся высокий худощавый мужчина, чьи темные волосы уже были тронуты сединой и изрядно прорежены прожитыми годами вкупе с непростой и нервной работой. Возвышающийся над головами большинства присутствующих, он, в расстегнутом светлом костюме, выглядел как ось, на которую была насажена окружающая суматоха.

     Все, кто имел с ним дело, характеризовали Руслана Погожина, главу фармацевтической компании «Бионом» как человека умного и рассудительного, способного просчитывать ситуацию на несколько шагов вперед и никогда не принимающего решений под влиянием сиюминутных эмоций. Говорил он всегда медленно, с большими паузами между отдельными фразами, что, однако, означало отнюдь не заторможенность ума, а желание тщательно выстроить свою речь, прежде чем ее озвучивать.

     Мнения о нем, как и о любом столь крупном бизнесмене, разнились от презрения и ненависти до восторженной зависти, но все сходились в одном – в фармацевтической области он располагал непререкаемым авторитетом и его компания являлась неоспоримым лидером в целом ряде областей. И лишь одно пятно омрачало безупречное полотно его репутации – недавний развод.

     На Оксану и ее спутника никто не обращал внимания, а потому, подождав немного, она негромко скомандовала:

     – Кашмир, голос!

     Щенок звонко тявкнул, и все разговоры немедленно смолкли. Руслан вышел вперед, раскинув руки в стороны.

     – Анатолий Сергеевич! Что это за чудо у вас?!

     – Родезийский Риджбэк! – отчитался тот с напускным рвением, стараясь встать так, чтобы его пламенеющее ухо оставалось в тени. – Единственная официально признанная африканская порода! Раньше использовалась при охоте на львов.

     – Я смотрю, поездка в ЮАР не прошла для вас даром, – Руслан присел на корточки, и щенок немедленно привстал на задние лапы и лизнул его в щеку, – вот только где мы с ним в Подмосковье будем львов-то искать? В зоопарке, что ли?

     Несколько человек послушно хихикнуло.

     – Думаю, охоту вполне можно заменить совместной пробежкой до зоомагазина, – попытался сострить Анатолий, – за свежей львятиной.

     – А инструкция к нему будет? Ну, там, как часто его заправлять нужно, какой межсервисный интервал, и где у этого безобразника кнопка?

     Руслан взял голову щенка в свои ладони и слегка потеребил его, отчего тот пришел в полнейший восторг, и хвост-пиявка завертелся, что твой пропеллер.

     – Я пригласил специалиста, который ответит на любые ваши вопросы, – Анатолий отступил в сторону, пропуская Оксану вперед. – Вот – Вельгер Оксана Кирилловна, прошу любить и жаловать.

     – Какая похвальная предусмотрительность! – немного озадаченно протянул Руслан, поднимаясь на ноги. В его глазах промелькнула искорка интереса.

     Все выглядело так, будто он, да и другие присутствующие заметили ее присутствие только что. На лицах людей читались любопытство, недоумение и откровенное недовольство, но все это Оксану интересовало мало. Ей был важен лишь один человек. Она крепко, без ненужного женского жеманства пожала протянутую ей руку, чем явно заслужила его одобрение.

     – Рада познакомиться, – отрывисто кивнула она.

     – Что-то мне подсказывает, Оксана Кирилловна, – говорил он по обыкновению неторопливо, что означало активную работу мозга за внешне невозмутимым фасадом, – что вопросов к вам у меня будет много.

     – Как вам будет угодно, – девушка слегка пожала плечами. – Только давайте без лишних формальностей. Я этот официоз терпеть не могу! Для вас – просто Оксана.