ты не спеши бессмертие души
разоблачать немедля после смерти
сиянием божественного света
ты предложи ей чай и сигарету
а после прогуляться напоследок
нескучным садом и своим же следом
горит свеча в окне пятиэтажки
там видно снова отключили свет
и не смотри туда там взвешивают сердце
возможно и твое из кучи склизкой
его непросто вытащить отдельно
ведь эти многолетние репрессии
всех обрекают на бесплатную экскурсию
холмами и глубинами депрессии
и потому пыхтят кладовщики
все сохраняют до последней буквы
а вдруг за этим кто еще вернется
чернеет день горит в окне фонарь
за тем забором почитали дьявола
почти сподобились его увидеть въяве
как леденеет зрак бушует пламя
через границу напустили крови
из этой крови вылепили пасху
преподнесли ему к бескровной свадьбе
украшенную комарами в сахаре
а вот иван работает убийцей
здесь нахуй не нужны интеллигенты
а твердая рука и об убийствах
он забывает тотчас рад стараться
а камни пола врут как очевидцы
все сохраняют только архивариусы
ты не волнуйся и тебя запомнят
за занавесочкой кусты бегоний
и под скамеечкой хрипы агоний
и для души простое облаченье
пошито из идей и изречений
залатано надеждою и верой
окроплено кровавою водицей
и буднями застирано до дырок
на нитках варежки в чулане мышеловка
ты хорошо устроился однако
с тобой случится то же что и раньше
вот в кожаных плащах владыки кармы
появятся покуривая глину
посмотрят и промолвят не спеша
ну здравствуй же, бессмертная душа
да, как всегда, ты ничего не помнишь
пройдемте, гражданин
и дверь захлопнут
окольных троп извивы и изводы
здесь одинаковы хотя и вычурны
не быть героем в черном треугольнике
порезать без наркоза правду-матку
и не зашить кишки ее болтаются
и на столбах висят струной гитарной
не знаю как в нагроможденье ужасов
нам отыскать и истину и память
что будет не оковами - опорой
пойдем, душа. не торопись, докуривай
выбрасывай окурок только в урну
ведь чистота залог душевного здоровья
и может первый шаг к освобождению
взгляни, твой мир горит, в замочной скважине
испепеляет нажитое наживо
и мчится бледный конь да в чистом поле
пустом, пустом
безлунном
и свободном
*
а камни пола врут как очевидцы
смотри, душа, покроем их золою
и на золе тотчас проступят знаки
ты среди них узнаешь свое имя?
пойдем, душа, восставшая из пепла
тоска косая нас зовет в дорогу
где кладбища горят немым глаголом
где тюрьмы согревают в непогоду
допустим мы собрали
в ладошку крови и в бумажку кости
и отскребли мозги старательно от стенки
но все равно найти непросто
тропу без азимута и без компаса
на протяжении шоссе энтузиастов
вдоль целой транссибирской магистрали
пройди, душа, и распишись в журнале
на складе получи бушлат и кайло
мы собираем имена из праха
неистинные но других не знаем
копаем от забора до обеда
я лист имен прочел до середины
и заскучал и запросился выйти
а у дверей осколки ржавых кораблей
печально тонут в многолетней пыли
никто не сохранен ничто не вечно
след внутренний рассеян внешним следом
и голос скорби тысячей имен
вливается во множество знамен
тем самым повышая их контрастность
убежище легко распознается
по порции сорокаградусного бреда
еще там выдают флажок и каску
и эскимо и детскую машинку
или по ордену святого гроба
как исправлять все это, знаешь?
воздух, стены, камни?
а если расчертить их пентаграммой
в углы ее класть выбитые зубы
наверно, это как-нибудь поможет?
и тем кто значится в расстрельных списках
смиряться с беспредельностью простора
где все священное ушло под воду
ветер воет стынет ночь
никому здесь не помочь
пей рванина жги господь
неприкаянную плоть
только дым в трубе печной
только угли под золой
документы брось в трубу
паспорта сгнои в гробу
кружит черная зола
все просторы замела
пепел выпадет на снег
остановит время бег
скоро завершится бой
будешь вечно молодой
я здесь в тюрьме взываю к высшим силам
им жалобу пишу золой и пеплом
и по течению бросаю в реку
передаю за взятку вертухаю
тащу с собой в кармане по этапу
и может быть я удостоюсь чести
собственноручно донести ее до топки
той, самой главной
пока ты есть, надежда остается
*
я здесь в тюрьме взываю к высшим силам
и раз за разом мне не отвечают
так создается лезвие из слова
так происходит зачищенье прахом
стирается всеведенье до буквы
рождение и пытка сходны криком
участие в неволе жизни сводит
а смерть - ты это слово первый раз
читаешь сука в самой первой книжке
последняя ты буква алфавита
отсутствие ты звука в коридоре
и начиналась жизнь твоя несладко
закончилась совсем уж неприглядно
но массово масштабно коллективно
жалеть не станут ты тут не один
освобождают за порогом смерти
лишь тень
она пристанища все ищет
в квадрате, круге, камне или букве
какой-то черной лишь намек на знак
здесь в сером небе развевался флагом
ад создается здесь там ищут угол
колонну пятую и безупречный маркер
столь совершенного как правда злодеянья
неотвратимого как шествие мороза
сковало льдом невидимую реку
здесь дух прозрачен, чист и безнадежен
что делать? перед вами, дети, прах
рассеян на неведомых ветрах
и взболтан в алхимической реторте
не посвящен ни богу и ни черту
заложен в здания проявлен в тексте
от того текста сердце не на месте
от того текста дети души в пятки
и призваны к вселенскому порядку
и шествуют подобно привиденьям
в бюрократические круги ада
за поиском невидимого слова
что исправляет тлен на перспективу
*
сковало льдом невидимую реку
неразрешенных ситуаций русло
и в доме и не густо и не пусто
и на подворье ни кола ни дыбы
и выдают макаровы в подвалах
вне очереди робы дворникам
по карточкам ржаную в магазине
по плану кирзачи на переделку
по смете кирпичи на перестройку
по пушке в одни руки против пешек
потерь при государственной границе
хороший план, нельзя не согласиться
и ничего не происходит даром
за все положено платить натурой
оформленной согласно процедуре
разложенной покорно на столе
невидимая заседает тройка
и подмахнет завхоз не глядя подпись
чирикает с трибуны вестник злой
ты околдован этою игрой
опустошен борьбою безрассудной
и опыт этот сын ошибок трудный
он беспризорник для детдома годный
и мать его кровавая земля
и породила совершенно зря
и под конец ты обнаруживаешь, что
душа твоя гнилая, как пальто
протерлась, как поношенный сапог
продрогла от бесчисленных тревог
озябла от мороза и от ветра
всей суммой неполученных билетов
всей суммой рук объятьем не согретых
всей этой безграничною тоской
расчерканной по линиям растертой
всей этой бухгалтерией потерь
всей этой пожелтевшей пыльной сметой
трясет, теперь трясет перед тобой
и что тебе ответить ей на это
переходите вброд невидимую реку
она по обе стороны границы
и дальше начинается теченье
и есть, и никогда не перестанет
где камень пепел пылью растирает
и поглощает эти кости ил
и есть вода для тех, кто сломлен просто
а есть для тех, кто сломлен и прогнил
*
и ничего не происходит даром
смыкаясь в небе дымом и угаром
и заполняя воздух горькой мглой
идет происходящее с тобой
неслышной тенью по глухим задворкам
охрипшим пеньем в каменных затворках
от переправы до монастыря
нисходит по течению ручья
неспешно опускается под горку
хрипит от боли но уже негромко
и кашляет внезапно в кулачок
ты сохрани меня, ты сохрани
все окаянные глухие дни
и дом на пушкинской и сквер на добровольской
фонтан на горького метро на комсомольской
стакан на кирова не надо сдачи
на герцена весь опыт неудачи
на чоколовском знание и силу
и связь с живыми на проспекте мира
вот покоренные тобою тропы
они сливаются в неясный шепот
ларек на панковской и стройка у днепра
смотри, иначе все
печаль светла
туман и мгла
игла
метла
зола...
ленин вечно наш живой
и с пробитой головой
а наш сталин курит трубку
киров сдох ежов расстрелян
мавзолей наш опустел
труп ползет по коридору
и вгрызается в опору
забытый, брошенный
постылый, почерневший
стоит твой крест
и пол под ним просевший
и ничего
идем, душа. такими они были
спокойной памяти невидимые силы
пусть будет так
рвем цепь
стихает зов
проходит все
в молчании нет слов