Сергей Стрельцов.
Гюльнар.
Поэма.


 Desire is death
 Shakespeare

Вступление.

Блажить не надо, милый мой,
 Наш век истек еще до срока.
С его прекрасною душой
 Он прожил много и глубоко.
Одно завещанное им
Как теплым гением моим
 Я не колеблясь извлекаю;
В руинах памяти моей-
Единого среди людей-
 Его в герои избираю.

Андрей- вот друг моих ночей,
 Когда вино меж нами лилось
И все на совести моей
 Неторопливо веселилось.
Он- русский. В имени его,
Не изменяя ничего,
 Я передал святую скуку
О тех, кто дорог мне теперь,
Кто в этот мир открыли дверь
 И в знак привета дали руку.

Его история балует
 Воображением своим.
Она слегка живописует
 Все недоступное другим.
Любовь, которой я не встретил,
Которой в мире не заметил
 Там есть и в страсти роковой
Погибель юности несчастной,
И отзыв лиры громогласный
 И, наконец, финал скупой.
 

Первое.

Уже привыкли видеть мы,
 Таков уж наш жестокий век,
Когда все ордена страны
 Нацепит на халат узбек,
И здесь беглец стихий природы
Он ищет милость и доходы.
 Москва- холодною стеной
Над ним надвинется, и горд
Грядет он меж столичных орд,
 Украшен вечной сединой.

Не редко с теми стариками
 Мы видели и внуков их,
И часто думали,- что ж с нами
 Судьба возьмет из зол своих?
И нищеты чужой чураясь,
Иной, над нею забавляясь,
 Давал из мелочи своей.
Я ж вечно восхищен Востоком,
Следил за ними жадным оком
 И, верно, к радости моей.

И то же мой Андрей, обычно,
 Из-за машинного стекла,
Спеша туда-сюда привычно
 Он видел их. Ему мила
Была их стать, их взор орлиный,
Спокойствие, и тон старинный
 Их разговоров, их язык,
Что доносился то и дело
К нему в окно. Так пролетело
 Не мало дней- он к ним привык.

Он сам служака в дипломатах,
 Всегда в отечестве своем-
И не горюя о зарплатах,
 Он жил богаче с каждым днем.
По службе двигаясь невольно,
Уже привык он сердобольно
 Сменять последних стариков,
Что в Министерстве Иностранном
Прощались с должностью и саном,
 Великие иных веков.

Итак, однажды, днем обычным
 Он ехал по своим делам-
Уж все казалося привычным:
 Сначала, верно, в гости к нам,
Потом в свой клуб, где до полночи
Скучая ходят, кто охочи
 От биллиардного стола,
К картежному, оттуда к пиву,
Иль к ужину- и быть счастливу
 Коль с кем-то партия свела.
 
Итак, он ехал, вдруг внезапно
 Услышал крик перед собой.
Узбечку юную, что статно
 Взывала что-то меж толпой,
Но языком нам не знакомым,
Восточным, хриплым, сладким, томным.
 Он вышел к ней: "Что нужно Вам."
И тут ее увидел бедность,
Красу очей, ланиты бледность,
 И слез дорожки по щекам.

"Я потеряла здесь отца."-
 Она ответила стесняясь-
"Не видно розыскам конца,
 Мы, здесь уже давно скитаясь,
Привыкли тяготы делить.
Отец-старик. И как мне быть?
 Все бросив- странствовать одною
Или продолжить поиск мой.
И долго скорбною душой
 Взывать к нему своей мольбою."

И вид ее прекрасных глаз,
 И взоры девственно кипучи,
И сам халат, и самый час
 Досужный, выходной, тягучий-
Его сманили- как же быть,
К себе узбечку пригласить
 И накормить хотя обедом.
Ее в машину усадив,
Он был несказанно счастлив
 И ноги ей покрыл он пледом.

Уж осень дряхлая стояла,
 Озолотив Москву и дол,
И листья палые гоняла
 Вперед-назад. От этих зол
Мы все простужены в ту пору,
Но это так, для разговору,
 Однако, что же до красот.
То я скажу, не без резонов,
Москве среди других сезонов
 Ничто как осень не идет.

Андрей жил долго одиноко,
 В квартире тетушки своей,
Она жена посла в Марокко,
 И днесь в Москву не к спеху ей.
Здесь накормив своим обедом
Узбечку, думал- что же следом
 Ему за нею предпринять,
Не долго думая о сборах,
Иногородних, пришлых, ворах,
 Он деве постелил кровать.

Она легла в нее устало,
 "Но как зовут тебя?" спросил
Ее Андрей и покрывало
 Ей сверху нежно постелил.
"Гульнар." Ответила она,
Еще от улицы бледна,
 "Мне уж семнадцать. Я умею
Готовить, шить и вышивать,
Могу тебе хозяйкой стать-
 Но как- еще не разумею."

И дни меж ними потекли,
 Однообразными трудами
Наскучив в МИДе "всей земли",
 А так же прежними домами,
И клубом наших светских сил,
Он только дома проводил
 Теперь свои досуги. С ними
Любовь случилась. Что за труд?
Любовь любовию зовут
 Меж грешными и меж святыми.

Второе.

Они венчались. С ней одною,
 Андрей теперь и счастлив был.
И весь с заботливой женою,
 Стал вдруг умней и точно мил.
Так с нами редко, но бывает,
Когда характер изменяет
 Супружество на благо нам.
И это счастье торопливо
Сквозь век земной летит счастливо
 К последней зрелости годам.

Так месяцы еще минули.
 Гульнар зачала малыша,
И как-то мы не преминули
 Все рассказать, как не спеша
Роман их тихо развивался,
Как каждый чувству толь поддался,
 Толь ближнего очаровал,
Толь молодостью околдован
Так и остался очарован,
 Толь в сети ближнего попал.

Вот восемь месяцев прошло,
 Врач говорит к тяжелым родам
Ее скитанье привело,
 И хоть еще возможно годам
Ее младым исправить все,
Плод так лежит, что смерть свое
 Возможет взять, когда захочет.
Гульнар в слезах, она одна,
В свой плод глубоко влюблена,
 Слеза слезу ее лишь точит.

Вот родов день. О жуткий рок.
 Кто ждал от них такой развязки.
Двоих дух смерти уволок,
 Но Рай не пожалел им ласки.
Андрей один, он нелюдим
И похорон друзьям своим
 Не сказывал. Двух схоронили
Уж через день и дочь и мать,
Как бы попроще рассказать-
 Одна плита там на могиле.