Муза:
- Вольно молодцу петь во чащобе!
А вниманье Судии - не больно ли много?
Что ты призываешь на себя кару?
Али в теле юном дух - старый?

До чего ты смешной, молодец.
За душевны муки не воздаст сторицей
Светлый Кифаред, лучник сребролукий.
Чем страдать, да плакать, развей скуку!

Видишь дева одна, что теряешься?

Фамира:
- Кто же ты такая, красавица?

Муза:
- Таким вопросом меня тревожить?
О, милый мальчик, ты невозможен!
И глуп должно быть... А ну ответь
На свой вопрос, да сам!

Фамира:
- На треть

Как свет луны,
На треть
Как жарки дни,
На треть
Как злые льды,

Что сковывают земли вдалеке.
Легко ступаешь, и босой ноге

Преграды нет, хоть сучьями устелен
Лесной ковёр... Так кто же ты, скажи!

Муза:
- Копытом роет мерин,
Как он силён, как неспокоен и
Как он красив в своём гневливом совершенстве!
Ах, наблюдать за ним - великое блаженство.

А ты канючишь: ну, ответь, ответь...
Таких волов - вот разве что под плеть...

Фамира:
- Не прикрывает ткань короткого хитона
Ни ладных ног, ни гибких сильных рук,
Что более охотнице пристали.
И хоть лукав твой взгляд, а всё ж из стали!
Где ты оставила поющий грозный лук,
Стараясь дурочкой игривою предстать?
Достань, достань скорей его из схрона,
И покажи свою взаправду стать!

Муза:
- Я луку не обучена, помилуй.
Ты обманулся верно, о, мой милый!

Фамира:
- По коже мёд струится золотистый,
Так ровен, чист сияющий поток,
Что не пойму я, кожа или солнце
Меня слепит! Будь сыном инородца,
Сказал бы, что дерев смолистый сок
На счастье дивный образ изваял,
Но как я грек, то шёлк волос игристый
И тела свет - богиню указал!

Муза:
- Так что ж я пред тобою не нагая?
Ведь ты Любовнице, наверное, песнь слагаешь.

Фамира:
- Боюсь совсем другого, вдруг чиста
И связана обетом, строгой клятвой.
И полнота нерукотворных чаш
Меня минует. Вдруг твой лучший страж -
Лишь ты сама, а жаркой страстной жатвы
Любовных нег не жаждут дух и плоть?
Ведь в услуженьи пребываешь неспроста
У девы, что за взгляд способна заколоть!

Муза:
- Я не служу, но мне исправно служат.
Как много ошибаешься для мужа!

И как ты боязлив, - свидетелем мне Гром! -
Когда заводишь речи о родном
И близком, верно, для любого.
Обета не давала никакого
Ни пред богами, ни перед собой.
Но разочаровалась...

Фамира:
- Нет, постой!

Не уходи, с обетом, без обета...
Ты всё же непростительно одета.
Короткий твой хитон - преступен.

Муза:
- Неужели?..

Фамира:
- Но прегрешенье искуплю твоё. На теле
Подобном не должно другой быть тени
Кроме моей.

Муза:
- Самоуверен. Что ж...

Фамира:
- Молчи. Твой ротик не для этого хорош.