ВЕСНИКИ САБЫ

            Невсегда,
   небо ласково смотрит на сушу,
   но когда закричали: "Звезда!"
    и затем, возвеличили душу,
 остаётся признать - что все  "да"
    переполнили прошлое  "нет".
   Ведь не часто на небе звезда
     освещает ночной Вифлеем.
           Изнуренье - 
  как порой не хватает предлога
    подчеркнуть: скупость слов,
отношение к Богу /перечитано  много/,
 мысль - фреон и заснеженный лес,
   так: сомненья подводят итоги
         неоконченных пьес.
       То ли  - жалость к душе,
   то ли просто: пустоты сознанья
    ставят фабулу рядом с клише
        отработанных знаний.
  "Мир духовный" застыл в неглиже
     с жаждой будущих осязаний.
             Здесь!
             Сейчас!
          У подножья горы
    ветер стих, в полумраке пещеры,
     им троим - приносящим дары
    к нескончаемой бездне прощенья,
     оставалось три шага - туда,
    где свой путь завершала звезда...
               ***
               
            СТОЛБЫ
1.
Бездействовать тебе не суждено
когда ты вскроешь тайное окно,
где пред Небесною Наядою - нефрит
зелёным восторжением горит.
Где память пеленает связку дней,
"О, сколько же несдержанности в ней!" -
вещает голос, и печаль зовёт
в свои владенья, за зеркальный свод.
Здесь треплет лодку времени река,
здесь плоть, пред осуждением, слегка
наполнена - сомненьем, и испугом.
Не потому ли нужен - переход,
что в теле вызрел дух, как некий плод,
чтоб стать звеном разорванного круга.
2.
В глубь прорези, в разрыв - полоской дня,
сольются всполохи усталого огня.
Сольются  капли "неживой воды" -
рекой, где Геркулесовы Столбы -
не струганы, не тёсаны - они
здесь означают прожитые дни,
и свет внутри их, но страшней смотреть -
момент рожденья, если видел смерть:
её волынку, немоту, её орган...
Вот первый Столб возрос, как великан
пред криком лилипута о прощенье.
"Слепа! Безумна! Но конечна ли - борьба?" -
мысль гонит пот невидимый со лба:
плод первого её перерожденья.
3.
В том - время обозначило века, 
в том - каплей открывается река,
по дну ручья - в поток одной судьбы:
"твои"  Слеза: Столбы, Столбы, Столбы...
Столб "первый" взят и Столб "второй" встаёт:
у колыбели женщина поёт,
и голос её ясен /будто - свет/,
и ничего прекрасней в мире нет
её дыханья! голоса! тепла! 
И время замирает, как пила -
не в силах  двинуться, осознавая - твердь!
Что ценит жизнь, то отвергает смерть,
без жалости, без боли, без мольбы:
аорт - Столбы, и смертных одр Столпы.
4.
Плывут, сквозь их, не души - корабли;
"тела" оставив в глубине земли.
Плывут в рассвет похожий на закат,
плывут по сфере - в горловину врат
"эфирных", где уже начертан курс
на нитке собирающихся бус.
Среди холмов, предгорий и равнин,
среди крестов, горошин и перин,
судьбой - царей, преступников, солдат:
где не стареют, где бессмыслен взгляд
разлуки, поцелуя - сумме встреч,
где алфавит не обрекает речь
врать, сквернословить, возносить, хулить,
просить, прощать и вовсе говорить.
5.
О сумерках, что помнят свет иной,
о холоде - что переходит в зной,
о первой песни талого ручья -
гори! гори! последняя свеча.
Теперь меж нами безысходен спор:
ты лишь коптишь невидимую душу, взор
твой сам - огарок  в остывающем краю...
Твори - слезу! И вызывай мою,
на равных, меж пустот парить
пред Царством, где не царствуют цари.
Мы вскроем друг у друга - ипостась:
я - раб у прошлого, ты - у печали страсть,
я настоящему беглец, ты - память беглеца,
свинцовый след на пальце от кольца.
6.
Сквозь, наши, судороги сойдёмся на одном:
мы покидаем нечто большее, чем дом,
обжитое пространство, дверь, очаг...
Кого же мне оплакивать, Свеча?
Тех, кто остался? Тех - чья скорбь длинна:
за гранью времени? за полотном окна?
Их губы жгут! но возгласы грустны...
И сколько времени, дано мне, видеть сны:
их памяти! существованья! /всё что мне
отведено в неведомой стране/
Отведено, как очевидцу, в скорбный час
зреть - "жертву"!.. Мы прощаемся, Свеча?
Или прощанью безысходно крикнуть в след:
"гаси свой свет! чтоб возродился свет...".
               ***

          ЧЕРЕЗ ОКЕАН
1.
Здравствуй Друг, письмо моё сожги:
так честнее мне, по крайней мере,
перед будущим. Ведь даже от руки
будущее кажется длиннее
грифеля, в тисках карандаша -
предвкушая скоротечность "саги",
что же чувствует его душа
расточая тело по бумаге?
Видит "целое" - финал, но явно "часть"
вожделенью не поставит точку,
если в этом мире не кричат:
знай, здесь умирают в одиночку.
2.
Мы стоим на разных берегах:
слов, людей, событий, время, судеб...
Под ногами - часть материка,
/каждому "своя"/ и мы здесь - судьи!
Но не крикнуть в удалённую волну:
"Как ты там? Поди, и не скучаешь?!",
или что возложено в вину
заменить - рукопожатьем - чаем.
Даже в этом нас не уличат:
догорим, расплавимся, погаснем.
Если в этом мире не кричать -
может, быть ли,  безвозмездным счастье?
3.
Или счастье - пепел, уголёк,
искорка, подхваченная ветром
теплота - что наделяет слог
смыслом, жаром! первым шагом, метром!
голосом! /Всем голосом!/ ему
надрываться с отзвуком случалось
даже там, где "счастье одному" -
самая печальная случайность...
Оттого не зреют колоски
однобоких, выстраданных  истин,
если наши души не близки -
вовсе бесполезны крики писем.
4.
Здравствуй! для чего ещё слова
удивительно длинны и скоротечны.
Здравствуй - проявляется едва
то, что станет окончаньем речи.
И сомкнув уста, на миг, певец
захлебнётся собственным молчаньем, -
только там, где властвует Творец
встреча справедлива изначально!
следует всему. И поворот ключа
нарекает будущие "двери"...
Если в этом мире не кричат:
знай одно - здесь никому не верят.
5.
Знай одно - от этой тишины
реки наших слов не оскудеют,
ибо мысли, что обречены
выжидать: становятся идеей
времени. В его водоворот
сносит наши выдохи и вздохи.
Каждый миг отныне подберет
память - обрекая на эпоху:
ночь иль день, столетье или час,
растворяя в снах "накопленное свыше".
Если в безысходность не кричать,
значит: нет и тех, кто мог - услышать.
6.
Ибо крик, что рвется из петель
сна, молчанья, шепота и воя -
эхо - безусловность повторенья - тень
прошлого. В тропе перед тобою:
будущего "девственная" даль 
выжидая, матово, искрится...
Жизнь есть - приношенье! оттиск! дань!
отголосок, что не повторится
никогда - отныне не смолчать 
голосу  /поскольку въяве - бездна/ 
Если в настоящем не кричать,
будущее вовсе бесполезно.
7.
"Но тогда, нам - небо поделить
остаётся, встань! расправим крылья!" -
кукловод  распутывает нить
доминанты общего бессилья,
и смеётся - всюду пустота 
основной источник мирозданья.
Есть ли оправданье для креста?
и ответ не знает оправданья...
Ибо вновь на разных языках
шепотом терзаем одно Имя, всуе.
Если в этом мире не кричат -
значит: этот мир не существует!
8.
За моим окном шумит листва,
тёмной ночью, всполошив округу,
/в послесловии скажу: "черства"/
но сейчас мы чувствуем друг друга
необманутыми. Трижды я предам,
ибо в этом  "сущность" человека,
что идёт по жертвенным следам,
к лабиринту собственного века
В том уже не ощутить вины,
"Соглядатые"  молчат упрямо,
если небесам мы не нужны:
станет ли, востребованной - яма?
9.
Чтоб уже изведав пустоты
осознать всю обреченность - в этом
пасть к ногам у Царственной пяты,
и раскрыться  голосом поэта:
став одной "горючею" слезой,
переполнив чашу серой тучи,
пасть с небес, увы, не став росой -
мутной капелькой в один ручей плакучий.
Так приходит дождь, пронзая твердь,
среди дня, мольбой неоткровенной,
отвергая понапрасну смерть -
как ошибку, на полях Вселенной...
10.
...ты придёшь туда, где - океан:
молчалив, и неподвластен взору.
Ты почувствуешь - как  жженье ран
заполняет твоё тело.... Вскоре,
ты увидишь - ту, далёкую волну,
вспенившую - горизонт. И в брызгах ветра
осознаешь: места нет огню, 
что грядёт за будущим рассветом.
И когда, на зов твоей души,
волны все сбегутся торопливо:
знай, что это голос мой спешил,
через океан - к твоим ногам - приливом...
              ****