Жажда крови мучит, высушивает...
Вены сводит просящею судорогой...
Отвори, ты же видишь - ты нужен мне!
Отвори - это я ведь, о, суженый мой...

Нет, не лги, нет, не смей от меня отворачиваться!
Я пришла к тебе - что, неужели не радуешься?
Ты боишься - я слышу, как сердце сбоит, словно кол проворачивают -
То галопом помчится, то тянет и тянет удар.

Не бледней - тебе белый не очень идёт, ненаглядный мой.
Как и чёрный - да ты и не носишь его. Да, я знаю, что траур у вас.
Что, по мне ты носил? Хоть теперь-то не лги, бестолочь окаянная.
Ты пойми - мне теперь, чтобы что-то узнать, не нужны слова.

Не пытайся хитрить - да зачем, когда вижу и так очень ясно всё,
Что в душе ты таишь.. Руку тянешь к кресту, что заточкой поблёскивает.
То, любимый, пустяк - ты забудь, не терзайся, не страшен он мне.
Не поможет и лес из осиновых колышков, остро затёсанных.

Я осины люблю. Нет, не колья - деревья шумящие.
Не о том мы опять - почему ж не обнимешь свою ненаглядную ты?
Я соскучилась - видишь, как руки дрожат, как пылают зрачки, твою жалкую кровь леденящие...
Ты открой мне, впусти - я пришла за тобой, мой убийца любимый, безжалостный мой.

О, не лги же опять мне, мой милый! Ту знаю трагедию:
Молодую жену твою, лес под луной столь беспечно и странно любившую,
Утащил вурдалак - ты, герой, самолично нашёл эту страшную бестию
Поутру - по кровавому следу настиг и убил тварь, злодейство свершившую.

А останков моих не нашли - о, я видела, как убивался от горя ты
Над могилой пустой - а ночами смеялся с счастливой соперницей.
Чем ты так удивлён? Вот, взгляни - ну, знакомы её черты?
Что ты, нет, не сержусь - я останусь навеки женой твоей...

   ***

Она медленно шла средь могил, губы сами кривились - несладок он,
Мести вкус - да, теперь муж навеки останется верен ей.
Что с того? Руку жжёт окровавленный медальон.
Миг - и вот он блестит на надгробии бывшей хозяйки своей.

- О, царица-луна, ты любила свою бестолковую дщерь!
Светом мертвенным жги её душу дотла, не жалей... Ни на миг не жалей...