Когда мои войска входили в Амстердам,
 Отвыкшие стрелять, защитники бежали,
  Дрожали камни стен, и жители дрожали
 От грохота колонн, текущих по мостам.

  Лишь с некоторых крыш огонь по нам вели,
 Да буйствовал пикет каких-то горлопанов...
  Под гусеницы нам не бросили тюльпанов,
 Но красные цветы на траках расцвели.

  Растленный Амстердам, ты понял - дело швах!
 Двуногие скоты, настал ваш час ответа!
  Я не Совбез ООН, и мне плевать на вето -
 Расскажете червям о пактах и правах.

  И был ударен труд, и был велик улов -
 Зачистка началась и продолжалась сутки,
  На красных фонарях висели проститутки,
 Клиенты их вокруг лежали без голов.

  Притоны и владельцев их сожгли дотла -
 В тот день, как никогда, в борделях было жарко!
  И хищники-самцы в вольерах зоопарка
 Терзали стриптизерш холеные тела.

  Последний наркоман издох, вдыхая смрад,
 Последний секс-шоп с землей сровняли танки,
  А мимо педерасты шли и лесбиянки
 В смоле и перьях на последний love-парад...

  В истерике хрипит весь западный эфир,
 О варварстве вопят газетные холопы,
  Но я - не Чингисхан, я - санитар Европы!
 Я убираю сор. Я очищаю мир.

  Не надо нам от них ни денег, ни земель,
 Не надо нам от них ни славы, ни короны,
  Не рады мы носить погоны и шевроны,
 Вся эта смерть и кровь - отнюдь не самоцель.

  Но время полумер давным-давно прошло,
 Нельзя расчистить грязь, оставшись в белом фраке!
  Но мы докажем, что дихотомия - враки:
 Бардак или барак? И то, и это - зло.

  Да, по заслугам мы сполна воздали тут,
 Но строим не барак, не царство произвола,
  И где стоял бордель, там будет физматшкола,
 И где стоял секс-шоп - научный институт.

  О да, я понимал: мир не исправишь вдруг,
 Двуногие скоты страшней четвероногих -
  Из нынешних, увы, надежда на немногих,
 Но мы спасем детей. Порвем порочный круг.

  Да, это долгий путь. Не год, не два, не три.
 Но первый враг был стерт. Итоги нас бодрили,
  И штурманы моих ударных эскадрилий
 Прокладывали курс по картам на Париж.