Был и я недавно молод,
Дерзко в зеркало смотрел,
Утолял насущный голод,
В полдень пил и в полночь пел.
И не мучила изжога,
Жесткий кашель не душил.
Только дальнюю дорогу
Ворон-вор наворожил.
И не та роса упала -
Дело было в сентябре.
Юность сдвинуло и смяло,
Словно муху в янтаре.
Жестко время отомстило,
Тихой сапой подгребло:
Быт заел, тоска скрутила,
Ноет правое крыло...
Стыд
За окном зима лежит нагая,
Ухает, позвякивает день.
И грохочет город, извлекая
Тень из света, свет из тени, тень...
Господи, стыдобушка какая.
Алчная, порочная тщета!
Ни тебе ни ада и ни рая -
Сорок лет прожил, а ни черта!
Обещаний юных не исполнил,
Молодые крылья обломал,
Самого понятного не понял -
Да и вообще не понимал.
Трын-траву посеял в огороде,
Золотых друзей не сохранил,
Женщину обидел при народе,
Мать не по-людски похоронил.
Вот и срок приходит расплатиться -
Только нечем, Господи, платить.
Вот и срок приходит распроститься -
Только кто ж придет меня простить?..
Казацкая быль
Горючие тучи летят на закат.
... Ах, степь нараспашку!..
На круг призовет атаман казака -
Где конь твой и шашка?
Где потом пропахшее, злое седло.
Ружье и попона?
Разинет казак рот, кривой как дупло, -
Не знаю, не помню.
Не знаю, не помню, отец-атаман,
Был, вроде, тверезый.
Видать погубил меня, батя, туман.
Туман от березы!
Великий поход намечали мы, но -
Как это ни горько -
Все кончилось мясо, и скисло вино,
И песня прогоркла.
И пики ступились, и дети худы,
И жены пузаты -
Кого воевать и идти нам куды
Сегодня и завтра?
Ведь взглянешь в окно - там и вправду черно.
Бугры и откосы.
А что до того, что нема ничего -
Был, вроде, тверезый!
Туман погубил меня, батя, туман
Да баба дурная!
...Глядит в казака и сопит атаман -
Не знаю, не знаю.
Где шашка твоя, говорю, и седло,
Копье и попона?
Куда нас с тобой вообще занесло?
- Не знаю, не помню!
Ночью
Ночью всем, кто не забыт,
Слышен даже самый дальний -
И счастливый, и печальный -
Шепот страсти и обид.
Ночью дальше звук летит.
Поезда стучат тревожней.
У статьи пустопорожней
Ночью крошится петит.
Ночью все меняет вид.
Суша сходится с водою.
И под каждою звездою -
Голиаф или Давид.
Ночью ангел нас хранит.
Ночью заговоры зреют.
Ощущается острее.
Как земной непрочен быт.
Ночью мрамор и гранит
Оживают повсеместно.
...И встают, встают над бездной
Те, кто без вины убит!
Ночью камень в камень вбит.
1986
Дорога
Дорога прячется во тьме.
Без света путь - не путь.
И дело движется к зиме,
И надо б отдохнуть.
Просторы, пропасти, туман.
Ночной магнит огня...
Куда ведешь нас, капитан,
Куда ведешь меня?
Кто указал тебе маршрут,
В каком таком краю -
Встают, поют и розы рвут,
И в сад ведут семью?
Где благодатная страна
Без карточек и виз?
...Идем с рассвета до темна
То вверх, то вбок, то вниз!
Идем, не зная троп иных,
Черна земная ширь.
...Куда ведешь своих слепых,
Незрячий поводырь?..
1989
* * *
Миграции семей, крушенье поездов,
Озноб озонных дыр, закат, сверженье лета -
Как это все пришлось! Где отчее гнездо?
Тебе легко светить. Мне не хватает света.
Сырые вечера. То ль Шуберт, то ли Лист?
Слезливые огни. Комедия и драма!
Как знак слепой судьбы слетает узкий лист
И оглашает лес, и стонет пилорама.
Косноязычны сны. Косноязычны судьбы.
Мы даже не враги и больше не друзья.
Кто правит бал? Где бог? Где сатана? Кто судьи?
Найдутся - говорят. Кто правит - тот судья.
Молчу, молчу, молчу... Не нахожу ответа.
Киваю головой. Молчу, молчу, молчу...
Тебе легко светить. Мне не хватает света.
Теряю каждый день по одному лучу.
1985
Из прозы
Вы так не жили, как мы жили!
...Пока я озлобленно дрых,
Там тайны тайные кружили -
В двух комнатах на четверых.
А пятая была собака.
И, если придет страшный суд.
Есть оправдание - однако,
И я давал ей кость и суп.
И я ей подливал погуще
В минуту добрую, и я
Сквозь эти рощицы и пущи
Вникал в проблемы бытия.
А между тем зимы творожной
Пуржились, множились пути.
Хозяйка, что была моложе,
Накручивала бигуди.
Другая чистила тарелки.
А третья, вяла и бледна,
Как будто пушкинская белка
Орехи грызла у окна.
О, женских буден ложь и правда,
Жизнь перед зеркалом - скажи,
Какое я имею право
Ту правду отличать от лжи?
Как разноцветные знамена,
Белье трепалось на ветру.
И пахла хвойным и хваленым
Шампунем ванная к утру.
Заглядывая в даль, замечу -
Мы мало знаем о себе.
Как день перетекает в вечер,
Так и судьба спешит к судьбе,
Сплошной порукой круговою
Повязанные, жили мы
Все этой зыбкою зимою -
И не заметили зимы.
* * *
Не время нам глядеть назад -
Пора возделывать свой сад.
Не причитая, не скуля -
Полоть, поить, кормить поля.
Уж годы холодом грозят -
Пора возделывать свой сад!
Пора перо переменить
И натянуть потуже нить,
Связующую с миром нас.
Пора беречь и день, и час.
Пора всходить росткам добра -
Еще вчера была пора!
Пора взрослеть, пора остыть,
Пора припомнить и забыть.
Пора по-новому прочесть
Слова: Служенье. Совесть. Честь.
1972
Напоминание о 66-м сонете
Кому везет, тому кричат: "Виват!"
А я всегда пред всеми виноват.
Лишь я один по улице иду,
Глаза поднять не смея на ходу.
За что такая мука, боже мой:
Из дома ли бегу или домой -
Выглядывают вслед мне из окон
И шепчут, похихикивая: "...Он!"
Я жизнь любил и верил всем подряд -
Что ж обо мне судачат у оград?
Я вам давал, когда просили - дай!
Так что ж теперь я нищ, как скупердяй?
Так что ж теперь все холоднее мир
И нет пути к надежде и теплу?
... Ужель всерьез обмолвился Шекспир,
И - "... доброта прислуживает злу?"
1980
Бессонница
Бессонница глядит в мое окно
Зелеными квадратными очами.
И пожимает пасмурно плечами
Бессонница, и пьет мое вино.
И ночи сыровая духота
Не движется, поскольку нету ветра.
И маюсь я до самого рассвета
С усмешкой у обугленного рта.
Что думается ночью простакам?
Увы, - скажу, - не ведаю, но знаю -
Что пьянице мерещится стакан,
А женщине обновка холстяная!
Бессонница глядит в мое окно.
Воркуют мухи, жирные и злые.
Так, вспоминая шалости былые,
Мы все воркуем сыто и темно.
Но времени скользит веретено.
Будильник мой, поставленный на восемь,
Разбудит в семь. Давай подружку спросим:
Какое ей привиделось кино?
Проснись, засоня! Видишь, рассвело.
Грехи ночные сполосни под краном.
Ну как спалось-дремалося, Светлана?
Не отвечай - сам вижу: тяжело.
Одному знакомому
Мы с ним дружили в годы, что теперь
Застойными назвали. Вместе пили,
Входили в окна и влезали в дверь
К одним подругам, жили и шалили,
Как издавна ведется на Руси.
Ругали власть и предавались лени
И богохульству... Боже упаси
Меня теперь от прежних откровений!
Мы с ним дружили, корчились от мук
И гулевали вместе по столовкам,
Известным всем. Разлапистый мой друг
Кропал стишки довольно-таки ловко.
Окраинная, красная трава,
Домкраты домен, трубы коксохима
Впрягались в его строфы и слова -
Ну как сказать? - весомо, грубо, зримо.
А время шло, крутились жернова,
Перетирая дни, декады, годы...
Один стал худ. Другой стал жирноват,
Хоть замышлял далекие походы.
Как говорится, каждому свое.
Тебе - педаль. Ему - медаль и мебель.
И так переменилось бытие,
Что знай о том - перевернулся б Гегель!
И мы друг друга, вроде, узнаем,
А год пройдет - и вовсе не заметим.
А ведь когда-то мыкались вдвоем
И третьего искали. Где он, третий?..
Одному писателю
На кухне или в кабинете,
Создав свой маленький уют -
Пиши, покуда не заметят.
Пиши, пока не заметут.
Пиши, писатель, делай дело.
Работай с пользою и всласть -
Покуда злость не оскудела
И зависть не перевелась.
Покуда ночь шумит ветвями
И звон протяжен у окон -
Неси свое святое знамя
Поверх неправедных знамен!
А там звездою ли, судьбою -
Тебе аукнется потом
За то, что ты, борясь с собою,
Писал пером и топором.
За то, что стоек был, как столик,
За то, что буен был, как бык, -
Не наркоман, не алкоголик,
Не из каких-нибудь задрыг.
Не из каких-нибудь ледащих,
Ловящих пену перемен,
А самый, самый настоящий,
А самый настоящий член
СП... Спит тихая округа.
И лишь в предутреннюю глушь
Доносы пишут друг на друга
Лихие инженеры душ!
Сеновал
Я лежал на сеновале, было сухо, пахло сладко.
Я лежал на сеновале в понедельник и в четверг.
Ну и ладно, и понятно... Но последняя загадка -
Где найдется сеновалу в наше время человек?
Я глядел в ночное небо, и оно в меня глядело.
Я посматривал на стены - и они вперяли взор
В - ах! - мое немолодое, уж поношенное тело
И вели со мною долгий, беспредметный разговор.
Я ушел, смотался, смылся от особы неприступной,
От долгов, что пахнут водкой, а потом уже бедой.
Ну, конечно, было стыдно, стыдно, муторно, остудно,
Но я справился с собою и остался я собой.
И лежал на сеновале, что когда-то основали
Наши местные умельцы возле дома, у двора.
Звезды сеялись, сияли, мыши по полу сновали,
И в далекое ночное выезжали трактора.
Ах, какое было время - жар, затмение, горенье,
Паустовские закаты, экономный свет в избе.
Я лежал на сеновале и писал стихотворенье
О любви, тоске и славе и, конечно, о тебе!
Разговор
Диких олив сероватые листья
Рядом с сиренью.
...Что беспокоит вас, практик и мистик -
Пятна и тени?
Нет - отвечает один: идеалы -
Нет идеалов.
И одеял - говорит другой малый, -
И одеялов.
Я обыскался вчера в магазинах -
Нету и нету.
Нет лососины, трусов и резины -
Где же все это?
- Нет идеалов и нравственность тает -
Видно по лицам.
- И одеялов, - другой добавляет, -
Нечем укрыться!
Диких олив осыпаются листья.
Осень увяла.
А разговор этот длится и длится.
Нет идеалов.
Зимняя идиллия
Положим, мы были как будто бы муж и жена.
И жили, примерно бы, вместе лет десять-пятнадцать.
А муж и жена, как у нас говорится, одна сатана -
Мы ссорились днем бы, а ночью не уставали любить-миловаться!
Положим, положим, допустим подобный расклад...
Вот сумерки зимние лижут стекло ветровое.
И вновь начинается рай, когда только что кончился ад,
И ад зарастает тугой, терпеливою, терпкой травою.
И вот мы уснули, прижавшись друг к другу во тьме,
А сны одинаковы, но одиноки, допустим.
А дело, положим, лишь только в пурге и зиме,
В ненастье, в пурге, в безразмерной декабрьской грусти!
А утром пурга отступает и чайник сопит,
И будто суббота бы или, возьмем, воскресенье,
И город, мужицкие плечи расправив, младенчески спит,
А я выхожу в занесенные, сонные сени.
И снег подгребаю, и двор убираю, и вновь
К тебе возвращаюсь, а чайник заране заварен.
И я говорю - просыпайся, голубка моя и любовь,
Ты будешь пить чай, а я буду играть тебе песни на нашей кифаре.
Как Дафнис и Хлоя... но там не бывает зимы.
И эта идиллия нам не подходит, наверно.
А коль подошла бы, то это бы были не мы.
Мы люди, как люди - и мне с тобой любо и скверно.
И ты не жена мне, и я тебе вовсе не муж,
А муж у тебя проходимец, хотя я его и не знаю
И знать не хочу, и гнилых бы наелся он груш,
И как ты живешь с ним, уродом, такая Даная!
Такая красавица, дьявол тебя бы побрал!
Цирцея, в свиней обратившая всех ходоков по округе.
Но самый догадливый, кажется, бросился в чистый Урал,
Не давшись в твои справедливые честные руки.
Но это не я. И допустим, допустим и то -
Ты все для меня в этом мире, а я в этом мире никто...
Ревность
Я ревную тебя к холодам и к жаре,
К перегляду подруг, тяжело, беспричинно,
К перекрестному граду, к протяжной заре
И к любому прохожему - если мужчина.
Я ревную тебя к тем, кто был до меня.
И пусть голову мне ветер счастья морочит -
Проклинаю тебя с наступлением дня
И зову тебя вновь с появлением ночи!
Только дикие очи твои зелены,
А слова веселы и насмешливы... Верно -
Я ревную тебя, надевая штаны,
И к себе самому, потому что не первый!
Беспризорная слава гудит обо мне.
И угрюмо скосив горевые гляделки,
Я иду в стороне от других, по стерне,
По секундной, стремительной, бешеной стрелке.
Я ревную тебя - и в соленой мольбе
Просыпаюсь, прощаясь, прости меня, небо!
Подари мне уж лучше тоску о себе.
Но избавь от земного, заемного гнева...
Зимние строки
1
Цыганская песня разлуки,
И серьги, и бусы, и сны,
И вольно летящие руки,
И волосы из-за спины.
О, как мы играем героев!
Прощай, моя радость, как жаль!
Гони меня ранней порою
И плечи закутывай в шаль.
Гони, пока не заболела
Классической одурью той,
Где страсть, охватившая тело,
Мудрено зовется душой.
По алой канве занавесок
Завьется и сгаснет снежок.
Так что же я медлю, повеса?
Горит поцелуй, как ожог?
Так что же стою я, как будто
Два шага уже не ступить?
И ночь молчалива, как Будда,
И некого больше любить.
2
Был под елкою уставшей
Припоздавший разговор.
Был на кофте у Наташи
Чуть примявшийся узор.
Были, были эти губы,
Этот шорох, этот бред.
Жаль, что ночь пошла на убыль,
Жаль, что свет сошел на нет.
Жаль, что время необратно,
И уже не возвернуть -
Эти свечи, эти пятна,
Эти плечи, эту грудь.
... Широко меня носило
Шалым ветром в январе!
Отгорело, отсквозило,
Отмерцало на дворе.
3
И поцелуй во тьме, и шорох,
И пена лунной полосы.
Мы потеряли в разговорах
Невосполнимые часы.
Кому шепнешь о той потере,
Кому поплачешься - когда
Уже к дыре прибиты двери
И приколочена беда!
Увы, дружок, мы мыслим странно.
А между тем, из-за угла -
Вновь под колеса автокрана
Луна, как масло, подтекла.
Прощай, прощай, прощай, подруга!
Ты песенку смахни с груди.
...А мне по сумрачному кругу
Еще идти, идти, идти...
Плач
На лице така печать,
Что пора уж жизнь кончать.
Но про эти побрякушки
Я успел уж прокричать.
На лице така туга,
Проще выдохнуть - кручина,
Что про белые снега
Все поется беспричинно.
Как легли они, белы,
Разлетелись криво-косо -
Вдоль разлуки, вдоль беды,
Вдоль любви русоволосой.
Что же делать? Ворон пьет,
Греет кровь его сырая.
Время в клеточку идет.
Жизнь в полосочку рыдает.
Ну а выдастся часок
Тихой радости случайной -
Девять граммов вбей в висок
Вместо меди обручальной.
* * *
Дует, дует по квартире,
Ветер ходит ходуном.
В этом море, в этом мире
И живешь одним лишь днем.
И живешь, как Бог позволил,
Как задумал Сатана -
То без хлеба, то без соли,
То без сала и вина.
От ветров полусвободных,
От костров полусвятых,
От годов каких угодно -
Подсыхает даже стих.
Даже стих впадает в спячку.
И хотя не тот манер -
Все полячку, все гордячку
Мчит жестокий кавалер.
Распускает косы дева,
Кудри вьются, как метель.
Мне направо, ей налево -
Прямо в теплую постель.
Прямо в мягкие объятья,
Прямо в сон со всех сторон,
Прямо - сбрасывая платье,
Темным кленам в унисон!
Дует, дует, поддувает,
Рвется жизнь, как динамит.
С каждым часом убывает,
Убивает и дымит.
* * *
... И меня страшит ночами
Стук колес, верховный свет -
Это грозное молчанье
Той любви, которой нет.
И меня пытает век мой,
Гонят зависть и вина.
Очень трудно человеку -
Потому, что жизнь одна.
Потому, что жизнь - как случай,
Жребий, выдавшийся нам.
Не бросай меня! Не мучай.
Очень страшно по ночам.
В доме бродят привиденья,
Принося то свист, то лай.
...Будь хоть звуком, будь хоть тенью,
Но меня не оставляй!
.........
Белый день ломает стены.
И летят по всей Руси,
И летят по всей вселенной,
Пух роняя словно пену,
Гуси строго и степенно!
... Не бросай меня. Спаси.
* * *
Кто вы, что вы, зачем вы, куда вы?
То в столицы, а то из столиц...
То ли денег вам мало, то ль славы,
То ли водит по кругу лукавый -
Что вы мечетесь, зля проводниц!
Что вы курите там потаенно,
Прикрывая ладонью огонь?
...Поезд мчится - в пространство влюбленный,
В тряску полок и пляску погонь!
Поезд мчится, сбиваясь на стыках
С ритма, взятого наспех в ночи,
Но опять подбирая настырно
К той же песне другие ключи.
Я и сам, проходя вдоль вагона,
Вдруг завижу свет новых планет...
Поезд, бегом своим упоенный,
Делит время на "да" и на "нет".
Мне сосед в порыжелую кружку
Выльет вермут, багровый, как кровь:
Ну-ка, выпей, дружок, за подружку -
За лихую пьянчужку - любовь!
... Разрывая пространство тугое,
Продолжается общий полет.
Ты со мною, сосед. Я с тобою.
С нами этот, и этот, и тот.
Я случайно толкну - не посетуй.
Сжаты вместе мы с разных сторон.
И летит вместе с нами планета -
Тоже, в общем-то, общий вагон!..
Терпенье
Пусть туча на время затмила
Сирени кипящую гроздь:
Побольше терпения, милый, -
Все сбудется, что началось.
Не вечен, хотя бесконечен
Терзающий душу нам дождь.
Не вечен ни ворон, ни кречет,
Ни голубь не вечен, ни вождь!
Все сбудется без разговоров
Согласно течению дней -
И высохнет грязь у заборов,
И вырастут ветки у пней.
И новые встанут заводы,
И старые вспыхнут цеха.
Очистятся грозные воды
И грязные формы стиха.
Я верую, что не минует
Бездомных домашний уют.
По имени всех именуя,
Добром за добро воздадут.
Ты думаешь - ангелов пенье
Иль дядин мясной пирожок
Помогут нам? Только терпенье,
Терпенье и вера, дружок!
Дождь
Тени четче и четче
Подступают к окну.
Ночь уходит, как летчик,
К небесам, в глубину.
Растекаются лужи.
И в ожившем дому
Никому я не нужен -
Лишь себе самому.
Вот и песенка спета.
В горле связки сипят.
И сутулое лето
Переходит в сентябрь.
То ли чаю сварить мне,
То ли выпить винца?
Что вы ни говорите -
Снова дождь у крыльца.
Снова дождь бестолковый
От зари до зари
Над свинцовой подковой,
Что прибита к двери...
Памяти друга
Плыл сизый дым мелодии невнятной,
И пеплом музы веяло в окно.
И жизнь саму истолковав превратно.
Крутилась осень, как веретено.
Я и не спал, и спал, себя страхуя,
Пока, пыля, пылали надо мной -
Вес сны ночей, ворованных втихую
У давних дней с их сущностью двойной.
О, дождь и снег посередине жизни!
О, снег и дождь... По поступи годов -
Я, плутократ, раб чести и отчизны -
Все ж понимаю горечь этих слов!
Сегодня друг приснился мне. А завтра
Придет и недруг. Каждому свое.
Тот умирает бедно и внезапно,
А этот пожирает бытие.
Смотри, смотри - на уровне разлуки
Горит звезда и свищут поезда.
...И кто-то в ночь протягивает руки.
Надменно уплывая в никуда.
Последний трамвай
Трамвайных дев шальные взгляды,
Подскок на стыках, полумрак.
И все вдали, но где-то рядом
Печальный светится барак.
О, поздних рейсов мощь и помощь,
Летящий в полночи каприз!
Не хочешь даже, а запомнишь
Реальность, как ирреализм.
Я проверял неоднократно
И убедился в том всерьез -
Всего тревожнее обратный,
Невероятный стук колес.
Стук сопредельный разве с мукой,
Ревнивой мукой вековой -
Перед последнею разлукой
С любовью самой дорогой!
А ночь, а ночь... Луна как масло.
На стружки можно состругать.
И вот звезда еще погасла -
Желанье надо загадать.
И спать, проваливаясь в детство.
И бредить снегом и зимой.
Последний рейс. Покой и бегство.
Час возвращения домой.
* * *
С тех пор воды утекло так много.
И душа почти отсеклась от тела.
И дорога в гору пошла отлого,
И сама гора, погрузнев, осела.
И друзья мои отреклись от милых
Заблуждений юности. То, что пело -
Перестало петь, прокрутилось мимо.
... И душа почти отсеклась от тела.
Я вернусь, вернусь на былую площадь,
Где шумят-звенят - да не наши листья.
Где бредет один за тобой на ощупь
Декоратор лет, оператор писем!
Беспощадное время стоит у окон.
А стоял Есенин в сквозной рубашке.
И красотка, крутя слабым пальцем локон,
Превратилась в тень, в сновиденье, в пташку!
Неохота вставать и ложиться трудно.
За окном то ветер, то лед, то пламень.
Недалек тот час и тот голос трубный -
За которым следуют крест и камень...
* * *
Я так к тебе привык,
что позабыл однажды -
и собственный язык,
и собственную жажду.
Все превратилось в миф.
Одно осталось былью -
твой узкий скользкий лиф
и плоти изобилье.
Ночь. Жар. Ущерб луны.
Страница Мопассана.
Мы сдвоены. Больны.
И - сладко, как ни странно.
Уродство не печет
и спаянность не губит.
И движется, течет
кровь: любит, любит, любит.
... Какая чепуха
на свете происходит -
от пенья петуха
до тленья на заводе!
А истина - вот то,
что мы сейчас с тобою.
На вешалках пальто
и феи на обоях.