Был и я недавно молод,
Дерзко в зеркало смотрел,
Утолял насущный голод,
В полдень пил и в полночь пел.
И не мучила изжога,
Жесткий кашель не душил.
Только дальнюю дорогу
Ворон-вор наворожил.
И не та роса упала -
Дело было в сентябре.
Юность сдвинуло и смяло,
Словно муху в янтаре.
Жестко время отомстило,
Тихой сапой подгребло:
Быт заел, тоска скрутила,
Ноет правое крыло...
* * *
Н. Голланду
Я по своей бессоннице прошел
Так, как цыганка мне наворожила,
В казенный дом - и Бога не нашел
В крутых бараках общего режима.
И видел лишь, как ставила зима
Двухъярусные нары у порога,
Где всех слепых укладывала тьма
На хоженую в юности дорогу.
Там распускались листья и цветы,
И пыль плыла. ...Глаза закрою ночью:
И вижу, вижу - мама у плиты -
Ах, как живая! - плачет и хлопочет.
Я водку пил, закусывая льдом,
Курил траву, растертую в ладонях,
И в самодельный вписывал альбом
Слова о долге, доблести и доме.
Ожесточенным воздухом дыша,
Я засыпал и в сизых испареньях
Водил рукою без карандаша
По прошлому... Мое стихотворенье
Понятно всем. Как реки и ручьи,
От божества протянутые к бомжу,
Как по паркету чьи-то кирзачи,
Прошли те дни... О чем же я, о чем же
Молюсь теперь? Душа уже пуста.
Я выхожу на улицу украдкой,
И не горит над городом звезда,
Но Марс стоит в кровавой плащ-палатке.
Стыд
За окном зима лежит нагая,
Ухает, позвякивает день.
И грохочет город, извлекая
Тень из света, свет из тени, тень...
Господи, стыдобушка какая,
Алчная, порочная тщета!
Ни тебе ни ада и ни рая -
Сорок лет прожил, а ни черта!
Обещаний юных не исполнил,
Молодые крылья обломал,
Самого понятного не понял -
Да и вообще не понимал.
Трын-траву посеял в огороде,
Золотых друзей не сохранил,
Женщину обидел при народе,
Мать не по-людски похоронил.
Вот и срок приходит расплатиться -
Только нечем, Господи, платить?
Вот и срок приходит распроститься -
Только кто ж придет меня простить?..
* * *
...Вязала мама теплые носки
Для сына непутевого, вязала
Носки для сына, чтобы от тоски
Не мерз сынок, не грелся по вокзалам.
Слезящиеся серые глаза
Подслеповато щурились, а были
Когда-то голубы, как бирюза,
Лукавили, посмеивались, стыли.
И у мужчин пружинили виски
При виде этих глаз невыносимых!
Вязала мама теплые носки
Для сына непутевого, для сына.
Вязала мама, сдваивая нить,
Носки для сына. Свяжет и для внука,
Чтоб в памяти обоих сохранить
Святую материнскую науку.
Когда-нибудь, пусть сроки неблизки -
И я уйду, любовно вспоминая:
Вязала мама теплые носки
Всю жизнь свою от ноября до мая...
Творчество
Когда огни домов потухнут,
И ночь завалится в кювет,
Я проберусь в пустую кухню
И принесу настольный свет.
О, давних весен одержимость,
Приливы лени и луны!
Святая искренность и лживость
Нам только в юности даны.
Попархивает дух домашний,
От лампы прячется паук.
Я повторяю день вчерашний,
Украшенный стараньем мук.
В стремлении небескорыстном
Винюсь и гневаюсь! А ночь
Роняет факелы и искры,
И сон уже не превозмочь.
И молкнут дальние составы,
Бульдозеры и грейдера.
...Я сплю в плену добра и славы,
В объятьях славы и добра!
Старые шлакоотвалы
За шлакоотвалами степь на сто верст -
Былинная и небывалая!
Дорога синей от сияния звезд
За старыми шлакоотвалами.
За шлакоотвалами лес да холмы -
Сезонная зона озонная,
Где спит утомленная фея зимы,
Покуда погода зеленая.
А помнишь - гудел на округу завод!
И дыбилась жесткая, шалая,
Поджарая степь - упадая у вод
За алыми шлакоотвалами!
Как боль пролетевших, но памятных лет -
Под синими шлакоотвалами,
Своею зарей приближая рассвет -
В ночи просыпаются алые!
Рябина
День по-зимнему не длинный,
Снег и наледь у двора.
А у нас сороковины,
И хлопочут все с утра.
Тяжела и неподдельна,
Беспредельна тишина.
Детский стол накрыт отдельно
И подальше от вина.
И старинные соседки
Смотрят, смотрят в белый сад,
Где на выстуженных ветках
Слезы красные висят.
Жизнь и смерть проходят мимо -
Да ведь не об этом спор.
Знаю, мамина рябина
Помнит маму до сих пор.
В полный штиль или предгрозье,
Где-нибудь в чужом саду -
Я припомню эти гроздья,
Задохнусь и упаду...
* * *
В небо глядит молодая, красивая,
Мама моя, Александра Васильевна,
Волос в платок убирая рукой.
Гуси летят над высокой Россиею...
Мама, накинь свою кофточку синюю -
Вечер сегодня прохладный такой.
Пусть не добились чинов мы и почестей -
Матери видят нас так, как им хочется:
Сами отцы - мы им всем сыновья!
Снег упадает на листья осенние...
Мама, примерь свое платье весеннее -
Чтоб молодой тебя помнил и я.
Лбом прислонившись к стеклу запотевшему,
Вижу сквозь полночь, уже загустевшую -
Свет, что врезается в тьму напролом!
Непобедимо добро несказанное.
И вспоминается самое-самое -
Дым над трубою, семья за столом.
Снег ненадежный все сыплет и кружится...
Тонкою пленкой подернуты лужицы.
Осень, весна ль, не сдавайся, держись
...С фото глядит молодая, красивая,
Мама моя, Александра Васильевна -
Братьям и мне подарившая жизнь.
Казацкая быль
Горючие тучи летят на закат.
..Ах, степь нараспашку!..
На круг призовет атаман казака -
Где конь твой и шашка?
Где потом пропахшее, злое седло,
Ружье и попона?
Разинет казак рот, кривой как дупло -
Не знаю, не помню.
Не знаю, не помню, отец-атаман,
Был, вроде, тверезый.
Видать погубил меня, батя, туман,
Туман от березы!
Великий поход намечали мы, но -
Как это ни горько -
Все кончилось мясо, и скисло вино,
И песня прогоркла.
И пики ступились, и дети худы,
И жены пузаты -
Кого воевать и идти нам куды
Сегодня и завтра?
Ведь взглянешь в окно - там и вправду черно,
Бугры и откосы.
А что до того, что нема ничего -
Был, вроде, тверезый!
Туман погубил меня, батя, туман
Да баба дурная!
...Глядит в казака и сопит атаман -
Не знаю, не знаю.
Где шашка твоя - говорю - и седло,
Копье и попона,
Куда нас с тобой вообще занесло?
- Не знаю, не помню!
Исход
Понапрасну старается некий казак
Саблю вырвать из ножен -
Этот город был славен полвека назад,
А теперь он не нужен.
Но корытные улицы веры хотят -
Пусть не в бога, так в черта.
И бегут, куда манят, летят и летят
Без ума и расчета!
Издыхает на солнце саманная степь.
Не казачьи подводы,
А цехов и заводов гремучая цепь
Опоясала воды.
Славим малую родину - что же она
Все болит, все болеет?
И стенает, и стонет, и сипнет волна,
И скрипит, и мелеет.
Пролетарское знамя свободу сулит,
Но какая свобода -
Если в воздух предместий подмешан сульфит
Заодно с водородом?
И, казалось бы, цензора нет над строкой,
Сгинул призрак острожный,
Только что-то зажато державной рукой,
И дышать невозможно!
Казенные дети
В майский вечер, когда тополя
Набирают зеленую силу -
Невозможно красива земля,
И река безрассудно красива!
Охраняем и птиц, и зверей.
Но, знакомый мне иль незнакомый -
Ты постой у чугунных дверей
И решеток любого детдома.
Прислонясь к водосточной трубе,
Погляди, погляди: не по смете -
На дворе без травы, по тропе
Маршируют казенные дети!
Не проценты с зарплаты, не сны,
Что приходят в нелегкую пору,
А девчонки, мальцы, пацаны -
Твои внуки и правнуки, город!
Под покровом небес ледяным
Все ли сделано для человека?
Так ли сладок отечества дым
Оскорбленному пасынку века?
Мы большие цеха возведем
И построим Дворец, как в столице.
...Ждет чего-то, томится детдом
В закавыченном "счастье" своем,
Вопросительно глядя нам в лица!..
1987
* * *
И пасмурные эти дни,
И эти ветренные ночи,
И сумасшедшие огни
Всех поездов чернорабочих.
И эта пропасть, эта высь,
Загадка воска и металла -
Так в памяти моей слились,
Что даже памяти не стало.
Зачем я падаю, идя,
Куда идти уже не нужно -
То в серых сумерках дождя,
То в белой наволоке стужи?
Непререкаемой тропой,
Готовый к тризне и параду -
Не Бог, не царь и не герой,
И даже не кооператор -
Иду, куда велит волна.
...Живем, как будто бы "под мухой" -
Грохочет праздная страна,
Хохочет грязная старуха!..
1990
Ночью
Ночью всем, кто не забыт,
Слышен даже самый дальний -
И счастливый, и печальный -
Шепот страсти и обид.
Ночью дальше звук летит.
Поезда стучат тревожней.
У статьи пустопорожней
Ночью крошится петит.
Ночью все меняет вид.
Суша сходится с водою.
И под каждою звездою
Голиаф или Давид.
Ночью ангел нас хранит.
Ночью заговоры зреют.
Ощущается острее,
Как земной непрочен быт.
Ночью мрамор и гранит
Оживают повсеместно.
...И встают, встают над бездной
Те, кто без вины убит!
Ночью камень в камень вбит.
1986
Дорога
Дорога прячется во тьме.
Без света путь - не путь.
И дело движется к зиме,
И надо б отдохнуть.
Просторы, пропасти, туман,
Ночной магнит огня...
Куда ведешь нас, капитан,
Куда ведешь меня?
Кто указал тебе маршрут,
В каком таком краю -
Встают, поют и розы рвут,
И в сад ведут семью?
Где благодатная страна
Без карточек и виз?
...Идем с рассвета до темна
То вверх, то вбок, то вниз!
Идем, не зная троп иных,
Черна земная ширь.
...Куда ведешь своих слепых,
Незрячий поводырь?..
1989
Пришедшие из августа
Почему небо не благосклонно
К нам, пришедшим из календаря -
В час, когда подкипает заря
И течет молоко по бидонам,
Детям манную кашу даря.
Почему отвернулась земля
От своих сыновей многомудрых?
Мы забыли те ночи и утра,
Эти долы и эти поля,
Заметенные атомной пудрой.
Но раздольная рать сентября,
Запредельная конница ветра,
Смотрит сумрачно и безответно -
В нас, пришедших из календаря
В час, когда закипает заря
И летит во все стороны света,
Грибовидно и грозно горя!..
1984
* * *
Льдом покрыты поляны и тропы.
Чахнет в зоне заката луна.
Только звезд серебристые стропы
Достают до ночного окна.
А увидишь ты или услышишь
Эту музыку - дело твое.
Спят земные заботы под крышей,
Но тревожно небес забытье.
Но печально твое заблужденье,
Будто ты в двух шагах от мечты.
Льдом покрыты и звуки, и тени,
Ломкой тайною тьмы налиты!
...В голове ли гудит, или поезд
Там, за дамбою, катится в ночь -
Но еще не дописана повесть:
Чем нам кончить и как нам помочь!
Лишь порою, за черной горою
Что-то вспыхнет - и дальше уйдет.
...И молчат корпуса новостроек,
Уплотняется, толщится лед.
1987
Зимний день
...И похрустывая льдинкой,
Всматриваясь - кто идет? -
Под сурдинку, под сурдинку
Зимний день в тени поет.
Зимний день, дыша глубоко
Синью колкою, сквозной -
Ходит боком мимо окон,
Мимо елки привозной.
Пропадающий - да где он?
Обернешься - вот он, здесь.
И ни ангел, и ни демон,
Просто весь такой, как есть -
Зимний день, лиловый вечер -
Ладно скроен, крепко сшит -
То нагадывает встречу,
То разлуку ворожит!
1980
Прощание с летом
Желтеют, истончаясь, листья,
И вянут травы на покосах...
Густым мазком, но легкой кистью
Творит свои полотна осень.
Ах, как широко, как высоко
В тиши полей... И вы б видали -
Когда, сквозя, летит из окон
Ночной огонь в ночные дали!
И тихо ровная струится
Полупрохлада,
Полувлага.
И все вам снится, все вам снится:
Слова, дыхание, ресницы
И чье-то платье у оврага!
...Первоначальный свет свиданий
Необратим, неувядаем.
И он не хочет нам забыться.
И мы его не забываем.
Но вот уже кружатся листья,
...И от заката до рассвета
В далеком, грустном, птичьем свисте
Витает отголосок лета!..
1974
* * *
О. Чухонцеву
Тяжелая, закрученная осень.
Магнитных бурь безумный перепад.
Косарь небес листву с деревьев косит
И сваливает метко у оград.
Мерцая потаенными огнями,
Проносятся, визжа на виражах,
За нами, перед нами и над нами
Машины с полосою на боках.
Я вырос под преступным, плоским небом,
На городской, на хлористой воде.
И где бы я отныне был иль не был -
Без этих декораций я нигде.
И строек театральные подмостки,
И всех заводов стружки и литье,
И тополя, и клены, и березки -
Навеки в сердце врезаны мое!
Пускай другие грезят лебедями,
По радуге летят иль по лучу,
А мы привыкли жить очередями -
Вот очередь займу и помолчу...
* * *
Помню ли я воспаленные губы
И от любви под глазами круги,
Берег в репейниках, плоский и грубый,
У заболоченной низкой реки?
Помню ли я? Но забыть ли я в силах!
Помню и помню, как будто сейчас -
И целовала, и снова просила,
Не отпускала ни рук и ни глаз.
Помню, любимая! Помню, былая:
Если в любой ледовитой ночи
У изголовья очи пылают -
Две моих самых последних свечи!..
1980
* * *
Хоть бы снег скорее выпал.
Я б с товарищами выпил.
Снега хочется такого,
Чтобы узнавать следы.
Надоела эта слякоть:
Не поймешь - где твердь, где мякоть.
А кому-то скажешь слово -
Недалеко до беды.
Снега хочется, как счастья,
Как любви и как участья
Бескорыстного людского:
Вот вам спички, вот табак!
Надоели эти страсти,
Эти сети, эти снасти!
..А кому-то скажешь слово -
Он продаст тебя за так.
Хоть бы снег скорее выпал.
Я б с товарищами выпил
Мы бы вышли бы на ветер,
Потолкались на ветру.
Есть друзья - и слава Богу!
Затаю свою тревогу.
Пусть живут они на свете.
Даже если я умру.
1974
* * *
Теряю сон, вступая в осень.
Гляжу в окно.
Уже темнеет в семь. И в восемь
Уже темно.
Теряю сон, считая сроки
Ночей и дней -
Когда в саду кричат сороки
И грусть видней.
О, октября смола и накипь,
И дождь, и снег -
Проходит день в сплошном накрапе.
Уходит век.
О, круги молодости поздней,
Вы муки мук -
Когда рябиновые гроздья
Горят вокруг!
Теряю сон, теряю разум,
Теряю тень.
И свищет осень в шлеме красном
Всю ночь, весь день!..
1983
* * *
Миграции семей, крушенье поездов,
Озноб озонных дыр, Закат, сверженье лета -
Как это все пришлось! Где отчее гнездо?
Тебе легко светить. Мне не хватает света.
Сырые вечера. То ль Шуберт, то ли Лист?
Слезливые огни. Комедия и драма!
Как знак слепой судьбы cлетает узкий лист
И оглашает лес, и стонет пилорама.
Косноязычны сны. Косноязычны судьбы.
Мы даже не враги и больше не друзья.
Кто правит бал? Где бог? Где сатана? Кто судьи?
Найдутся - говорят. Кто правит - тот судья.
Молчу, молчу, молчу... Не нахожу ответа.
Киваю головой. Молчу, молчу, молчу...
Тебе легко светить. Мне не хватает света.
Теряю каждый день по одному лучу.
1985
* * *
Случайный взгляд,
Мне брошенный при встрече
(случайной тоже),
Тот случайный взгляд -
Напомнил мне погожий, рыжий
Вечер
И в голубой короне листопад.
Уж городские птицы откричали,
И городские шепоты сошлись...
Случайный взгляд,
Печальный без печали,
Подсвеченная молодостью высь!
Мы все живем
И празднуем случайно.
Спасибо, жизнь!
Чем отблагодарю?
...Все сущее в тебе необычайно,
Хотя случайно!
Вот что повторю.
1980
Гудки паровозов
Позабыл свои детские слезы,
Книжки Купера и Куприна -
Только помню гудки паровозов,
Проходящие в оторопь сна.
В горький час, в горевой промежуток
Лишь привстану с постели - привет! -
Вот и стук поездов, между будок
Белый-белый, стремительный свет!
И не то, чтобы много моталось -
По натуре-то я домосед.
И не то, чтобы много мечталось -
Нет, скажу, чего нет, того нет.
Мы родились, гусиные перья
Заостряли, пуская в зарю.
...Ах, какая смешная потеря -
Как рязанский поэт, повторю.
Позабыл свои детские слезы,
Шумный, школьный, пленительный путь.
Помню только - гудки паровозов
Разрывали мне бедную грудь!
Серый пруд проседает под небом.
И, пройдя от беды до беды,
Я запомнил вкус черного хлеба
С ложкой соли и кружкой воды...
1983
Из прозы
Вы так не жили, как мы жили!
...Пока я озлобленно дрых,
Там тайны тайные кружили -
В двух комнатах на четверых.
А пятая была собака.
И, если придет страшный суд,
Есть оправдание - однако
И я давал ей кость и суп.
И я ей подливал погуще
В минуту добрую, и я
Сквозь эти рощицы и пущи
Вникал в проблемы бытия.
А между тем зимы творожной
Пуржились, множились пути.
Хозяйка, что была моложе,
Накручивала бигуди.
Другая чистила тарелки.
А третья, вяла и бледна,
Как будто пушкинская белка
Орехи грызла у окна.
О, женских буден ложь и правда,
Жизнь перед зеркалом - скажи,
Какое я имею право
Ту правду отличать от лжи?
Как разноцветные знамена,
Белье трепалось на ветру.
И пахла хвойным и хваленым
Шампунем ванная к утру.
Заглядывая в даль, замечу -
Мы мало знаем о себе.
Как день перетекает в вечер,
Так и судьба спешит к судьбе,
Сплошной порукой круговою
Повязанные, жили мы
Все этой зыбкою зимою -
И не заметили зимы.
Ремонт
Уж солнце пошло на заход,
Старье убывает.
Все то, что скопилось за год -
В утиль уплывает!
Потрепанный веком комод,
Бинты и бумаги.
Источники бед и забот
Сгорают в отваге.
Снимается внешний покров
Со стен. И зловеще
Опять пополняют улов
Ненужные вещи!
Квитанция и адреса,
Коробки, флаконы,
Какие-то там телефоны,
Надтреснутые голоса.
Чего не отыщешь подчас
В жилом помещенье?
Года, позабывшие нас,
Лежат без движенья.
Признаний любовный позор,
В слезах утонувший.
...Идет капитальный разор
Всей жизни минувшей!
Темнеет она над огнем,
Что ветка сирени.
...Я гол перед будущим днем,
Как в день сотворенья!
1977
* * *
Не время нам глядеть назад -
Пора возделывать свой сад.
Не причитая, не скуля -
Полоть, поить, кормить поля.
Уж годы холодом грозят -
Пора возделывать свой сад!
Пора перо переменить
И натянуть потуже нить,
Связующую с миром нас.
Пора беречь и день, и час.
Пора всходить росткам добра -
Еще вчера была пора!
Пора взрослеть, пора остыть,
Пора припомнить и забыть.
Пора по-новому прочесть
Слова: Служенье. Совесть. Честь.
1972
После грозы
...И гроза прошумела, прошла, пыль сшибла,
И не спал я всю ночь, вспоминая тебя гибло,
И простился в жару с неотцветшим, большим миром,
И забылся к утру - сумасшедший, больной, сирый.
Что мне снилось, спроси - после всех молний?
Упаси меня бог, чтобы я этот сон вспомнил!
Отрешенно молчит сад. Ад жуков вымер.
Град и ливень вчера его смел, смыл, вымел.
Непричесанный, злой, испитой, слабый -
Проживу и свою, и твою жизнь славно!
Уберу на висках и сожгу иней.
Кипяток засвистит на газу синем.
Заварю этот пыл я густой травкой.
Освежу пыльный пол холостой тряпкой.
Запишу эту муть, этот бред сивый.
...Есть еще на земле ковыли, тополя, ивы!
Есть еще соловей-игровей - ветерок вольный!
Ничего, ничего, ничего - что пока больно.
Ведь гроза прошумела, прошла, все ясно.
Ничего, ничего, ничего - что глаза гаснут.
1989
* * *
Обойдусь без крыльев этих,
Хотя рана жжет и жжет.
...Хорошо живет на свете,
Кто без памяти живет.
Вот и август плодоносный,
Свист разбойничий в кустах.
Загорелый, рослый, росный
Август с медом на устах.
Я люблю - да, видно, плохо.
И в скудеющей ночи
Две звезды с холодным вздохом
Зажигаю от свечи.
Отворяю дверь навстречу -
Что за вечер! Никого.
Но возьмет меня за плечи
Эхо смеха твоего.
Эхо давнего полета,
Переплеск крыла во ржи,
Неумелого пилота
Молодые виражи...
1981
Ложь
Наслушался, наговорился, устал,
И серым, и скучным, и сумрачным стал.
И больше не верю во всю эту ложь -
Нет, правду давай, а потом хоть под нож!
Потом хоть на рельсы, хоть в петлю, хоть в плен,
Но только не надо, не надо подмен,
Ни лести, ни страсти в игре заводной!
Я требую правды, лишь правды одной.
Железо течет в наших жилах тугих.
Железом печет окровавленный стих.
Железом, железом жива наша жизнь...
Я требую правды! Ты требуешь лжи?
Нет, хватит упрятывать фигу в карман.
Ведь как ни крути, а обман есть обман.
Наслушался, наговорился, увы -
Стал тише воды и стал ниже травы...
1990
* * *
...И рвется вдруг струна,
И солнце вдруг заходит,
И меткая стрела
Вдруг цель свою обходит.
И белый молочай
Вдруг брызжет черным соком.
И слезы невзначай
Несут тебя высоко.
Вдруг - форточка скрипит.
Вдруг - стонет половица.
Задремлешь от обид -
И сбудется, что снится.
Все вдруг. То враг, то друг.
Подруга и супруга.
Ужели все мы вдруг
Зависим друг от друга?
И самый чистый лед
У грязного колодца?
...Вдруг все на лад пойдет,
Вдруг все и обойдется?..
1976
Напоминание о 66-м сонете
Кому везет, тому кричат: "Виват!"
А я всегда пред всеми виноват.
Лишь я один по улице иду,
Глаза поднять не смея на ходу.
За что такая мука, боже мой:
Из дома ли бегу или домой -
Выглядывают вслед мне из окон
И шепчут, похихикивая: "...Он!"
Я жизнь любил и верил всем подряд -
Что ж обо мне судачат у оград?
Я вам давал, когда просили - дай!
Так что ж теперь я нищ, как скупердяй?
Так что ж теперь все холоднее мир
И нет пути к надежде и теплу?
...Ужель всерьез обмолвился Шекспир,
И - "...доброта прислуживает злу?"
1980
* * *
Сомнительное чувство долга,
Двусмысленный мужской уют -
Где пьют и треплются без толку,
И снова треплются и пьют.
И засыпают на диване,
И просыпаются едва.
А утром спросишь: кто ты? - Ваня.
Иван, не помнящий родства.
Приблизившись к большому сроку,
Сто адресов переменя -
Я больше не пущусь в дорогу,
Весь этот бред не про меня.
Я притерпелся к аду дома,
К ненасытимому ярму.
Мне все углы его знакомы.
Я ночью плачу по нему.
И ведь не зря, по гороскопу
Мы все обязаны в свой срок
Среди раскола городского
Найти единственный порог.
Не о любви твержу - о доме.
А может быть, и о любви -
Шуршащей, словно мышь в соломе,
И презираемой людьми.
1980
Бессонница
Бессонница глядит в мое окно
Зелеными квадратными очами.
И пожимает пасмурно плечами
Бессонница, и пьет мое вино.
И ночи сыровая духота
Не движется, поскольку нету ветра.
И маюсь я до самого рассвета
С усмешкой у обугленного рта.
Что думается ночью простакам?
Увы - скажу - не ведаю, но знаю -
Что пьянице мерещится стакан,
А женщине обновка холстяная!
Бессонница глядит в мое окно.
Воркуют мухи, жирные и злые.
Так, вспоминая шалости былые,
Мы все воркуем сыто и темно.
Но времени скользит веретено.
Будильник мой, поставленный на восемь,
Разбудит в семь. Давай подружку спросим:
Какое ей привиделось кино?
Проснись, засоня! Видишь, рассвело.
Грехи ночные сполосни под краном.
Ну как спалось-дремалося, Светлана?
Не отвечай - сам вижу: тяжело.
Сад
Зарастает чистый сад,
Лето дразнит.
А года летят назад,
Словно в праздник.
Где мы были голодны,
Злы и лишни -
Ведь мы тоже из войны
Той же вышли.
Распадается наш круг,
Прежде тесный...
Где мой недруг, где мой друг,
Где невеста?
Лишь крапивные следы
У порога.
И виски мои седы
Раньше срока.
Видно, как-то неясны
Наши годы -
Если даже у весны
Нет восходов.
Верно, в чем-нибудь и мы
Виноваты -
Если даже у зимы
Нет закатов!
Серой краскою одной
Все побито -
И войною, и виной,
И обидой...
Поэт
И вот остался ты один.
Лишь падает с небес,
Плывя по шороху гардин,
Луны тяжелый блеск.
Ночь отдыхает за окном.
Ушла на юг пурга.
И стало тихо все кругом -
Ни друга, ни врага.
Пей чай, товарищ Гражданин
Вселенной и страны!
...И вот остался ты один
В когтях у сатаны.
1986
* * *
Не вижу уже я того пустыря,
И теленка на привязи я не увижу,
Потому что тускнеет и гаснет заря,
И закат опускается ниже и ниже.
Не увижу уже я тот школьный собор
И собратьев былых я уже не узнаю,
Потому что слеза застилает мой взор,
И улыбка моя - и кривая, и злая,
Не увижу уже и кого я любил
Безнадежною, детской любовью слепою -
Потому что давно я ее позабыл!
...А когда-то она мне казалась святою.
Не увижу уже я и маму свою
И жену молодую уже не увижу,
Потому что у края провала стою,
И закат опускается ниже и ниже!
Не увижу уже ничего, что видал,
Соглашаясь, кивая, смеясь и горюя.
...Бог отныне иное мне зрение дал -
И другими глазами на землю смотрю я.
Кухонный романс
Уже огни стоцветные потухли,
Передавая сны весны друг дружке.
...Плыви, светись, полуночная кухня,
Настаивая чай в литровой кружке!
Свидетельница, стойкий очевидец,
Последний, может, гладиатор века,
Ты из Магниток, Вильнюсов и Винниц
Глядишь на мир глазами человека.
Ты мясо жаришь, мертвое с рожденья,
Компоты пьешь и что-нибудь покрепче,
Меняешь голоса и убежденья,
И звезды гасишь, обнажая плечи.
Что ни скажу - все будет мало. Милый,
Живой товарищ, балуя и муча
Тебя, плывем мы - мимо, мимо, мимо -
Желанных островов благополучья.
Свидетельница свадеб и поминок,
Заплаты после дат любых латая -
Наставь меня! Прости меня! Помилуй!
Заплаканная кухня золотая.
Дай примоститься выкресту и сыну
К столу и стулу, вразуми калеку.
Шепни ему: ты мой, я не отрину
Тебя от этой полночи и века...
Одному знакомому
Мы с ним дружили в годы, что теперь
Застойными назвали. Вместе пили,
Входили в окна и влезали в дверь
К одним подругам, жили и шалили,
Как издавна ведется на Руси.
Ругали власть и предавались лени
И богохульству... Боже упаси
Меня теперь от прежних откровений!
Мы с ним дружили, корчились от мук
И гулевали вместе по столовкам,
Известных всем. Разлапистый мой друг
Кропал стишки довольно-таки ловко.
Окраинная, красная трава,
Домкраты домен, трубы коксохима
Впрягались в его строфы и слова -
Ну как сказать? - весомо, грубо, зримо.
А время шло, крутились жернова,
Перетирая дни, декады, годы...
Один стал худ. Другой стал жирноват,
Хоть замышлял далекие походы.
Как говорится, каждому свое.
Тебе - педаль. Ему - медаль и мебель.
И так переменилось бытие,
Что знай о том - Перевернулся б Гегель!
И мы друг друга, вроде, узнаем,
А год пройдет - и вовсе не заметим.
А ведь когда-то мыкались вдвоем
И третьего искали. Где он, третий?..
Дождь
В переулке за кинотеатром -
Тишина,
Покой.
Вот идем по городу мы с братом
Над рекой.
Осень...
Дождик, словно виноватый,
Еле-еле каплет
Вкривь и вкось.
В переулке за кинотеатром
Видно все насквозь.
И за нами в старые кварталы,
Сея дрожь,
Семенит сентябрьский, картавый,
Мокрый дождь.
Тлеют кленов бледные лоскутья
У оград.
...Там расстались мы на перепутье -
Я и брат.
В переулке за кинотеатром.
И навек.
Осень...
Дождик, словно виноватый
Человек...
1970
* * *
Через месяц меня проклянешь
И забудешь совсем через два.
И уйдешь ты, как солнечный дождь,
Но ты все-таки будешь жива.
Ты забудешь меня через два
Кратких месяца - эти слова
Ничего не изменят! Ну что ж -
Ведь уйдешь ты, как солнечный дождь,
Облысеет моя голова,
И года повернут на заход.
Ты забудешь меня через два
Подлых месяца, полных забот.
Буду пить в подворотне один,
Станет зелье и злей, и милей.
И воскликнет сосед-гражданин:
Эй, писатель, мне тоже налей!
Ах, полынь-полынья, трын-трава...
Хоть вставай, хоть обратно ложись.
Ты забудешь меня через два
Подлых месяца - и на всю жизнь.
Снег колотит, стучится, как весть.
Ты пойми и запомни слова:
Нет меня без тебя. Но Ты есть.
И по-своему тоже права.
Одному писателю
На кухне или в кабинете,
Создав свой маленький уют -
Пиши, покуда не заметят,
Пиши, пока не заметут.
Пиши, писатель, делай дело,
Работай с пользою и всласть -
Покуда злость не оскудела
И зависть не перевелась.
Покуда ночь шумит ветвями
И звон протяжен у окон -
Неси свое святое знамя
Поверх неправедных знамен!
А там звездою ли, судьбою -
Тебе аукнется потом
За то, что ты, борясь с собою,
Писал пером и топором.
За то, что стоек был, как столик,
За то, что буен был, как бык -
Не наркоман, не алкоголик,
Не из каких-нибудь задрыг.
Не из каких-нибудь ледащих,
Ловящих пену перемен,
А самый, самый настоящий,
А самый настоящий член
СП... Спит тихая округа.
И лишь в предутреннюю глушь
Доносы пишут друг на друга
Лихие инженеры душ!
* * *
Кому и на кого пенять?
Куда идти, Иван Сусанин?
Сны перестали опьянять
Своей красивостью сусальной.
И надо б встать уже, но лень
В постели и пошевелиться!
А день так короток, что тень
На окна после трех ложится.
Раскалывается голова
От нескончаемого бреда.
И одинаковы слова
И в воскресение,
И в среду...
1974
* * *
И чувствую какую-то тревогу,
Разлившуюся в воздухе, и снова
Ночная пустоглазая дорога
То дарит мне, то отнимает слово
Единственное, верное... Как жалко,
Что быстротечно светлое паренье.
И не сорвать мне больше полушалка
С твоих плечей, исчезнувшее время!
И я чужой на празднике массовки,
Где пиво пахнет солодом и квасом,
И лапотники меряют кроссовки
Нетленной цитадели "Адидаса".
И хвастаются силою борцовской
Джигиты - джентльмены, и под небом,
Обманутым законами фарцовки,
Торгуют всем - и зрелищем, и хлебом.
И все-таки, и все-таки, и все же
Кладу персты на стынущие вежды -
От ненависти, нежности и дрожи
Переходя к бессмысленной надежде.
Сеновал
Я лежал на сеновале, было сухо, пахло сладко.
Я лежал на сеновале в понедельник и в четверг.
Ну и ладно, и понятно... Но последняя загадка -
Где найдется сеновалу в наше время человек?
Я глядел в ночное небо, и оно в меня глядело.
Я посматривал на стены - и они вперяли взор
В - ах! - мое немолодое, уж поношенное тело
И вели со мною долгий, беспредметный разговор.
Я ушел, смотался, смылся от особы неприступной,
От долгов, что пахнут водкой, а потом уже бедой.
Ну, конечно, было стыдно, стыдно, муторно, остудно,
Но я справился с собою, и остался я собой.
И лежал на сеновале, что когда-то основали
Наши местные умельцы возле дома, у двора.
Звезды сеялись, сияли, мыши по полу сновали,
И в далекое ночное выезжали трактора.
Ах, какое было время - жар, затмение, горенье,
Паустовские закаты, экономный свет в избе.
Я лежал на сеновале и писал стихотворенье
О любви, тоске и славе и, конечно, о тебе!
Разговор
Диких олив сероватые листья
Рядом с сиренью.
...Что беспокоит вас, практик и мистик -
Пятна и тени?
Нет - отвечает один: идеалы -
Нет идеалов.
И одеял - говорит другой малый, -
И одеялов.
Я обыскался вчера в магазинах -
Нету и нету.
Нет лососины, трусов и резины -
Где же все это?
- Нет идеалов и нравственность тает -
Видно по лицам.
- И одеялов - другой добавляет -
Нечем укрыться!
Диких олив осыпаются листья.
Осень увяла.
А разговор этот длится и длится.
Нет идеалов.
* * *
А в этом сентябре, а в этом сентябре -
И ночи холодны, и дни тихи, предзимни.
Закатная заря, как кровь на серебре
Иль на крови крутой посеребренный иней.
Родимый наш Урал без отдыха ведет
Составы поездов, металлолом да пепел -
И все не превратит, бедняга, деготь в мед,
И бой его с собой почти великолепен.
...Спит женщина. Она устала и упала,
Забылась, поплыла - не нужно ничего.
Ни пули, ни пера, ни пепла, ни металла.
Ей надо накормить мужчину своего.
Могу домыслить сон, что может ей присниться.
Могу домыслить сон - да стоит ли, когда
Спят дети сентября, журавль и синица.
И все они птенцы кукушкина гнезда!
Лечи, лечи, врачуй израненные души -
На то ты и поэт. Хотя какой резон -
Быть Байроном блатным и барину послушным,
Лепя строку стиха под дяденькин фасон?..
Зоя Гавриловна
Т. Бек
Зоя Гавриловна,
Медсестра,
Раньше работала в столовой завода -
И по-особому, значит, добра.
Маясь
И все проклиная с утра,
Шваброй выбрасывает из ведра
Мутную, хлоркой пропахшую воду.
После получки гуляет братва.
Нянечка тоже, видать, веселится.
Зоя Гавриловна, конечно,
Права -
Да не умеет
По-настоящему злиться.
Скорбную ношу таща за двоих
И одну получая зарплату,
Зоя Гавриловна
Обихаживает своих -
Реанимационную палату.
Ей и пятидесяти еще нет -
Есть дочка и однокомнатная
Квартира.
В реанимации ночью настольный свет
Не угасает...
А за окном сыро.
Медленно капает из капельниц кровь.
Вены вздуваются
От натуги.
Зоя Гавриловна ищет вновь
Способ,
Чтобы утешить наши муки.
Сколько ж обещано ей роз
И всяких других золотых рыбок!
Сколько завещано ей слез
И неумелых -
После боли -
Улыбок!
Зоя Гавриловна,
Я и сам
Вам обещал подарить цветочки -
Чтобы они подходили по цвету к вашим глазам
И к очам вашей очаровательной
Дочки!
Скоро подснежники разбудят степь.
И запоют над городом городские птицы.
Зоя Гавриловна,
Только бы мне успеть
Выписаться из больницы...
Зимняя идиллия
Положим, мы были как будто бы муж и жена.
И жили, примерно бы, вместе лет десять-пятнадцать.
А муж и жена, как у нас говорится, одна сатана -
Мы ссорились днем бы, а ночью не уставали любить-миловаться!
Положим, положим, допустим подобный расклад...
Вот сумерки зимние лижут стекло ветровое.
И вновь начинается рай, когда только что кончился ад,
И ад зарастает тугой, терпеливою, терпкой травою.
И вот мы уснули, прижавшись друг к другу во тьме,
А сны одинаковы, но одиноки, допустим.
А дело, положим, лишь только в пурге и зиме,
В ненастье, в пурге, в безразмерной декабрьской грусти!
А утром пурга отступает и чайник сопит,
И будто суббота бы или, возьмем, воскресенье,
И город, мужицкие плечи расправив, младенчески спит,
А я выхожу в занесенные, сонные сени.
И снег подгребаю, и двор убираю, и вновь
К тебе возвращаюсь, а чайник заране заварен.
И я говорю - просыпайся, голубка моя и любовь,
Ты будешь пить чай, а я буду играть тебе песни на нашей кифаре.
Как Дафнис и Хлоя... но там не бывает зимы.
И эта идиллия нам не подходит, наверно.
А коль подошла бы, то это бы были не мы.
Мы люди, как люди - и мне с тобой любо и скверно.
И ты не жена мне, и я тебе вовсе не муж,
А муж у тебя проходимец, хотя я его и не знаю,
И знать не хочу, и гнилых бы наелся он груш,
И как ты живешь с ним, уродом, такая Даная!
Такая красавица, дьявол тебя бы побрал!
Цирцея, в свиней обратившая всех ходоков по округе.
Но самый догадливый, кажется, бросился в чистый Урал,
Не давшись в твои справедливые честные руки.
Но это не я. И допустим, допустим и то -
Ты все для меня в этом мире, а я в этом мире никто...
Провинция
И неохота выйти за порог,
Пальто накинуть, наскоро обуться.
И посреди всех четырех дорог
Обдумать смысл трех славных революций.
У нас зима. И утренний рассол
Рассвета, помесь газа и резины.
Посланцы весей, труженики сел
С утра штурмуют двери магазинов.
Веселый пар клубится у дверей.
Да что хранится в этом помещенье?
Морковь, капуста, редька, лук-пырей
И прочие другие угощенья.
Разъезжена, расхристана, влажна
От сотен ног дорога городская.
А синева вальяжна и нежна
Как вдалеке та дымка заводская.
Я говорю товарищу, смотри,
Сдувая романтическую призму -
Комплот толпы у окон и двери
Тебя не научил соцреализму?
Хмуреет ровно к четырем часам.
На снег ложатся запахи и тени.
И по тугим строительным лесам
Строителей сползают привиденья.
Луна, взрываясь тучами, горит.
В кокоток превращаются старухи.
И все ж звезда с звездою говорит,
И ты ко мне протягиваешь руки...
Ревность
Я ревную тебя к холодам и к жаре,
К перегляду подруг, тяжело, беспричинно,
К перекрестному граду, к протяжной заре
И к любому прохожему - если мужчина.
Я ревную тебя к тем, кто был до меня.
И пусть голову мне ветер счастья морочит -
Проклинаю тебя с наступлением дня
И зову тебя вновь с появлением ночи!
Только дикие очи твои зелены,
А слова веселы и насмешливы... Верно -
Я ревную тебя, надевая штаны,
И к себе самому, потому что не первый!
Беспризорная слава гудит обо мне.
И угрюмо скосив горевые гляделки,
Я иду в стороне от других, по стерне,
По секундной, стремительной, бешеной стрелке.
Я ревную тебя - и в соленой мольбе
Просыпаюсь, прощаясь, прости меня небо!
Подари мне уж лучше тоску о себе,
Но избавь от земного, заемного гнева...
Почти элегия
Ничего мне уже не надо.
И спиною прохладу чуя,
С легким лепетом листопада
Подружиться теперь хочу я.
На пустынный, песчаный берег,
Сплошь заросший чертополохом,
Выйду из дому, хлопнув дверью -
Словно в следующую эпоху.
Сяду близко к воде - и тотчас
Загустеет, сомкнётся вечер,
И дожди мою тень затопчут,
Истерзают и изувечат.
Отползет моя тень-калека
Умирать в городские клети.
...Это будет в начале века
Или, может, в конце столетья.
Поднебесная мгла растает,
Солнце выглянет, лопнут почки.
И история все расставит -
Запятые, тире и точки.
Только мне ничего не надо.
Наше дело грустней и проще.
Преждевременным листопадом
Я по душам пройду и рощам...
* * *
Я спокоен, когда ты спишь
И постанываешь, и дышишь,
Тихо всхлипывая, и молчишь
Под защитою стен и крыши.
В феврале - а у нас февраль -
Снегом плотно забита даль.
Чай поставлю на газ. Ночная
Вздрогнет сфера, плеща огни.
Ничего я еще не знаю.
Знаю только, что мы одни.
В этот год, год овцы и овна -
Мы с тобою два года ровно.
Жизнь пора начинать с листа,
Как тетрадь в косую линейку.
Тени прыгают вниз с моста
В индевеющих телогрейках.
И стоит фонарей отряд.
Паутинки на них горят.
Я клянусь головою сивой,
Поседевшей своей башкой,
Божьим промыслом, слабой силой,
Что владеет моей рукой:
В феврале - а у нас февраль -
Не придет к тебе боль-печаль...
Два человека
Кто написал: "Бессонница. Гомер..."?
Льет виноградный дождик перекрестный.
И двое, подавая нам пример,
Любовью занимаются при звездах.
Граненая, крутая темнота
Сверкает, повторяя, как эпоху,
Движенья рук, скольженье губ и рта
И сопряженье выдоха и вдоха.
Два человека отражают тень
Единственную - все, что им осталось.
И будет утро. Будет, будет день
И липкая, улыбчатая жалость.
О том ли ты всевышнего просил,
Чтоб напоследок, бросив папиросу,
Упасть во тьму соленую без сил
И слушать лишь стучащие колеса?
О том ли ты, настоянный на зле,
Пока тебя коллеги пропивали,
Просил его (Нет правды на земле.
Но правды нет и выше...) Вы читали.
...Но жизнь пружинит, словно бы батут.
А двое те - все прошлое латают.
И вновь друг к другу в будущем бегут.
И правда, что часов не наблюдают.
* * *
Подмосковное лето.
Жестяная трава.
Вот и песенка спета.
Ты, конечно, права.
Осыпаются, сохнут,
Без укоров и слез -
Ленты, бантики, лохмы
Подмосковных берез.
Стынет к вечеру гравий.
Время кончиться дню.
Ты играешь без правил.
Я тебя не виню.
Зной ли июльский, ветер ли, холод, гром -
Лучше не думать... Певчие птицы смолкли
В рощице ближней за грубым рябым бугром,
И у ровесников хмуро глаза намокли.
Лучше не думать, лучше упасть, припасть
К душной подушке, лучше уснуть - и прямо,
Не разбирая дороги, уйти во власть
Милого гнета, шепнув напоследок: "Мама..."
Жалкое эхо любви, как твоя слюна,
Бледным пятном расползется к утру-рассвету.
Дернется форточка, дрогнет одна струна -
Нету покоя, нету покоя, нету...
* * *
Я оглядываюсь назад -
Не на запад или восток -
Я оглядываюсь на ад
Тот, что заживо души жег.
Я оглядываюсь на дым,
Снег растапливающий зимой.
Я оглядываюсь на Рим -
Первый, Третий или Седьмой.
Повело нашу правду в крен,
Вышибаем за клином клин.
Я оглядываюсь на Кремль
И оглядываюсь на Крым.
Я оглядываюсь на сад -
Он цветет или не цветет?
Я оглядываюсь назад -
Чтобы плыть, как пловец, вперед.
Пахнет речка гнилой водой.
Рассекая мазут и мразь -
Старый ты или молодой -
Вглубь иди, чтобы не пропасть!
Я оглядываюсь, мой брат,
Я оглядываюсь, сестра -
На восход, а не на закат,
Чтоб увидеть росток добра...
* * *
Что тебе, моя жизнь, ворковать - ворожить?
После ночи бессонной устанешь и жить.
После ночи бессонной и длинной, и после
Умывания ленного зеркала возле
Встрепенешься - куда это быль утекла?
...А была терпелива, сметлива, тепла,
Говорлива, придирчива и - если в шутку -
То любила дудеть в самодельную дудку.
После ночи бессонной, стоически хмурой,
Погляди на себя. Безбородый, но бурый,
Как картофель не первого сорта, но все же
Ты, в конечном итоге, пока помоложе
Зла и спеси. Ты ровня юдоли своей -
Воробей-горемыка, а не соловей.
Ты когда-то прочел сто тяжелых томов,
Посетивши поблизости сотню домов.
С два десятка девиц обласкал и, лаская,
Им цитировал Блейка и Блеза Паскаля.
А одна продавщица, залетная птица,
Успевала за ночь разлюбить и влюбиться.
Ты когда-то зачем-то уехал куда-то.
Ты отдал свое первое чадо в солдаты.
Ты оставил жену, и жена не жалела.
Ты шутя истощил свое взрослое тело.
Ты когда-то, когда-то, когда-то, когда-то
Перед кем-то бывал невтерпеж виноватым.
После ночи бессонной, сомнительной, летней
Жизнь твоя состоит из догадок и сплетней.
Но какое же все-таки выпало чудо -
Ты уже не Христос, но еще не Иуда!
Зимние строки
1
Цыганская песня разлуки,
И серьги, и бусы, и сны,
И вольно летящие руки,
И волосы из-за спины.
О, как мы играем героев!
Прощай, моя радость, как жаль!
Гони меня ранней порою
И плечи закутывай в шаль.
Гони, пока не заболела
Классической одурью той,
Где страсть, охватившая тело,
Мудрено зовется душой.
По алой канве занавесок
Завьется и сгаснет снежок.
Так что же я медлю, повеса?
Горит поцелуй, как ожог?
Так что же стою я, как будто
Два шага уже не ступить?
И ночь молчалива, как Будда,
И некого больше любить.
2
Был под елкою уставшей
Припоздавший разговор.
Был на кофте у Наташи
Чуть примявшийся узор.
Были, были эти губы,
Этот шорох, этот бред.
Жаль, что ночь пошла на убыль,
Жаль, что свет сошел на нет.
Жаль, что время необратно,
И уже не возвернуть -
Эти свечи, эти пятна,
Эти плечи, эту грудь.
...Широко меня носило
Шалым ветром в январе!
Отгорело, отсквозило,
Отмерцало на дворе.
3
И поцелуй во тьме, и шорох,
И пена лунной полосы.
Мы потеряли в разговорах
Невосполнимые часы.
Кому шепнешь о той потере,
Кому поплачешься - когда
Уже к дыре прибиты двери
И приколочена беда!
Увы, дружок, мы мыслим странно.
А между тем, из-за угла -
Вновь под колеса автокрана
Луна, как масло, подтекла.
Прощай, прощай, прощай, подруга!
Ты песенку смахни с груди.
...А мне по сумрачному кругу
Еще идти, идти, идти...
Ветер
Дует ветер осенний, степной.
Телевизор гудит за стеной.
Чьи-то крики доносятся сбоку,
Вылетая в окно... Выходной
На исходе уже, слава Богу!
Звезды осени крупно горят.
Ряд находит на ряд, и заряд
Этих вспышек, вращений, качаний
Всем, кто тайному бдению рад,
Приукрашивает молчанье.
Дует ветер суровый, сырой.
За другою стеной пир горой,
Бьют соседи стаканы и блюдца.
Слышен возглас: "А ну, по второй! -
Нет, по третьей!" И пьют. И смеются.
Расстоянье от этой стены
И до той - семь шагов тишины,
Семь шагов тишины и испуга.
Ты молчишь, чтоб в порыве вины
Вдруг... башкою не стукнуть об угол.
Дует ветер настырный, смурной
И над городом, и над страной.
Дождь идет над шестой частью света.
Плач стоит за одною стеной,
За другой раздаются куплеты -
И смыкается все надо мной.
Где я, Господи? Господи, где ты?
Ночь. И ветер. И холод. И зной.
И молчание. Нет мне ответа!
Плач
На лице така печать,
Что пора уж жизнь кончать.
Но про эти побрякушки
Я успел уж прокричать.
На лице така туга,
Проще выдохнуть - кручина:
Что про белые снега
Все поется беспричинно.
Как легли они, белы,
Разлетелись криво-косо -
Вдоль разлуки, вдоль беды,
Вдоль любви русоволосой.
Что же делать? Ворон пьет,
Греет кровь его сырая.
Время в клеточку идет.
Жизнь в полосочку рыдает.
Ну а выдастся часок
Тихой радости случайной -
Девять граммов вбей в висок
Вместо меди обручальной.
* * *
Дует, дует по квартире,
Ветер ходит ходуном.
В этом море, в этом мире
И живешь одним лишь днем.
И живешь, как Бог позволил,
Как задумал Сатана -
То без хлеба, то без соли,
То без сала и вина.
От ветров полусвободных,
От костров полусвятых,
От годов, каких угодно -
Подсыхает даже стих.
Даже стих впадает в спячку.
И хотя не тот манер -
Все полячку, все гордячку
Мчит жестокий кавалер.
Распускает косы дева,
Кудри вьются, как метель.
Мне направо, ей налево -
Прямо в теплую постель.
Прямо в мягкие объятья,
Прямо в сон со всех сторон,
Прямо - сбрасывая платье,
Темным кленам в унисон!
Дует, дует, поддувает,
Рвется жизнь, как динамит.
С каждым часом убывает,
Убивает и дымит.
* * *
Н.
...И меня страшит ночами
Стук колес, верховный свет -
Это грозное молчанье
Той любви, которой нет.
И меня пытает век мой,
Гонит зависть и вина.
Очень трудно человеку -
Потому, что жизнь одна.
Потому, что жизнь - как случай,
Жребий, выдавшийся нам.
Не бросай меня! Не мучай.
Очень страшно по ночам.
В доме бродят привиденья,
Принося то свист, то лай.
...Будь хоть звуком, будь хоть тенью,
Но меня не оставляй!
.........
Белый день ломает стены.
И летят по всей Руси,
И летят по всей вселенной,
Пух роняя словно пену,
Гуси строго и степенно!
...Не бросай меня. Спаси.
Суббота
Суббота - уборка, постирка, стряпня.
Простая работа
Во имя грядущего светлого дня -
Суббота, суббота!
Суббота, смятение, сонная мгла,
Пустяк, позолота,
Тетрадь, телевизор, игрушка, игла,
Озноб и зевота.
Суббота, хмельной горьковатый дымок
Костра с огорода.
Богатая жила, цветной теремок,
Пустая порода!
Суббота, сентябрь, замыканье, смычок,
И смерть, и спасенье...
Свободного сердца голодный толчок
Уже в воскресенье.
Зима
А. Павлову
...На дома и крыши поглядишь ты -
Не найдешь родного этажа.
Послеснегопадное затишье,
Как похмелье после кутежа.
Послеснегопадное молчанье,
Тишина, прилипшая к окну...
Эти ненаглядные печали
Натянули сердце, как струну!
Были мы веселыми - да вышли...
И смотри на небо не смотри -
Только подмороженную вишню
Уж клюют, с оглядкой, снегири.
Весна
Разве я один живу на свете
В этот упоительный рассвет?
За окном тиранствующий ветер
С вишен обрывает вешний цвет.
Кружатся, и падают, и гаснут
Искры белопенного костра...
Беспощадна, буднична, прекрасна
Краткая весенняя пора!
Разве я один живу и верю
В жизнь свою и преданность твою?
Твари неразумные и звери
По весне тоскуют и поют.
Проплывают, ливнем угрожая,
Важные большие облака...
И проходит, словно бы чужая,
Женщина - смеясь издалека!
Или я один живу и мучусь,
Радуюсь,
Заветное шепчу?
Общечеловеческая участь
Мне, наверно, тоже по плечу!
Верю, что найдется по примете
Счастие, сокрытое в дыму.
Разве я один живу на свете,
Разве я не нужен никому?..
Покупка
День стоял в седой полуде.
От жары газон горел.
В распроклятом "Изумруде"
Я Руфину усмотрел.
Средь агатов и алмазов,
И подделок под алмаз -
Я ее приметил сразу.
У меня хороший глаз.
Из какой же ты породы -
Ведьма или ангелок?
От порога до порога
Меня ветер доволок!
Среди этих украшений -
Хоть все залы обойди -
Вожделеннее мишени
Знатоку и не найти!
Мне ли, сирому пииту
Этой фифе подарить -
Две сережки из нефрита
Да и платинову нить?
Мне ли, ворону и вралю -
Эта нежность, эта страсть?
Коль другие не украли,
Так куда же мне украсть!
Трудноватая задача.
...Но добыча хороша.
- Заплачу, но не заплачу:
Вот тебе моя душа!
Что ни стоит ни шиша...
* * *
Ночи колючий острог,
Сонные зимние молнии...
Рви, металлический рок,
Это крутое безмолвие!
Чтобы столпились, немы,
Оторопело и женственно -
Дети земли и зимы
Около роконашествия!
Музыкой что ли наречь
Тряску сию окаянную?
Гей, запорожская сечь,
Пьяная и рокоманная!
Но не замечу вины,
Не посмеюсь над огрехами -
Эти прыжки вспоены
Киевской Русью и греками!
Пусть они пляшут, топча
Пошлый асфальт мироздания.
Волосы из-за плеча,
Очи
И рукоплескания!
Ночные деревья
Когда дневной утихнет гомон,
Когда вечерний гул спадет -
Притягивая небосвод,
Устало замирает город.
По окнам каменных домов
Бегут прерывистые тени.
И только слышится пыхтенье
И стук далеких поездов.
Когда... когда и ты уснешь,
Когда задремлет вся округа -
Хотя на улице не вьюга,
Деревья пробирает дрожь,
Они не смотрят друг на друга!
Но в осторожный круг сойдясь,
То погасая, то светясь -
О чем они всю ночь толкуют?
Что им дает ночная власть,
Какие страсти им дарует,
Чтобы навластвоваться всласть?!
Не так ли музыка - уйдет,
И пропадет, и вновь вернется!
Шумят деревья... Роща рвется
В непредсказуемый полет.
И месяц плещется в колодце.
* * *
Кто вы, что вы, зачем вы, куда вы?
То в столицы, а то из столиц...
То ли денег вам мало, то ль славы,
То ли водит по кругу лукавый -
Что вы мечетесь, зля проводниц!
Что вы курите там потаенно,
Прикрывая ладонью огонь?
...Поезд мчится - в пространство влюбленный,
В тряску полок и пляску погонь!
Поезд мчится, сбиваясь на стыках
С ритма, взятого наспех в ночи,
Но опять подбирая настырно
К той же песне другие ключи.
Я и сам, проходя вдоль вагона,
Вдруг завижу свет новых планет...
Поезд, бегом своим упоенный,
Делит время на "да" и на "нет".
Мне сосед в порыжелую кружку
Выльет вермут, багровый как кровь:
Ну-ка, выпей, дружок, за подружку -
За лихую пьянчужку - любовь!
...Разрывая пространство тугое,
Продолжается общий полет.
Ты со мною, сосед. Я с тобою.
С нами этот, и этот, и тот.
Я случайно толкну - не посетуй.
Сжаты вместе мы с разных сторон.
И летит вместе с нами планета -
Тоже, в общем-то, общий вагон!..
* * *
Ванюше
Ночь сдвинула столы и стулья,
Распотрошила сундуки,
Поставила на карауле
Взвод звезд у рощи и реки.
К зарнице подмешав водицы,
Приправила дымком сады.
В такую пору, что случится?
Все - кроме горя и беды.
Как чуют близость человека
Собаки, так и я в ночи
Предчувствую дыханье снега,
Дух пригорающей свечи.
Спи-засыпай, смежив ресницы,
Дитя от макушки до пят!
Под утро снег тебе приснится.
Проснешься: точно - снегопад.
Фотографии
В грустной светится оправе
Прах семейных фотографий -
Скрыт, и скрытен он, и наг.
Только лица, лица, лица, -
Этот дуется, та злится.
Всем поможет помириться
Фотомастер, фотомаг!
Здесь и я - возможно, школьник,
Недоумок, умник, шкодник,
На тяжелом табурете
Рядом с мамою стою.
В легкой маечке, в берете -
На дозоре, на секрете -
Я люблю свою семью.
Вот другое фото. Темен
Тон его и томен -
Это старшая сестра.
Вышла замуж, дама дамой,
Волос тяжек под панамой.
Но уже подходит прямо
К ней осенняя пора.
...Как из тех десятилетий
Смотрит батя: дети, дети!
Как под той игрой далекой
Зреет новая игра.
Все запуталось на свете!
Разлетелись эти дети -
Та поймала рыбку в сети,
А другая одинока -
Ни кола и ни двора!
Мастер, мастер, фотогений -
Задержи хотя б мгновенье,
Полыхни опять огнем!
Подари благие чувства.
В марте холодно и грустно.
Снег лежит - не слышно хруста,
И никто не входит в дом.
...Ведь зачем твое искусство,
Если в доме пусто, пусто,
Все пустынней день за днем?..
Терпенье
Пусть туча на время затмила
Сирени кипящую гроздь:
Побольше терпения, милый -
Все сбудется, что началось.
Не вечен, хотя бесконечен
Терзающий душу нам дождь.
Не вечен ни ворон, ни кречет,
Ни голубь - не вечен - ни вождь!
Все сбудется без разговоров
Согласно течению дней -
И высохнет грязь у заборов,
И вырастут ветки у пней.
И новые встанут заводы,
И старые вспыхнут цеха.
Очистятся грозные воды
И грязные формы стиха.
Я верую, что не минует
Бездомных домашний уют.
По имени всех именуя,
Добром за добро воздадут.
Ты думаешь - ангелов пенье
Иль дядин мясной пирожок
Помогут нам? Только терпенье,
Терпенье и вера, дружок!
Дождь
Тени четче и четче
Подступают к окну.
Ночь уходит, как летчик
К небесам, в глубину.
Растекаются лужи.
И в ожившем дому
Никому я не нужен -
Лишь себе самому.
Вот и песенка спета.
В горле связки сипят.
И сутулое лето
Переходит в сентябрь.
То ли чаю сварить мне,
То ли выпить винца?
Что вы ни говорите -
Снова дождь у крыльца.
Снова дождь бестолковый
От зари до зари
Над свинцовой подковой,
Что прибита к двери...
Будильник
Эта ночь стоит на месте,
Тесен, узок мир зимы.
Лишь пульсируют созвездий
Иглы, яблоки, дымы.
В час, почти неуловимый,
Оттолкнувшись ото сна -
Вздрогнешь - жизнь проходят мимо,
Мимо нашего окна!
А за пленкой ледяною
Шорох сыплется с небес.
И соседи за спиною
Пьют за здравие невест.
Мы бы тоже так кутили
Да крутили б головой -
Кабы нас не пас будильник,
Словно пес сторожевой!
Без тайны
...И нету снега, нету снега,
Хотя декабрь пришел к закату,
И тают Альфа и Омега,
И ночь теряет льды и латы.
И посреди предновогодней
Поры, что перья потеряла -
Страдает скульптор, плут и плотник:
Мол, не хватает матерьяла.
Для ледяного, слюдяного
Дворца на площади Советов.
...Да, нету снегу, нету слова
Да и Совета больше нету.
И тонет Дом, как бы "Титаник".
Ночь укрывается промозглой
Тьмой. Нету тайны, нету тайны -
Да и таиться, вроде, поздно.
Все поздно! ...И через полгода
Не переменится погода.
Что, подзаборная чертовка -
Довольна этим расписаньем?
Меня ты вычислила, ловко.
Сияй хитрющими глазами.
Иди, покачиваясь зыбко,
Ночь пряча в воротник с опушкой,
Даря мне льготную улыбку.
...Прости, но я не побирушка.
Памяти друга
Плыл сизый дым мелодии невнятной,
И пеплом музы веяло в окно.
И жизнь саму истолковав превратно,
Крутилась осень, как веретено.
Я и не спал, и спал, себя страхуя -
Пока, пыля, пылали надо мной -
Все сны ночей, ворованных втихую
У давних дней с их сущностью двойной.
О, дождь и снег посередине жизни!
О, снег и дождь... По поступи годов -
Я, плутократ, раб чести и отчизны -
Все ж понимаю горечь этих слов!
Сегодня друг приснился мне. А завтра
Придет и недруг. Каждому свое.
Тот умирает бедно и внезапно,
А этот пожирает бытие.
Смотри, смотри - на уровне разлуки
Горит звезда, и свищут поезда.
...И кто-то в ночь протягивает руки,
Надменно уплывая в никуда.
Попытка примирения
И ты уйдешь, и я уйду, отец -
Жизнь и любовь сплошное расставание.
Исхоженные из конца в конец,
Останутся меж нами расстояния.
Позорны пограничные столбы,
И смехотворны все предосторожности,
И ты уйдешь, и я уйду... Судьбы
Не избежать, нет никакой возможности!
Над нами будут ласточки летать,
Под синевой и зеленью главенствуя.
Оставшиеся в мире, исполать
Вам всем родным, плодитесь, многоженствуйте!
Имеющий желанье говорить,
Не говори - что жизнь копейка медная:
И ты уйдешь, и я уйду. А нить
Отца и сына свяжется бессмертная!
Как счастье превращается в беду,
Так и в разлуку лепится свидание.
... И ты уйдешь, и я, отец, уйду -
Кто первым примет это испытание?
Старые сны
Повторяются старые сны,
Зависают, висят над плечами -
Сны из детства, и сны из весны,
Сны из радости и из печали.
Повторяются старые сны -
Восьмилетняя школа, уроки,
Сухость в горле и скучные строки
(Лучше б пруд, лучше б зелень осоки
Да сверкание быстрой блесны!)
...Повторяются старые сны.
Но порою бывают жестоки
Сны из детства и сны из весны.
Снится сон мне, глухой и глубокий -
Мы с тобою у медной сосны.
Но зачем же мы так одиноки?..
Последний трамвай
Трамвайных дев шальные взгляды,
Подскок на стыках, полумрак.
И все вдали, но где-то рядом
Печальный светится барак.
О, поздних рейсов мощь и помощь,
Летящий в полночи каприз!
Не хочешь даже, а запомнишь
Реальность, как ирреализм.
Я проверял неоднократно
И убедился в том всерьез -
Всего тревожнее обратный,
Невероятный стук колес.
Стук сопредельный разве с мукой,
Ревнивой мукой вековой -
Перед последнею разлукой
С любовью самой дорогой!
А ночь, а ночь... Луна как масло.
На стружки можно состругать.
И вот звезда еще погасла -
Желанье надо загадать.
И спать, проваливаясь в детство.
И бредить снегом и зимой.
Последний рейс. Покой и бегство.
Час возвращения домой.
* * *
С тех пор воды утекло так много.
И душа почти отсеклась от тела.
И дорога в гору пошла отлого,
И сама гора, погрузнев, осела.
И друзья мои отреклись от милых
Заблуждений юности. То, что пело -
Перестало петь, прокрутилось мимо.
...И душа почти отсеклась от тела.
Я вернусь, вернусь на былую площадь,
Где шумят-звенят - да не наши листья,
Где бредет один за тобой на ощупь
Декоратор лет, оператор писем!
Беспощадное время стоит у окон.
А стоял Есенин в сквозной рубашке.
И красотка, крутя слабым пальцем локон,
Превратилась в тень, в сновиденье, в пташку!
Неохота вставать и ложиться трудно.
За окном то ветер, то лед, то пламень.
Недалек тот час и тот голос трубный -
За которым следуют крест и камень...
* * *
Я так к тебе привык,
что позабыл однажды -
и собственный язык,
и собственную жажду.
Все превратилось в миф.
Одно осталось былью -
твой узкий скользкий лиф
и плоти изобилье.
Ночь. Жар. Ущерб луны.
Страница Мопассана.
Мы сдвоены. Больны.
И - сладко, как ни странно.
Уродство не печет,
и спаянность не губит.
И движется, течет
кровь: любит, любит, любит.
... Какая чепуха
на свете происходит -
от пенья петуха
до тленья на заводе!
А истина - вот то,
что мы сейчас с тобою.
На вешалках пальто
и феи на обоях.