Мартовское
(французский)
Идёт, почти как Бог - и важно, и лениво,
По клумбе, лишь слегка затронутой весной,
Где несколько пушиц, проросших всем на диво,
Желтеют и толпятся стайкой озорной.
Он всех врагов своих изгнал вполне красиво
Отсюда в двор другой, а может, в мир иной;
Здесь всё давно его: фонарь, беседка, слива,
Большой сарай с гнилой, обрушенной стеной.
Однако, он как все, бессилен перед дамой,
Готов по ней страдать надрывно и упрямо,
Готов убить весь мир за тень ее хвоста.
Ревнивый вопль опять сменяет натиск спешный,
Завидуя тайком, взирает город вешний
На мартовских влюблённых - кошку и кота.
Форзиция
(итальянский)
Весна готовит краски, вспоминая,
Как хороши, как свежи были клёны,
Уже почти готов наряд для мая,
Что так идёт к его глазам зелёным.
Тоскливо щебетанью птиц внимая,
Вослед за грустным мартом полусонным
Апрель уходит, серый плащ снимая,
Он кажется обиженным влюблённым.
Однако, и сама ревнует тоже
Красавица, что огорчила братьев,
Создав им лишь один костюм прелестный.
Цвет осени в её апрельской ложе -
Форзиции желтеющее платье,
Как след губной помады неуместный.
День пионерии
(английский)
Ведёт дорожка парка в царство снов
Минувшего, как потайная дверка,
Где гипсовую пару ряд кустов
Скрывает, словно чёрта табакерка.
Среди пастушьей сумки, васильков,
Они равняют жизнь по старым меркам:
Здесь снова пионер всегда готов,
Здесь ко всему готова пионерка.
Однако, как печальна участь их
Здесь, посреди почти что райских кущей:
Крошится гипс, и горн давно затих -
Почти затих среди весны цветущей.
Свои четыре ноты вспоминая,
Звучит он - девятнадцатого мая.