Ты представляешь белую равнину среди обломков камня, кирпича. Ты представляешь добрый свой старинный, пальбой окутанный геройский Ленинград. Ты представляешь малого ребенка, бредущего чрез силу за водой, ты видишь там, за маленькою горкой, в сугробе тихо дремлет мать, пригрев младенца на груди. Она замерзла. Но укрыла, и крохи своего тепла, не спасшего ее, все отдала младенцу: авось он не умрет, авось его какой прохожий возьмет, пригреет на груди и вырастет ребенок малый и будет своего спасителя благодарить. И вышло так: старик солдат, на фронт бредущий, чтоб умереть хотя бы с честью для себя, увидел малое дитя, которое уж не кричало, а рядом с матерью тихонько умирало. Он подобрал дитя и взял с собой, и первой встречной женщине отдал, и женщина взяла младенца, и накормила, и спасла его. И тот ребенок, ставший человеком взрослым, все ходит по той улице и ждет, не явится ли кто про старого солдата, спасителя его, хоть что-то рассказать: где мог бы он найти его могилу, куда цветы мог положить и горькими слезами обагрить ту землю, где лежит прах старого солдата.