Гроздья - летом, друзой в осень;
Свет, живущий в этой роще,
что слилась единой кроной, над речушкой, над обрывом,
и шумит-бормочет вечно, то приливом, то отливом;
А за ней - земля-Пространство, и на ней лежало небо,
то клубилось и мерцало, то углями согревало
или белою стеной отсекало мир чужой.

Гроздья спели, наливались,
провисали меж стволов,
и, из них напившись, птицы
волновали тайной слов...
А когда стволы темнели и гранили божий свет,
даже запах был острее и длиннее эха след.

Я грустил по лошадям - гладил мокрые стволы,
и спускался по оврагу, где уже густела речка -
впереди лежало Небо моей странной немоты.
Где ты сердце - в этой роще?, у могилы?, на дороге?
Нет ни слов, ни чувств, ни время перед небом на пороге...
Только воздух острым комом...

А совсем еще недавно, пойман солнечною сетью,
я лежал раскинув травы, узнавая цвет теней,
пил дурманную отраву, воздух льющийся с ветвей,
знал, что вот она свобода, только здесь наедине,
и сейчас узнаю что-то для меня и обо мне.

Но не в звездном алфавите, не в скрижалях света рощи
не найти судьбы и Имя, не узнать дорог короче.
Здесь в равнине без хлебов, роща взрывом рвется к небу;
я вошел в нее, как в дом, как в убежище святое;
Здесь журчала птиц любовь, омывая мое тело,
успокаивая сердце,
восстанавливая право на единство с ней простое.

Был ли свет хрустальной друзой
иль виденьем храма в роще,
Было ль небо тяжким грузом
на земле и на ладони,
Я уйду, как причащенный или после покаянья,
поменявшись сердцем с рощей,
улыбнувшиь на прощанье...