КЕНТАВРЫ

Кентавры бьют в литавры.
И нечем крыть,
Хотя от этой правды
Хочется завыть.
Все чаще слышу топот-
Безжалостный, тупой,
Который - шепчет опыт-
Нас сделает толпой.
Кентавры на эстраде,
Кентавры у руля
Россию так изгадят,
Истопчат до нуля,
Что мы забудем , где мы,
Куда идем, к чему...
И каждый будет - демон,
Толкающий во тьму.
Красивых и плюгавых,
И умных, и больных
Легко топтать кентаврам,
Когда народ затих.

ВОСПОМИНАНИЯ

Воспоминания как тени
И облака.
Вдруг навалились, налетели
И ... пока.
Воспоминания как улей,
Пчелиный яд.
Воспоминания как пули -
В тебя летят.
Охватит жар воспоминаний -
Испепелен.
Или, по крайней мере, ранен
Из тех времен.

Стадион

От дома моего невдалеке
Бурлили страсти словно в кипятке.
Болельщики орали заведенно
И стукались стаканы забубенно.
А поле стадиона бой быков
Напоминало...Ну и кровь веков.
Казалось, что двадцатый век подряд
Ломают на потеху всех ребят.
И что бегут они не для успеха,
А по приказу: смерть или потеха.

ПАРАДЫ

Есть парады солдат.
Есть парады планет.
Но мне нужен парад,
Которого нет.
Хоть бы раз посмотреть
На парад чудаков
Под гремящую медь
И нестройность шагов.
Я устал от солдат,
От далеких планет.
Как мне нужен парад,
Которого нет.

ОБЛАКА - НА ВЕКА

Голубые облака - на века
Брызги и вода - навсегда.
Путь млечный - вечный.
Все остается, а жизнь рвется.

В ТАНДЕМЕ " ТЫ И Я"

Когда наедине,
Когда и тишь, и лад,
То сразу видно мне:
У нас матриархат.
Я доброволец тени,
Старателен вдвойне,
Ни гнева, ни сомнений,
Когда наедине.
Но вот приходят гости,
Злословя и шутя,
И словно вирус злости
В тандеме " ты и я".

ОСЕННИЙ ЛЕС У КИСЛОВОДСКА

Осенний лес у Кисловодска,
Ползущий вяло по холмам,
И красотою, и уродством
Как старый храм.
Как трещины пустые ветки
И как мозаика листва.
В лесу осеннем шорох редкий
Куда важнее, чем слова.
Ловлю я звуки обостренно .
Мне все понятно - тайн нет.
Вот также слушает влюбленный,
Влюбившийся на склоне лет.

ДАРИТЕ МОЛЧА

Дарите молча.
Не ждите ответа.
Слова как порча -
Плохая примета.
Ни в чувствах, ни в мыслях
Нам не должны.
Дар бескорыстия -
От тишины.
От совести чуткой,
От линий в судьбе.
Дар, как малютка,-
Он сам по себе.
Не говорите
О благородстве.
Молча дарите -
И это зачтется.

ПРИЧИТАНИЕ

Прощайте, Дора!
Нет слов других.
Ну а повторы,
Как дряблый стих.
Прощайте, Дора!
Ушли слова
На коридоры
Естества.
Прощайте, Дора!
Сказал что мог.
Без слез и ссоры...
Рассудит Бог.
Он нам подскажет,
Каким кто был.
И даже, даже,
Кто разлюбил.

КОГДА ДЕНЕГ НЕТ

В переполненной электричке
Контролер командовал: "Вон!
Вы, гражданки , уже по привычке
Без билета садитесь в вагон"
А "гражданки", седые и потные,
Объясняли тихо в ответ:
" Ты пойми, что мы безработные,
На билет у нас денег нет."
" А тогда ходите пешком! " -
Говорил контролер баском.
... И в вагоне стояла тоска
Абсолютная, как доска.

ЕЩЕ ЗЕЛЕНЫЙ ЛЕС

Еще зеленый лес,
Еще грибы растут,
Но уже виден срез
Мороза и простуд.
Пар вьется изо рта,
Приподнят воротник...
Куда ни глянь, места
Другой имеют лик.
На листьях словно оспа,
Березы как разделись...
Все неизбежно, просто -
Зима через неделю.
Поэтому сейчас
Мне важно доглядеть,
Как лиственный палас
И лес теряют медь.

ПО-РАЗНОМУ

По-разному, по-разному
Мы скачем в ...никуда.
Есть те, кому запаздывать
Приятнее туда.
Есть те, кому не терпится
Свалиться поскорей,
Хотя еще в них теплится
Несколько углей.
По-разному, по - всякому
Слагается палитра.
Рожденья одинаковы.
Финалы самобытны.

ПРИЗНАНИЯ

Признания убыточны.
Особенно сейчас.
Канатом, а не ниточкой
Они швартуют нас.
Не каждому доступно
Покинуть свою леди.
И быть на век беспутным
Бродягой ... для соседей.
Одним героям берег
Привычен, как бурьян.
Вот почему бы Беринг,
Колумб и Магеллан.
У них всегда признание
Сдавалось, отступало
Под натиском призвания
На все двенадцать баллов.
Под знаком Зодиака
Шутилось им незло:
- Любовь? ! Всего лишь якорь,
Брошенный на дно.

ЛЕПЕСТКИ

Как беззащитны, как легки
Летающие лепестки.
Пусть в них, оторванных, не та,
Но сохранилась красота.
Белый свет, белый снег, белый дым
При желании в них разглядим.
Мы умеем в одном лепестке
Отгадать судьбу вдалеке.
Этот нежный и робкий полет
Нас печалит, куда-то зовет,
Воскрешая в сердцах заодно
Тех, кто с нами был рядом давно.

СОН

Под стук колес, под стук колес
Меня Господь к себе вознес.
И посадил у рая.
Но не пускал поспешно...
Наверно, размышляя, -
Святой я или грешник.
Но я и сам не знаю -
Намешано во мне...
Пожалуй, что для рая
Я не готов вполне.
И что же остается:
Постыдный, страшный ад?!
Надеюсь, что найдется
Греховней кандидат.
В моей судьбе нескладной
Все словно пополам.
Одно было отрадно:
Я не был рвач и хам.
Я никого не выдал,
Не предал, не убил.
Не относился к быдлу
И сам собою был.
Я буду верить: это
Господь во мне учтет,
Вердикт не по наветам
Он мне преподнесет.

Евреи

Евреи сидят в замах.
В начальники не рвутся.
Лучше им не прямо
Подняться и надуться.
Привычнее. История
Полна затрат, утрат.
Они идут к виктории
По одному, не в ряд.

Птичка

Птичка весело щебечет
О любви и о весне.
Эти звуки, этот вечер
Расползаются во мне.
Они клетками моими
Прибавляются в крови.
Кто ж откажется, не примет,
Когда песня о любви?!
Пой и дальше, божья птаха,
Кровь мою обогащай.
О любви люблю поахать...
"Ты допела? Ну, прощай..."

Свет и темень

Как свет проникает в темень?
Игрою полутеней,
Обозначая время
И судорогу дней.
Как гаснет осенний вечер?
Алым закатом вдали,
Обозначая вечность,
Как Храм на крови.
А как уходим мы с вами?
Под боль и в горьких слезах...
Но чаще всего как камень,
Брошенный впопыхах.

Как странно...

Как странно, брат,
Мы дожили до седины...
А с ней ни радости,
Ни горя, ни вины.

Просто бежало время,
Ну, а мы...
Бежали с ним
До собственной зимы.

Мы поспевали
И не поспевали
За этим временем,
Но нам его отдали.

Оно теряло связь
Со всем живым,
Как ветер исчезая
И как дым.

Никто о нем
Увы, нам не напомнил:
Ни друг, ни кадровик,
Ни кровник.

Оно бежит...
И наша белизна,
Как знак беды,
Да и страна больна.

Просьба к судьбе

Мне бы только не в тягость
Быть кому-то, а там...
Под рогожей иль стягом
Хоронить уже вам.
Но не мучай. Не надо,
Отпусти налегке.
Жизнь и так-то от ада
Не была вдалеке.

Люблю я Родину

Люблю я Родину ревниво.
Без патетических речей.
Ее порывы, как и срывы,
В душе и памяти моей.
Я помню беды и победы,
Фанфары, стон из темноты...
Всего: и радости отведал,
И с горем был вполне на ты.
Во мне не смазана, не стерта
Ни гордость, ни печаль страны.
Я знаю, что какого сорта
И сколько у кого вины.
Она, страна, и воспитала
Простую заповедь во мне:
Да, Родина всегда сначала,
Но вместе с правдой наравне.

Логика борьбы

Я знаю логику борьбы -
Идти упорно до конца.
Не принимая от судьбы
Даже советы мудреца.
До разрушения, до дна
Добраться и увидеть там,
Насколько цель была бедна
И как судьба бездушна к нам.

НЕСПЕШНО

Неспешно, одна за другою,
Сливаются волны с зарею.
И кажется, кажется мне,
Застрянет заря в глубине.
Но вот облегченно над морем
Заря возвышается вскоре.
И утро становится днем,
Окрашенным страстным огнем.

ТОЛЧКИ

В юности я так легко
Улетать мог далеко.
Сразу, с одного толчка
Я летел сквозь все века,
Попадая очень просто
В летчики и крестоносцы.
Только рыцаря представлю,
Как сквозь окна, даже ставни
Я лечу в средневековье
( Без прощания, негодник).
Только шпиль иль меч увижу,
Пролетаю над Парижем.
А когда прочту Дюма,
Я летаю без ума.
Как легко передвигаться
И в четырнадцать, и в двадцать.
Денег нет и нет билетов,
Но летишь над всей планетой.
Где сейчас мои полеты?!
Не толкается мне что-то...

Ночь отступает

Ночь отступает тишиной и тенью.
И, понимая неизбежность дня,
Тяжелая сова тяжелой тенью
Скрывается в чащобе от меня.

Без названия

Красного профессора
На расстрел вели.
Навалилась прессом
Вся тоска земли.

Между полюсами

Я умру, любя или играя,
Потому что, потому что мне
Поздно доскакать уже до рая,
Даже если буду на коне.
А раз так - мне незачем беречься.
Я не драгоценный, не алмаз.
Ад как рай, - нас ожидает вечно,
Оттого и не торопит нас.
Мне хотелось сохранить надежду
И попасть, где кущи и сады.
Но лежит земля родная между
Полюсами зла и доброты.

Девочка-птичка

Девочка-птичка
Поздно, одна
Вошла в электричку
Словно весна.
Она пропорхнула,
Присела, сказала:
- Я бы соснула...
Мне до вокзала.
Будьте любезны!
Дайте мне знать.
Сон - это бездна.
Могу и проспать.
... И было так славно
На перегоне
От своенравной
Птички в вагоне.

Сто раз меня волтузили

Сто раз меня волтузили,
Сто раз я слышал: - Пли!
Но не ушли иллюзии
Из сердца, не ушли.
Такая вот особенность
Давно нашла приют...
Как будто бы пособие
Мне на мечты дают.

ПУШКИНО

По совести: мне не колонны
И не каналы в душу пали...
Другое помню: парк зеленый,
А в нем сидит чугунный парень.
Я подходил к нему смущенный...
Как будто бы моя вина
В том, что он смотрит обреченно
И в том, что он из чугуна.
Мне защитить его хотелось.
Не дуэлянт я, но вот здесь
Загнать заряд в другое тело
Повелевала тихо месть.
- Оставь, - сказал чугунный парень,
Печально улыбнувшись мне. -
В конце концов, осталась память
Не только в этом чугуне.

Правильно, но...

Правильно, что солнце греет, но...
Где чуть-чуть, а где погорячей.
Только в редких женщинах оно
Оставляет большинство лучей.
Солнце в этих женщинах стремится
Как бы повториться, закрепиться,
Чтобы исходило и текло
На других от них всегда тепло.
Правильно, что солнце светит, но...
К вечеру привыкло уходить.
Только редким женщинам оно
Не скупится никогда светить.
Солнце в этих женщинах стремится
Снова разгореться, засветиться.
Чтобы свет, прошедший через них,
Преломлен был мягко для других.

Ослабел мороз со снегом

Ослабел мороз со снегом,
Посветлело на душе.
Расползлась по телу нега...
Не погода, а клише.
Побелевший город странен,
Непривычен, как не свой.
У него размыты грани,
Он спокойный, выходной.
Шапки снега на всех крышах
И сугробы вдоль дорог.
Будто город кто-то вышил,
Едва вышел за порог.
Где художник этот смелый?
Что за прихоть у него:
Серый город в город белый
Превращать из ничего?!

КАЗАЛОСЬ...

Над нами бабочки летали
И вдалеке катился гром.
Все расстояния и дали
Терялись в небе голубом.
От леса свежестью тянуло,
Скакали блики над ручьем.
Казалось, что не обманула
Судьба нелепая ни в чем.

Я не готов к войне

Я не готов к войне.
Я подготовлен к жизни.
Неинтересно мне
Героем быть на тризне.
Не вижу красоты
В подлодке и ракете.
Другие есть черты
Прекрасного на свете.
Смотрю не я один,
Тревожно, онемело,
На журавлиный клин
Над полем пожелтелым.

БОБЫЛИ

Словно старцы из былин
И сказаний древних
Жили-были бобыли
На краю деревни.
Дом имели с петухом,
В доме три кровати,
Печь с единственным горшком,
Ну и божью матерь.
Бобыли до темноты
Истово крестились.
И молили все святых,
Чтобы их простили.
Было их за что прощать,
И, наверно, лучше
Им бы снова все начать,
Да не выпал случай.

ПАМЯТИ ЛЬВОВНЫ

Мы ходили по парку в сплошной темноте.
Я и брат. Еще пудель с нами...
Понимая, что сразу стали не те,
Кем мы были недавно, при маме.
Мы сироты отныне, и жизнь у нас
Без любви и присмотра осталась.
Где он, голос, звучащий скорее как глас?
Где он, ум, где любовь и где жалость?
Все. Конец. Переделка исключена.
Никакого повтора не будет.
Только память жива, да острее вина,
Словно мама за что-то нас судит.
Мы ходили по парку довольные тем,
Что одни не встречаются люди.
И бежал впереди, чернущий, как крем,
По листве королевский пудель.

АЛЕНА

Моя любовь звалась Алёной,
С походкой плавною ладьи.
Когда, до тупости влюблённый,
Скакал восторженно вдали.

Мне так хотелось ей казаться
Красивым, гибким и большим...
А не частичкой декораций
Среди несущихся машин.

Но тщетно! Она шла, качаясь,
Как будто лебедь на волнах.
Никак, ничем, не отвечая,
На мои знаки и мой страх.