Шырван-кызы: Песнь о Стальной Деве Шырвана

В горах Шырвана, где орлы парят,
Где ветер шепчет сказки древних лет,
Родилась дева, чья судьба - сиять,
Чей меч, как молния, чей дух, как свет.

Шырван-кызы, дитя суровых скал,
Впитала силу гор, их твёрдый нрав.
Она росла, как горный водопад,
Свободной, дерзкой, воле не предав.

Отец её, прославленный батыр,
Учил её владеть клинком и луком,
И видел в ней не нежный, хрупкий мир,
А воина, что станет грозным звуком.

Когда враги, как саранча, пришли,
Огнём и кровью землю оскверняя,
Шырван-кызы свой гнев в кулак сжала,
И клятву дала - родину спасая.

Она надела сталь, что холодна,
Но сердце девы пылало жаром мести.
Её коса, как уголь, что черна,
И взгляд, как лёд, не знает места лести.

Вперёд, Шырван-кызы, на битву в бой!
Твой меч, как серп, врагов безжалостно косит.
Твой крик, как гром, над горною грядой,
И страх в сердцах захватчиков он носит.

Она сражалась, словно дикий зверь,
За каждый камень, за родную землю.
Её отвага - яркий, жгучий свет,
Что тьму развеял, словно злую темень.

И пали враги, сражённые ею,
Перед силой духа, что не сломить вовек.
Шырван-кызы, как солнце, засияла,
И мир вернулся в край родной навек.

Так помнят в Шырване о деве той,
О Стальной Деве, что врагов разбила.
Шырван-кызы - легенда, что живёт,
И в сердце каждого героя поселилась.

И если враг посмеет вновь прийти,
На землю эту с жадностью глядя,
Шырван-кызы восстанет из земли,
И меч её вновь засияет, как заря.
***
Амаласунта: Песнь о Готике и Скорби

В Равенне, златом сияющей когда-то,
Где готы правили, как львы в своей палате,
Росла Амаласунта, дочь Теодориха,
В ней кровь Амалов текла, как горная река.

Умна, как греческая муза, прекрасна, как заря,
Она читала Платона, забыв про топоры.
Владела латынью, как Цезарь своим войском,
И видела будущее, сквозь времени полоску.

Но судьба, как волк, крадется в ночи,
И горечь ждала её, впереди, вдали.
Отец, великий король, ушёл в мир иной,
Оставив ей трон, и сына, ещё младой.

Регентом стала она, за юного Аталариха,
И правила мудро, избегая лихих.
Но готы, воины, привыкшие к войне,
Не приняли женщину, на троне, в тишине.

Они жаждали битв, и крови, и славы,
А ей хотелось мира, и мудрой управы.
Она звала учителей, из Рима, из Греции,
Чтоб сына учить, и дать ему просвещение.

Но готы роптали: "Зачем ему книги?
Пусть учится биться, и точит клинки!
Зачем ему мудрость, что в книгах сокрыты?
Пусть знает лишь силу, ярость и битвы!"

Аталарих, юный король, поддался соблазну,
Забыл про науку, и предал её разом.
Он пил и гулял, с воинами грубыми,
И мать его сердце терзалось муками.

Увы, недолго правил он, юный и слабый,
Угас, словно пламя, задутое ветром.
И вновь Амаласунта, одна, у руля,
В бушующем море, где тонет земля.

Чтоб укрепить трон, и готам угодить,
Она вышла замуж, за Теодата, чтоб жить.
Но он, коварный змей, в её сердце вонзил,
Кинжал предательства, и жизнь её сгубил.

В темнице, на острове, в озере Больсена,
Она встретила смерть, вдали от Равенны.
Убита по приказу, мужем своим,
Что была мудрее и его не любила.

Амаласунта, королева-мученица,
В её смерти - трагедия, горькая истина.
Она хотела мира, и просвещения,
Но пала жертвой, жестокого времени.

И ветер, над озером Больсена, поёт,
О готике падшей, и о том, что пройдёт.
Имя Амаласунты, в легендах живёт,
Как символ мудрости, что смерть не берёт.
***
Песнь о Теодорихе, Короле Героев

Слушайте, воины, слушайте, девы!
Песнь о Теодорихе я вам поведаю,
Короле остготов, чья слава гремела,
Чья мощь сокрушала, чья воля горела!

Рождённый в тени древних лесов,
Вскормлённый молоком диких кобылиц,
Он вырос высоким, как дуб вековой,
И взгляд его был острее стали клинков.

Его меч, Бальмунг, кованный гномами,
В бою сверкал, словно молния в громе.
Щит его, Эгида, хранил от стрел,
И конь его, Фальда, летел, как орёл.

Он правил Равенной, городом мраморным,
Где солнце играло на куполах храмов.
Но мир не давался ему просто так,
И враги восставали, словно сорняк.

Был Одоакр, узурпатор жестокий,
Чья власть над Италией была одинокой.
Теодорих двинулся с войском на юг,
И битва при Изонцо была страшна и жутка.

Три года осаждал он Равенну,
И голод терзал её стены надменно.
Но Теодорих был неумолим, как судьба,
И Одоакр пал, склонив голову раба.

Он правил мудро, он правил справедливо,
Заботился о людях, как добрый родитель.
Но тень проклятья висела над ним,
И зависть богов не давала покоя одним.

Шептали, что он заключил сделку с тьмой,
Что сила его - от сил неземных.
И брат его, Фритила, поверил клевете,
И замыслил злодейство в своей слепоте.

В бою с Фритилой Теодорих пал,
Преданный братом, в землю упал.
Но дух его жив, он витает над нами,
И в час нужды он явится с небесами!

Ибо Теодорих - не просто король,
Он - символ отваги, он - вечная боль.
Он - память о славе, он - зов к победе,
И имя его будет жить в каждом сердце!
***
Больсена: Зеркало Этрусков, Слёзы Богов

В сердце земли, где Тоскана вздыхает,
Лежит Больсена, озеро-сон.
Вода его тайны веками скрывает,
И шепчет легенды, как древний канон.

Когда-то Вольсинии, город могучий,
Над ним возвышался, гордый и смел.
Этрусков народ, искусный и зрячий,
В его отражении судьбу свою зрел.

Но боги, разгневанные гордыней людской,
Явили свой гнев в пламени и мгле.
Город пал, поглощен бездной морской,
И озеро Больсена возникло на земле.

Говорят, это слёзы богов пролились,
Омывая руины, скорбь утоляя.
И в глубинах его души поселились
Призраки прошлого, тихо рыдая.

Два острова, Мартана и Биссентина,
Как стражи стоят, храня эту боль.
Мартана - где Амалазунта, царица,
Нашла свой конец, приняв смертельный укол.

Биссентина - остров священных рощ,
Где храмы стояли, богам посвященные.
Теперь лишь эхо молитв доносит дождь,
И тайны веков в камнях заключенные.

Когда солнце садится, багряным огнём,
Больсена сверкает, как слеза в ночи.
И кажется, слышишь в шепоте вод о былом,
О славе этрусской, что больше не звучит.

Так спит Больсена, озеро-легенда,
Храня в глубинах память веков.
И каждый, кто смотрит в его воды безбрежные,
Увидит в них отблеск ушедших богов.
***
Песнь о Фритиле, Воителе Зари

В те времена, когда мир был юн и дик,
Когда боги ходили по земле, как мы сейчас,
Родился Фритил, сын бури и скалы,
Воитель Зари, чья слава не угаснет.

Он был высок, как сосна, что к небу рвётся,
И силен, как медведь, что в берлоге спит.
В глазах его горел огонь рассвета,
А в сердце - жажда подвигов и битв.

Фритил рос, внимая шёпоту ветров,
И учился у волков охотничьей тропе.
Он знал язык зверей и птиц небесных,
И тайны трав, что исцеляют боль.

Однажды, тьма спустилась на земли,
И чудовища из бездны восстали вновь.
Они пожирали скот и жгли селенья,
И сеяли лишь страх, да смерть, да кровь.

Тогда Фритил, презрев опасность смерти,
Взял меч отцов, что был кован из звёзд.
Надел доспехи, выкованные гномами,
И двинулся навстречу полчищам угроз.

Он бился яростно, как вихрь осенний,
И меч его сверкал, как молния в ночи.
Он сокрушал врагов, не зная страха,
И прогонял их прочь, от края до земли.

Он сражался с драконом, что дышал огнём,
И победил его, пронзив сердце копьём.
Он одолел колдуна, что тьму творил,
И вернул свет и радость в мир.

Но слава и победы не вскружили голову,
Фритил остался верен своему народу.
Он правил мудро, справедливо и честно,
И защищал свой край от всякого невзгоды.

И когда пришло его время покинуть мир,
Он ушёл достойно, как и жил всегда.
Он поднялся к звёздам, в Вальхаллу славную,
Где пирует с богами до скончания дня.

Так помните же, люди, о Фритиле,
Воителе Зари, что тьму победил.
Пусть подвиги его, вас вдохновляют,
И смелость в сердце вашем разжигают!
***
Два Острова: Мартана и Биссентина

В лазурных водах озера Болсена, где дремлет древняя магия,
Лежат два острова, словно два сердца, бьющихся в унисон.
Мартана, остров скорби и тайны, окутанный тенью печали,
И Биссентина, остров надежды, омытый лучами солнца.

Легенда гласит, что когда-то давно, в эпоху богов и героев,
Жила на Мартане прекрасная Марта, чья красота затмевала луну.
В неё влюбился могучий герцог, чьё сердце было чернее ночи,
И заточил её в башне высокой, лишив свободы и света дня.

Марта тосковала по воле, по ветру в волосах и пению птиц,
И слезы её, падая в озеро, превращались в жемчужины скорби.
Но однажды, услышав её мольбы, боги смилостивились над ней,
И послали ей весть через птицу, что надежда ещё жива.

На Биссентине, острове напротив, жил юный рыбак по имени Бисентий,
Чьё сердце было чистым и добрым, а руки сильными и умелыми.
Услышав о горе Марты, он поклялся освободить её из плена,
И каждый день, втайне от герцога, он плыл к Мартане на своей лодке.

Он пел ей песни о свободе, о любви и о надежде,
И голос его, словно луч солнца, проникал сквозь стены башни.
Марта слушала его, и сердце её наполнялось новой силой,
И вместе они плели план побега, втайне от злого герцога.

В ночь, когда луна затмилась, Бисентий приплыл к Мартане,
И помог ей спуститься из башни, используя верёвку из её волос.
Они бежали вместе, под покровом ночи, к Биссентине,
Но герцог, узнав о побеге, послал за ними своих воинов.

Настигли они их на берегу, готовые убить обоих,
Но боги, видя их любовь и отвагу, вмешались в ход событий.
Они подняли волны озера, и потопили воинов герцога,
А Марту и Бисентия превратили в два острова, навеки вместе.

Так и стоят они, по сей день, Мартана и Биссентина,
Напоминая о любви, о надежде и о силе духа.
Мартана, остров скорби, хранит память о заточении Марты,
А Биссентина, остров надежды, дарит веру в светлое будущее.

И если прислушаться к шёпоту ветра над озером Болсена,
Можно услышать их голоса, сливающиеся в единую песнь,
Песнь о любви, победившей зло, о надежде, не знающей границ,
И о двух островах, навеки связанных судьбой и легендой.
***
Остров Буян: Легенда из глубин

В синем море, в океане ширoком,
Где волны плещут, словно гривы коней,
Лежит остров, тайной дымкой обвит,
Буян зовётся, в сказках древних он сплетен.

Не сыщешь ты его на карте земной,
Лишь в шёпоте ветра, в песнях морских,
Он возникает, словно сон золотой,
В памяти предков, в сказаниях живых.

На острове том, дуб могучий растёт,
До неба ветвями своими достал,
И цепь золотая вокруг обвита,
А кот ученый, сказки там сказывал.

Там ларь хрустальный, в нём утка плывёт,
В той утке яйцо, а в яйце - смерть Кощеева,
Сокрыта сила, что мир бережёт,
От зла и коварства, от тьмы зловещей.

Там камень Алатырь, алтарь древних богов,
На нём исцеление, на нем и прозрение,
Он дарит мудрость, он дарит любовь,
И тайны вселенной открывает мгновенно.

Буян - не просто остров, то сердце земли,
Источник жизни, начало начал,
Он полон чудес, что в сказках нашли,
Своё отражение, свой вечный причал.

И если ты сердцем чист и душой,
То, может быть, в сновидениях явится он,
Остров Буян, в океане большом,
И тайны свои тебе тихо откроет потом.
***
Садко: Песнь о Морском Царе и Гусляре из Новгорода

В граде славном, в Новгороде вольном,
Жил гусляр Садко, душой исполнен.
Играл он дивно, песни слагал,
Но богатства, увы, не знал.

Однажды ночью, в тиши Ильмень-озера,
Услышал Садко голос, словно эхо ветра:
"Садко, гусляр, не печалься, не горюй,
В озеро выйди, сеть свою разверни!"

Послушался Садко, в лодку сел,
И в озеро тёмное сеть закинул смело.
И вытащил он рыбу - золотые перья,
Богатство неслыханное, невиданное доселе.

Разбогател Садко, купцом стал знатным,
Но сердце его тосковало необъятно.
Задумал он пир устроить невиданный,
Чтоб слава о Новгороде летела по миру.

Но пир не кончался, день и ночь гуляли,
И море взволновалось, штормы восстали.
Велел Морской Царь жертву ему принести,
Того, кто всех милее, кто всех дороже найти.

Жребий пал на Садко, гусляра славного,
И бросили его в море, в пучину темную.
Очутился Садко во дворце подводном,
Перед Царем Морским, грозным и холодным.

Велел Царь Садко играть на гуслях звонких,
И музыка полилась, как реки шёлковые.
Заплясал Царь Морской, затряслась пучина,
И корабли стали тонуть, погибель неминуема.

Вдруг явился Никола-Угодник, святой,
И шепнул Садко: "Струны порви, герой!
Иначе весь мир поглотит пучина,
Останови пляску Царя, злого владыки".

Садко послушался, струны оборвал,
И пляска Царя Морского прервалась, утихла.
Предложил Царь Садко выбрать себе невесту,
Из трехсот девиц, прекрасных и прелестных.

Но Никола-Угодник снова подсказал:
"Выбери Чернавушку, ту, что всех печальней".
Выбрал Садко Чернавушку, скромную девицу,
И заснул с ней сном глубоким, словно в забытьи.

Проснулся Садко на берегу Ильмень-озера,
Рядом с ним Чернавушка, река прозрачная.
Понял Садко, что богатство - не главное,
А любовь и верность - сокровище бесценное.

Вернулся Садко в Новгород, к жене любимой,
И больше не искал богатства мнимого.
А гусли свои повесил в церкви святой,
В память о чуде, что случилось с ним под водой.

Так песня о Садко, гусляре славном,
Живёт в веках, как сказ о чуде дивном.
О силе музыки, о мудрости сердца,
И о том, что любовь - дороже наследства.
***
Илья Муромец: Былина о Силе и Чести

В селе Карачарове, тихом и сонном,
Лежал Илья, недвижим, словно камень.
Тридцать лет протекли, как вода под мостом,
А он всё лежал, скованный недугом.

Но час пробил, и странники святые,
В избу вошли, свет лицами даря.
"Илья Муромец, встань, богатырь России!
Настало время подвигов, пора".

Илья, услышав голос, встрепенулся,
Впервые силу в теле ощутил.
Водой святой он жадно прикоснулся,
И немощь тридцати лет как дым уплыла.

Вскочил Илья, плечи расправил могучие,
Земля под ним затрепетала слегка.
Почувствовал силу, не знавшую случая,
И понял, что ждёт его дальняя дорога.

Отец и мать со слезами благословили,
На подвиги ратные, на защиту земли.
Илья коня богатырского оседлал,
И в Киев град путь свой направил он.

В лесах дремучих, разбойники свирепые,
На путников нападали, грабя и губя.
Но Илья Муромец, с булавой своей крепкой,
Разбойников тех быстро усмирил.

Соловья Разбойника, что свистом своим,
Деревья гнул и путников пугал,
Илья Муромец стрелой сразил одним,
И землю русскую от зла избавлял.

В Киеве граде, князь Владимир пировал,
Илья Муромец к нему на поклон пришёл.
За землю русскую, за народ страдал,
И в битвах славных себя он нашёл.

Сражался с Тугарином Змеевичем лютым,
С Идолищем Поганым, что землю топтал.
Илья Муромец, богатырь непобедимый,
Русь от врагов всегда защищал.

Так жил Илья, сильный и справедливый,
Защитник слабых, гроза для врагов.
Имя его в веках прославлено дивно,
И в былинах живёт, как символ основ.

И помнят люди подвиги Ильюши,
О силе духа, о чести и долге.
И верят, что если придёт беда в души,
Вновь встанёт Илья, на страже, надолго!
***
Тугарин Змеевич: Песнь о Силе и Погибели

В степях широких, где ветер гуляет,
Где солнце палит, а пыль летает,
Родился Тугарин, Змеевич лютый,
Сын тьмы и хаоса, судьбой проклятый.

Не богатырь он, не воин славный,
А чудище злое, облик коварный.
Огромный и сильный, как гора каменная,
С кожей змеиной, чешуей пламенной.

Дыхание жаркое, словно из ада,
Глаза горят злобой, нет в них пощады.
На коне крылатом, из искр и дыма,
Летит он, сея вокруг лишь руины.

Поля выжигает, леса истребляет,
Деревни сжигает, людей порабощает.
Никто не смеет ему перечить,
Лишь страх и ужас он может навлечь.

Но Русь Святая богатырей рождает,
Илья Муромец в бой выступает.
С молитвой на устах, с мечом в руке,
Он едет навстречу змеиной тоске.

На поле широком сошлись они в битве,
Два мира столкнулись в яростной схватке.
Тугарин Змеевич огнём изрыгает,
Илья Муромец меч свой вздымает.

Долго сражались, земля содрогалась,
От ударов мощных всё вокруг рушилось.
Но сила правды, сила народная,
Победила злобу, силу природную.

Илья Муромец меч свой вонзил,
В сердце змеиное, злобу сразил.
Упал Тугарин, рухнул на землю,
И тьма отступила, рассеялась темень.

И воссияло солнце над Русью,
И люди вздохнули, забыв про грусть.
Илья Муромец - герой народный,
Победитель зла, защитник свободный.

Так песня гласит о силе и злобе,
О битве добра и тьмы в борьбе.
И помните, люди, всегда и везде,
Что правда и сила - в русской земле!
***
Баба-Яга: Песнь Лесной Кости

В чаще дремучей, где сосны стонут,
Где мрак клубится, как дым болотный,
Стоит избушка на курьих ножках,
Скрипит зубами, как старый сторож.

Там правит балом костяная нога,
Баба-Яга - лесная слуга.
Не мать, не бабка, не просто ведьма,
Она - граница, она - дилемма.

Глаза - как угли, горят во тьме,
Ухмылка жуткая на костяном лице.
Коса седая, как лунный свет,
Хранит в себе тысячелетний секрет.

В ступе железной по лесу мчит,
Помелом следы свои заметёт вмиг.
Ветром свистит, да зверем рычит,
Кто к ней придёт - тот крепко молчит.

Она - хранительница древних знаний,
Владеет силой земли и камней.
Испытания шлёт, дарит наказания,
Иль мудрость откроет, коль будешь смелей.

Не бойся, путник, её костяной руки,
Не страшись её взгляда, что пронзает насквозь.
Коль чисты помыслы, духом сильны,
Яга поможет, развеет твою грусть.

Но если в сердце таится обман,
И жажда власти затмила глаза,
То ждет тебя печь, да котел кипящий,
И вечный плен в её лесных краях.

Так помни, путник, идя в тёмный лес,
Баба-Яга - это выбор, это крест.
Она - судья, она - испытание,
И ключ к познанию, и к покаянию.

И пусть трещат кости в ее избе,
И воют ветры в ночной тишине,
Баба-Яга - вечна, как лес и луна,
И тайна её никогда не будет познана до дна.
***
Марья Моревна: Стих о Деве-Богатырше

В землях далеких, где солнце багряно,
Где лес дремучий таит колдовство,
Жила дева-воительница славная,
Марья Моревна, чье имя - само торжество.

Не знала страха, не ведала лени,
В седле держалась, как сокол в полёте.
Коса золотая, как нить из легенды,
Плела ей судьбу в богатырском походе.

Её меч булатный, закалённый в горне,
Сражал супостатов, как молния с неба.
И голос её, словно гром в непогоду,
Врагов повергал в трепет и негу.

Она повелевала полками могучими,
Вела их в сраженья, не зная сомнений.
И кони её, словно вихри летучие,
Неслись по полям, развевая знамена.

Пленился ею Кощей Бессмертный,
В темницу хрустальную заточил её тело.
Но дух её вольный, огнь неуёмный,
Ждал часа свободы, чтоб снова запело.

Иван-царевич, герой молодой,
Влюбился в Марью, услышав о ней.
Отправился в путь, сквозь бури и зной,
Чтоб вызволить деву из власти теней.

Сразился с Кощеем в битве жестокой,
И меч Марьи Моревны помог победить.
Разрушил темницу, хрусталь одинокий,
И дева-богатырша смогла воскресить.

Они вместе вернулись в земли родные,
И правили мудро, и жили в любви.
И слава о Марье, деве-героине,
Звучит в песнях до самой зари.

Так помните, люди, о силе девичьей,
О храбрости духа, что в сердце живёт.
Марья Моревна - пример нам великий,
Что даже дева мир от зла спасёт!
***
Песнь Кощеева: О костях, о злате и вечной тоске

Я - Кощей, кость да кожа, дыханье стужи,
Властелин палат хрустальных, где солнце тужит.
Не помню ни матери, ни ласки отчей,
Лишь холод камней, да шёпот ночей.

В утробе земли, где корни сплелись веками,
Я вырос из мрака, вскормлён ветрами.
Забыты молитвы, отринуты боги,
Лишь жажда власти, да вечные тревоги.

Я золото плавил в ладонях костлявых,
Сокровищ несметных наполнил я ямы.
Драконы мне служат, и вихри послушны,
Но сердце тоскует, и мысли тягучи.

Зачем мне богатства, что прахом истлеют?
Зачем мне бессмертие, если все тлеет?
Я видел империи, что в пыль обратились,
И слышал, как песни в рыданья сменились.

Я крал у людей их надежды и веру,
Плёл сети обмана, творил круговертью.
Но в каждом проклятье, в каждом злодеянье,
Я чувствовал пустошь, зиянье, страданье.

И вот предо мною стоит дева красная,
В глазах её - пламя, душа её - ясная.
Она не боится ни силы, ни власти,
В ней - искра жизни, в ней - свет и участье.

Она - моя гибель, она - мое спасенье,
Она - та причина, что вызвала трепет.
Но я, Кощей Бессмертный, не знаю пощады,
И сердце моё - лёд, и мысли - прохлады.

Я буду сражаться, я буду противиться,
Но знаю, что в битве мне не удержаться.
И пусть моя смерть станет песней свободы,
И пусть моя память развеется в годы.
***
Чальчуненецин: Слёзы Нефритовой Юбки

В лазурных водах озера Тескоко,
Где камыши шептали тайны древних богов,
Восстала Чальчуненецин, владычица вод,
В нефритовой юбке, сотканной из снов.

Её дыхание - туман над спящим городом,
Её слезы - роса на лепестках цветов.
Она - мать рек, питающих землю плодородную,
И стражница глубин, где дремлет вечный зов.

Когда Кетцалькоатль, пернатый змей небесный,
Спустился с гор, неся рассвет в руках,
Чальчуненецин, с улыбкой нежной,
Отразила свет в своих глубоких глазах.

Но Тлалок, бог дождя, ревнивый и суровый,
Увидел блеск, что затмевал его грозу.
И наслал он бурю, яростную, новую,
Разрушив мир, что Чальчуненецин несла в слезу.

Вода вздыбилась, поглощая храмы,
И люди в страхе молили о пощаде.
Чальчуненецин, с сердцем полным драмы,
Пыталась удержать стихии в беспощадной лаве.

Но гнев Тлалока был неумолим и страшен,
И мир, созданный ею, рухнул в одночасье.
Тогда Чальчуненецин, в отчаянии ужасном,
Пролила слезы, превратившиеся в несчастье.

Пятьдесят два года длился потоп великий,
Пока не смилостивились боги над землей.
И Чальчуненецин, в облике новом, диком,
Восстала вновь, с любовью неземной.

Она - богиня вод, что очищают землю,
И мать всего живого, что растёт и цветёт.
Помните, люди, её священную эмблему,
Ибо в её слезах - жизнь и смерть живёт.

Так пусть же льются воды чистые и светлые,
Напоминая нам о силе и любви,
Что в сердце Чальчуненецин, вечно бессмертной,
Горит огнём, что не погаснет никогда, увы.
***
Легенда о Тескоко: Зеркало Луны и Слёзы Богов

Когда мир был юн, и боги ходили по земле,
В долине Анауак, меж гор, что взирали в тишине,
Раскинулось Тескоко, озеро цвета нефрита,
Зеркало Луны, где отражалась небесная свита.

Говорили, что Тескоко - не просто вода и земля,
А слёзы богов, что оплакивали утраты дня.
Когда Кецалькоатль, Пернатый Змей, покинул свой трон,
Скорбь божественная наполнила чашу времен.

И из этих слёз, что падали с небес, как роса,
Родилось Тескоко, озеро, полное чудес.
В его глубинах обитали духи воды и ветра,
Шептали легенды древние, от рассвета до рассвета.

На берегах его, среди тростника и камыша,
Жили народы, чья вера была крепка и свежа.
Они чтили Тескоко, как мать, что дарует им жизнь,
И приносили дары, чтобы умилостивить высь.

Но однажды, гнев богов обрушился на землю,
И Тескоко, в ярости, поднялось, словно пламя.
Вода затопила поля, разрушила дома и храмы,
И народ в отчаянии взывал к богам с мольбами.

Тогда явилась богиня Чальчиухтликуэ,
Владычица вод, в своем небесном одеянии.
Она усмирила стихию, вернула покой и тишину,
И Тескоко вновь засияло, как зеркало Луны.

С тех пор, Тескоко хранит в себе память веков,
О богах и героях, о радостях и скорбях.
И даже сейчас, когда город вырос вокруг него,
В его водах шепчутся легенды, эхо былого.

Прислушайся внимательно, когда стоишь у берега,
И ты услышишь голоса прошлого, что шепчут тебе:
"Тескоко - это больше, чем просто озеро и вода,
Это сердце долины, живая легенда навсегда".
***
Чальчиухтликуэ: Песнь о Нефритовой Юбке

Из глубин лазурных, где рождается рассвет,
Восходит Чальчиухтликуэ, богиня вод и бед.
Нефритовая юбка плещется в волнах,
И шепчет океан о тайнах в её снах.

Она - мать рек и озер, что землю питает,
Она - источник жизни, что жажду утоляет.
Из чрева её бьют ключи, даря прохладу,
И рыбы серебристые танцуют ей в награду.

Но не обманитесь ласковой волной,
В ней скрыта сила бури, гнев морской.
Когда разгневана богиня, шторм вздымает вал,
И корабли, как щепки, бросает в смертный шквал.

Она - хранительница рожениц, дарует им покой,
И оберегает детство от беды любой.
Молитвы ей возносят, прося о благодати,
Чтоб воды жизни щедро землю орошали.

Когда мир утонул в потопе, в гневе Тлалока,
Она, как мать, спасла народ от злого рока.
В неё превратились люди, рыбами став в воде,
И ждали, пока гнев небесный не пройдёт в беде.

О Чальчиухтликуэ, владычица глубин,
Твой лик прекрасен, как рассвет над синим.
Мы чтим тебя, богиня, и просим о защите,
Чтоб воды твои дарили жизнь, а не обиды.

Пусть нефритовая юбка вечно плещется в волнах,
И шепчет океан о тайнах в твоих снах.
Богиня вод, богиня жизни, богиня красоты,
Чальчиухтликуэ, да будешь ты всегда с нами ты.
***
Пернатый Змей: Песнь о Кецалькоатле

Из мрака древнего, из сердца мирозданья,
Родился Кецалькоатль, бог мудрости и знанья.
Пернатый Змей, чьё тело в изумрудных перьях,
Небесный странник, в чьих глазах сияют зори.

Он вышел из глубин, где хаос вечно правит,
Чтоб мир создать, чтоб жизнь в нём вечно славить.
Спустился с небес, на землю опустился,
И в глине, в прахе, образ человека воплотился.

Он дал нам кукурузу, пищу для души и тела,
Научил земледелию, чтоб жизнь в достатке зрела.
Он дал нам календарь, чтоб время понимать,
И мудрость звёзд, чтоб будущее предсказать.

Он правил Толланом, городом чудес и света,
Где процветали науки, музыка и поэты.
Он был учителем, царём, философом и другом,
И справедливость нёс он людям своим кругом.

Но Тлакатеколь, злой брат, завистью объятый,
Обманом низверг его, в грехи его упрятал.
И Кецалькоатль, обманутый и преданный,
Покинул землю, в море устремлённый.

На плоту из змей, он в сторону востока,
Уплыл, оставив землю, полную порока.
Но обещал вернуться, в год тростника единый,
Чтоб принести мир, свет и справедливость дивную.

И до сих пор мы ждём его, Пернатого Змея,
Надеясь, что вернётся он, печали наши развея.
Ведь в сердце каждого, искра его горит,
И мудрость Кецалькоатля в нас вечно говорит.

Так пусть же славится имя его навеки,
Пернатого Змея, что дарит нам реки
Знаний и надежды, веры в светлый путь,
И учит нас добру, чтоб мир от зла вернуть.
***
Алконост - птица Рая

Ох, Алконост, птица дивная, певица рая,
Чей голос сладок, словно мёд, что пчёлы собирают.
Небесный гость, с лицом девичьим, светлым, чистым,
И крыльями, что солнце в них играет лучистым.

На берегах морских, где волны бьются в скалы,
Ты песнь свою поёшь, о счастье, что настало.
И в этот миг, когда звучит твой голос нежный,
Забудет мир про скорбь, боль и грех кромешный.

Яйца свои ты в море опускаешь тихо,
И семь дней буря утихает, стихает лихо.
Моря гладь зеркалом становится, спокойна,
И солнце отражается в ней, словно икона.

Но горе тем, кто слышит песнь твою печальную,
Ведь в ней тоска по небесам, по жизни дальней.
И сердце их наполнится тоской безмерной,
И мир земной покажется им тленной, скверной.

Ты вестница небес, Алконост, птица чуда,
Надежда в сердце ты несёшь, откуда ниоткуда.
Твой образ во снах приходит к тем, кто верит свято,
Что счастье есть, и ждёт оно за гранью заката.

Лети же, птица дивная, над миром бренным,
И песнь свою дари сердцам, уставшим, пленным.
Пусть в голосе твоём услышат люди веру,
В любовь, в добро, в надежду, в светлую эру.
***
Песнь Сирина: О птице райской и горе земном

Из Ирия сада, где вечное лето,
Слетает Сирин, птица дивной красы.
Оперён он золотом, пером самоцветным,
И взор его светит, как утренние росы.

Не смертный он вестник, не гонец богов,
Но песня его - то радость, то печаль.
В ней слышится шёпот райских садов,
И горечь земли, что уходит вдаль.

Когда он поёт, забываются беды,
И сердце ликует, как в светлый день.
Но слушай внимательно, путник несмелый,
Ибо сладость та может ввергнуть в тень.

Ведь песня Сирина - то колдовской дурман,
Забытьё, что манит в объятья сна.
Заслушавшись ею, забудешь свой стан,
И в райских кущах останешься одна.

Но если ты духом силён и крепок,
И сердце твоё не подвластно обману,
То песня Сирина станет тебе леком,
И горечь земную развеет как ману.

Он птица меж мирами, меж раем и адом,
Поёт о надежде, поёт о любви.
И каждый, кто слышал его песню однажды,
Уносит в душе отголоски зари.

Так слушай же, путник, и помни всегда,
Что сладость без меры - то яд и обман.
Но песня Сирина, чиста и светла,
Укажет дорогу сквозь жизненный стан.
***
Вужалка - дочь Ужиного Князя

Послушайте, люди добрые, песнь о Вужалке,
Дочери Князя Ужей, что в болотах живёт.
Не дева она, не зверь, не птица, не галка,
А тайна живая, что в сердце болот бережёт.

Родилась она в тиши, под шёпот осоки,
Где лунный свет дрожит на тёмной воде.
В глазах её - глубина, как омут глубокий,
И мудрость веков, что не ведома нигде.

Кожа её - как змеиная чешуя, гладка,
И гибкость её - как лозы молодой.
Волос её - как водорослей прядка,
И голос её - как плеск волны речной.

Она повелевает туманом и мглою,
И шёпот её слышен в каждом листе.
Она дружит с лягушками, с тиной и с гною,
И знает секреты, что скрыты во тьме.

Не ищите её, если сердце не чисто,
Не зовите её, если помыслы злы.
Вужалка - хранительница места болотистого,
И гнев её страшен, как буря из мглы.

Но если душа ваша светла и открыта,
И к природе любовь в сердце живёт.
То Вужалка вам тайну свою приоткроет,
И мудрость болот вам в дар преподнесёт.

Она научит вас слушать шёпот деревьев,
И видеть прекрасное в каждой травинке.
Она откроет вам тайны древних поверьев,
И силу земли, что дремлет в низинке.

Так помните, люди, о Вужалке лесной,
О дочери Князя Ужей, что в болотах живёт.
И берегите природу, что нам дана свыше,
И тогда Вужалка вас не тронет, не проклянет.
***
Майя Златогорка: Легенда о Солнечном Сердце

В тенистых джунглях, где шепчутся лианы,
Где древние пирамиды смотрят в небеса.
Жила Майя Златогорка, дева неземная,
Чья красота затмевала даже солнца лучи.

Её волосы, как золото расплавленное, струились,
Глаза, как изумруды, хранили мудрость веков.
В её жилах текла кровь богов, что в небесах парили,
И сердце билось в ритме древних, забытых снов.

Она была хранительницей тайных знаний,
Владела силой исцеления и предвидения.
Звери лесные приходили к ней за советом,
А птицы небесные пели ей свои откровения.

Но тьма сгущалась над землями Майя,
Бог смерти Ах Пуч, восстав из преисподней,
Послал свои полчища, чтобы похитить солнце,
И погрузить мир в вечную, леденящую ночь.

Майя Златогорка, не дрогнув сердцем,
Взяла в руки лук, сплетённый из звёздного света,
И стрелы, оперенные перьями колибри,
Чтобы сразиться с тьмой и вернуть солнце миру.

Она прошла сквозь лабиринты подземного царства,
Сражалась с демонами, что охраняли врата.
Её храбрость и мудрость, словно щит, защищали,
И свет её души рассеивал тьму навсегда.

В финальной битве, у трона Ах Пуча,
Майя Златогорка выпустила стрелу,
Что пронзила сердце бога смерти,
И освободила солнце из его тёмных оков.

Солнце, ликуя, взмыло в небеса,
Озарив землю своим теплом и светом.
Майя Златогорка, уставшая, но победительница,
Вернулась в джунгли, как героиня и богиня.

И с тех пор, когда тьма пытается накрыть мир,
Когда надежда гаснет в сердцах людей,
Вспоминают легенду о Майе Златогорке,
О деве с солнечным сердцем, что победила тьму.

И верят, что пока жива память о ней,
Пока звучит её имя в шёпоте ветра,
Свет всегда победит тьму,
И солнце будет сиять над землями Майя.
***
Семаргл: Песнь Огненного Волка

Из искр небесных, из пламени звёзд,
Рожден Семаргл, хранитель священных грёз.
Не зверь, не бог, но дух меж мирами,
Взирает он мудро горящими очами.

Он волк крылатый, перья из огня,
Стремится ввысь, законы бытия
Ему подвластны, он страж меж мирами,
Где явь и сон сплетаются веками.

В его когтях - ключи от тайных врат,
Где древо жизни корни свои таит.
Он сеет зерна, что всходы дарят миру,
И охраняет их от зла, от лихого пира.

Когда зима сковывает землю льдом,
Семаргл спит, укрывшись вечным сном.
Но с первым лучом весеннего тепла,
Он пробуждается, и жизнь опять светла.

Он слышит шёпот трав, и песнь ветров,
И знает тайны всех земных богов.
Он видит будущее, прошлое хранит,
И мудростью своей судьбу вершит.

Не просит жертв, не требует поклона,
Лишь верности земле, и чести закона.
Он символ силы, верности и света,
Семаргл - хранитель, во тьме и до рассвета.

Так помните о нём, когда в душе тоска,
Ищите в небе отблеск огонька.
И знайте, что Семаргл, дух вечный и живой,
Над Русью нашей простирает свой покров.
***
Баш Челик: Баллада о Стальном Сердце

В горах седых, где ветер воет злобно,
Где скалы в небо тянутся сурово,
Родился воин, силой неземною,
Баш Челик, прозванный Стальною Душою.

Не ведал страха, не знал он колебаний,
В его глазах горел огонь желаний.
Желал он правды, справедливости жаждал,
И слабых защищал, от зла ограждал.

Ковали гномы доспех ему дивный,
Из стали звёздной, крепкий и массивный.
Не брала сталь ни меч, ни стрела злая,
Лишь сердце билось, правду защищая.

Он бился с драконом, что солнце затмил,
И пламя его яростно тушил.
Он спас принцессу, в башне заточенную,
И злобного колдуна, в прах обращенного.

Но сила стали не вечна, как известно,
И даже сердце может быть изранено.
Предательство друга, удар исподтишка,
И сталь пронзила, словно тонкая игла.

Упал Баш Челик, воин непобедимый,
Но дух его остался невредимым.
В легендах живёт он, в песнях воспевается,
И память о нём в сердцах не угасает.

И шепчут горы, и ветер вторит им:
"Не сталь важна, а то, что внутри храним.
Будь сердцем тверд, как сталь Баш Челика,
И правда восторжествует вовеки".

Так помните, люди, о воине стальном,
Что пал за правду, в бою роковом.
И пусть его подвиг, вам светом сияет,
И к добрым делам всегда вдохновляет.
***
Дрекавац: Песнь Кровавого Леса

В глуши лесов, где тень густа и вечна,
Где лунный свет лишь робко проникает,
Живёт кошмар, что душу искалечит,
Дрекавац - зверь, что в крике погибает.

Не волк, не медведь, и не призрак ночи,
Он - порождение греха и страха,
Душа некрещеная, что вечно хочет
Вернуть себе утраченное право.

Он бродит в зарослях, когти точит о камни,
Глаза горят, как угольки в печи,
И воет так, что замирают травы,
И кровь стынет в жилах от тоски.

Его облик - лоскут из страха сшитый,
То зверь, то птица, то дитя больное,
Он - крик отчаянья, в лесу забытый,
И эхо боли, что не знает покоя.

Он нападает на скот, на путников случайных,
Кто в лес забредёт в час ночной и тёмный,
Их кровь он пьёт, чтоб утолить страданья,
И крик его - проклятье неизменное.

Но говорят, что Дрекавац - не просто зверь,
А дух невинный, жертва злой судьбы,
Что ищет покоя, но не может обрести,
И в крике лишь находит забытье.

Так берегитесь, путник, в лес входя,
В час, когда луна свой свет теряет,
И если крик услышите, леденящий душу,
Бегите прочь, пока Дрекавац не поймает.

Ведь в каждом крике - боль невыносимая,
И в каждом взгляде - отчаянье и страх,
Дрекавац - вечный пленник леса тёмного,
И крик его - проклятье в вечных снах.
***
Пиррон: Песнь о Скептике

В тени Олимпа, где боги пируют,
И смертным даруют то радость, то гнев,
Родился мудрец, что истину чует,
Не в блеске божественном, а в шёпоте древ.

Пиррон Элидский, скиталец без страха,
В Индийских землях познал он покой.
Увидел он мудрость в простом пастухе,
И понял, что знание, лишь мираж пустой.

Он видел, как реки меняют теченье,
Как горы вздымаются к небу седому,
И понял, что всё в этом мире - мгновенье,
И истина скрыта в немом, вечном доме.

Он слышал пророчества дельфийской пифии,
И видел, как люди в них верят слепо.
Но в сердце Пиррона росла апатия,
К словам, что лишь сеют раздор и нелепость.

Он шёл по дорогам, не зная куда,
Не верил ни в счастье, ни в горе, ни в боль.
И если навстречу неслась колесница,
Он ждал, не меняя ни шага, ни роль.

Друзья его в страхе кричали, молили,
Но Пиррон лишь, молча, смотрел в небеса.
И чудо свершилось - кони промчались мимо,
И жизнь его снова вернулась в русла.

Он учил, что нет ничего достоверно,
Что чувства обманчивы, разум слаб и хрупок.
И только сомнение - компас верный,
В бушующем море иллюзий и мук.

Пусть боги гневаются, пусть люди ликуют,
Пиррон оставался спокоен и тих.
Он знал, что все это - лишь тени танцуют,
И истина ждёт за пределами их.

Так жил он, мудрец, что познал отреченье,
От жажды познания, от страха и лжи.
И имя его - как символ сомненья,
В вечной погоне за истиной жизни.
***
Василиса Звёздная, Мать-Лебедь: Миф о Небесной Птице

В начале времен, когда мир был юн и светел,
Когда звёзды шептали сказки ветру,
Явилась Василиса Звёздная, Мать-Лебедь,
Богиня ночи, лунного рассвета.

Она родилась из пены Млечного Пути,
Из серебряных слёз упавших звезд,
И крылья лебединые, что белее снега,
Ей даровали власть над небесным сводом.

Её глаза - два озера глубоких, тёмных,
В них отражались тайны мироздания.
И голос, словно звон колокольчиков,
Усмирял бури, дарил успокоение.

Василиса Звёздная правила ночным царством,
Оберегала спящих от кошмаров и бед,
И каждый путник, заблудившийся в темноте,
Мог найти дорогу, ведомый её светом.

Она спускалась на землю в облике лебедя,
Скользила по глади озёр и рек,
И там, где касалось её крыло воды,
Рождались лилии, символ чистоты.

Говорили, что в её перьях заключены
Все тайны звёзд, все знания вселенной,
И тот, кто прикоснется к ним с чистым сердцем,
Получит мудрость, силу и прозрение.

Но горе тому, кто замыслит злое,
Кто осквернит её священный покой,
Василиса Звёздная, Мать-Лебедь,
Обрушит на него гнев небесный.

И до сих пор, когда ночь опускается на землю,
Когда звёзды мерцают в небесной вышине,
Мы слышим шёпот её лебединых крыльев,
И помним о Василисе Звёздной, вечной богине.

Она - хранительница снов и надежд,
Мать-Лебедь, символ красоты и мудрости,
И пока сияют звёзды в небесах,
Будет жить легенда о её небесной власти.
***
Абарис: Песнь о Стреле и Ветре

В краю Гиперборейском, где вечный льда покров,
Родился Абарис, сын северных ветров.
Не смертный он был, но дух, что в теле жил,
И дар Аполлона ему судьбу вручил.

Стрела золотая, что в сердце не вонзалась,
Но в небеса взлетала, где мудрость открывалась.
На ней он летал, как птица над землёй,
И тайны постигал, неведомые людской.

Он странствовал в Греции, мудрец и прорицатель,
Учил он эллинов законам и понятьям.
Смирял он бури, исцелял больных,
И словом усмирял сердца людей шальных.

Пифагора он встретил, и духом породнились,
В ученьях сокровенных они объединились.
Абарис, сын Севера, в Элладе процветал,
И мудростью своей мир смертных озарял.

Но тоска по родине в душе его жила,
К снегам Гипербореи его всегда влекла.
Прощаясь с Грецией, он в небо устремился,
На золотой стреле, как ветер, возродился.

Легенда говорит, что он бессмертным стал,
И в северных сияниях свой след навек оставил.
Абарис, сын ветра, мудрец и прорицатель,
Напоминает нам о силе духа, созидателя.

Так слушайте же песнь о северном герое,
О том, кто мудрость нёс, не ведая покоя.
Абарис, сын Севера, в легендах вечно жив,
И эхо его славы в сердцах людских звучит.
***
Гиперборея: Песнь о Северном Рае

Из-под покрова вечной мерзлоты,
Где солнце скользит по кромке льда,
Лежит земля, забытая богами,
Гиперборея - вечная весна.

Не знают там ни горя, ни печали,
Ни зависти, ни злобы, ни войны.
Лишь мудрость, что в сердцах сияет,
И песни, что луной озарены.

Там реки льются молоком и мёдом,
Сады цветут, не ведая зимы.
И люди, словно дети, беззаботны,
В гармонии живут с природой мы.

Аполлон, златой стрелок, часто навещает,
Свою любимую, священную страну.
И муз прекрасных хор там вдохновляет,
На песни, что рождаются в тишину.

Там грифоны стерегут сокровища,
И сфинксы охраняют тайный вход.
Лишь чистый сердцем, с помыслами хорошими,
Найдёт дорогу в этот дивный свод.

Но мир людской, в безумстве и корысти,
Забыл о добродетели простой.
И Гиперборея, в дымке тайн сокрыта,
Лишь во снах поэтов обретает покой.

Искать её напрасно на карте мира,
Она живёт в душе, в стремлении к добру.
Гиперборея - вечная надежда,
На мир, где правит свет, а не вражду.
***
Илибия - богиня родов

Ох, Илифия, богиня родов,
Чьи руки судьбу младенцев творят,
В муках рожденья, средь стонов и вздохов,
Твой лик появляется, словно закат.

Ты дочь Геракла, могучего бога,
И Геры царицы, ревнивой жены,
В тебе и сила, и нежность немного,
И власть над началом новой весны.

Когда Лето мучилась, тяжко страдая,
Родить Аполлона и Артемиду,
Ты, Илифия, в гневе пылая,
Замедлила роды, как злую обиду.

Но боги молили, дары предлагали,
И ты, уступив, разжала свой гнев,
И близнецы миру тогда засияли,
В лучах ослепительных, словно напев.

О, Илифия, к тебе мы взываем,
В час боли и страха, в час новой зари,
Даруй нам рождение легким и правым,
И жизнь подари, и нас сохрани!

Пусть руки твои, словно крылья лебедя,
Окутают нежно рождающий мир,
И новая жизнь, словно светлое небо,
Взойдет над землей, словно солнечный пир.
***
Калаид: Песнь о Падшем Свете

В начале времен, когда мир был юн и светел,
В небесном граде, где сияли звёзды, жил Калаид.
Не бог, не смертный, но дитя рассвета,
Он был хранителем Света, что тьму разгонял.

Его крылья, сотканные из лучей солнца,
Окрашивали зарю в багряные тона.
Его голос, словно звон хрустального колодца,
Умиротворял сердца, что скорбью полны.

Но гордость, словно яд, проникла в его душу,
И возжелал Калаид власти над всем миром.
Он возомнил себя равным богам могучим,
И поднял бунт, объятый безумным пылом.

Война разразилась в небесах, жестокая,
Свет против Света, брат против брата.
Калаид, ведомый гордыней опасной,
Обрушил на небеса огненные грады.

Но силы его иссякли, и пал он, сраженный,
С небес низвергнут в бездну глубокую.
Его крылья, некогда солнцем озарённые,
Превратились в пепел, в пыль одинокую.

И там, в темноте, где нет ни света, ни надежды,
Калаид оплакивает свою утраченную славу.
Он помнит вкус свободы, вкус победы прежней,
И проклинает гордыню, что привела к краху.

Но говорят, что в ночи, когда луна в зените,
Можно услышать шёпот его тоски.
И если в сердце твоем гордыня затаится,
Вспомни о Калаиде, падшем с высоты.

И даже самый яркий свет может погаснуть,
Если гордость затмит разум и душу.
И падение с небес бывает ужасным,
Когда ты сам себя обрекаешь на муку.

Так помните же, смертные, эту песнь о Калаиде,
О том, кто был хранителем Света, но пал во тьму.
И пусть она предостережет вас от гордыни,
Ибо гордыня - путь к забвению и краху.
***
Мятеж Зимних Клинков: Песнь о Рыцарях Гипербореи

В краю вечной зимы, где льды шепчут древние сказы,
В Гиперборее, колыбели богов, рождались не только морозы.
Там, под полярным сиянием, ковались сердца из стали,
И рыцари, верные долгу, за землю свою стояли.

Но даже в царстве порядка, где солнце - гость мимолетный,
Зарождается тень сомнения, зерно раздора запретное.
Устали рыцари служить, склоняясь пред волей царя,
Увидели в его правлении лишь лёд, что сковал их заря.

Во главе их встал Арион, чье имя звучало как ветер,
Чьи глаза горели огнём, что плавит арктический лед.
Он видел, как гибнет народ, под гнетом власти холодной,
И в сердце его зародился бунт, яростный и голодный.

"Довольно!" - воскликнул Арион, и меч его вспыхнул как пламя,
"Мы рыцари, а не рабы, и сами кузнецы своей славы!
Царь предал нас, забыл о чести, о долге перед народом,
Пора свергнуть его власть, и вырвать свободу изо льда!"

За Арионом пошли другие, чьи души пылали от гнева,
Рыцари Зимних Клинков, чья ярость была как лавина.
Они отринули клятвы, забыли о страхе и боли,
И двинулись на ледяной трон, чтобы изменить свою долю.

Битва была жестокой, лёд трескался под ударами стали,
Кровь смешивалась со снегом, и ветер стонал от печали.
Но рыцари-мятежники бились с отвагой безумной,
Ведомые Арионом, к свободе рвались неуклонно.

И пала власть ледяного царя, разбилась о волю народа,
Гиперборея содрогнулась, освобождаясь от гнета.
Но цена победы была высока, многие пали в бою,
И Арион, герой-мятежник, заплатил за свободу свою.

Легенда о Зимних Клинках живёт в северных ветрах,
Напоминая о том, что даже в царстве вечного мрака,
Может вспыхнуть искра надежды, и растопить лёд тирании,
Если в сердцах рыцарей горит пламя свободы и знания.

И пусть помнят потомки, что даже в Гиперборее суровой,
Рождаются герои, готовые отдать жизнь за слово,
За право дышать свободно, за право самим выбирать,
И в вечной мерзлоте отвагу и честь не потерять.

Конец