Туринская Плащаница: Миф о Ткани Времени

В пещере древней, в сумраке веков,
Где тени шепчут тайны мертвых снов,
Лежит полотно, сотканное из льна,
Загадка вечная, что миру явлена.

Не просто ткань, не саван погребальный,
А зеркало времен, свидетель печальный.
На нем запечатлен лик человека,
Страдальца образ, мученика века.

Говорят, что это - ткань, что обернула
Тело Христово, когда душа уснула.
Что кровь и пот, и боль предсмертной муки
Оставили на ней свои навеки звуки.

Но шепчут духи, древние и злые,
Что ткань сия - не дар, а проклятье мира.
Что в ней заключена не сила искупленья,
А эхо боли, вечное мученье.

Что каждый, кто коснется этой ткани,
Почувствует всю тяжесть мирозданья.
Увидит в ней не лик святой и чистый,
А отражение грехов своих нечистых.

Иные верят, что плащаница - ключ,
К вратам иным, где время немогуч. 
Что сквозь неё возможно заглянуть
В грядущее, и прошлое вернуть.

Но будьте осторожны, ищущие знанья,
В объятьях этой ткани - лишь страданье.
Она хранит секреты мирозданья,
Но плата за них - вечное терзанье.

Так пусть лежит она, в тиши и мраке,
Загадка вечная, в священном знаке.
Туринская Плащаница - миф и боль,
История, написанная кровью и судьбой.
***
Гестия: Пламя Дома и Сердца

В тиши Олимпа, где боги пируют,
Где грохочет смех, вино рекой льется,
Стоит Гестия, скромная, тихая,
Хранительница очага, что вечно горит.

Не любит она битв, не жаждет власти,
Не плетет интриг, как Гера царица.
Ее царство - дом, очаг, что греет,
И пламя, что связывает семьи воедино.

Она - дочь Кроноса, сестра Зевса,
Но предпочла девственность, покой и служение.
Отвергла Посейдона, отвергла Аполлона,
И поклялась хранить чистоту и верность.

В каждом доме, в каждом храме,
Ее пламя горит, неугасимо и ярко.
Она - символ гостеприимства и мира,
Защитница путников, уставших с дороги.

Когда рождается ребенок, ей приносят жертву,
Когда свадьба играет, ей возносят молитвы.
Ибо Гестия - основа жизни,
Опора дома, тепла и уюта.

О, Гестия, богиня очага и сердца,
Храни наш дом от бед и невзгод.
Пусть пламя твое горит вечно,
Напоминая о любви, верности и мире.

И пусть каждый, кто входит в наш дом,
Почувствует тепло твоего присутствия.
Ибо ты - Гестия, богиня домашнего очага,
Вечная хранительница пламени жизни.
***
Матерь Света: Миф о Марии

В долине тихой, где оливы спят,
Под небом звездным, в доме бедном,
Жила Мария, дева чистых врат,
Душой смиренна, сердцем неподкупна.

Не знала роскоши, не ведала греха,
Лишь тихий труд и молитвы шепот нежный.
И ангел Гавриил, посланник Божий, вдруг
Явился ей, сияя светом вечным.

"Радуйся, Благодатная! Господь с тобой!
Ты обрела благоволение свыше.
Зачнешь во чреве, Сына родишь ты,
И имя Ему наречешь - Иисус, Спаситель".

Смутилась дева, в сердце задрожав,
Как может быть такое, непорочна я?
Но ангел молвил: "Дух Святой сойдет,
И сила Вышнего тебя осенит, Мария".

И приняла она судьбу свою,
Смиренно склонив голову пред Богом.
"Да будет мне по слову твоему!" -
Промолвила, исполненная благом.

И чудо свершилось, в утробе ее
Забилось сердце Сына Божьего.
И понесла она бремя святое,
Надежду мира, свет во тьме кромешной.

В пещере бедной, в яслях для скота,
Родился Иисус, Мессия долгожданный.
И Матерь Света, взор свой вознеся,
Благодарила Бога за дар нежданный.

Она хранила Сына своего,
Учила мудрости, любви и состраданию.
И видела, как рос Он день за днем,
Исполненный величия и знания.

Страдала Матерь, видя муки Сына,
Когда Его распяли на кресте.
Но верила, что Он воскреснет снова,
И победит навеки зло и смерть.

И после вознесения Его,
Она осталась светом и надеждой,
Заступницей для всех, кто в ней нуждался,
Матерью милосердной и безбрежной.

Так Матерь Света, дева из Назарета,
Вошла в легенды, в мифы и сказания.
И до сих пор сияет ее имя,
Символом веры, любви и покаяния.
***
Охотник Орион: Миф о Звездном Воине

В небесной выси, где искры звезд мерцают,
Раскинулся воин, чей лик веками знают.
Орион, охотник, могучий и смелый,
Чья слава гремела, как гром над землей спелый.

Рожденный из шкуры быка, что боги скрывали,
Он вырос гигантом, чьи стрелы не знали печали.
С луком из ясеня, с мечом из кометы,
Он шел по лесам, не ведая смерти приметы.

Любил он охоту, любил он просторы,
И нимфы лесные внимали его разговоры.
Но сердце его пленила прекрасная Меропа,
Дочь Атласа, титана, чья участь была жестока.

Обещал Орион ей защиту и верность,
Но гнев Артемиды, богини, был зверским и скверным.
За гордость и хвастовство, за дерзость и силу,
Решила богиня сломить его волю.

Послала скорпиона, ужасного зверя,
Чей яд смертоносный, как чёрная потеря.
Ужалил Ориона, и тьма поглотила,
И жизнь его яркая вмиг угасла, остыла.

Но Зевс, громовержец, увидев страданье,
Решил увековечить героя деянье.
Поднял Ориона на небо высокое,
И там он сияет, звездой одинокой.

И скорпион тоже, за подвиг ужасный,
В небе остался, навеки опасный.
Бегут от Ориона созвездия в страхе,
Когда он восходит в ночном полумраке.

И пояс Ориона, три ярких жемчужины,
Напоминают о славе, что в прошлом зарыта.
И меч его острый, что звезды пронзает,
О вечной охоте нам в небе вещает.

Так помните, люди, смотря на Ориона,
О силе и гордости, что в нем заключена.
И о том, что даже великие падут,
Когда боги разгневаны, и месть их найдет.
***
Легенда о Каллисто и Аркасе: Песнь Звездного Медведя

В Аркадии, где рощи шепчут таинства,
Где нимфы пляшут в лунном серебре,
Жила Каллисто, дева дивной красоты,
Охотница, Артемиде верная вдвойне.

Ее лук звенел, стрела летела метко,
И грация её пленяла взор.
Но Зевс, громовержец, страстью обуянный,
Забыл про клятвы, про богов закон.

Под видом Артемиды, он к ней явился,
И дева, не подозревая обман,
Отдалась богу, в сердце, не тая сомнений,
Не ведая, что ждет её удел, как ураган.

Когда же срок пришел, и бремя стало видно,
Артемида в гневе отвернулась от неё.
"Ты клятву нарушила, осквернила рощу!
Иди прочь, Каллисто, проклятие твоё".

Изгнанная, одинокая и в горе,
Бродила дева по лесам густым.
И Гера, ревностью пылая неустанно,
Решила местью отомстить грехам.

Коснулась Гера Каллисто проклятьем,
И дева обратилась в зверя вдруг.
В медведицу, огромную и страшную,
Лишенную речи, лишь тоска вокруг.

Прошли года. Каллисто-медведица скиталась,
По лесу, где когда-то вольно жила.
И вот однажды, сын её, Аркас, охотник,
Увидел зверя, что к нему брела.

Не зная матери в обличье диком,
Аркас натянул тетиву лука.
Но Зевс, увидев гибель неминуемую,
Вмешался, чтоб прервать страданья и тоску.

Он поднял их обоих в небо звёздное,
И превратил в созвездия навек.
Каллисто стала Большой Медведицей,
Аркас - Малым Медведем, рядом человек.

Но Гера, злобой не унятая, взмолилась:
"Пусть никогда не знают океан!
Пусть вечно кружат, не зная отдыха,
Вокруг Полярной Звезды, как вечный талисман".

И так и есть. В ночном небе сияют,
Два созвездия, печальную храня легенду.
О матери, любви и божьей воле,
О Каллисто и Аркасе, что в небесах живут навек.
***
Аркас, Медвежонок Небесный

В лесах Аркадии, где тень густа и мглиста,
Родился мальчик, дикий и игристый.
Аркас, сын Каллисто, нимфы луноликой,
Чей взор был чист, как горный родник тихий.

Гера, царица, гневом обуяна,
За красоту Каллисто, богам желанна,
В медведицу её превратила злобно,
И мать скиталась, одиноко и скорбно.

Аркас рос сильным, охотником умелым,
Не ведал тайны, что сердце матери болело.
Однажды в чаще, зверя подстрелив,
Увидел медведицу, взгляд её тосклив.

Поднял он лук, стрелу натянул туго,
Не зная, что перед ним - родная подруга.
Но Зевс, всевидящий, трагедию узрел,
И руку Аркаса в последний миг удержал.

Не мог он допустить, чтоб сын убил мать,
И в небеса их решил вознести, спасать.
Каллисто стала Большой Медведицей яркой,
А Аркас - Малым Медведем, звездой нежной.

Теперь они вместе, в вечном хороводе,
Вокруг Полярной звезды, в небесном своде.
Аркас, Медвежонок, светит нам в ночи,
Напоминая о материнской любви, вечной.

И каждый путник, взор устремив ввысь,
Увидит в звёздах их печальную жизнь.
Аркас и Каллисто, навеки вместе,
В созвездиях, что дарят нам вести.
***
Артемида: Лунный Лучник

В серебряных рощах, где дремлет рассвет,
Рожденная Лето, богиня живёт.
Артемида, дева, с луком в руках,
Властвует в диких, нетронутых краях.

Её стрелы остры, как лунный серп,
Поражают зверя, что дерзок и слеп.
Олени и лани, под сенью её,
Находят защиту, забыв про копьё.

Она - покровительница юных дев,
Хранит их невинность от злых когтей.
В танце лунном, под звёздным дождём,
Они славят богиню, что правит кругом.

Но гнев Артемиды страшен и скор,
Кто дерзнёт нарушить священный узор.
Актеон, увидев её наготу,
Был разорван псами, познав пустоту.

Она - лунный свет, что пронзает тьму,
Она - дикая сила, что рвётся к нему.
Артемида, дева, богиня лесов,
В сердцах живёт, как отголосок снов.

И когда луна взойдёт над землёй,
Вспомни о деве, что правит тобой.
Она - Артемида, лучница ночи,
В её власти - дикие звери и очи.
***
Меропа, дочь Атласа: Песнь о потерянной звезде

В чертогах Атласа, где небосвод дрожит,
Росла Меропа, дева, что луной манит.
Одна из Плеяд, семь звёздных сестер,
Чей танец вечный - небесный узор.

Отец её, титан, плечами держит мир,
А мать, Плейона, хранит звёздный эфир.
Меропа, юная, с глазами цвета льна,
В садах Гесперид гуляла допоздна.

Но сердце девы томилось не по звёздам,
А посмертным землям, по людским городам.
Увидела Меропа юного царя,
Сизифа хитрого, что правил у моря.

Любовь, как молния, пронзила её грудь,
Забыла о небе, о звёздном своем пути.
Спустилась на землю, оставив свой след,
И стала женою, отринув небесный свет.

Шесть сестер сияют в ночной вышине,
А Меропа скрылась, в земной тишине.
Стыдится она, что смертного избрала,
И яркость свою навсегда потеряла.

И говорят, что Меропа тусклее других,
Что плачет она, о небе забыв.
Искать её нужно с особым вниманьем,
Ведь скорбь её вечна, а сердце - в страданье.

Но помните, люди, глядя на небеса,
Что даже богиням знакома слеза.
И если увидите звезду, что мерцает едва,
То знайте, то Меропа, дочь Атласа, жива.

Она - напоминание о выборе земном,
О страсти и боли, о доме родном.
И пусть её свет не так ярок и чист,
В ней мудрость веков и печальный свой смысл.
***
Плейона: Мать Звёзд, Плачущая Вдова

В эфире звёздном, где танцуют искры,
Жила Плейона, нимфа дивной красоты.
Дочь Океана, с волосами цвета мглисты,
И сердцем, полным вечной чистоты.

Она любила Атланта, титана мощного,
Чья сила землю сотрясала вмиг.
И родила от брака их непрочного
Семь дочерей, плеяд небесных лик.

Семь звёздных дев, что в небесах сияют,
Алкиона, Келено, Электра, Майя,
Меропа, Стеропа, Тайгета - все знают,
Их красоту, что время не сломает.

Но рок жестокий, словно тень ночная,
Настиг Атланта, бремя возложив.
Держать небесный свод, судьба такая,
И с Плейоной навек разлучен был он, жив.

И с тех пор Плейона, в горе безутешном,
Скитается по небу, в поисках любви.
Её слезы, словно жемчуг, безуспешно
Пытаются Атланта вновь найти.

А семь дочерей, плеяды, в небе светят,
Напоминая миру о любви и боли.
Их мать Плейона, в вечном плаче бредит,
О муже, что навек лишен воли.

И если ночью, в небесах глубоких,
Увидишь звёздный Рой, мерцающий слегка,
То знай, то слезы матери жестокой,
Плейоны, что Атланта ждет века.

И помни, смертный, о любви и вере,
Что даже в горе, свет надежды есть.
Плейона ждет, и в это свято верит,
Что встретит Атланта, в небесах небес.
***
Сады Заката: Песнь о Гесперидах

За краем дня, где солнце топит краски,
Вдали от смертных глаз, в стране чудес,
Раскинулись сады, полны загадки,
Сады Гесперид, что сторожит Дракон небес.

Там яблоки из золота сияют,
На ветвях вечно юных, словно свет,
И нимфы-девы, Геспериды, знают,
Секрет бессмертья, что хранит их сад.

Атлант могучий, плечи подставляя,
Под небосвод, что давит тяжким грузом,
Взирает вдаль, на сад, что процветает,
И слышит шёпот ветра, полный музой.

Дракон Ладон, с чешуей из изумруда,
Глазами бдит, не смыкая их вовек.
Он сторожит сокровище, что чудом
Взрастила Гея, для богов утех.

Геракл, герой, в поисках бессмертья,
Пришел сюда, сквозь тернии и страх,
И хитростью, и силой, в круговерти,
Добыл плоды, что золотом горят.

Но сад остался, тайной окружённый,
И Геспериды, в танце вечном там,
Хранят секрет, что смертным не положен,
В садах заката, где царит лишь снам.

И если путник, в поисках удачи,
Забредет в край, где солнце умирает,
Увидит он сады, полны загадки,
И яблоки, что вечностью сияют.

Но помни, путник, сад тот не для смертных,
И золото его - лишь тень мечты,
Вернись назад, к делам своим усердным,
И помни песнь о садах Гесперид.
***
Ладон, Страж Золотых Яблок

В садах Гесперид, где вечное лето царит,
Где солнце багряное в море лазурном горит,
Лежал Ладон, дракон стоглавый, могучий и злой,
Хранитель сокровищ, что боги дарили порой.

Не змей обычный, а чудище древнее, злое,
В его чешуе отражалось сиянье ночное.
Сто пастей зияли, готовые вмиг поглотить,
Того, кто осмелится к яблокам золотым подойти.

Он был порожден Тифоном, чудовищем тьмы,
И матерью Ехидной, что сеяла ужас и сны.
Бессмертный и бдительный, он вечно не спал,
За садом Гесперид неусыпно он наблюдал.

Нимфы прекрасные, дочери Ночи самой,
Плели ему песни, чтоб сон не коснулся его.
Но тщетны их чары, его не обмануть,
Он чуял опасность, готов был в бою утонуть.

Геракл, герой славный, в поисках яблок пришел,
Сразиться с драконом, что сад этот вечно стерёг.
Он хитростью Ладона сумел одолеть,
И яблоки золотые в руки свои завладеть.

Одни говорят, что Геракл его стрелой сразил,
Другие - что Атлант его хитростью победил.
Но как бы то ни было, Ладон пал в тот день,
И сад Гесперид перестал быть его владеньем.

И ныне, на небе, созвездие Дракона сияет,
Напоминая о страже, что яблоки охраняет.
И шепчут легенды, что дух его жив до сих пор,
В садах Гесперид, где вечный царит разговор.

О Ладон, дракон стоглавый, хранитель садов,
Твоя слава живёт в мифах, в сказаньях веков.
И пусть ты повержен, но память о тебе жива,
В созвездии Дракона, что смотрит на нас свысока.
***
Тифон: Ярость Земли, Ужас Небес

Из чрева Геи, древней и седой,
Взметнулся Тифон, яростью ведом.
Не человек, не зверь, а вихрь живой,
Стихийный гнев, что был Землей рождён.

Стоглавый змей, чьи пасти изрыгали
Огонь и яд, и вой безумных бурь.
В его глазах безумия блистали,
И вздох предвещал лишь смерть и муть.

От пояса - драконьи кольца змея,
Свернулись в узел, мощный и тугой.
А выше - стан, что силой пламенея,
Вздымался к небу, бросая вызов свой.

Он шел войной на светлый Олимп,
Где Зевс громовержец правил миром.
И дрогнул мир, предчувствуя разрыв,
Под поступью чудовища, что было зримо.

Боги бежали, в страх обратившись
В зверей и птиц, спасаясь от беды.
Лишь Зевс остался, гневом распалившись,
Готовый встретить ярость тьмы и мглы.

Битва гремела, сотрясая твердь,
Олимп дрожал, под натиском врага.
Метали молнии, несли лишь смерть,
Но Тифон был сильнее, чем гроза.

Он Зевса сбил, лишил его жил,
И в пещеру заточил, лишив свободы.
Казалось, мир навеки погрузил
Во тьму и хаос, в бездну без исхода.

Но Гермес хитростью вернул отцу
Утраченные жилы, силу и власть.
И Зевс, воспрянув, бросился к концу,
Чтоб Тифона навеки покарать.

Он молнии метал, как град небесный,
Испепеляя чудища огнем.
И Тифон пал, поверженный, злосчастный,
Под Этной, где горит его навек дом.

И до сих пор, когда гора дрожит,
И лава льется, словно кровь из ран,
Мы слышим стон, что в недрах там лежит,
То Тифон стонет, вечно покаран.

Так помните, о смертные, всегда,
Что ярость Земли, хоть и сильна,
Не сможет одолеть небесный свет,
И зло всегда будет повержено сполна.
***
Ехидна - Мать Чудовищ

В пещере темной, где свет не бывал,
В объятьях скал, что ветер терзал,
Жила Ехидна, змея-дева,
В ней красота и злоба тлела.

Лик женщины, прекрасный и строгий,
Скрывал под ним змеиные ноги.
Два естества в ней яростно бились,
И в этой битве чудовища родились.

От Тифона, отца ветров буйных,
Родила она отпрысков знойных:
Ортра, пса двуглавого, злого,
Что Гериона стада стерег сурово.

Цербера, пса трехглавого, страшного,
Врата Аида хранящего властно.
Лернейскую Гидру, с ядом смертельным,
Что Геракл сразил в подвиге длительном.

Химеру, чудовище с львиной главой,
С козлиным телом и змеиным хвостом.
Сфинкса, загадки смертельные знавшего,
И путников глупых в пропасть бросавшего.

И многих других, ужасных и диких,
Вскормила Ехидна в пещерах великих.
Она - прародительница зла и кошмара,
Мать Чудовищ, чья участь - вечная кара.

Бессмертная, в сумраке вечном томится,
И шепчет проклятья, когда ей не спится.
Ехидна живет, и чудовища множит,
И мир наш кошмарами вечно тревожит.
***
Ортр, Двуглавый Страж Заката

В пещере сумрачной, где Эреб вечный спит,
Где тенью Хаос древний мир хранит,
Лежит Ортр, двуглавый пёс ужасный,
Страж Гериона, зверь кровожадный, властный.

Из пасти каждой дышит смрад и гнев,
В глазах пылает адский, жгучий свет.
Одна глава рычит, предчувствуя беду,
Другая жутко воет, призывая тьму.

Он сын Ехидны, чудища змеиного,
И Тифона, титана исполинского.
В нем кровь богов и демонов течёт,
И каждый вздох - проклятье, что влечет.

Он стережёт стада Гериона,
Трехтелого гиганта, исполина.
И день и ночь, не зная сна и лени,
Он бдит, чтоб смертный не коснулся цели.

Но Геракл, герой великий, сильный, смелый,
Пришел за скотом, подвигом умелый.
И Ортр, взбешенный, бросился в атаку,
Но пал от дубины, в смертельной драке.

Две головы склонились в вечной мгле,
И кровь чудовища смешалась на земле.
Так пал Ортр, двуглавый страж заката,
Под мощью Геракла, героя, что был свят.

Но в памяти людской он жив и по сей день,
Как символ ужаса, как тьмы густая тень.
И шепчут сказки у ночного очага,
Об Ортре, псе двуглавом, вечном страже зла.
***
Лернейская Гидра: Песнь о Змее и Герое

Из топей Лерны, где туман клубится,
Где смрад болотный душит и гнетёт,
Явилась Гидра, чудище-девица,
Змея с десятком пастей, полный рот
Ядовитых жал, что смерть несут мгновенно,
И взгляд, что в камень обращает вмиг.

Она, дитя Тифона и Ехидны,
Страж вод подземных, посланник тьмы и зла,
В пещере тёмной, в тишине обидной,
Свой смертный пир столетия вела.
Скот пожирала, путников губила,
И Лерна в страхе пред ней трепетала.

Но Геракл, сын Зевса, полубог,
Пришёл сразиться с чудищем ужасным.
Он, волей рока, в этот тёмный лог
Был послан, чтобы подвиг совершить прекрасный.
С Иолаем, верным другом рядом,
Он к логову змеи направил взгляд.

Увидев Геракла, Гидра зашипела,
И пасти смертоносные открыла.
Герой же, лук натягивая смело,
Стрелой горящей в пасть её вонзила.
Но тщетно! Вместо срубленной главы,
Две новых вырастали, полны яда и злобы.

В отчаянии Геракл отступил,
И понял, что обычной силой тут не справиться.
Тогда Иолай, смекалку проявил,
И факел запылал, огнем искрящийся.
Он прижигал обрубки каждой шеи,
И новые главы расти не стали.

Так, с помощью огня и верной дружбы,
Геракл сразил чудовище ужасное.
Последнюю главу, что ядом дышит туже,
Он под скалой огромной похоронил, прекрасное
Завершив дело, подвиг совершая,
И Лерну от погибели спасая.

И яд змеи, в стрелы он окунул,
Чтоб в битвах будущих, врагов сражать мгновенно.
Так подвиг этот в памяти всплыл,
Как символ силы, дружбы, вдохновенно
Напоминая, что даже тьму кромешную,
Возможно победить, если бороться честно.
***
Эреб: Песнь о Вечной Тьме

Из Хаоса, зияющей бездны,
Где ни формы, ни света, ни мысли,
Восстал Эреб, владыка ночной,
Тьмы изначальной, силы незримой.

Не бог он, не демон, не смертный,
А сущность, что древнее времени,
Дыхание мрака, что мир обнимает,
Когда Гея в сон погружается.

В пещерах глубоких, где солнце не знает,
Обитель его, вечно пустая.
Там тени танцуют, безмолвные слуги,
И эхо забытых пророчеств звучит.

От Эреба родилась Никта, богиня ночи,
И Эфир, свет небесный, что тьму прогоняет.
Парадокс извечный, борьба бесконечна,
Меж мраком и светом, что мир разделяют.

Когда смертный в страхе глаза закрывает,
И видит лишь тьму, что его окружает,
То чувствует Эреба холодное дыхание,
Прикосновение вечности, тайны познание.

Не стоит бояться его власти безмерной,
Ведь тьма - не конец, а начало иное.
В ней дремлют возможности, скрытые силы,
И новые формы, что мир сотворят.
***
Алкиона: Песнь о Любви и Море

В те дни, когда боги ходили по земле,
И море дышало гневом и теплом,
Жила Алкиона, дева неземной красы,
С супругом Кеиком, что сердцем был силен.

Он правил Трахином, мудрый и справедливый,
Она же, словно солнце, озаряла дом.
Любовь их крепла, словно корни древней ивы,
И счастье лилось полным, звонким ручьём.

Но Кеик, душой отважный и пытливый,
Решил отправиться в дальние края,
Чтоб оракула Дельфийского услышать диво,
И мудрость богов в сердце унести, любя.

Алкиона молила, слезы лились рекой:
"Не покидай меня, о, Кеик, мой свет.
Море коварно, буря свирепа порой,
И сердце моё предчувствует беду и вред".


Но Кеик был непреклонен, долг звал его в путь,
И, обняв Алкиону, он взошел на корабль.
Ветры попутные в паруса надуть
Помогли, и судно умчалось вдаль, как ястреб.

Прошли дни, недели, а Кеик не вернулся,
И сердце Алкионы сжималось от тоски.
Она на скале высокой, как призрак, гнулась,
Вглядываясь в море, полная тоски.

И вот, однажды ночью, буря разразилась,
Море взбесилось, как зверь в своей берлоге.
Корабль Кеика в щепки разбился,
И он погиб в пучине, в морской тревоге.

Морской бог Морфей, сжалившись над девой,
Явил ей во сне образ Кеика, мертвый и бледный.
Алкиона проснулась, горем онемела,
И бросилась в море, в отчаянии бедном.

Но боги, тронутые её любовью чистой,
Не дали ей утонуть в морской волне.
Они превратили её в птицу, быструю,
В зимородка, что плачет о своей судьбе.

И Кеика, из жалости, боги преобразили,
В зимородка тоже, чтоб вместе им летать.
И каждый год, в дни зимнего затишья,
Море успокаивается, давая им гнездо создать.

И в эти дни, когда море спит спокойно,
Алкиона и Кеик, зимородки, парят,
Над волнами, любя друг друга беззаветно,
И песнь их любви над морем звучит, как дар.

Так помните, люди, о силе любви великой,
Что даже смерть не может её сломить.
И слушайте песнь Алкионы, в море тихом,
И верьте, что любовь способна всё исцелить.
***
Падение Кеика: Песнь о Гордыне и Море

Вздымались волны, словно гривы коней,
Послушные лишь Посейдону одному.
А Кеик, царь Трахины, в гордости своей,
Решил сразиться с бурей, бросив вызов тьму.

Он был прекрасен, словно бог Аполлон,
И силой равен Гераклу, говорили.
Но сердце Кеика гордыней было полно,
И слушать старцев он не захотел, в пыли.

"Зачем мне жертвы, что приносят богам?
Зачем молить о милости и пощаде?
Я сам себе хозяин, сам себе я храм!
И море предо мной склонится в тихой глади".

Сказал он так, и в лодку смело взошел,
Не слушая мольбы жены любимой, Алкеоны.
И паруса над мачтой гордо пронёс,
Навстречу гневу моря, буре ледяной.

Но Посейдон, услышав дерзкие слова,
Вскипел от ярости, как пена на волнах.
И поднял трезубец, и грянула гроза,
И небо раскололось в огненных знаменах.

Взметнулись волны, словно горы ввысь,
И лодку Кеика швыряли, словно щепку.
Он понял поздно, как была сильна гордынь,
И как ничтожен человек пред бездной крепкой.

Ударил гром, и молния пронзила мачту,
И лодка разлетелась в щепки, в пену, в прах.
И Кеик, царь Трахины, в пучине мрачной,
Ушел на дно морское, позабыв про страх.

Алкеона ждала его на берегу,
С надеждой в сердце, с верой в возвращенье.
Но море вынесло лишь тело на песок,
И в крике отчаянья застыло утешенье.

И боги, тронутые горем Алкеоны,
Превратили их в зимородков, птиц морских.
И каждый год, в дни зимнего покоя,
Море стихает, помня о грехах людских.

Так помните же, смертные, урок сей вечный:
Не возноситесь над богами, над судьбой.
Ибо гордыня - путь к погибели конечной,
И море не прощает гордости такой.
***
Химера - чудовище из врат Аида

Из мрака гор, где тени вечно спят,
Родилась Химера, чудище из врат
Аида, где кошмары обретают плоть,
И смертным не дано её побороть.

Львиная голова, с гривою огня,
Из пасти пламя вырывалось у неё,
Козлиное тело, в чешуе змеиной,
И хвост дракона, с жалом ядовитым.

Она летала в небе, словно тень,
На посевы наводя ужас каждый день,
Деревни выжигала, скот губила,
И ни один герой её не победил.

Но Беллерофонт, герой отважный, смелый,
На Пегасе взлетел, в бой вступил умело,
С копьём в руке, он в сердце ей вонзил,
И чудище в агонии завыло, закружилось,
И в бездну рухнуло, где вечный мрак царит.

Так пала Химера, символ страха и огня,
Но память о ней в мифах будет жить всегда.
И предостерегать от чудовищ, что внутри,
И от кошмаров, что рождаются в ночи.
***
Беллерофонт: Песнь о Крылатом Коне и Гордыне

В Аргосе славном, где Гера владычествует строго,
Родился Беллерофонт, герой, чья слава много
Гремела в Элладе, как гром с Олимпа гор.
Красив и силён, он был судьбой обречён
На подвиги дивные, на славу и на боль,
На взлёт к небесам и падение в бездонную соль.

Он, невольно, кровь пролил, изгнан был из родных стен,
Ища очищения, прибыл к царю Пройту в Тиринф, пленён
Красотой царицы Антеи, что страстью горела к нему.
Но юноша честный отверг её похоть и тьму.
В ярости слепой, оклеветала царица героя,
И Пройт, не желая гневить богов, замыслил злое.

Отправил Беллерофонта к царю Иобату в Ликию,
С письмом запечатанным, полным коварства и лика.
Смерти неминуемой. Иобат, прочитав посланье,
Не смел сам убить героя, боясь богов воздаянья.
И дал ему подвиг немыслимый, страшный и злой:
Убить Химеру, чудовище с львиной головой,

С козлиным туловищем и змеиным хвостом,
Что огнем извергала, сея ужас кругом.
Беллерофонт впал в отчаянье, как одолеть эту тварь?
Но богиня Афина, к героям питала лишь жаль,
Явилась во сне и дала ему мудрый совет:
Поймать Пегаса, крылатого коня, чей полёт
Быстрее ветра, чьи копыта рождают ключи.

И Беллерофонт, следуя воле богини, в ночи
Пришел к источнику Пирены, где конь тот пасётся.
С помощью узды золотой, что Афина даётся,
Он смог обуздать Пегаса, взлететь в небеса,
И с высоты птичьей Химеру сразить навсегда.

Стрелами меткими, с крылатого коня,
Он поразил чудовище, избавив от страха края.
Иобат, поражённый храбростью и силой героя,
Признал его невиновность, отдал ему дочь свою,
И половину царства. Беллерофонт правил мудро и честно,
Но гордость в сердце его росла, словно тесто.

Забыв о богах, он возомнил себя равным им,
И вздумал на Пегасе взлететь к небесам самим.
Зевс, разгневанный дерзостью смертного, послал овода,
Что ужалил Пегаса, сбросив героя в безводную воду.

Беллерофонт, сломленный, искалеченный, слепой,
Бродил по земле, отвергнутый всеми, чужой.
Так закончилась слава героя, чья гордыня
Превратила триумф в трагедию, в вечное ныне
Напоминание смертным: не возносись над богами,
Ибо падение будет жестоким, и вечным, и с вами.
***
Келено: Песнь о Буревестнице

Из пены морской, из гнева Посейдона,
Родилась Келено, крылатая дева.
Не ангел небесный, не нимфа лесная,
А дочь урагана, стихия морская.

Её очи, словно шторм, что вдали зарождается,
В них ярость и мощь, что в волнах отражается.
Волосы её - грива морского коня,
Ветрами заплетены, в лучах полудня.

Она - Гарпия, вестница бури и бед,
Криком пронзительным сеет лишь след
Разрухи и страха, предвестник беды,
Когда корабли в пучину идут, как листы.

Но в сердце Келено, за гневом и болью,
Таится печаль о судьбе невольной.
Она - пленница ветра, слуга океана,
И вечно скитаться ей, рана за раной.

Она видит гибель, слышит мольбы,
Но изменить ничего не вольна, увы.
Ее участь - кричать, предупреждать,
О силе стихии, которую не удержать.

И если услышишь ты в шторме тот крик,
Знай, Келено летит, в мгновенье возник.
Молись Посейдону, смирись пред судьбой,
И, может быть, буря пройдет стороной.

Но помни всегда, в её яростном взгляде,
Не только погибель, но и предостережение.
Келено - не просто чудовище мрака,
Она - голос стихии, что ждёт ответа знака.

И в каждом порыве ветра, в каждой волне,
Звучит её песня, о жизни и смерти, о тьме и огне.
Келено летит, над бездной морской,
Вечная странница, вестница бури, покой не знающая.
***
Сфинкс: Песнь Каменного Стража

В песках забвенья, где солнце жжёт,
И Нил течёт, как вечная нить,
Стоит он, Сфинкс, из камня соткан,
Загадку веков хранящий в тиши.

Львиное тело, мощь и грация,
И лик людской, исполненный дум,
Он смотрит вдаль, сквозь время и пространство,
На мир, что спит под звездным шатром.

Когда-то боги его создали,
Из глины, солнца, ветра и снов,
Чтоб охранял он тайны пирамид,
И души мертвых от злых духов.

Он задавал вопросы дерзким,
Кто смел нарушить вечный покой,
И кто не знал ответа верного,
Того ждала лишь смерть под луной.

"Кто утром ходит на четырех ногах,
Днём на двух, а вечером на трех?" -
Звучал вопрос, как эхо в веках,
И многих повергал он в смертный грех.

Но Эдип пришел, мудрец и герой,
И разгадал загадку судьбы,
"То человек!" - ответил он Сфинксу,
И рухнул страж, развеявшись в пыль.

Но миф живет, и Сфинкс не забыт,
Он символ мудрости, силы и тайн,
Он вечный страж, что в камне застыл,
Над песками времени, где правит лишь Нил.

И если ты, путник, приблизишься к нему,
Взгляни в его глаза, полные дум,
Быть может, он задаст вопрос и тебе,
И ты познаешь мудрость веков, что в нём.
***
Лаия, Ткачиха Судеб

В тумане звезд, где дремлют сны вселенной,
Живет Лаия, дева неземная.
Не смертной плотью, светом облачена,
Она плетёт судьбы, нитью управляя.

Не прялка в доме, а галактик вихри,
Её веретено, что время крутит вечно.
Из пыли звёзд, из шёпота эфира,
Ткёт полотно, где будущее млечно.

Её глаза - два солнца, что сияют,
В них отражён и хаос, и порядок.
Она видит всё, что было и что станет,
И каждый вздох, и каждый жизни задаток.

Когда рождается звезда, Лаия улыбнется,
И нить судьбы, как луч, пронзает тьму.
Когда же гаснет свет, она вздохнёт тихонько,
И нить оборвётся, уходя во мглу.

Не просит жертв, не требует поклонов,
Лишь тишины, чтоб слышать сердца стук.
Она плетёт узоры жизни скромно,
И каждый стежок - любви и боли звук.

И если ты, в сомненьях изнемогая,
Посмотришь в небо, в звёздный хоровод,
Почувствуешь, как нить судьбы, играя,
Ведет тебя вперёд, из года в год.

Не бойся тьмы, не бойся испытаний,
Лаия рядом, нить свою храня.
Она плетёт узор твоих мечтаний,
И в каждом вздохе слышит имя дня.

Так помни, путник, в странствиях вселенной,
О той, кто нити судеб бережно хранит.
Лаия, Ткачиха, дева вдохновенна,
Чей вечный труд вселенную творит.
***
Эдип: Тень судьбы на троне Фив

В Фивах, граде семивратном, тень судьбы витала,
Над колыбелью царской, где дитя лежало.
Эдип, нареченный, сын Лая, царя гордого,
Был обречен пророчеством, зловещим и холодным.

"Убьёт отца он, мать возьмёт в жены,
И Фивы ввергнет в пучину бездны!"
Так вещала Пифия, в Дельфийском храме древнем,
И Лай, в ужасе содрогнувшись, предал сына смерти.

Но пастух, смягченный жалостью, младенца спас,
И отнес в Коринф, где царь бездетный жил в тот час.
Полибус, правитель мудрый, Эдипа усыновил,
И юноша рос, не ведая, что рок ему судил.

Но слух дошёл до Эдипа, о пророчестве злом,
И в страхе бежал он из дома, чтоб избежать его потом.
На перекрестке трёх дорог, встретил он Лая,
И в ссоре, вспыхнувшей яростно, царя убил, не зная.

Пришел он в Фивы, город, объятый горем и страхом,
Сфинкс, чудовище крылатое, терзало жителей прахом.
Загадку задавал он, смертельным голосом злым,
И лишь тот, кто разгадает, спасет город от гибели им.

"Кто утром ходит на четырех, в полдень на двух ногах,
А вечером на трех, слабея в последних шагах?"
Эдип, умом блистательный, ответ нашёл мгновенно:
"То человек, в младенчестве, зрелости и старости бренной".

Сфинкс, поражённый правдой, в пропасть рухнул с криком,
И Эдип, герой-освободитель, стал царем великим.
Взял в жены Иокасту, вдову Лая, царицу,
И правил Фивами мудро, не ведая границы.

Но тень судьбы нависла, над городом и троном,
Мор и голод обрушились, на народ изможденный.
Прорицатель Тиресий, слепой, но видящий правду,
Открыл Эдипу истину, страшную и хладную.

"Ты - убийца отца, и муж своей матери,
Проклятие лежит на тебе, и на всей твоей пастве!"
Эдип, в ужасе и гневе, не верил словам пророка,
Но правда, словно кинжал, пронзила его жестоко.

Иокаста, узнав о грехе, в отчаянии повесилась,
А Эдип, ослепив себя, из Фив изгнан был, униженный.
Слепой и одинокий, он скитался по свету,
Неся на себе бремя греха, и проклятие это.

Так Эдип, царь Фив, герой и злодей в одном лице,
Стал символом судьбы, рока, и трагической игре.
И память о нем живет, в мифах и сказаниях древних,
Напоминая о том, как хрупка власть, и как сильны боги гневные.
***
Голос Дельфийской Бездны

"Слушайте, смертные, жаждущие знания,
Пришедшие к пупу земли, к Дельфийскому камню!
Я - Пифия, сосуд, через который говорит
Голос бездны, древний и вещий.

Не ждите ответов простых и понятных,
Ибо судьба - лабиринт, полный теней и обмана.
Я вижу потоки времени, сплетающиеся в нити,
Но лишь намеки даю, а не ясные истины.

Вопрос твой, путник, подобен брошенному камню
В озеро вечности, рождающему круги.
Я вижу их, расходящиеся, касающиеся берегов,
Но лишь ты сам должен понять их значение.

Остерегайся гордыни, ибо она - слепой поводырь,
Ведущий к пропасти, полной разочарований.
Ищи мудрость в смирении, в принятии неизбежного,
Ибо даже боги не властны над всем.

Кровь прольется, если жажда власти затмит разум,
И трон, завоеванный силой, будет шатким и хрупким.
Любовь и верность - вот якоря, способные удержать
Корабль жизни в бушующем море страстей.

Не спрашивай о смерти, ибо она - тень,
Следующая за каждым живым существом.
Спрашивай о жизни, о том, как прожить её достойно,
Оставив след, который не смоет время.

Уходите, смертные, и несите мои слова в сердце,
Размышляйте над ними, ищите скрытый смысл.
Ибо голос Дельфийской бездны - это эхо судьбы,
И лишь вы сами можете его расшифровать".
***
Кето: Мать Морских Чудовищ

Из бездны древней, где свет не рожден,
Где тьма клубится, как саван времен,
Восстала Кето, богиня морская,
Владычица глубин, вечно злая.

Её лик страшен, как шторм в океане,
Глаза горят, словно уголья в тумане.
Волосы-водоросли, змеями вьются,
И в пене морской её руки плетутся.

Она - порождение Геи и Понта,
В ней ярость стихий, что не знает расчета.
Мать чудищ морских, что в пучине таятся,
И корабли смелых в мгновенье крушатся.

Сцилла и Харибда, Горгоны сестры,
Всё - дети Кето, её темной мечты.
Она их питает злобой и страхом,
И в бездне морской они правят без права.

Моряки шепчут имя её в испуге,
Когда волны вздымаются в дикой округе.
Молят богов, чтоб Кето смирилась,
И ярость её на них не обрушилась.

Но Кето глуха к мольбам и молитвам,
Её царство - хаос, её воля - убивать.
Она - воплощение древней стихии,
И в бездне морской ей нет равных по силе.

Так помните, смертные, силу морскую,
И Кето, владычицу тьмы неземную.
Ибо в глубинах, где свет умирает,
Её царство вечно, и страх обитает.
***
Легенда о Фаркии, Страже Забытых Врат

В эпоху, когда звезды шептали тайны,
А мир был соткан из магии и снов,
Родился Фаркий, дитя луны и камня,
Хранитель Врат, что ведут в мир богов.

Он был не воин с мечом из звездной стали,
Не мудрый маг, что знает все слова.
Фаркий - молчальник, чьи глаза сияли,
Как отблеск вечности, что в них жива.

Врата Забытые, меж мирами брешь,
Где тени прошлого танцуют в тишине,
Он охранял от скверны, от невежд,
Кто жаждал власти, что несла в себе.

Легенды гласят, что Фаркий не старел,
Что он - лишь эхо первого дыханья,
Когда Вселенная свой лик узрел,
И разделилась на миры сознанья.

Он видел падение великих царств,
И восхождение новых, словно пламя.
Он слышал шёпот древних, мёртвых карт,
И знал секреты, что хранит лишь время.

Когда же путник, с сердцем чистым, смелым,
К Вратам Забытым робко подойдет,
Фаркий, безмолвный, взглядом лишь умелым,
Ему откроет тайный, звёздный код.

Но если в сердце жадность и обман,
И злоба чёрная затмила свет,
Фаркий, как призрак, словно ураган,
Отбросит прочь, оставив лишь скелет.

И по сей день, в горах, где ветер воет,
Где камни помнят древние слова,
Стоит Фаркий, молчаливый воин,
Хранитель Врат, что ведут в мир богов.

И если ты услышишь тихий шепот,
В ночной тиши, когда луна полна,
Знай, это Фаркий, что тебе пророчит,
Судьбу твою, что в звёздах сплетена.
***
Врата Забытые: Миф о Потерянном Пути

В тумане вечном, где сплетаются сны,
Стоят Врата Забытые, древни и темны.
Не помнит мир, кто их воздвиг когда-то,
Лишь шепчет ветер сказки виновато.

Из камня чёрного, как ночь без звёзд,
Испещрены рунами, что разум гложет.
Не тронь их, путник, если ты не прост,
Ибо за ними память твоя ляжет.

Говорят, за Вратами нет ни ада, ни рая,
Лишь пустота, где эхо бытия играет.
Там души бродят, тени без имён,
Забывшие лица, голос и свой дом.

Когда-то, в век героев и богов,
Через Врата Забытые шли смельчаки.
Искали тайны, мудрость веков,
Но возвращались лишь пустые оболочки.

Один лишь воин, сердцем чист и смел,
Решил пройти сквозь тьму, что там царит.
Он меч свой поднял, клятву произнес,
И в бездну Забытья шагнул, не дрогнув вид.

Он видел лица тех, кто был забыт,
И слышал шёпот потерянных миров.
Он чувствовал, как память его горит,
И как стирается его последний зов.

Но воин помнил, ради чего пришел,
Искал он знание, что мир спасет.
И в пустоте, где время не течёт,
Он отыскал ответ, что разум ждёт.

Вернулся он, но стал совсем другим,
В глазах его горел огонь познанья.
Он помнил всё, что видел там, в глуши,
Но мир не понял его откровения.

И воин замолчал, ушёл в леса,
Хранить секрет Забытых Врат навеки.
А Врата стоят, как прежде, в небеса,
Напоминая о цене великой.

Так помни, путник, если ты силен,
И жаждешь знанья, что скрыто во тьме,
Врата Забытые - твой приговор,
И память - жертва, что принесешь ты мне.
***
Иолай: Песнь о Верном Друге

В тени Геракла славы, в отблесках его побед,
Стоял Иолай, юный, преданный, как утренний рассвет.
Не кровь богов в его жилах бурлила, как в жилах героя,
Но верность в сердце пылала, ярче пламени троянского костра.

Он был племянник, друг, возница, щит и меч в бою,
В тени двенадцати подвигов, он ковал судьбу свою.
Когда Гидра Лернейская, змеиным хором шипя,
Геракла ядом оплела, Иолай пришёл, не дрожа.

Он факелом прижёг ей раны, головы змеи гасил,
И Геракл, силу обретая, чудовище сокрушил.
В болотах Стимфала, где птицы с клювами медными жили,
Иолай стрелы подавал, Гераклу крылья им косил.

Он колесницу вёл умело, сквозь пески и горный хребет,
Когда Геракл за поясом Ипполиты отправился в поход.
Он был рядом в битвах с кентаврами, в сражениях с царем Авгием,
И в каждом подвиге Геракла, Иолай был его подспорьем.

Но время шло, и годы брали своё,
Геракл ушел в мир иной, оставив скорбь и горе.
Иолай, старый и немощный, тосковал по другу своему,
И жаждал лишь одного - помочь потомкам его.

Когда Эврисфей, царь Микен, преследовал Гераклидов,
Иолай, собрав остатки сил, молитву вознёс богам.
Геба, богиня юности, услышала его мольбу,
И вернула ему молодость, дабы он мог вступить в борьбу.

Он встал, как феникс из пепла, сильный и молодой,
И Эврисфея, злобного царя, сразил одной рукой.
Так Иолай, верный друг, доказал свою любовь,
И в памяти людской остался, как символ дружбы вновь.

Не слава подвигов его гремела по земле,
Но верность, преданность и дружба, сияли в каждом дне.
Иолай, тень Геракла, сам стал светом,
Напоминая нам, что дружба - сильнее смерти, ярче рассвета.

Конец