Макаров И.Н. : другие произведения.

Приключения Одиссея

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
   ПРИКЛЮЧЕНИЯ ОДИССЕЯ
   (Ремейк)
  
  Мы все с тобой немного греки:
  Европа, Рим и даже Русь,
  Пусть жили те в какие веки, -
  Осталась нам их боль и грусть..
  
  Но через многие колена
  Мы сказки Греции храним:
  Осколки тьмы, небытия и тлена-
  Мы должное отдали им.
  
   ВСТУПЛЕНИЕ
  
  Смерть Трои боги предсказали,
  Герои славу на щитах внесли,
  И бастионы под напором пали,
  И мертвых через Стикс свезли.
  
  Делили греки тяжкую наживу,
  Грузили слитки в чрево кораблей,
  Мечи ложились в ножны. Все кто живы,
  На родину стремились поскорей.
  
  Там ждали жены, почести и слава,
  Наложницы, рабыни, милый дом,
  Там солнце светило. Богиня права:
  Война - героям, но, а что потом?
  
  Жрецы гадали дальнюю дорогу,
  Ложился путь и легкий и простой,
  Но Одиссею испытанья наложили боги,
  Не посмотрев на то, что он герой.
  
  Не приняв жертвы и мольбы Итаки,
  О господине, муже и царе,
  Презрев жрецов о счастье враки
  С супругою младою на одре.
  
  Они судьбу другую выплетали
  Герою Трои, спутникам его,
  И красной нитью пролегали
  Преграды на пути его.
  
  Богов вражда не нова в этом мире,
  Обманом и борьбою жив Олимп,
  И кровь на алтаре - вино на пире,
  Но не владеет судьбами Олимп.
  
  И Зевс, пугая землю громом,
  И молнии вплетая в небеса,
  Не ведает всевластно этим домом,
  Пусть и способен он на чудеса.
  
  Судьбу любую нам сплетают нимфы, -
  Ты и не властен над собою сам-
  Пусть громовержец первый - эти мифы
  Известны и титанам и богам.
  
  Судьба, крутя, сводила Одиссея
  С владыкой вод. Пока же Посейдона
  Дары влекут. Обиды не имея
  Спокоен бог, спокойно все у трона.
  
  Пускай Зевес оберегал героя,
  Пусть и Афина не того ждала,
  Пусть он и сам, уж планы строя,
  Спешил, дорога басилею пролегла.
  
  Развалины страшили пустотою,
  Пожары съели все, что съесть могли,
  И греки покидали Трою,
  И паруса подняли корабли.
  
  Знакомые моря, принявши жертву,
  Баюкали героев на волнах,
  Не жаждал мести Посейдон и жертву:
  Царя! Кровь Одиссея, не слова..
  
  Ни Зевс, ни женщина Афина,
  Не испугали б старца Нептуна,1
  От смеха лишь взметнулась б тина,
  И море колыхнулось бы до дна.
  
  Шли корабли, послушные Зевесу
  И богу моря верные во всем,
  Но на судьбе людей связали бесы
  Петлю времен не видную совсем.
  
  Сплетали нити Мойры равнодушно,
  Ложились судьбы разные в узор,
  И петелька судьбы легла послушно
  В кудель, богам Олимпа всем в укор.
  
  
  
  
  Забавны игры Посейдона с судьбой людей:
  Коль ты во власть всех стихий его -
  Ветров и волн, и тьмы.. Под скрип ладей,
  Он просто ждет лишь часа своего.
  
  Вздымались весла над волною,
  Дышала свежесть морская даль,
  И жили люди, и надеждою, и судьбою,
  И ждали берега. Как мне их жаль.
  
  Судьба ложила им проклятия,
  Зевес берег строптивого царя,
  И смерть, смертельные заклятия,
  Довлели надо всеми не шутя.
  
  Нес Посейдон неспешною волною
  На север Одиссея корабли,
  И нимфы, насмехаяся толпою,
  Неведомо куда вели.
  
  Итака позабудь героев,
  И Пенелопа мужа своего,
  Страна чужая ты прими изгоев
  И защити Зевес его.
  
  Все ждали землю, Грецию родную,
  И островов несметных череду,
  А встретили скалу чужую
  И вверх бегущую тропу.
  
  Равнина моря утомляет взоры,
  И рябь волны колышет корабли,
  И вдруг на горизонте горы
  Так поманили путников вдали..
  
  Взметнулись весла с новой силой,
  И парус ветерок надул,
  И к этой местности унылой
  Флот небольшой скорей поплыл.
  
  Устали взоры от пучины моря,
  Устали души без родной земли,
  И корабли, с волною споря,
  По курсу к той земле плыли.
  
  На встречу новым испытаньям,
  На встречу варварам они,
  Исполненные мужеством, сознаньем,
  Что богом избраны одни.
  
  Там жило племя мирное киконов,
  Их город расположен у реки,
  Не слышал он смертельных стонов,
  Не видел, чтобы кровью воды потекли.
  
  Взяв нужное копьем и силой,
  Исмар ограбив, жителей убив,
  Спешили греки до Итаки милой,
  Любовь и смерть соединив.
  
  Так не бывает в этом мире:
  И зло-добро имеет цену, вес,
  И не слукавить милой лире:
  Не защитил эллинов и Зевес.
  
  Зло не родит добра и блага,
  Кровь не смывается простой водой,
  Чтоб выжить нам нужна отвага,
  И месть теперь становится святой.
  
  Тащили греки бренные богатства,
  А жизнь ценили меньше, чем кувшин,
  Привыкли брать все без лукавства,
  И мерить все на свой аршин.
  
  Полет стрелы, удар меча, булавы,
  И кровь героя, что барана кровь,
  И не снискали греки в битве славы,
  И, бросив все, бежали к морю вновь.
  
  А буря довершила дело:
  Три дня мотала корабли
  На запад унести успела 2
  Оставив Грецию вдали.
  
  Их след исчез в пучине вод,
  Протек в невиданной земле,
  Минул уже не первый год,
  А Одиссей плутал еще во мгле..
  
  Лишь Пенелопа все его ждала,
  И, верить в худшее не смея,
  Надеялась, что смерть прошла
  Минуя как-то Одиссея.
  
  Растила сына Телемаха,
  Вела хозяйство - тяжкий труд,
  Но не имела в жизни страха,
  Да и забот - пруди хоть пруд.
  
  Жила одна, хоть осаждали
  Ее все время женихи,
  Напрасно все ее желали,
  Пусть были и не все плохи.
  
  Но верность все еще храня
  Она отказом отвечала,
  Судьбу лишь про себя браня,
  Ковер лишь бесконечный ткала.
  
  И обещала, чтоб отстали женихи,
  Когда доткет то покрывало,
  Тогда и выберет уж одного из них,
  Но по ночам все распускала
  
  А днем ткала его опять.
  Но женихи секрет открыли
  Теперь они не стали ждать,
  Права на руку предъявили.
  
  А женихи не отставали:
  Уверен каждый был, что избран он.
  На трон они претендовали,
  Съезжаясь на пиры со всех сторон.
  
  Кипели страсти, страстные желания
  Не находили выхода никак,
  И это не могло остаться без внимания
  Богов Олимпа и случилось так,
  
  Что Эрос над Итакой пролетал,
  Узрел клубок страстей земных,
  И долго размышлять не стал,
  Коварный в устремлениях своих,
  
  Он нашептал богиням об Итаке,
  Про сотню молодых мужчин
  И Пенелопу, что не хочет в браке
  Связать себя, отказывая им,
  
  И план свой изложил на ушко.
  А ночью женихам являть их стал
  Под видом Пенелопы, и подушка
  Богинь слыхала страстный стон.3
  
  И сладострастные богини,
  Исчезнув рано по утру,
  Хранить любовника отныне
  Обязывали тайну ту.
  
  И все из чаши сей вкусили,
  Считая Пенелопу лишь своей,
  Но тайну все ж не сохранили
  И все следили уж за ней.
  
  Слух полз сначала по Итаке,
  И Греция услышала о том,
  Пока ушам Афины эти враки
  Не надоели и притом
  
  Нахально Эрос женщину позорил
  И страсти на Олимпе разжигал,
  С Палладою нечаянно повздорил
  И к действию богиню побуждал.
  
  Она к отцу Зевесу поспешила,
  Про Одиссея рассказав,
  Освободить из плена упросила,
  И по пути о том узнав,
  
  Что на того рассержен Посейдон,
  И держит в заключение героя
  За ослепленье Полифема только он.
  Калипсо влюблена, и планы строя
  
  Держать готова вечно во дворце,
  Но он живет Итакой и женою,
  И сердце чарами, как клад в ларце,
  Не удержать. Царю пора домой..
  
  Так говорила дочь отцу,
  И он, любя свое большое чадо,
  Судьбу героя изменил к концу,
  Так, как Афине это было надо.
  
  О сыне Телемахе говорили,
  Что молод тот, ему не совладать
  Со всеми, наконец решили,
  Гермеса на Огигию послать,
  
  А Одиссею плот пора готовить,
  Покинуть остров хватит и его,
  Калипсо в путь пора того отправить-
  Не тратя дара больше своего.
  
  Тотчас, по приказанию Зевеса,
  На остров тот посланец полетел
  И скоро быстроного Гермеса
  С Зевесовым приказом он узрел.
  
  
   ПРИКЛЮЧЕНИЕ ТЕЛЕМАХА
  
  А на Итаке женихи гуляли,
  Над Телемахом издеваясь вновь,
  Насмешкой Одиссея поминали,
  Что, мол, напрасно пролил кровь.
  
  А Фидея, певца героев,
  Заставили им гимны петь,
  Не ведая, что роль изгоев
  Не много тем осталось уж терпеть.
  
  Тут гость напрошенный явился,
  Назвался Тафии царем,
  И имя его Мент. Что он стремился
  Поговорить вдвоем
  
  С царем Итаки, храбрым Одиссеем,
  С которым много лет знаком,
  Что свидится он рад бы с басилеем,
  И знает, что он жив притом,
  
  Что время возвращение героя,
  Есть время мщенья женихам,
  Что Телемах впредь планы строя,
  Плыть должен к дальним берегам
  
  Иной земли и нужно посетить
  Мудрейшего из греков наших дней:
  У Нестора совета испросить,
  Затем и в Спарту поезжать скорей..
  
  Хозяин гостя пригласил за стол,
  Где пир обильный продолжался,
  Но Мент с ним пировать не стал,
  Сказав, что он спешит, призадержался,
  
  И тотчас удалился из дворца.
  Но пир в ту пору продолжался,
  Где Телемах лишь поминал отца.
  К нему гадатель старый обращался
  
  И указал на небо.Два орла
  Вцепились в схватке скоротечной,
  И взвились вверх, лишь взмах крыла-
  Исчезли в круговерти бесконечной.
  
  И Галиферс знаменье увидал
  Богов Олимпа грешникам земным,
  И толкованье ему такое дал:
  Что Одиссей вернется наконец с войны,
  
  И будет пролита чужая кровь..
  Лишь Телемах значение предал
  Словам его. Задумался он вновь
  О Менте, и о том, что тот сказал.
  
  Немедля он корабль снаряжал
  В далекий путь от всех втайне,
  И ночью, не простившись, уезжал
  С друзьями. Огорчен он был вдвойне,
  
  Что с матерью он так и не простился,
  И по совету Ментора к Пилосу
  Корабль на полных парусах пустился,
  Где Нестор жил. И только полосу
  
  Прибрежную заметив, узрели дым,
  Увидели жрецов пред алтарем,
  И Нестора склонившегося над ним,
  И жертву принесенную на нем.
  
  Приветствовав сердечно Телемаха,
  И вспомнив Одиссея с ним,
  Что отдохнуть пора, дороги праха
  С ног смыть, присутствием своим
  
  Почтить жилище посещением
  Царя Пилоса, от стола вкусить,
  Затем, поутру, с прежним рвением,
  Уж к Минелаю в Спарту поспешить.
  
  "Спартанский царь совет тебе подаст:
  Сражаться ли тебе за честь свою,
  Зевес упорным лишь сторицею воздаст,
  И следуй же в обитель ты мою."
  
  И Поликаста юная царевна
  Умыться гостю подала,
  И благовоньями, как принято издревле,
  Его пред пиром обтерла.
  
  И Нестор вспомнил клятву Одиссея,
  О том, что Троя будет им взята,
  О том, как сил уж больше не имея,
  Друзья - Ахейцы, чтобы клятва та
  
  На Одиссея не легла проклятьем,
  Придумали обманом крепость взять,
  И Одиссей совет дал братьям:
  Большую лошадь изваять
  
  И флоту спрятаться за мысом,
  А в чрево же коня залезет Одиссей,
  И ночью, самым темным часом,
  Откроет он ворота уже рати всей.
  
  Когда троянцы, не найдя обмана,
  Коня втащили в город свой,
  Не видя вдалеке и греков стана,
  И не готовится вступать уж в бой.
  
  И этот план вполне удался:
  Открыли войны в Трою путь,
  И ополченец греческий ворвался,
  Чтоб взять победу, все перевернуть.
  
  Елену так вернули Минелаю
  И Одиссей исполнил свой обет,
  Но про него я ничего не знаю,
  А может завтра будет и ответ.
  
  И утром, колесницу погоняя,
  Продолжил дальше путь и Телемах.
  Прекрасные окрестности встречая,
  Он был печален, думал о делах,
  
  Кручинился о матери, отце,
  О том, что ждет его у Менелая,
  Но Ментор, в кратеньком словце,
  Надежду возбудить желая,
  
  Ему успех предрек и возвращение
  Домой отца и мир в его делах,
  Но продолжали юношу сомнения
  Еще терзать, хотя в его словах
  
  Он утешение все же находил.
  Его тревога скоро улеглась,
  У Минелая гость наш угодил
  На пир. Как издревле велась
  
  Традиция встречать гостей широко:
  Подали благовонья и умыться,
  Затем бродил он, ожидая пира срока.
  Дворцу же Телемах дивится:
  
  Одеждам белым, праздности друзей,
  Жену хозяина Елену он увидел,
  И приглянулся в чем-то даже ей,
  Но красоты подобной он не видел:
  
  Ложились волосы красивою прической
  На лоб высокий, и прекрасные глаза
  Светились и умом, и искоркой бесовской
  И кожа белая, прозрачна, как слеза.
  
  Она признала сына Одиссея
  По схожести с отцом его статей,
  И Менелаю, умолчать не смея,
  Представила царю его скорей.
  
  Историю того услышав Минелай,
  Был в гневе и поддержку обещал
  В борьбе его, добавил: знай,
  Что Одиссей живой, и это он узнал
  
  От старца, что живет у моря,
  Томится на Огигии герой,
  И нет уж для него сильнее горя-
  Разлуки. Хочет он домой,
  
  Но бог обижен на героя,
  Калипсо-нимфа держит у себя,
  Но Телемаху, планы строя,
  Готовится пора к борьбе и не шутя.
  
  До возвращенья Одиссея
  Предложил Телемаху гостем быть,
  Но, огорчать тот мать не смея,
  Решил домой скорее поспешить.
  
  А Менелай ему коня дарил,
  Но юноша подарок отклонил,
  Царя сердечно за него благодарил,
  Но остров бы того не прокормил.
  
  Елену рассуждения пленили,
  Она одобрила рассудочность того,
  И долго сердце юноши хранили
  Глаза красавицы, что приняла его.
  
  Пока же женихи царевича хватились,
  И Антиной, и Эвримах знатнейшие из всех,
  Уж не на шутку всполошились,
  И, веря полостью успех,
  
  Засаду на царевича готовят,
  Но друг-погонщик Менедой,
  Пока они между собою спорят,
  Спешит скорее уж домой
  
  И Пенелопе все он рассказал.
  Она рыдала и богов молила,
  Но сам Зевес ее тут поддержал,
  Афина лик ей свой явила
  
  И обещала сыну здесь помочь,
  И защитить от бурь и непогод,
  От недругов, и удалилась прочь
  Исчезнув, как виденья плод.
  
  
   СТРАНСТВИЕ ОДИССЕЯ
  
  А буря долго бушевала:
  Волна боролась со скалой,
  На камни в злобе налетала
  И уползала вновь долой.
  
  А Посейдон махал трезубцем,
  Пугал послушных нереид,
  И в гневе выглядел безумцем,
  И обещал, что отомстит
  
  Царю Итаки он за сына,
  Никто его не защитит,
  Что не поможет и Афина,
  Что он на этом лишь стоит.
  
  И размочалив плот героя,
  Его он по волнам носил,
  И, планы в злобе свои строя,
  К скале его тогда тащил.
  
  Не думал он безумный в гневе,
  Что над судьбой не властен и Зевес,
  Что даже бог, увы, не вправе
  Рвать жизни нить без повеления небес.
  
  Лишь только Мойры, жизнь отмерив,
  Атропе поверяют нить,
  Но Одиссей, в себя поверив,
  Обязан был и дальше жить.
  
  Волна нахлынула на камень,
  А человек боролся до конца,
  И сердца лишь душевный пламень
  Хранил от смерти гордеца.
  
  Волна играла со скалою,
  И пеною стелилася у ног,
  Грозила смертью нашему герою,
  И он молил, его услышал бог.
  
  Река точила камень, и утес,
  Склоняясь над морской водой,
  Ложился на песчаный плес,
  Косой далекой, но родной.
  
  И бог реки услышал басилея,
  И пожалел несчастного царя,
  И тот, в спасения не веря,
  Греб к устью, покидал моря.
  
  И Посейдон, добычу упустив,
  Грозил трезубцем, волны поднимал,
  Но нечестивец, бога не спросив,
  К косе, к спасенью подгребал.
  
  Без сил, один и без друзей,
  Покрытый солью, без добычи
  Был выброшен великий Одиссей
  К подножию родимой кручи.
  
  Бродяга без гроша в кармане,
  Оборван, без щита и лат,
  И без меча в могучей длани,
  Лежал герой, войны солдат.
  
  Таким его красотка Невсикея,
  На берегу тогда нашла,
  Жеманясь пригласила Одиссея
  И во дворец скорей ушла.
  
  Не испугавшись незнакомца,
  И вида страшного его,
  В судьбе героя светлое оконце
  Блеснуло, позвало того.
  
  И не случайно дочь царя фиаков
  В тот день у моря оказалась,
  При Одиссеи не имела страхов,
  Бежать домой не порывалась.
  
  Афина Одиссея охраняла
  И девушку на берег привела,
  И путь к дворцу герою указала,
  И как с царем держать совет дала.
  
  Царь Алкиной приветил басилея,
  Царица страннику приют дала,
  И царь, жене противится не смея,
  Дал Одиссею место у стола.
  
  Пел Демодок про Трою вдохновенно,
  Пир продолжался во дворце,
  И имена друзей, встречая непременно,
  Наш Одиссей расплакался в конце.
  
  Был пир и состязанье с Эвриилом,
  Где Одиссей себя героем показал,
  И диск метнул, играя силой,
  Так далеко куда никто и не бросал.
  
  И время в развлеченьях пролетело
  На пире разудалом и хмельном,
  А вечером, уж время подоспело,
  Запел певец о Трое, о былом.
  
  И Одиссей не смог сдержать рыданья,
  И Алкиной, отставив кубок свой,
  Стал домогаться у него признанья:
  О чем грустит, печалится герой,
  
  Быть может кто из близких пал у Трои?
  Быть может, он троянцев покорил?
  Ахейцев много было там и многие-герои,
  Не всех Зевес нам возвратил.
  
  Так вопрошал он Одиссея,
  И тот назвал тогда себя,
  Что плачет он друзей забыть не смея
  О них по-прежнему скорбя.
  
  И шепот за столом раздался,
  С почтеньем все глядели на него,
  И не земным он всем казался,
  Сам Алкиной расспрашивал его..
  
  Но как случилось, что произошло,
  Что царь Итаки в море оказался,
  Ведь столько времени с тех пор прошло
  И все вернулись, он - скитался.
  
  Уж десять лет над миром пролетело,
  Никто и не заметил как,
  Но вот грехи простить пора приспела,
  Судьба с ним поступила так.
  
   РАССКАЗ ОДИССЕЯ
  
  "Бежав, как трусы, от киконов,
  Нас подхватил немилый Посейдон,
  Не слушал он героев стонов-
  От Греции унес далеко он.
  
  И мы на остров неизвестный
  Ступили через много дней.
  Там рай земной и уголок прелестный,
  Но нет той местности страшней.
  
  И остров тайны многие хранил,
  Там жили мирно лотофаги,
  Там чудные плоды Зевес родил,
  Но были те плоды страшнее браги.
  
  Кто их изведал начал забывать
  Родные Греции просторы,
  Нам оставалось только убежать.
  Бежали, как бежали воры.
  
  И корабли подняли паруса,
  И плыли мы в неведомые страны,
  Туда, где золотилась полоса,
  Где ждали приключенья и обманы.
  
  И остров повстречали на пути,
  Припасы наши были на исходе,
  И там пришлось на сушу нам сойти,
  Чтоб возвратиться солнца на заходе.
  
  Еще на море мы заметили в горах
  Огромную пещеру и загоны,
  Дары и вина, не изведав страх,
  Несли туда, где будут смерти стоны.
  
  Где спутники мои умрут бесславно,
  Став пищей алчного врага,
  Теперь рассказывать весьма забавно,
  Как мы наставили ему рога.
  
  Не знали мы что в той пещере
  Циклоп огромный, одноглазый жил
  И глаз его, по крайней мере,
  Как голова у грека был.
  
  И звался Полифемом он.
  Пас стадо и охотой занимался,
  Пещера охранила сон,
  Когда Морфей на землю опускался.
  
  В ней мы нашли огромные сыры,
  Которые кормили великана,
  Свои ему оставили дары,
  Запасы взяв без всякого обмана.
  
  Друзья мне предлагали уходить,
  Но я советы те не слушал,
  Не думая, что может навредить
  Обед, сыры я козьи только кушал.
  
  Расплата не застала ждать:
  Хозяин сам явился к нам со стадом,
  Тотчас двоих решил сожрать,
  А остальных в живот отправить следом.
  
  И утром участь уж других ждала,
  И уходя циклоп задвинул камень,
  Что из пещеры мышь еще могла
  Бежать, но человеку тяжек камень.
  
  А вечером вина налив в кувшин,
  Я угостил проклятого циклопа.
  Изведав до отвала наших вин
  Он захрапел, не ведая подвоха.
  
  Мы заострили толстое бревно
  И развели костер пожарче,
  Когда гореть взялось оно
  Вонзили в глаз, и спрятались подальше.
  
  А я назвал себя Никто,
  Когда к циклопу братья прибежали,
  То он кричал, что тот Никто
  Глаз выколол, они в ответ лишь ржали.
  
  А утро, камень отодвинув,
  На пастбища отправил он стада,
  И руки мощные раздвинув,
  На входе караулил нас тогда.
  
  Но мы связав по три лозою коз,
  Под брюхом спрятались с друзьями,
  Мы провели тогда его за нос
  И быстро управлялись с кораблями:
  
  Грузили коз и в море выходили.
  Когда же берег был уж далеко,
  Я закричал ему, что мы отплыли,
  Что ослепил безжалостно его
  
  Лаэрта сын, и имя Одиссея
  Осталось ему, как память обо мне,
  Но месть в себе еще лелея
  Он камни запускал, грозя втуне.
  
  В конце взмолился он к отцу,
  Правителю морскому Посейдону,
  Чтоб не было пощады гордецу,
  Чтоб не было ему дороги к дому.
  
  Чтоб и друзья Итаку позабыли,
  Чтоб смерть свою они скорей нашли,
  Чтоб мы всю жизнь куда-то плыли,
  Но к Греции любимой не пришли.
  
  Так проклял нас циклоп-калека,
  Бог моря сына услыхал,
  И лишь скитанья до скончанья века
  Нас ждали, но Олимп не забывал
  
  Героев Трои и хранил от гнева.
  Пока ж мы плыли по морям
  Судьбе навстречу, и узрели слева
  Скалу открытую ветрам.
  
  На ней жил бог Эол, владыка ветра,
  Гостили ровно месяц у него.
  Я говорил о Трои, как-то незаметно
  Дни пролетели. Известил его
  
  О том, что нам пора уж отправляться
  На Родину, в далекий путь,
  И он велел в дорогу снаряжаться
  И чтобы легким оказался путь
  
  Он мне горшок с ветрами дал.
  Предупредил, чтоб я его не открывал,
  Иначе быть беде еще сказал..
  Я лишь один Зефир оттуда отпускал,
  
  И он нас быстро, быстро гнал
  К Итаке милой. Уж огни
  Горели в очагах. Я их видал,
  Но силы.. Подвели они.
  
  И ночью я заснул. Устал безумно,
  А алчность подвела людей.
  Они же поступили неразумно
  Горшок открыв, к беде своей..
  
  Они искали злато и богатство,
  Нашли лишь бурю и чужие берега,
  Нашли и смерть, еще коварство
  Чужих людей. Их времени река
  
  Нашла конец у берегов далеких,
  Где мы искали от ветров покой,
  Там смерть в расщелинах глубоких
  Таилась. Флот погиб весь мой.
  
  Спасаясь от ветров Эола,
  Искали мы спокойный уголок.
  Нашли залив, где не было простора
  Ветрам, где отдохнуть бы каждый мог.
  
  Но в бухту вход один лишь был,
  А на беду там жили лестригоны.
  Народ же этот страшным слыл,
  И скоро я услышал смерти стоны.
  
  Не знали, что они людей едят,
  Что ростом с дерево большое,
  Что никого при встрече не щадят,
  Что горе ждет, ничто иное.
  
  Они схватили наших моряков,
  Что я отправил на разведку,
  Тотчас из пленных-бедняков
  Убит один, отправлен к предкам,
  
  И съеден, но другие убежали.
  Они гнались за ними по пятам,
  Увидев же суда, камения метали..
  И тяжело пришлось всем нам.
  
  Двенадцать кораблей погибло,
  Лишь судно наше сквозь пролив ушло,
  Чуть нас волной не пришибло,
  Но страшно вспомнить, что произошло.
  
  Трещали корабли и в щепки разлетались,
  Кто берега достиг, тот свет проклял,
  Те людоеды над друзьями издевались,
  И каждый, как баран, в котел попал.
  
  Мой флот погиб, и мы одни с друзьями
  В неведомых морях послушные ветрам
  Неслись три дня и снова перед нами
  Был остров колдовской Ээя. Но там
  
  Теперь один, не веря никому,
  Взяв меч и щит, пошел я на разведку.
  И доверялся страху одному.
  Дым увидав, подкрался. Отодвинув ветку
  
  Дворец прекрасный увидал.
  Идти к нему один я не решился.
  Судьбу я много раз пытал,
  Но здесь в обратный путь пустился.
  
  А утром, чтоб не рисковать,
  Решили мы тогда на двое разделится.
  И во главе одних я должен стать,
  А Эврилох с другими в путь пустится
  
  К дворцу. Так жребий это нам сказал.
  Но я его не долго ждал,
  Когда испуганный один он прибежал.
  Из слов его тогда узнал,
  
  Что спутники его в свиней преобразились,
  Когда на трапезе отведали еду.
  Он ничего не ел, в скота не превратился,
  Как будто бы предчувствовал беду.
  
  Богиня Кирка палочкой коснулась
  Друзей. Под чарами они не видели подвох,
  Скотами стали, вмиг и обернулись..
  Бежать скорее предлагал мне Эврилох,
  
  Я ж выручать друзей решился.
  Взяв меч и щит, как будто на войну,
  Я в путь опасный устремился.
  К большому счастью своему
  
  Гермес мне на пути попался
  И дал совет, как чар мне избежать.
  Совет полезным оказался..
  Мне колдовство могло бы угрожать,
  
  Когда б питье я только пригубил,
  Она меня в свинью бы превратила,
  О том меня Гермес предупредил,
  Ведь чары все богиня сохранила.
  
  Я встретил множество зверей,
  Что у дворца ее толпились,
  Но сильно в сущности своей
  Они от тех зверей разнились.
  
  Там лев бродил с оленем мирно,
  Ручные волки не стремились в лес,
  Там вепрь себя вел очень смирно,
  С лисой играл домашний пес.
  
  То странники, случайно оказавшись
  Во власти Кирки, облик обрели,
  Но, с сущностью людскою не расставшись,
  Так странно все себя вели.
  
  Богиня встретила меня радушно,
  И кубок поднесла с вином,
  Не стал ей следовать послушно-
  И кубок с зельем полетел винтом.
  
  Я меч достал, и стал ей угрожать,
  И требовать друзей обратно,
  Но прежде пожелала Кирка знать
  Не Одиссей ли я? Ведь выгляжу я знатно..
  
  Я это подтвердил .Она не споря
  Друзьям вернула прежний облик свой,
  Что знает обо мне, и горя
  Не надо ей. И ждет меня, ведь я - герой.
  
  Мы год прожили во дворце ее,
  Забот, ни тягостей не зная,
  Но время наконец пришло мое,
  Я многое услышал отплывая.
  
  Хотел я знать о будущем своем,
  И доберусь ли скоро до Итаки?
  И что найду в владении моем?
  И ждут меня, иль это просто враки?
  
  И к Тиресею Кирка послала меня,
  Сказав, чтоб к мертвым в Ад спустился,
  Что от него про все узнаю я,
  И в путь с тяжелым сердцем я пустился.
  
  Поплыли мы к реке, где должен
  Богам я жертву принести,
  У Ахеронта вход был расположен
  И по скале я смог его найти.
  
  Добрались быстро мы, нам ветер помогал,
  Что нам богиня положила,
  Пока мечем для жертвы яму я копал,
  А жертвою баран и черная овца служила,
  
  Готовил Эврилох обряд простой:
  Поднявши кубок с молоком и медом,
  Затем с вином и, наконец, с водой.
  Поклялся я, когда вернусь я в дом,
  
  То жертву принесу по сану, что положено царям.
  Рассыпав белую муку, как дань богам,
  Мы жертву принесли, держа, чтоб ямы по краям
  Кровь не лилась. На реку глянув, увидел там
  
  Толпу умерших.К крови они спешили,
  И ужас охватил меня. Я меч достал,
  Хоть это только бледны тени были,
  И мертвым, встав, я угрожал.
  
  А мертвецы тотчас остановились.
  Я ж Терисея стал средь них искать,
  Они толпой кругом теснились,
  А он же рядом продолжал стоять,
  
  И щит держал в руках он золотой.
  Испив он крови жертв, ко мне вернулся
  И рассказал, что доберусь я домой,
  Но Посейдон так сильно обозлился
  
  Что не простит увечье сына своего,
  Но если делать все предельно осторожно
  То можно гнева избежать его,
  Но на пути моем же все возможно.
  
  Еще сказал, что скоро приплыву
  В Тринакрию, где Гелиос коров пасет
  И пусть счастливцем я слыву,
  Но и меня несчастье не минет,
  
  Коль тронуть тех коров посмею.
  И Тересей сказал, что уж давно
  Нас дома ждут, что все что я имею
  Разграблено, а сын мой все равно
  
  Надеется прогнать всех самозванцев.
  Ну, а отец живет с трудов на поле,
  От сына не имеет вести, ни посланцев.
  Тоскует все один, желает лучшей доли.
  
  Позднее я в толпе и мать увидел,
  Хотел обнять, но - пустоту держал,
  Она сказала то ж, что Тересей предвидел,
  Еще других, чьи руки я недавно жал:
  
  Агаменона среди женщин встретил,
  Он дома от руки жены погиб,
  Ахилла среди мертвых я заметил,
  Но лишь презрительный изгиб
  
  Бровей Аякса меня встретил,
  Он даже мертвый мне доспехи не простил,
  На мой призыв он не ответил,
  Обиду на меня в сердцах еще хранил.
  
  Миноса там был, и сын Зевеса
  Судил умерших в царстве тьмы.
  Там многих видел, много места,
  Где будем все когда-то мы.
  
  Я видел великанов Ориона и Тантала.
  Стоял Тантал по щиколоть в воде,
  Но только наклонялся он - она же убегала,
  Нуждался он голодный и в еде.
  
  Над ним склонялись с чудными плодами
  Деревьев множество, лишь руку протяни,
  Но проклят был и многими годами
  Тянул он руки к ним, но далеко они:
  
  Тотчас же ветер поднимался
  Вздымая ветви до небес.
  Сисиф на гору забирался,
  Толкая камень ,вверх он лез,
  
  Но каждый раз, почти что на вершине,
  Срывался камень и катился вниз.
  Так много раз, так с древних лет до ныне,
  Все катит вверх.. Судьбы каприз?
  
  Аида мрачные громады покинул я.
  Корабль уж ждал и, паруса подняв,
  Оставили мы эти воды.. Но есть судья,
  И есть судьба, и ей не вняв
  
  Стремились спутники мои к Аиду,
  Хоть много раз остерегал я их,
  Но лишь они, как дети затаив обиду,
  Шли к гибели в стремлениях своих..
  
  Не долго плыли по морям,
  Пока не встретили страну сирен,
  Которые сидели по краям
  Скалистых рифов. И устав от перемен,
  
  И знав от Кирки, как опасны
  Напевы этих фурий для людей,
  И от нее же знал: они прекрасны.
  Друзьям я уши серой залепил скорей.
  
  Меня же крепко привязали к мачте,
  Чтоб слушал я напев сирен..
  Он так манил, он равен был мечте,
  И рвался я в объятия сирен,
  
  Но крепкие веревки удержали
  Меня от смерти, как я не кричал,
  Друзья мои те крики не слыхали-
  Корабль дальше путь держал.
  
  Бежал он быстро, новые преграды
  Лежали прямо на пути его:
  В проливе узком жили гады,
  И только ждали часа своего.
  
  Их звали Сцилла, Харибда
  И, первая, в двенадцати ногах.
  Подобное страшилища-гибрида
  Нам предстояло поиметь в врагах.
  
  Они скрывалися в пещерах,
  И Сцилла выла, как не воет волк,
  А Харибда не внушала страх,
  Но трижды в день, в чем знала толк,
  
  Пила морскую воду без разбора,
  И если бы попали мы в волну,
  То поглотила бы корабль скоро,
  Оставив лишь щепу одну.
  
  Мы избежали пасти страшные Харибды,
  Но Сцилла шестерых из нас,
  Схватив, стащила. Многие обиды
  Я им простил, но их не спас.
  
  Они кричали ,помощи просили,
  А щупальца сжимали их сильней,
  Они у врат Аида уже были,
  Зевес не помешал здесь ей.
  
  Мы плыли дале. Я уже сказал,
  Что спутники мои не слушали меня,
  Когда от бед я их оберегал.
  Уже Итака близко, но земля
  
  Опять мелькнула вдалеке,
  Друзья, устав от тяжкого труда,
  Помчались радостные, налегке
  На встречу смерти, в никуда.
  
  Я их не мог тогда остановить,
  Я знал, что остров смертью угрожает.
  И там, на нем, пытался вразумить,
  Но лишь безумец свой конец не знает.
  
  Тем островом владел сам бог,
  Бог солнца и владыка света,
  И уничтожить запросто нас мог-
  Ведь Гелиос, не смертный это.
  
  Меня и Кирка, путь предполагая,
  От этих мест остерегла тогда,
  Но пуще всех, боясь, оберегая,
  Коров его не трогал никогда.
  
  Они паслись на пастбищах священных,
  И Гелиос берег их пуще глаз.
  И не поняв ни слов, угроз полезных,
  Ни то, что бога разозлят сейчас,
  
  Друзья мои о чреве размышляли..
  Я вновь уснул, как все устав,
  Но моряки моим речам не вняли
  Убили двух коров, врагами богу став.
  
  Зевес им смерть определил,
  Когда к нему бог солнца обратился,
  Когда ему тот пригрозил,
  Что в царстве мертвых лик его явился
  
  И будет освещать его отныне,
  Коль спутников моих не покарает тот,
  Что света на земле не будет и в помине,
  Что сгинет на земле так весь народ.
  
  И кара нас не стала ждать.
  Как только мы отплыли в море,
  На небе тучи стали набегать
  И молнии на наше горе
  
  Метнул разгневанный Зевес.
  Корабль в щепки разметало.
  Я на обломок от него залез,
  И понесло меня туда, где разевала
  
  Ужасная Харибда пасть свою.
  Но на утесе за траву схватился,
  И трижды мощную струю
  Несло у ног. В конце я уцепился
  
  За маленький обломок корабля,
  И много дней по воле Посейдона
  Плыл в страны, где и не был я,
  Все дальше от Итаки, где одна
  
  Моя семья без мужа оставалась,
  Куда стремилася душа моя,
  Но участь же не здесь моя решалась,
  На остров выброшен был я,
  
  Где нимфа, славная Калипсо,
  Любя меня, мне скрасила досуг.
  Пусть не сошлись с нею близко,
  Но все ж она была мне друг.
  
  Но я хотел домой, томился дико,
  Под чарами колдуньи молодой,
  И наконец мольбы достигли крика,
  Услышан был богиней той,
  
  Что мне надежду подавала,
  Вперед незримо все вела,
  Она ж отца Зевеса упросила.
  Гермеса к нимфе послала,
  
  Ей волю бога передала.
  Калипсо не держала уж меня,
  И место даже указала,
  Где бревна для плота взял я.
  
  Затем я долго по морям мотался,
  И Посейдон мной плот гонял,
  Тот плот он много дней старался
  Разбить, пока Зевес мольбе не внял
  
  И я в стране фиаков оказался,
  Где принят царственной четой.
  Я благодарен вам остался,
  Но, все же, мне уже пора домой".
  
   МЕСТЬ ОДИССЕЯ
  
  Феаки дальше пировали,
  А Одиссей домой спешил,
  Полнее кубок наливали,-
  Он тост прощальный говорил.
  
  Восславил он достойнейших феаков,
  Аретру больше всех хвалил,
  Хотел, чтобы народ не ведал страхов,
  Но он скорей домой спешил.
  
  А на корабль уже дары грузил
  И ждал он только Одиссея.
  На палубу герой всходил,
  И парус уже просил борея.
  
  Тотчас усталый басилей уснул
  И спал весь путь до острова родного,
  Но Посейдон не добрым помянул
  И месть воспылал он снова.
  
  К Зевесу он тогда пошел
  И высказал обиды на феаков,
  И тот поступок сей нашел
  Достойным смерти для его врагов.
  
  Сгрузив на берег спящего героя,
  Дары уложив горкой рядом с ним,
  Они скорей под ветер парус строя
  Домой спешили, жезлом же своим,
  
  Махнув, Зевес их в камень превратил,
  На горе всем, кто видел их,
  Но Одиссей же смерть перехитрил
  И спал ,витал во снах своих.
  
  Проснувшись Одиссей не знал,
  Куда его феаки привезли,
  Но пастуха случайно повстречал,-
  Пока же мимо козы шли-
  
  Он расспросил его о многом,
  Узнал, что на Итаке он,
  Но вот в обличие убогом
  Афины не узнал при том.
  
  Она же лик ему явила,
  Что делать следом научила,
  И в нищего героя превратила,
  На подвиги его благословила.
  
  О сыне Одиссею рассказала,
  И замыслы раскрыла женихов,
  И в Спарту к Менелаю полетела,
  И ограждая от врагов
  
  Направила героя к свинопасу,
  Что верен Одиссею был,
  И, время не теряя по напрасну,
  К Эвмею тот и поспешил.
  
  Тот встретил гостя и приветил,
  Собак прогнал, что встретили его,
  За стол позвал и не заметил,
  Как вспомнил он владельца своего,
  
  Про женихов подробно рассказал,
  Забил еще и поросенка,
  И гостя мясом лучшим угощал..
  На ложе постлана соломка
  
  Он гостя на нее и уложил.
  Ему же плащ он свой отдал,
  А сам в пещеру поспешил,
  Где ночь он эту отдыхал
  
  И стадо верно охранял,
  И Одиссей усердие заметил,
  Себе он даже слово дал
  Вознаградить того, отметить.
  
  Ночь опустилась и Морфей
  К Эвмею в гости заспешил
  И Одиссея он рукой своей,
  Как всех людей он усыпил.
  
  А Телемах во снах витал
  В дворце роскошном Минелая,
  Но наконец и час его настал,
  Афина, волю Зевса выполняя,
  
  Ему тогда она явилася во сне,
  И по утру велела собираться,
  Чтоб у Аида не гореть в огне,
  Обязан он пролива опасаться,
  
  Где стерегут в засаде женихи,
  И тотчас же к Эвмею направляться.
  С тяжелым чувством, чувствуя грехи
  И смерть, не смея отказаться
  
  Простившись с Менелаем он поплыл
  В края родные ,в милую Итаку,
  Где ожидал отец, где был он мил,
  Где Одиссей готов ввязаться в драку.
  
  И лишь причалив к берегу они
  Знаменье свыше увидали:
  Голубка в лапах сокола прервала дни,
  Лишь перышки по воздуху витали..
  
  Все толковали: смерть должна прийти,
  Не избежать ее уж Тлемаху,
  Но он друзьям велел домой идти,
  А сам, чтобы не дать уж маху,
  
  К Эвмею свинопасу заспешил,
  Который встретил радостно его,
  И все подробно изложил,
  Представил постояльца своего,
  
  А сам в дворец по поручению пошел,
  Не зная, что разведка обещает,
  А Одиссея, лишь Эвмей подальше отошел,
  Афина вновь в героя превращает,
  
  И Телемаха это превращение
  Дивит, но Одиссей себя назвал,
  И объяснил свое он возвращение
  И сына крепко он обнял.
  
  Они решили: за Эвмеем во дворец
  Пойдет, как нищий, Одиссей,
  А Телемах, спасет его творец,
  Оружие уберет он поскорей
  
  И спрячет. Скажет, что оно тускнеет
  И чистить он его унес,
  Но Пенелопе слова он сказать не смеет,
  Чтоб все насмешки и нападки снес,
  
  И для борьбы держал он два меча,
  И два копья, а так же два щита,
  И не сказал он ничего им сгоряча,
  А все другое только суета..
  
  А Телемах затем ушел домой,
  И Одиссей в рубище бедняка
  Вослед пошел одною с ним тропой.
  И там на куче кизяка
  
  Он старую собаку увидал.
  Она его тогда же и узнала.
  Арго к себе он не подозвал,
  Та и не шла, хвостом виляла,
  
  На куче тут же испустила дух.
  Эвмей собаку сильно пожалел,
  Сказал, что пес и стар, и даже глух,
  Но Одиссея видеть бы хотел,
  
  Как сам Эвмей, и во дворец вошел.
  А Одиссей прокрался в уголок
  И, притаившись, тихо там сидел,
  Но Телемах, чтобы увидеть мог.
  
  А тот Эвмею хлеба передал,
  Чтоб угостил он Одиссея,
  А Антиной все это увидал
  И обвинил при всех Эвмея,
  
  Что он нахлебника привел,
  А сам винить готов гостей,
  Что каждый здесь его объел,
  А нищий, чтоб ушел скорей
  
  Ему подаст немедля Антиной,
  И запустил в героя табуреткой,
  Но Одиссей стерпел. Обиды той
  Он не простил, но с выдержкою редкой
  
  Снес и обиды, и его удар,
  Лишь только побледнел от гнева,
  И сделав вид, что слаб и стар,
  Он в угол сел от входа слева.
  
  А Антиноя женихи остановили,
  Сказав, что это может оказаться бог.
  Лохмотья часто под собой скрывали
  Жильцов Олимпа. Им Зевес быть мог.
  
  И женихи опять запировали,
  Но новый нищий Ир явился в зал,
  И женихи его все знали,
  Он задираться к Одиссею стал.
  
  Гостям понравилась та стычка между ними
  И каждый поощрять их даже стал.
  А Ир все оскорблял, бравировал словами,
  Но Одиссей теперь не ждал:
  
  Ударив сильно проходимца,
  Что тот в беспамятстве упал
  И, за ногу таща он лихоимца,
  Покинул поскорее зал.
  
  Все изумились, а когда вернулся,
  К нему опять пристали женихи.
  Он в трапезу в молчании уткнулся,
  А лишь считал обиды и грехи.
  
  Ему все больше досаждали,
  Лишь Пенелопа усмирила пыл,
  Сказав, что так они б не жрали,
  Коль Одиссей здесь рядом был.
  
  Они свой дары ей предлагали,
  Но не взглянула женщина, ушла,
  Но унижать героя перестали,
  О Пенелопе сразу речь пошла.
  
  А вечером один лишь Эвримах
  На службу Одиссея пригласил,
  Но перепалку только Телемах
  Меж ними быстро прекратил,
  
  Отправив женихов домой,
  И тут же стали с Одиссеем
  Оружье прятать и само собой,
  Указанное нашим басилеем.
  
  Но Пенелопа в зал вошла
  И Одиссея в нищем не узнала,
  И между ними речь о ней зашла
  Она ему все рассказала,
  
  Как досаждают женихи бесстыже,
  Как трудно стало ей одной,
  Но Одиссей не будет ближе,
  А сын так молод и рискует головой.
  
  Но нищий уверял царицу,
  Что Одиссей находится на Крите,
  Но только с первою денницей
  Его вы в гости уж на долго ждите,
  
  Он где-то рядом, предложите
  Вы испытанье женихам,
  И им серьезно всем скажите,
  Что выигравший мужем будет вам.
  
  Но Пенелопа гордо отказалась,
  И ноги нищему предложила омыть,
  Но он сказал :служанка насмехалась
  Над ним, показывая норов свой и прыть.
  
  Царица Эвриклею позвала,
  Старуху, няню Одиссея,
  Она лишь воду налила,
  Так сразу и узнала Одиссея,
  
  По шраму на одной из ног,
  Но он тихонько няню удержал,
  Он раньше времени не мог
  Открыться. Смертью угрожал
  
  Ему любой из женихов с прислугой,
  Не мог, чтобы узнали слуги все,
  Не мог он нынче быть с супругой,
  Мог быть убит, убит во сне.
  
  Но Пенелопа возвратилась,
  Сказав, что он уговорил ее,
  Она на испытание решилась,
  И Зевс обязан защитить ее.
  
  Лук Одиссея вынесет гостям,-
  Лишь Одиссей его способен натянуть,
  Еще предложит испытание гостям-
  Одной стрелою точно прострельнуть
  
  Двенадцать маленьких колец на топорах,
  Что установят слуги в длинный ряд..
  И так решив, что уж на первых-то порах
  Оставят женихи. И каждый будет рад.
  
  Она ушла, оставив в зале Одиссея,
  Но спать улегся только он,
  Как все служанки, стыд-то не имея,
  Ушли за женихами следом вон.
  
  И басилей решил их не щадить,
  И дом от скверны свой очистить,
  А весь дворец уже в полночи спит,
  А Одиссей решает всем им мстить.
  
  Но лишь Афина думы разогнала
  И успокоила, и сон пришел,
  И только утро ранее настало,
  Как тотчас же Морфей ушел,
  
  А разбудили суетой служанки,
  Они столы готовили и пир
  Все ждали, но не ведали изнанки,
  Что скоро уж нарушен будет мир,
  
  И кровь польется по столам,
  И полетят в аид шальные души,
  Найдут мечи и стрелы дело там,
  И битвы крик услышат уши.
  
  Уже Эвмей пригнал свиней своих,
  И Одиссея с радостью он встретил,
  Но топот конский известил: жених
  Прибыл на пир. И топот - он ответил,
  
  Что новый гость прибыл на пир,
  А следом прибыли другие,
  А нищий ,как бы не был беден, сир,
  Сел с ними, как и многие другие.
  
  А женихи пытались задираться,
  Но Телемах вступился за него,
  Конфликт стал быстро разрастаться,
  Но Пенелопа прервала его,
  
  И испытанье женихам назначив,
  Эвмею лук и топоры подав, тотчас и отошла.
  Но те все начали судачить,
  Но Телемах сказав, что мать его нашла
  
  Достойное для война испытание.
  А слуги топоры вкопали,
  Все подходили. Высказав познание
  В делах войны, но возражали,
  
  Что Пенелопа выбрать так могла,
  Но Телемах над ними посмеялся,
  Взял в руки лук, и тетива легла,
  Но он напрасно все ж старался
  
  И отказался, так сказав,
  Что молод он, ему с отцом тягаться
  Еще-то рано. Лук же передав
  Лейоду. Тот же стал пытался
  
  Смирить оружие. Лук тугой,
  Он признавал и знал одни лишь руки,
  И натянуть никто б не смог другой.
  А женихи, чтоб избежать позора муки,
  
  Покрыли жиром и пытались разогреть,
  А Одиссей Эвмея с Флотием позвал,
  Сказав, кто он, но им пока не сметь
  Об этом говорить. Эвмею тихо приказал
  
  Ему свой лук при случае подать,
  И в зал вернулся вместе с ними.
  Там Эвримах лук взялся укрощать,
  Но слаб был, силами своими
  
  Он совладать с оружием не мог,
  Другие даже не решались,
  И Антиной, как подводя итог,
  Сказал, что все уже напились
  
  И испытание пора бы отложить,
  Но Одиссей тут попросил свой лук,
  Но женихи, решив, что он блажит,
  Кричали и едва не распустили рук,
  
  Но Пенелопа их остановила
  И приказала нищему оружие подать,
  Тем женихов бездарных уязвила,
  Сама события дальнейшие не стала ждать
  
  Ушла из зала и в постель легла,
  И волю там слезам дала,
  И успокоится так долго не могла,
  Но сон Афина нагнала.
  
  А Одиссею лук Эвмей подал,
  И тетива тотчас же зазвенела,
  И с места своего он встал,-
  Ряд маленьких колец стрела продела.
  
  Рубище скинув он стрелу пустил,
  И Антиной свалился мертвым,
  Спокойствие он пира возмутил,
  И Эвримах, очнувшись первым,
  
  С кинжалом бросился вперед,
  Но новая стрела его остановила,
  И весь не приглашенный сброд
  Оружие искал, не тут-то было.
  
  А Телемах мечи принес
  И в вчетвером, с Эвмеем и Филонием,
  Удар решительный нанес
  И, поступая с женихами, как с Антонием,
  
  Их Одиссей заставил защищаться,
  Меланфий их тогда предал,
  Стал для противников стараться
  И место супостатам указал,
  
  Где все оружие лежало,
  Но сам Зевес героя защищал:
  Удар, копье их мимо пролетало,
  А Одиссей упорно наступал,
  
  Своих врагов изничтожал,
  Лишь Фидия-певца он пощадил,
  Победу наконец торжествовал,
  Но кровью весь дворец полил.
  
  Медонта - конюха он так же сохранил,
  И Эвриклею старую позвал,
  Он передется в чистое решил,
  Убрать все залы приказал,
  
  И няню в спалню он послал,
  Где Пенелопа сладко спала,
  И ей престрого наказал,
  Чтобы хозяйку разбудила.
  
  Но Пенелопа не поверила старухе,
  И не узнала в нищем мужа своего,
  Да и сама была не в духе,
  Секрет узнать хотела у него,
  
  Что знал один лишь Одиссей,
  Что и она давно хранила,
  Позвала Эвриклею, приказала ей,
  Чтоб мужу ложа постелила,
  
  Но вынесла его из спального покоя,
  На что ответил Одиссей,
  Когда покои эти строя,
  Он ложе для супружницы своей
  
  На срубленной оливе сделал,
  И вынести его нельзя теперь.
  Лишь Одиссей об этом ведал,
  Никто другой, во что поверь.
  
  А Пенелопа Одиссея обняла,
  Признала мужа своего,
  В постель с ним вместе и легла,
  И ночь всю слушала его.
  
  Он рассказал про пение сирен,
  Про Кирку и пещеры две,
  И про Аида, мертвых тень,
  Про мать, про муки странствий все.
  
  О Гелиосе, гибели друзей,
  Про остров нимфы одинокой,
  Как рвался он в тоске своей
  К Итаке, родине далекой..
  
  Но солнце встало высоко,
  И Одиссей Лаэрта вспомнил,
  Хоть подниматься было не легко,
  Решимостью, тоскою полный
  
  Он Телемаху собираться приказал.
  С собой он взял и щит, и шлем,
  Эвмею и Филотию оружье тоже дал,
  И тверд в решении своем.
  
  Они к Лаэрту в гости поспешили.
  Он жил с служанкою с именем Сикула.
  Рабы ему в хозяйстве помогали,
  Но он на поле был и путника покуда
  
  Он не увидал, все мотыжил огород.
  Они разговорились меж собою.
  Старик, уставший от забот,
  Так не доволен был судьбою
  
  И не поверил, что явился Одиссей,
  Пока он шрам ему не показал,
  Что вепрь оставил яростью своей,
  О прошлом много рассказал,
  
  Про виноград и сливы вспомнил,
  Старик его обнял и прослезился,
  Сказал, что про себя его уж схоронил,
  И, к хижине, в обратный путь пустился,
  
  Где были гости и готовилась еда,
  Где внук был, верные рабы,
  Где их стеречь могла еще беда,
  Где было место для борьбы.
  
  Тем временем по городу молва
  Прошла, о том, что Одиссей вернулся,
  К дворцу его огромная толпа
  Пришла, и спор там развернулся:
  
  Эвпейт кричал и требовал отмщения
  За сына, что убил герой,
  Другие, высказав по поводу сомнения,
  Что виноват был Антиной,
  
  Который приводил с собой гуляк,
  И много лет он грабил Одиссея,
  Эвпейт кричал, не понимал никак,
  Что победить, богов поддержки не имея,
  
  Сто человек не смог бы басилей,
  Но тот кричал, и звал друзей на бой.
  Унять вражды Афина не умея,
  К Зевесу поспешила с просьбой той.
  
  Зевес вражду тотчас остановил,
  Хоть бой уже и начинался,
  Эвпейта Одиссей копьем пронзил,
  И биться с ним никто уж не решался.
  
  И на Итаке воцарился мир,
  Уставший остров от войны и крови,
  Спокойно с тех времен зажил,
  А Одиссей обрел свой кров,
  
  А Пенелопа мужа и защиту,
  И смерть их через много лет пришла..
  Еще известно старому пииту,
  Что Одиссея Посейдона месть нашла:
  
  Он поглощен холодною пучиной,
  И Телемах Итакой управлял,
  И месть уж не была причиной
  Дальнейших дел. Он Зевса восславлял
  
  И через триста лет певец слепой
  Сложил легенду про его отца,
  Пусть много вымысла, легендой той
  Прославил он вруна и гордеца,
  
  И верность женщины, и алчность человека,
  Пиры, гулянки, горькие мечты,
  Суровость воинов, дикость века,
  В который погрузился ты.
  
  Века минули и Елены милой
  Давно растаял след во тьме веков,
  И время все фатой унылой
  Задернуло, а смерть смирила и врагов.
  
  Уж пыль накрыла греков алтари,
  Пожары многие в Элладе отпылали,
  И боги новые, другие упыри
  Другую кровь на землю выпускали,
  
  Но не ложил Гомер их подвиги на стих,
  И не ждала героев Пенелопа,
  И многие в путях тяжелых, но своих,
  Убили грозного циклопа.
  
  И спорили с богами, но другими,
  Богинь встречали и любили их,
  И те, те чувствами своими
  Оберегали на путях своих.
  
  Но с богом споры - скверная наука,
  Бессмертны в сговоре давненько меж собой
  И движет ими часто только скука,
  И делят небо, землю меж собой порой.
  
   ПРИМЕЧАНИЕ
  
  1.Нептун-в мифологии Рима то же, что и Посейдон в мифологии Греции. Я намеренно не называю эту поэму переводом. Лучше Гнедича я бы это не сделал, а гекзаметр меня мало привлекает. Тем более я не стремился передать точно все оттенки речи великого
  грека и перипетии поэмы.
  2.В те годы мореплаватели предпочитали держаться в близи берегов. Не мудрено, что вынесенные в открытое море они могли миновать Грецию. Правда мало вероятно, что они после того смогли собрать корабли в единую флотилию. Приключения Одиссея,
  если бы они были в действительности, то были приключениями морского пирата, что в те годы было не меньшей доблестью, чем война. Потеряв корабли и людей, без средств к существованию он не мог добраться до Итаки, чем и объясняется столь долгое его отсутствие. Кроме всего прочего он явился в виде нищего, что тоже о чем-то говорит.
  3.Этого места нет в Одиссеи. Это просто красивая легенда про Пенелопу, скорее она была нимфоманкой и собрала вокруг себя такое количество мужчин, которое могла удержать, пользуясь своим богатством и своим телом. Приятны наши заблуждения. Верной Пенелопа стала тогда, когда Одиссей при ней пустил море крови, среди которой запросто могла быть и ее. Подобным способом верности Пенелопы мог добиться любой и каждый жестокий и безжалостный человек, тем более прошедший выучку войны.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"