ХIХ
Но гости наши наконец наелись,
Уж от еды осоловели,
Но меж собой пока не спелись.
Вот танцы. Звуки полетели,
И светомузыкою стены зацвели,
И танцы быстро потекли.
И голос, чудный баритон,
На языке для нас чужом,
Печально навевает сон
О чем-то милом, но своём.
Но кое-кто жует, глотает
И танцевать всё не решает,
Иль музыку находит пошлой,
Инструментовку нехорошей.
     ХХ
Но рок старинный зазвучал:
Два такта мерных, тихих, стройных,
Но барабан уже вступал:
Удар, другой. Ритм в звуках беспокойных.
Темп больше, больше нарастал,
Свет словно бешенный мигал,
И суета, мельканье, смех..
Движенье. Ночь и светит бра-
А музыка струится без помех.
Но барабану вновь пора:
Ритм вспыхнул, искрой пролетел,
Надрывный голос вдруг запел.
И темп. Мельканье губок, глаз,
Улыбок, зубок. Он пленяет нас.
    ХХI
Но вот напрыгались довольно-
Иная муза входит в круг,
Нас танго трепетно, невольно
Зовёт всех старый, добрый друг.
Певица томно напевает,
В объятья словно приглашает,
Поёт ушедшую любовь,
Свою любовь и дни былые.
И скептик наш не хмурит бровь,
Уж чувства бродят в нём иные.
И в трепете печальных звуков,
Наперекор надменным слухам,
Младое тело держишь. Вдруг, -
И искра кинулась из рук.