21-я газель из "Дивана Авни", официального собрания стихов Мехмеда
Перевод по книге "Диван Фатиха..." 2014 года
Любовь моя, так много вольных в рабстве оказались кипарисового стана!
А кипарисов и самшитов сколько пали ниц! Тебе воздали почести султана.
Нет, ни один Фархад1, кирку вонзавший в плоть горы, такого не сумеет -
Свою же душу глубоко разрыть ногтями, чтобы, как канал, зияла рана.
Твоя жестокость много зданий, что любовью строились, в руины обратила.
Руины возродились многие из-за твоей любви, её рукой начерченного плана.
Любовь моя, здесь, на собрании невзгод, мои друзья - лишь крики и стенанья.
А в доме у разлуки никому не верю, лишь от слёз и воплей я не жду обмана.
В любовь я верил и совсем не ждал страданий и печали, что она приносит.
Но не ропщу, ведь даже мастер не способен всякий день работать без изъяна.
Когда стенаю, как стенал Фархад на круче Бехистуна2, на вершине скорби,
Из состраданья мне ответит схожим плачем эхо той вершины-великана.
Авни, когда душа у суфия, прозрачная как зеркало, от счастья помутнеет,
Нет смысла верный путь указывать ему. Не виден путь сквозь пелену тумана.
_______________
1 Фархад - зодчий, персонаж поэмы "Хосров и Ширин", сочинённой в 12-м веке персидским поэтом Низами, а также сказок на этот же сюжет.
Фархад соперничал с персидским правителем Хосровом за сердце принцессы Ширин. В поэме Низами знакомство Фархада с Ширин началось с того, что она поручила ему проложить в склоне гор канал, по которому должно было стекать к дворцу молоко дойного скота, пасущегося в горах.
2 Когда о любви Фархада к Ширин узнал Хосров, то затеял с соперником спор - если зодчий прорубит проход через гранитную гору Бехистун, то получит Ширин. Хосров думал, что зодчий не сумеет выполнить условие спора, но у Фархада начало получаться, и тогда Хосров решился на хитрость - прислал Фархаду весть, что Ширин умерла. Зодчий в тот же час умер от отчаяния.
Пояснения и толкование:
В оригинале у Мехмеда (Авни) всё написано куда более лаконично, в расчёте на читателя, который знаком с темой, поэтому я, чтобы избежать пространных пояснений на каждое двустишие, включила в текст те слова, которые Мехмед (Авни) не использует, но подразумевает.
Что подразумевал Мехмед (Авни), подробнейше разъясняет профессор Мухаммед Нур Доган, который составил пространные комментарии к лаконичному переводу этой газели. А я просто перевела, но строчки получились заметно длиннее, чем в оригинале.
Честно говоря, меня привлекла эта газель, поскольку здесь Мехмед (Авни) уподобляет себя Фархату, а это может означать, что она связана общей темой с 25-й газелью.
В 25-й газели Мехмед (Авни), также уподобляя себя Фархаду, рассказывает историю любви, похожую на историю его взаимоотношений с одной из жён, Хатидже-хатун. Но та газель, которую мы рассматриваем сейчас, может и не иметь отношения ко всему этому.
Во-первых, вызывает подозрение, что объект любви очень искушённый - разрушил много надежд, а многих других возлюбленных наоборот поднял из руин отчаяния. Это не похоже на юную невесту, которая обязана не вызывать кривотолков, если хочет стать женой султана. А ведь Хатидже-хатун была просто женой султана, а после свадьбы если с кем и кокетничала, то только со своим бывшим женихом - визиром Махмудом-пашой. Как уже говорилось в других комментариях, даже такое поведение могло стать одной из причин развода султана с ней, а в этом стихотворении Мехмед (Авни) говорит об искушённости объекта своей любви аж с восхищением. Когда речь о жене, восточные мужчины так не пишут.
Во-вторых, меня смущает философская концовка стиха, которая не очень вяжется с историей о Хатидже-хатун. Мехмед (Авни) пишет, что для суфия истинная любовь лишена удовольствий - это всегда тоска по недостижимому Возлюбленному, то есть Аллаху или Пророку, а когда суфий испытывает удовольствие от любви, значит, это не та любовь, и он сбился с пути. Следовательно, в этой газели Мехмеда (Авни) речь идёт скорее о возлюбленном, чем о возлюбленной. Возлюбленный недосягаем как Бог, поэтому Мехмед и говорит, что собьётся с пути, если откажется от этой любви и полюбит кого-то более доступного.
Остаётся только один вопрос - кто же это такой, кто не доступен султану? Султану, кажется, доступны все. Неужели, это одно из тех редких стихотворений, где Мехмед (Авни) действительно пишет о любви к Аллаху или Мохаммеду, а не о любви к живому человеку? Тогда поэт называет себя Фархадом не потому, что считает себя жертвой обмана, как в 25-й газели, а потому, что Фархад стремился к недостижимому.