Лобанов Андрей Петрович : другие произведения.

Двадцатый год

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Опыты (над невинными) и подражания (звукам естества)

Двадцатый год (опыты и подражания; 1988-1989)

Двацатый год (oпыты и подражания; 1988-1989)










Двадцатый год

Н.С. Я знаю, стоит лишь глаза закрыть, и он придет -- накроет бурями сомнений и открытий: любовью начатый с листа двадцатый год, вскормленный ею, ею же закрытый... Нагрянет счастьем новым первых встреч, разлуки чашей, до конца испитой, обводом милым хрупких, нежных плеч и раной, временем ушедшим позабытой. Он не ушел, он здесь -- внутри: нам вместе быть до самого последнего заката, когда та ночь, какую не избыть, взмахнув крылом, возьмет обещанную плату.

* * *

Л.О. Пою бездонные глаза, стан невесомый, как дыханье; стремлюсь безудержно туда, где помнит все о дне свиданья, где мука счастья ожиданья и город светлый, как слеза, стоит, венчая мирозданье. Пою я сладость нежных губ и тонких пальцев осторожность, и клятвы, что срывались вдруг и обещали невозможность, опровергая непреложность, разлуки разрывая круг -- пою тебе, мой милый друг.

Ангел в белом

...где-то там, в заоблачной стране ангел мой живет мятежный. лик его, как зайчик на стене: и лукавый, и шальной, и нежный. никого милей нет в свете целом -- есть лишь ангел, ангел в белом.

* * *

Почему вы мне не верите? -- Поверьте! Путь, шагами не измеренный, -- измерьте! Почему в ответ вы коситесь? -- Смотрите: я отдам вам все, что спросите, -- Просите! ...Вы смеетесь, снова шутите -- Шутите! Но не делайте меня своим шутом.

* * *

М.Ч. Прости меня за эту жизнь -- игру в недели и года; прости за то, что никогда с тобою нам не ворожить друг другу в час, когда звезда заре сконяется служить. Прости за россыпь желтых роз, упавших замертво в траву; прости за то, что я живу валютой золотых волос; за то, что в эту синеву бросаю бриллианты слез... Прости за холод нежных рук и ласки губ, лишенных слов; за то, что ухожу из снов -- прости меня за этот круг.

Здравствуй!

Г.Л. Здравствуй! Я знаю, я не должен... Ведь мне не известны земь цифр, что хранят твой покой. Но... здравствуй! Быть может, и все же, быть может, я вспомню утерянный шифр и снова вернусь за тобой. Я -- археолог: в августа память веду свой раскоп. Листая некролог, пытаюсь найти этот код... Пять, пять, пять... все очень просто: трижды по пять! помнишь? нельзя было спать от взгляда и от улыбки... дальше! что дальше? Память -- не лгать! Шелковый волос и легкая стать; в голосе нежность и флейты и скрипки. Пять, пять, пять... все слишком сложно: срывается нить... так просто терять -- нелегко так забыть летние дни, что созданы были лишь для двоих -- где уже не отличить час мечты от часа были... Пять, пять, пять... нет, не вспомнить, хоть каждый шаг -- во мне, и каждый взгляд, каждый день и даже каждый сон... я знаю адрес, помню телефон... К чему? -- набор бесцельный, не поможет он. Теперь уже ноябрь, и снегом заметает путь назад, в август. И не найти обрыв, не дозвониться. Уже ноябрь, но я опять пускаюсь в этот путь -- в август. Пусть не найти -- так памятью забыться.

* * *

...и в лучшем духе символистов вернусь туда. Один. Зимой. Когда укроет путь неблизкий туманом дней, забыших зной. Когда январский ветер злой испишет горькие записки. Когда он выбьется из сил и к эшафоту павших листьев возложит все, что возносил и посвящал рассветной выси -- Когда он станет тем, кем был...

* * *

Что ж, так и быть, я сегодня пересплю тобой, но утром... ты останешься в постели -- я уже другой, я -- мудрый. Нет, не буду ждать прощенья: глупых слов шлея -- не нужно! На столе стосемь седых волос и в зеркалах -- твоя наружность. Будь! Не корчись и не рви полос: ведь простыня была невинна. Я испорчен, но иду в ремонт, и эта ночь легла плотиной. Ты стеною встанешь против вод: и в последний бой -- как в Будду. Что ж, я сегодня пересплю тобой, но утром...

* * *

Еще одна ночь -- еще один день... Еще одна грань и еще одна тень... На мокром от слез лице -- беспамятство утра, последний глоток и новый рубец на летящем свинце. Еще один шаг -- шаг в никуда... Над синей водой -- звезда Никогда... На этом мольберте все краски размыло дождем. И им не поможет ни спирт, ни святая вода -- бей наискось, бей, нам пора, мы идем... Еще один бой -- еще один бог... За новой судьбой все тот же итог... Пути все ведут не в Рим, а немного выше. И если закрыть глаза, можно увидеть этот урок. И если уши заткнуть -- можно это услышать.

Звездный пес

М.М. День скорчился ночью, обрушилось небо. Смешались огни с непроглядною мглой. Из звездно-зубастого черного зева восходит язык покраснелой луной. Как будто огромный усталый бродяга космический пес вдруг застыл на бегу -- простой и совсем беспородный: дворняга на иглами жгущем до крови снегу. Эй, шумно зевающий звездами братец, с тобой мы похожи: я тоже устал и силы в погоне за лунною тенью растратил -- не помню, кем был, и не знаю, кем стал. Давай же не будем ворчать друг на друга, не станем тужить над разданной судьбой и молча дождемся рассвета с тобой, когда эта белая звездная вьюга под скрипок печаль и прощальный гобой на крыльях зари уведет за собой.

* * *

Звезды спускаются на день на землю, падают звезды в снега. Ночь, не прощаясь, уходит и дремлет там, на чужих берегах -- там, где все то, что когда-то покинул, что потерял и забыл; там, где над взморьем седым и пустынным ветер разлуки завыл. Лица, слова, те глаза, что напрасно нежно смотрели тогда -- все, что любил, не храня ежечасно, ночь уносила туда. Нет вдоль утесов угрюмых причала, скалами берег одет. И не начать снова песню с начала: тонут слова в темноте. Ветер прибрежный пощечиной встретит у одинокой сосны... как ни моли, твой удел -- только эти ночи прощальные сны.

* * *

Я уйду, когда еще светло, и закат сжигает небо синее. Я уйду, пока еще стекло не застыло сединою инея. Пусть молчит последний телефон -- он давно приговорен к повешанью. Пусть к бессоннице приговорен на счастливых снах помешанный. Я уйду, пока еще со мной десять слов, которые не умерли. Я уйду, когда еще не ночь, но уже проснулись в небе сумерки. Будет свет сквозь абиссальность дня; фатум брошен на расправу случая -- ждет поток, к которому ступня только раз приводит жаждой мучимых.

* * *

Кто скажет, сколько нас -- прошедших тенью звездных лет? Кто знает, сколько тех -- непонятых, не вставших, не понявших; друг друга и себя в сомненьях ночи не узнавших -- тех, кто остался недосказан, недопет? Кто помнит их, укоротивших след из тьмы во тьму, и безвести пропавших?

* * *

Я был не бог, стрелял -- как мог, и каждый выдох, каждый вдох я выстрелу вдогонку посылал. Но сто дорог -- один итог, и неизбежен эпилог: на век нашел -- навеки потерял.

* * *

Что с того им, что ты с собою унес сто не спетых им песен, сто непролитых слез? Что с того им, скажи? -- Миражи... Что с того им, что больше не было слов: эти губы молчали над пропастью снов. Что с того им тогда? -- Навсегда... Что вам с этих волос в пепле паленых дней? Ведь в театре теней действо уж началось. Мне не жалко свечей -- дайте света, сюда! Что с него вам тогда, если стал он ничей? Если некого ждать, если все пьют коньяк, -- что с того Вам, судья?.. Я устал уставать; я пришел приходить -- покажите, куда? Бросьте жадным следам эту рваную нить -- что с нее вам, когда я задую свечу, за билет заплачу и сойду в никуда?..

* * *

Когда твои губы все шепчут так немо, -- о небо, о небо, о небо... когда твои руки прохладнее снега; когда ты стоишь, задыхаясь от бега; когда между век так волшебно, но слепо -- тогда я пойму: это все -- только слепок... Когда снова лето приходит незримо сквозь зимы, сквозь зимы, сквозь зимы... когда в единице одна половина; когда все так рядом и -- неуловимо; когда ты -- навстречу и все-таки мимо, тогда я увижу: ты снова лишь снимок... и где-то, быть может, альбомом хранимый, я тоже лишь слепок... я тоже -- лишь снимок.

Триптих

Три веры, три меры, три мира -- три чаши весов он принес. Подарки от пиррова пира: Лиру, Звезду, и Утес. И встал на часы величаво -- рука на курке -- и затих... И время паденьем помчалось, в объятьях сжимая своих три счастья, три пытки... триптих.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"