ты 
       спрашиваешь, почему тоска, хотя мы вместе, и мирок наш светел. 
          в предчувствии змеиного броска я постараюсь как-нибудь ответить.
             раздвинув стены, вырвавшись в эфир из рамок восприятия пещерных,
                я Бэкону пожертвовал кефир без деклараций шерочно-машерных.
                   порушишь идол - требуешь другой, ведь свято место пусто не бывает.
                      не для меня придумали покой, не для тебя открыли двери рая.
                    мы не черны. наш цвет не столь убог. и (прочь банальность) даже не белы мы.
                    о, тяжкий рок, гремящий, как hard-rock, и алчущий немалого калыма!
                    что те отдать, когда пред алтарем у нас ни стад, ни тканей и ни злата?
                  венчают балерину с блатарем, венчают нежность с бешеным булатом.
                но в каждой балерине - жесткий нрав, а в каждом блатаре - чуть-чуть святого, 
             и надо, здравый смысл слегка поправ, невинность положить в постель крутого,
          а он вдруг скажет, жмурясь от тоски и страха посмотреть на всё душою:
       "как я могу?!.." и, растерев виски, уйдет. покурит совесть 
                                           с 
                                        анашою.
              союз  вины  с  любовью  нерушим,  и  ангел  снова  женится  на  кобре,
              вот почему корабль твоей души дрейфует где-то возле рифов скорби.