Порою мне кажется,
Что я уже все сказал, и,
Что страшнее, чем "что", я 
Уже израсходовал отведенные мне
На мою поэзию "как".
Чтоб не прослыть графоманом,
Пора заняться торговлей
Чаем и табаком,
Запретить себе, как Рембо
Запретил перу прикасаться к 
Бумаге - 
Это, можете мне поверить,
Признак большой отваги,
И я честно спрашиваю себя,
Готов ли я к этому же и 
Пока так же честно себе отвечаю
"Нет". Трусливый ответ.
Очень трусливый ответ. 
А дальше зароки и обещания,
Не писать про кого-то или чего-то,
Или когда-то, или тогда-то - 
Но это все просто лазейки
Для ядовитой змейки,
Что внезапно кусает тебя
И кидает к листу,
Как к стене, на расстрел,
На истязание, где стоит прибавить: "Само"
Это может быть, что угодно - гроза,
Вспомнившаяся женщина, важно в окно залетевший шмель,
Юности канувшей перебродивший хмель,
Веселье конкисты и песок пирамид,
Тоска до ребер, взломанных изнутри,
Исповедь перед теми, кому бы свое унести,
Память о прошлых рождениях - и смерти...
Память о первом: "Прости...",
Да просто вспышка багровой ярости, 
Да просто память о самом счастливом лете,
О самом первом, что подарил, букете,
Прикосновение к забытому каленым железом
(Это, кстати, необычайно полезно) -
И, пока это есть, 
О ларьке с табаком и чаем придется забыть,
Хотя это не самая глупая мысль из тех,
Что приходили мне в голову.