Я повидаюсь с тобой, 
О, Хель,
В древнем, седом лесу,
Отбиваясь злым итальянским мечом "чинкуэдой"
И понимая, что в этот раз не спастись - 
Кто-то не поленился выпустить
Песью стаю голов на на сорок,
Меченосцев, лучников и копейщиков,
Но часть голов я им поубавлю.
Боги! Как же это красиво - 
Меж черно-седых ветвей
Видеть синее небо и шаткий 
Бивёрст.
Веселее, я ведь один - 
Я всегда был один,
Я всегда был только один,
Я всегда и во всем был только один,
Но это не повод, дурак,
Подставить мне бок. 
Боги! Как же это прекрасно -
Знать наперед, что не хотят взять в плен,
Да и что им с меня?
Заношенный черный колет
И мою чинкуэду? 
Боги! Как же это прекрасно,
Что тварь, спустившая своих псов,
Побоялась своих же цветов,
И я никогда в этом мире уже не узнаю,
Кому же я так насолил, а соли с собой
Я всегда имел преизрядно.
Хай-я-я-я-я! Нет жизнелюбивее танца,
Чем меча среди копий и стрел!
Вам велели убить и вам можно бояться,
А мне можно плясать по октябрьской листве,
Заливая ее широкими взмахами алого шелка,
Что бьет из раскрытых ран!
Бивёрст все яснее мелькает среди черных с седым ветвей и я понимаю -
Я вышел, вышел, все-таки, к ней.
Я оборачиваюсь, забыв об остервенившихся псах,
И вижу тебя,
О, Хель - 
Женщина, которой можно ничего не сказать.
Совсем, если нет желаний.
Где все с первой доли секунды все ясно - 
Боги! Как же это прекрасно!