Безукоризненность лица
вспахал крестьянин смурый,
соединяя борозды в морщины.

Волос пожухлая трава,
что непрерывно поглощает скот,
и губы -
разбитой молотилки лопасти.

На пленке роговицы -
расплывчатое отражение
в пульсирующей сети
системы кровеносной.

Зрачки - болото топкое,
в следах
резиновых сапог высоких.

Горячий выдох солнца
заполоняет внутренности.
В колодец рук я опускаю небо.

Соленый пот росой
переливается 
на кожи лепестках.

Из горлового
ущелья
выползает стон,
укореняется в земле,
ростки вытягивает,
оставшийся сжигает кислород.