С утра как будто был заложен нос, 
но нюх вернули вмиг перипетии; 
теперь во мраке коридора рос
пугающий продукт синестезии;
я ясно видел сложный аромат,
букет цветов, палитры злой накат.
 
(Бывает, захудалый добрый пёс,
учуяв под забором чью-то метку,
на тусклом фоне видит россыпь грёз,
в которых узнаёт свою соседку – 
свирепую собаку, чьих клыков
боится пуще, чем цепных оков.
 
Машина времени, реальности слои,
кино и тысяча страниц романа – 
примерно то, что может заменить
собачий вдох, – то мысли дон Хуана.
 
Но человек забыл язык зверей,
раскрасив мир внутри себя словами.
Глаза-и-уши – ключ от всех дверей,
а нос почти забыт. Судите сами:
фантазию даруют звук и знак,
а запах – лишь желание и страх.)
 
И вот – я в коридоре подчинён
волне волшебного круговорота:
разит зелёной краски резкий тон – 
трёхсот восточных пряностей работа;
струится беззаботно синева,
рождённая опасным химикатом;
и самый буйный запах сразу в два
колора помещён одним захватом – 
медово-жёлтый женщины цветок
и роковой кроваво-красный сок.

И я уже заправский синестет:
иду и шаг за шагом обоняю,
и горячее пахнет красный цвет… 
О нет! Я цвет и запах осязаю!
Теплом мерцает красный огонёк.
Бодрит манящий жёлтый ветерок.
Хладит иссиня-мёртвая водица.
И с зеленью сминается землица.
 
Во мне сливается всё вместе в дух – 
симфонии цветов вкушаю звук!
 
Все чувства обострились – высота
внезапно обратилась глубиною.
Вдруг колебаний пульса частота
локатор запустила. Под собою
тварь скользкую я вижу; на плечах
её блестят распущенные крылья;
стоит она как будто на рогах, 
точней, висит вниз головой рептильной;
копытами цепляется к ногам…
О нет! Низ – это верх, а тварь – я сам!
 
Из измерения «икс-эн» двойник
(вторая половина – по науке
сакральной геометрии) проник 
в мой мир. И сразу же, при первом звуке 
(в замке дверном грохочет чей-то ключ),
тварь пропадает вместе с антуражем. 
И снова тот же коридор – без туч,
дождя, потока сели; лишь пожаром
чуть-чуть с той самой веет стороны,
откуда выйти хочет Айнанны́.

Верх надо мной берёт слепой аффект – 
я Айнанну встречаю на пороге;
произвожу пугающий эффект,
подыгрывая сам её тревоге
тем обстоятельством, что вместо слов
приветствия и радужной улыбки,
так нужных для сближения полов,
молчу. Она же делает попытку, 
меня толчком от двери отстранив,
закрыть её. И тут я снова вижу,
как пахнет мёртвый синий реактив
из глубины квартиры – слышу жижу 
холодную, как тягостный февраль.
 
А Айнанны в бессилии рокочет – 
глаза её сверкают, что хрусталь,
и моноброви шёлк подобен ночи,
и персик щёчек трепетно дрожит,
и жемчуг зубок бойко барабанит, –
и весь её свирепо-милый вид
мои рога как будто красным дразнит. 
 
И вдруг она меняется в момент:
спокойно пятится, глаза потупив.
Невинная улыбка! – аргумент
задуматься над следствием поступков.
 
Я наконец произношу слова:
«Скажи-ка, пэ́ри, правда ли трава,
которая лежит внутри того комода,
дороже ценности твоей свободы?»
 
Испуг читаю на её лице – 
сознание того, что я всё знаю.
И я, попав удачно так в прицел,
на автомате будто продолжаю:
«Скажи-ка, ангел, знаешь ли людей,
которых может разорвать взрывчатка,
что в холодильнике уже пять дней…» 
Она трясётся чуть ли не в припадке – 
сквозь слёзы говорит: «То не моё!
Шайтан мене подбросил это всё!»
 
Опять! Опять подходит тот пароль.
И вот – балончик-шпагу вынимаю,
пускаю жгучую аэрозоль – 
и Айнанны ей щедро покрываю.
Катается красавица в огне;
а я бегу к массивному комоду – 
беру пакет и в форточку в окне
вытряхиваю сор весь на природу.

Про жижу в холодильнике поняв,
что это лишь катализатор бомбы,
решительно смываю весь состав
в канализацию сквозь мойку. Злобы
ни грана не держа на Айнанны,
веду её умыться; нежно-нежно
шепчу: «Нет ничего от сатаны
в твоей квартирке больше. С делом прежним
покончить ты должна. Я здесь, пойми,
непросто так спасаю от неволи – 
закон синергии добра прими,
не зря ж твоя бабуля в комсомоле
боролась за защиту женских прав.
Скажи, зазноба, разве я не прав?»
 
Лицо от полотенчика отняв, 
она мне говорит: «Спасибо, дядя». 
Слова её так трогают меня,
что я скорей спешу уйти, не глядя
в глаза её, чтоб скрыть потоки слёз. 
 
Иду. Всё тот же коридор. Без грёз.
Вхожу в кабину лифта. Жму «1».
Здесь оставаться больше нет причин.