Я получил  депешу, Вилли.
Ты, полагаю, в полной силе,
Хоть должен быть я без извилин,
	Скажу по чести,
Когда б пленился, друг мой милый,
	Твоею лестью.

Мои творенья - не сапфиры,
Но, думаю, искал ты дыры
Для иронической сатиры
	О бедной Музе,
Хотя такие вот проныры
	Не в моем вкусе.

Признаться, был бы я болваном,
Взбираясь на Парнас туманный
За Гильбертфильдом иль Алланом,
	Гонясь за ними,
Иль Фергюссоном, рифмоманом,
	Чьё вечно имя.

(О, Фергюссон! Твой славный дар -
Искусству затхлому удар!
Я проклинаю этих бар,
	Пусть видит небо!
У них картежное беспутство,
	А он - без хлеба!)

Когда на ум приходит сказка,
Иль от девчонок сердцу встряска,
От них погибну - вот опаска,
	(Печальный случай!)
Мила моей свирели пляска,
	Себя не мучай.

У Старой Койлы пир с рассвета:
Она нашла своих поэтов,
Кто не дают волынкам где-то
	Лежать в углу,
Разносит эхо до рассвета
	Её хвалу.

Поэтам мнится беспрестанно,
Что Койла - остров безымянный,
Там, далеко за океаном,
	Видений полный,
Где за проливом Магеллана
	Бушуют волны.

Поэт Фергюссон и Рамсей
Воспели речки Форт и Тэй,
Ярроу и Твид с плеядой всей
	Шотландских рек.
Про Ирвин, Лугар, Дун и Эйр
	Не слышал век.

Тибр, Темза с Сеною известны,
О них звенят стихи и песни,
Но Вилли, стоит нам совместно
	Напрячь свой стих,
Сиянье наших речек местных
	Затмит всех их!

Мы Койлы воспоём долины
И вересковые равнины,
Её леса, её стремнины
	У берегов,
Где Уоллес, как рекут былины,
	Громил врагов.

Чтит имя Уоллеса народ,
С ним кровь шотландцев восстаёт!
Как вешние потоки вод
	Сердца вскипали!
Отцы бесстрашно шли вперёд
	Иль славно пали!

O, Койлы светлые полянки,
Где распевают коноплянки,
Где зайцы скачут на гулянке,
	Верша любовь,
И голубочки спозаранку
	Воркуют вновь!

Милы мне прелести зимы,
Когда леса стоят немы,
И от мороза все холмы
	Укутал иней,
А от метельной кутерьмы
	День тёмно-синий!

Природа! Все твои наряды 
Очаровательны для взгляда!
И летнему теплу мы рады,
	Жизнь дорога,
Или зимою снегопады
	И ночь долга!

О, Муза, ни один поэт
Не смог бы отыскать твой след,
Не побродив немало лет
	В лесной глуши,
И размышленья слаще нет,
	Чем песнь души!

И пусть народ давно привык,
Что в мире толкотня и крик,
Дай мне воспеть Природы лик,
	И буду рад
Все их богатства в тот же миг
	Отправить в ад.

Прощай, "мой братец-рифмоплёт"!
С тобой знакомы целый год,
И головы склонить черёд
	С любовью братской:
Пусть зависть на цепи ревёт,
	Как изверг адский!

Пока живёт шотландский дух,
Пока пасёт овец пастух,
Пока Земля, свершая круг,
	Вращает ось,
Твой верный и надёжный друг,
	Твой - Роберт Бёрнс.

	Постскриптум.

Пора кончать, но памятую,
Совсем забыл я подчистую,
Ты вопрошал меня впустую
	Про "новый свет",
Для пастухов он притчей всуе 
	Был много лет.

В те дни, когда народ был глуше
К грамматике и прочей чуши,
Но речь у них была не суше
	И хвост трубой,
Друг другу изливали души
	Как мы с тобой.

В те золотые времена, 
Они считали, что Луна,
Как пара башмаков дана,
	Поочерёдно,
Когда она уж не видна,
	Вновь туфель модный.

Всё это было без сомненья,
Не допускало возраженья,
Но чудаки имели мненье,
	Что всё не так,
И вызвал многие волненья
	Такой пустяк.

Кто в книжках знал не мало толка,
Со старым спорил без умолку,
Когда Луны ущербной долька
	Исчезла с ней,
И, воротившись, стала только
	Ещё ясней.

И это видеть было надо: 
В тревоге пастыри и стадо,
А старосветским всё ж отрада,
	Когда юнцам
Досталась меньшая награда,
	Чем их отцам.

А дальше - больше, шло с излишком
От слова к синякам и шишкам,
Досталось ветреным парнишкам,
	Причём немедля,
Их ожидали за делишки,
	Костёр и петля.

Игра по землям шла отныне,
И "старый свет" объят гордыней,
Юнцам пришлось бежать в пустыни,
	В тревоге жуткой,
Пока  конец не положили
	Кровавым шуткам.

Но "новый свет"  изведал страх,
Они разбиты в пух и прах,
И до сих пор на всех холмах
	Найдёт толпа,
На новосветских валунах
	Их черепа.

Но новосветским было мало,
Стремились пастыри к финалу,
Я видел, как в них клокотала
	Глухая злоба,
Когда Луну оклеветало
	Перо и слово.

Они покажут всякой твари!
И новосветские в кошмаре
Решили на' воздушном шаре
	Полёт свершить,
И целый месяц, как в угаре,
	Меж лун кружить.

Когда в одну из тёмных ночек
Луны останется кусочек,
Уволокут его в мешочек,
	И всё в порядке!
И "новый свет" без проволочек
	Падёт в припадке!

Ты видишь, эти излиянья -
Лишь страсти "лунного сиянья";
И прозы глупые метанья
	Словесных прений,
У бардов повод есть получше
	Для вдохновений.

I gat your letter, winsome Willie;
Wi' gratefu' heart I thank you brawlie;
Tho' I maun say't, I wad be silly,
And unco vain,
Should I believe, my coaxin billie
Your flatterin strain.

But I'se believe ye kindly meant it:
I sud be laith to think ye hinted
Ironic satire, sidelins sklented
On my poor Musie;
Tho' in sic phraisin terms ye've penn'd it,
I scarce excuse ye.

My senses wad be in a creel,
Should I but dare a hope to speel
Wi' Allan, or wi' Gilbertfield,
The braes o' fame;
Or Fergusson, the writer-chiel,
A deathless name.

(O Fergusson! thy glorious parts
Ill suited law's dry, musty arts!
My curse upon your whunstane hearts,
Ye E'nbrugh gentry!
The tithe o' what ye waste at cartes
Wad stow'd his pantry!)

Yet when a tale comes i' my head,
Or lassies gie my heart a screed-
As whiles they're like to be my dead,
(O sad disease!)
I kittle up my rustic reed;
It gies me ease.

Auld Coila now may fidge fu' fain,
She's gotten poets o' her ain;
Chiels wha their chanters winna hain,
But tune their lays,
Till echoes a' resound again
Her weel-sung praise.

Nae poet thought her worth his while,
To set her name in measur'd style;
She lay like some unkenn'd-of-isle
Beside New Holland,
Or whare wild-meeting oceans boil
Besouth Magellan.

Ramsay an' famous Fergusson
Gied Forth an' Tay a lift aboon;
Yarrow an' Tweed, to monie a tune,
Owre Scotland rings;
While Irwin, Lugar, Ayr, an' Doon
Naebody sings.

Th' Illissus, Tiber, Thames, an' Seine,
Glide sweet in monie a tunefu' line:
But Willie, set your fit to mine,
An' cock your crest;
We'll gar our streams an' burnies shine
Up wi' the best!

We'll sing auld Coila's plains an' fells,
Her moors red-brown wi' heather bells,
Her banks an' braes, her dens and dells,
Whare glorious Wallace
Aft bure the gree, as story tells,
Frae Suthron billies.

At Wallace' name, what Scottish blood
But boils up in a spring-tide flood!
Oft have our fearless fathers strode
By Wallace' side,
Still pressing onward, red-wat-shod,
Or glorious died!

O, sweet are Coila's haughs an' woods,
When lintwhites chant amang the buds,
And jinkin hares, in amorous whids,
Their loves enjoy;
While thro' the braes the cushat croods
With wailfu' cry!

Ev'n winter bleak has charms to me,
When winds rave thro' the naked tree;
Or frosts on hills of Ochiltree
Are hoary gray;
Or blinding drifts wild-furious flee,
Dark'ning the day!

O Nature! a' thy shews an' forms
To feeling, pensive hearts hae charms!
Whether the summer kindly warms,
Wi' life an light;
Or winter howls, in gusty storms,
The lang, dark night!

The muse, nae poet ever fand her,
Till by himsel he learn'd to wander,
Adown some trottin burn's meander,
An' no think lang:
O sweet to stray, an' pensive ponder
A heart-felt sang!

The war'ly race may drudge an' drive,
Hog-shouther, jundie, stretch, an' strive;
Let me fair Nature's face descrive,
And I, wi' pleasure,
Shall let the busy, grumbling hive
Bum owre their treasure.

Fareweel, "my rhyme-composing" brither!
We've been owre lang unkenn'd to ither:
Now let us lay our heads thegither,
In love fraternal:
May envy wallop in a tether,
Black fiend, infernal!

While Highlandmen hate tools an' taxes;
While moorlan's herds like guid, fat braxies;
While terra firma, on her axis,
Diurnal turns;
Count on a friend, in faith an' practice,
In Robert Burns.

	Postscript

My memory's no worth a preen;
I had amaist forgotten clean,
Ye bade me write you what they mean
By this "new-light,"
'Bout which our herds sae aft hae been
Maist like to fight.

In days when mankind were but callans
At grammar, logic, an' sic talents,
They took nae pains their speech to balance,
Or rules to gie;
But spak their thoughts in plain, braid lallans,
Like you or me.

In thae auld times, they thought the moon,
Just like a sark, or pair o' shoon,
Wore by degrees, till her last roon
Gaed past their viewin;
An' shortly after she was done
They gat a new ane.

This passed for certain, undisputed;
It ne'er cam i' their heads to doubt it,
Till chiels gat up an' wad confute it,
An' ca'd it wrang;
An' muckle din there was about it,
Baith loud an' lang.

Some herds, weel learn'd upo' the beuk,
Wad threap auld folk the thing misteuk;
For 'twas the auld moon turn'd a neuk
An' out of' sight,
An' backlins-comin to the leuk
She grew mair bright.

This was deny'd, it was affirm'd;
The herds and hissels were alarm'd
The rev'rend gray-beards rav'd an' storm'd,
That beardless laddies
Should think they better wer inform'd,
Than their auld daddies.

Frae less to mair, it gaed to sticks;
Frae words an' aiths to clours an' nicks;
An monie a fallow gat his licks,
Wi' hearty crunt;
An' some, to learn them for their tricks,
Were hang'd an' brunt.

This game was play'd in mony lands,
An' auld-light caddies bure sic hands,
That faith, the youngsters took the sands
Wi' nimble shanks;
Till lairds forbad, by strict commands,
Sic bluidy pranks.

But new-light herds gat sic a cowe,
Folk thought them ruin'd stick-an-stowe;
Till now, amaist on ev'ry knowe
Ye'll find ane plac'd;
An' some their new-light fair avow,
Just quite barefac'd.

Nae doubt the auld-light flocks are bleatin;
Their zealous herds are vex'd an' sweatin;
Mysel', I've even seen them greetin
Wi' girnin spite,
To hear the moon sae sadly lied on
By word an' write.

But shortly they will cowe the louns!
Some auld-light herds in neebor touns
Are mind't, in things they ca' balloons,
To tak a flight;
An' stay ae month amang the moons
An' see them right.

Guid observation they will gie them;
An' when the auld moon's gaun to lea'e them,
The hindmaist shaird, they'll fetch it wi' them
Just i' their pouch;
An' when the new-light billies see them,
I think they'll crouch!

Sae, ye observe that a' this clatter
Is naething but a "moonshine matter";
But tho' dull prose-folk Latin splatter
In logic tulyie,
I hope we bardies ken some better
Than mind sic brulyie.