ЕВГЕНИЯ БИЛЬЧЕНКО

***

Я - мальчик.
Я сплю, свернувшись в гробу калачиком.
Мне снится футбол. В моей голове - Калашников.
Не вовремя мне, братишки, пришлось расслабиться!
Жаль, девочка-врач в халатике не спасла меня...

Я - девочка-врач.
Я в шею смертельно ранена.
В моём городке по небу летят журавлики
И глушат Wi-Fi, чтоб мама моя не видела,
Как я со своим любимым прощаюсь в Твиттере...

Я - мама.
О фартук вытерев руки мыльные,
Звоню на войну я сыночке по мобильному.
Дитя не берёт! Приедет, − огрею веником!
"Его отпевают", − слышу ответ священника...

Я - батюшка.
Я собор свой открыл под госпиталь
И сам в нём служу медбратом, помилуй Господи!
Слова для души, что чреву - пуд каши гречневой:
За это крестил поэта я, пусть и грешен он...

Я - просто поэт.
Я тоже стою под пулями.
Кишка, хоть тонка, как лирика Ахмадулиной,
Но всё ж не настолько, чтобы бояться красного:
Нужнее стихов сегодня - мешки с лекарствами...

Я - старый аптекарь.
Мне бы - давно на пенсию:
Сидеть и блаженно пялиться в ящик с песнями.
Но кончились бинт, и вата, и маски вроде бы:
Начальник, пришли термальной воды для Родины!

Я - Родина.
Я ребёнок − и сплю калачиком.
Назначенный государством, ко мне палач идёт,
Из недр моих вырыв мрамор себе на логово:
Налоговой сдал налог он, но Богу - Богово.

Я - Бог.
И я тоже − Папа. Сынок Мой Ласковый
У дауна в классе детский отнял Калашников.
Сказал, мол: "Ни-ни!" − и прыгнул без парашютика...

Спи, золотко.
Спи, Мой Мальчик.

Я Воскрешу Тебя.


АНАСТАСИЯ ДМИТРУК

***

Никогда мы не будем братьями
ни по родине, ни по матери.
Духа нет у вас быть свободными -
нам не стать с вами даже сводными.

Вы себя окрестили 'старшими' -
нам бы младшими, да не вашими.
Вас так много, а, жаль, безликие.
Вы огромные, мы - великие.

А вы жмете... всё вы маетесь,
своей завистью вы подавитесь.
Воля - слово вам незнакомое,
вы всё с детства в цепи закованы.

У вас дома 'молчанье - золото',
а у нас жгут коктейли Молотова,
а, у нас зато кровь горячая,
что ж вы нам за 'родня' незрячая?

А у нас всё глаза бесстрашные,
без оружия мы опасные.
Повзрослели и стали смелыми
всё у снайперов под прицелами.

Нас каты на колени ставили -
мы восстали и всё исправили.
И зря прячутся крысы, молятся -
они кровью своей умоются.

Вам шлют новые указания -
а у нас тут огни восстания.
У вас Царь, у нас - Демократия.
Никогда мы не будем братьями.


БОРИС ХЕРСОНСКИЙ

***

Жизнь - мотив, споткнувшийся на фальшивой ноте,
черновик, набросок тушью в блокноте:
грач на ветке, облачко, купола, кресты,
из облачка - Божья десница, в щепоть - персты.

И что тут благословлять? Бакалейную лавку,
табачный киоск на углу, шелудивую шавку,
повизгивает, жмется к фабричной кирпичной стене,
рядом с ефрейтором, трезвым, но не вполне...

И кого тут хранить? Не надеется, сам - плошает,
говорит, что он ничего не решает,
от него ничего не зависит ни там, ни тут.
Куда командир прикажет, туда солдаты пойдут.


***

Значит, кто-то должен стоять на морозе под небом, а с неба
не дождешься ни белого голубя, ни просто белого снега,
который бы освятил и немного согрел
всю темень и холод, весь страх и надежды стоящих вплотную тел,
все молитвы стоящих вплотную душ, попавших под артобстрел.

Значит, кто-то должен стоять за себя и за нас, по стойке
"вольно", поскольку вольному воля способствует стройке
баррикад, что костью в горле у тирании торчат,
кто-то должен глотать костров свободы угарный чад
не надеясь на благодарность от детей и внучат.

Трудно увидеть, что над ними, как и над их отцами
летают ангелы с мученическими венцами,
для венцов найдется немало лихих, неповинных голов.
Апостолы-рыбари! Вот идет косяком улов.
В начале было Слово и больше не надо слов.


ДМИТРИЙ СТРОЦЕВ

***

кровь на Майдане
насилие в Киеве
в Украине

на руку дьяволу

враг торжествует
упивается
хаосом

но он увлекается
и забывает

что Ты среди нас

Господи

и мы живы
с Тобой
и непобедимы


АЛЕКСЕЙ ЦВЕТКОВ

возвращение

попутчик совал сапоги в стремена
над шапкой свистела эпоха
была у нас в детстве родная страна
вот только запомнили плохо
мы братья-найденыши нас в решете
спасли бессловесными добрые те
кто после вскормил на чужбине
и мы возмужав возвращаемся в дом
за садом вишневым за рыбным прудом
наверное в ближней ложбине

вот спешились оба с крыльцом наравне
к поре возвращения с поля
и видим вся хата пылает в огне
в руинах амбар и стодоля
вперяясь орбитами в блеск пустоты
вповалку что люди лежат что скоты
забрали всю утварь и сбрую
обугленным цветом сирень отцвела
винтовку мой брат отстегнул от седла
и мне предлагает вторую

отныне мы воины в битве святой
рабы безнадежного дела
последние мстители родины той
что нас полюбить не успела
не надобно нам ни попа ни врача
покуда винтовка в руках горяча
мы поздно припали к основам
но жизнь продолжается правда как сон
на том языке на котором ни он
ни я не владеем ни словом


АНДРЕЙ ПОЛЯКОВ (Крым)

Стихи о неизвестном солдате

Дай мне вспомнить как ласточки плыли
на долгом закате, что там делая, что?
обгоняя себя, обгоняя! Как звенела вода
на твоём золотом винограде, и светилась
ладонь, а за ней - озарялась другая

'Ты держал ли в руках золотой виноград
занесённый в Тавриду не нами?' -
говорил мне в троллейбусе мёртвый солдат
шевеля неподвижно губами
'Тем ли, этим ли, в землю, в её темноту
мы за юбкой пойдём Персефоны
поправляя фонариков жёлтую муть
как плохие, плохие шахтёры'
А троллейбус, казалось, богами богат -
так легко, так светло и крылато...
'Просыпайся, солдат, и держи виноград!' -
я ответил убитому брату