И вряд ли прилетит к нему благая весть
                                             Л. Тухватуллина. Театр


В черном фраке и бабочке черной
выхожу на скрипучую сцену.
Словно залит тягучею нефтью,
Зал колышется, взгляд мой топя.
Я бросаю в него свои зерна.
Я считал - эти зерна бесценны.
Что мое - эти зерна - бессмертье.
Да и поздно теперь отступать.

А глаза, к темноте привыкая,
видят в этом почти подземельи,
как пустыми гробами скамейки
ожидают своих мертвецов.
Продолжается действо веками,
онемели поленья-колени,
режиссер (не с Голгофы ль и Мекки?)
равнодушное прячет лицо.

Он, конца не предвидя куплету,
напускает иконную строгость.
Непонятно - в пыли или в мыле
время шлет из суфлерской привет.
Только выход не зарится светом.
Вырываю прибитые ноги,
фалды фрака расправились в крылья.
...Жалко бабочку. Ей бы на свет.

                                  2015