Когда незыблемость границ, обыденность творенья
На тонкой шее детских грёз затянется петлёй,
Я испарюсь речной водой, полуденною тенью,
Чтоб лёгким облаком проплыть над сумрачной землёй.
Когда лукавая весна торжественно-игриво
Заменит тёплые дожди на лютую метель,
Я свежим ветром улечу, бесхитростным порывом,
Туда, где море кораблям готовит колыбель.
Я ускользну от зорких глаз семи безмолвных стражей,
Я у тюремщика промчусь над самой головой,
Я просочусь сквозь холод стен, тьму подземелий даже,
Чтоб в небо звёздное вспорхнуть с площадки смотровой.
До упоенья, допьяна натешившись полётом,
Познав бессмысленность границ, творенья новизну,
Я возвращаюсь, так и быть, к полуденным заботам,
Но ночью снова из сетей, ликуя, ускользну.