Льюис Кэрролл : другие произведения.

Охота на Снарка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  
  
  
  
  
  
   Льюис Кэрролл
  
  
  
  
   Охота на Снарка
  
   Агония в восьми пароксизмах
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Посвящается тебе, милое Дитя,*
   В память о золотых летних часах
   И шёпоте летнего моря
  
  
   В мальчишеский наряд облачена к мальчишескому делу,
   Вертит лопатку она, но ещё любит при том
   Передохнуть на коленях у друга и требует смело
   Песни, что он сочиняет тайком.
  
   Грубые души из мира кипучей борьбы
   Не в состоянье понять озорного её оживленья.
   Пусть себе думают, будто украдены эти часы у судьбы
   И лишены наслажденья.
  
   Болтай же, Девочка, и пусть освободит
   Твой щебет сердце узника бесед мудрёных
   Ах, счастлив тот, кого сердечно одарит
   Любовью нежною ребёнок!
  
   Прочь, мысли праздные, довольно таять в неге!
   Работа требует дневной, ночной дозор -
   Хоть память нежная о солнечном том бреге
   Ещё преследует мечтательный мой взор!
  
   ---------------------- * Льюис Кэрролл посвящает эту книжку Гертруде Чатэвей (возможны и другие транскрипции). В оригинале посвящение представляет собой акростих, но в переводе это требует изменить число строк (разное количество букв в написании имени), т.е., деформировать структуру стиха, не говоря уже о последней "й", никак не подходящей для начала строки; поэтому было решено пожертвовать формой акростиха. Вообще переводить акростих в форме же акростиха - дело неблагодарное, но привести результат таких попыток можно:
  
   Грации детской её не укроет мальчиший наряд.
   Ей бы, шалунье, послушать, оставив игру,
   Рядом усевшись, те сказки, что друг её рад
   Тихо слагать поутру.
  
   Разве душа, огрубевшая в мире борьбы,
   Улье страстей, улыбнётся веселью простому,
   Думая, будто украдены эти часы у судьбы.
   Ангелы учат иному.
  
   Что ж, Девочка, болтай, и пусть освободит
   Аллейный щебет узника бесед мудрёных.
   Тот счастлив лишь, кого любовью одарит
   Эос обласканный ребёнок.
  
   Вослед воспоминаньям праздным мысль летит,
   Ей эту песню как привет дарит.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Оглавление
  
  
  
  
   Стр.
   Предисловие Л. Кэрролла .................................................5
   Пароксизм первый. ВЫСАДКА .............................................7
   Пароксизм второй. РЕЧЬ БОЦМАНА ........................................11
   Пароксизм третий. РАССКАЗ БУЛОЧНИКА ...................................15
   Пароксизм четвёртый. ОХОТА ...............................................17
   Пароксизм пятый. УРОК БОБРУ ..........................................21
   Пароксизм шестой. СОН БАРРИСТЕРА ......................................26
   Пароксизм седьмой. СУДЬБА БАНКИРА ......................................29
   Пароксизм восьмой. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ........................................31
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Предисловие Льюиса Кэрролла
  
   Если - а это очень даже возможно - обвинение в написании бессмыслицы будет когда-нибудь выдвинуто против автора этой короткой, но поучительной поэмы, оно, я совершенно уверен, будет основываться на строчке:

"Поменялись местами вдруг руль и бушприт".

   В виду такой печальной возможности я не стану (как мог бы) с негодованием апеллировать к другим моим писаниям, как доказателству, что я не способен на такое; я не буду (как мог бы) указывать на ясную нравственную цель этой поэмы, на арифметические правила, так любопытно запечатлённые в ней, или замечательный урок Естествознания - нет, я встану на более прозаический путь: постараюсь объяснить, как это произошло.
   Боцман, который был почти болезненно озабочен внешним видом корабля, случалось откреплял бушприт раз или два в неделю, чтобы навести глянец, и, наверное, не раз бывало, что, когда приходило время ставить его на место, никто на судне не мог вспомнить, с какого конца его крепят. Они знали, что обращаться с этим к Боцману - пустое дело, он лишь отослал бы их к Морскому Кодексу и зачитал потетическим тоном Инструкции Адмиралтейства, которые никто из них не был в состоянии понять - так что обычно всё заканчивалось тем, что бушприт крепили как придётся, на место руля. Рулевому* случалось стоять тут же, со слезами на глазах: он знал, что это неправильно, но увы! Правило 42 Кодекса, "Никто не должен разговаривать с Человеком у Руля", было дополнено самим Боцманом словами: "и Человек у Руля не должен разговаривать ни с кем". Поэтому протестовать было невозможно и исправить ничего нельзя было до следующего наведения марафета. В течение этих сбивающих с толку периодов корабль обыкновенно плыл назад.
   Эта поэма в отдельных местах связана с балладой о Бармоглоте, и у меня есть подходящий случай предупредить о некоторых трудных словах. Теория Шалтая-Болтая о двух значениях, упакованных в одно слово, как портмоне, даёт, мне думается, всем им правильное объяснение.
   Возмём, например, два слова: "бешенный" и "дымный". Предположим, вы решились сказать оба этих слова, но колеблетесь, какое первым. Теперь открывайте рот и говорите. Если ваши мысли обращенй чуть-чуть больше к "бешенный", вы скажете "бешенно-дымный"; если же они склоняются хоть на волосок к "дымный", вы скажете "дымно-бешенный"; но если вы обладаете редчайшим даром мыслить уравновешенно, вы скажете "бдымешный".
   Предположим, что когда Пистоль произносит хорошо известные слова:

"От короля? Какого короля?

Сознайся иль умри, богоотступник!"**

   Судья Шеллоу, чувствуя, что, несомненно, это должен быть или Вильям или Ричард, но не будучи в состоянии установить, кто именно, вряд ли мог бы предпочесть одно имя другому, не рискуя навлечь на себя гибель, и выдавил бы, наверное, задыхаясь, "Рильчьям!"
  
  
  
   --------------------
   * Эту обязанность часто брал на себя Башмачник, который находил в этом убежище от постоянных жалоб Булочника по поводу недостаточно начищенных пар ботинок.
   ** Король Генрих IV, пер. Б. Пастернака
   ---------------------
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Пароксизм первый. ВЫСАДКА
  
  
   "Вот, где должен быть Снарк!" - Боцман тут закричал
   И команду пронес сквозь прибой,
   За чубы их держа, чтоб прилив не качал,
   По-отечески крепкой рукой.
  
   "Вот, где должен быть Снарк! Говорю я для вас,
   Это всех вдохновит, несомненно.
   Вот, где должен быть Снарк! Говорю в третий раз,
   А что сказано трижды - то верно."
  
   На лицо вся команда: Башмачник в ней был
   И Болванщик* - мастак шляпы шить.
   Барахольщик, который бы скарб оценил,
   Ну и Барристер** - скуку убить.
  
   Бильярдист - закатив шаров десять подряд,
   Мог любого он доли лишить.
   Но Банкир приглашён за высокий оклад,
   Чтоб наличность их всю сохранить.
  
   Там Бобёр был, по палубе тихо шагал
   Или плёл на корме кружева.
   Говорят, от крушений их часто спасал.
   Правда, как - это знали едва.
   ----------------
   * Болванщик - шляпных дел мастер. Почему Болванщик, доходчиво объяснил Чеширский Кот. ("Алиса в Стране Чудес", перевод Н. Демуровой)
  
   ** Барристер - адвокат высшего ранга в английской юриспруденции.
   ------------------
  
  
   Был один, знаменитый обильем вещей -
   Он их все при посадке забыл:
   Зонт, часы свои, кучу колец и камней,
   И одёжку, что впрок накупил.
  
   Сорок два сундучка - все один к одному,
   Его имя на них красовалось.
   Но, увы, он о том не сказал никому,
   И всё это на суше осталось.
  
   Ну, одежда - пустяк, так как было на нём
   Два пальто и пять платьев под ними,
   И три пары ботинок - а худшее в том,
   Что он напрочь забыл своё имя.
  
   Он на "Эй!" откликался, на радостный крик
   Вроде "Жарь их!, "Припёк бородёнку!",
   "Ну и штучка! ", а то и "Палёный парик! ",
   Но охотней на "Крышка котёнку! "
  
   Среди тех же, кто любит словцо посильней,
   У него были разные клички.
   Так "Огарком свечным" звался он меж друзей,
   А враги звали "Шкваркой на спичке".
  
   "Он скроен нескладно и скуден умом, -
   Говаривал Боцман в заботе, -
   Но храбр, а, в сущности, это одно,
   Что нужно в подобной охоте".
  
  
   Он с гиенами в шутку частенько играл,
   Хоть их вой и терзал ему слух,
   А однажды под ручку с медведем гулял,
   "Чтоб поднять, - говорил, - его дух".
  
   Был он Булочник, впрочем, признался потом -
   Бедный Боцман едва обрёл речь -
   Что лишь свадебный торт мог бы сделать с трудом.
   (Да ведь здесь - из чего его печь?)
  
   А последний в команде, хоть был он на взгляд
   Безнадёжным, признаться, тупицей,
   Но помешан на Снарке - и Боцманом взят:
   Это всё окупало сторицей.
  
   Он представился всем как Бандит, но - скандал!
   Вдруг в пути мрачно он объявил,
   Что бобров убивает лишь. Боцман увял
   И в испуге язык проглотил.
  
   Но потом объяснять стал, хоть голос дрожал:
   Что один здесь Бобёр, говорил,
   И ручной ведь, он сам же его приручал
   И о гибели б горько тужил.
  
   Услышав их, Бобр погрузился в печаль,
   В слезах причитал до икоты,
   Что мрачный сюрприз этот скрасить едва ль
   Помогут восторги охоты.
  
   Он твёрдо стоял, что Бандит и Бобёр
   Не могут одно делить судно.
   Но Боцман сказал, что, хоть план и хитёр,
   Принять его было бы трудно:
   С одним кораблём - одна рында и бак,
   Управиться - тонкая штука,
   А несколько сразу - такого никак
   Представить не может наука.
  
   "Бобру всего лучше бы латы достать, -
   Тут булочник подал совет.
   "А так же страховку, что можно узнать
   В любой из солидных газет", -
  
   Вмешался Банкир и тотчас указал
   Два полиса самых надёжных.
   Один от пожаров, другой страховал
   На случай убытков картёжных.
  
   И всё же с тех пор, если только Бандит
   Поблизости где уличён,
   Бобёр как-то в сторону нервно глядит
   И странно при этом смущён.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Пароксизм второй. РЕЧЬ БОЦМАНА
  
   Сам Боцман для всех, как посланник Богов -
   Так храбр, любезен, силён!
   Так важен! И каждый, лишь глянув, готов
   Признать, что он очень умён!
  
   Он им карту купил, хоть на ней лишь моря,
   А земли и следа не сыскать.
   Но команда довольна, как видно не зря -
   Эту карту мог всякий понять.
  
   "Ну, к чему нам Меркатор*, Полюса и Экватор,
   Зоны, Тропики - вон их там сколько!" -
   Он к команде воззвал. И ответ прозвучал:
   "Это знаки условные только.
  
   На других картах - страх! В мысах всё, островах!
   Но хвала Капитану! Такая
   Карта лучше всего - нет на ней ничего,
   Ведь она абсолютно пустая!"
  
   Это было б прелестно, только стало известно,
   Что надёжнейший их Капитан
   Знал одно лишь искусство - склянки бить (правда с чувством)
   С тем и вывел корабль в океан.
  
   Хмур ходил он и мрачен, и бывал озадачен
   Тот, кому он приказ отдавал.
   А от крика: "Правь к Норду, но держись к Зюйду бортом!"
   Кормчий руль в изумленьи бросал.
   -------------------
   * Герхард Меркатор - (1512 - 94) фламандский картограф, предложивший цилиндрическую прямоугольную проекцию карты мира, используемую и поныне для морских карт.
   --------------------
  
   Поменялись местами вдруг руль и бушприт,
   Хоть, как Боцман заметил, зевая,
   Это в тропиках вряд ли кого удивит,
   Если судно, тем паче, снаркает.
  
   Но особо обидно, то что Боцману, видно,
   Навигации мудрость не впрок.
   Он и сам негодует: ветер к Западу дует,
   А корабль идёт на Восток!
  
   Но опасности - в прошлом, и со скарбом дорожным
   Экипаж вновь на суше стоял,
   Хоть по первому взгляду, они вовсе не рады
   Пребывать меж ущелий и скал.
  
   Тут Боцман поняв, что их дух истомлен,
   Поведал приподнятым тоном
   Те байки, что держат до худших времён -
   Команда ответила стоном.
  
   Он грог им разлил, головой покачав,
   Велел у камней всем прилечь.
   И каждый признал: Капитан величав,
   Когда с валуна держит речь.
  
   "О, римляне, сограждане, друзья! Слова мои внимания достойны".*
   (Цитаты громкие собравшихся пленяли -
   И чарки за здоровье подняли его, и троекратное Ура! Гремело стройно,
   Пока им вновь стаканы наполняли).
  
   --------------------------
   * Первая фраза речи Марка Антония на похоронах Цезаря.
   В. Шекспир, "Юлий Цезарь"
   -------------------------------------
  
  
   "Мы шли много месяцев, много недель
   (Четыре за месяц - запарка),
   Но всё же никто до сих пор (канитель)
   И мельком не видывал Снарка!
  
   Мы плавали много недель, много дней
   (В неделю семь дней, полагаю),
   Но Снарка, хоть нам без него всё трудней,
   Увы, я пока не встречаю.
  
   Так слушайте снова, и я вам толково
   Дам пять самых верных примет.
   По ним уверяю, уж всякий узнает
   Тут подлинный Снарк или нет.
  
   Возьмём по порядку их. Первая - вкус.
   Он постный, пустой, но бодрит.
   Ну, словно сюртук, что надет на арбуз,
   Обманчивый облик таит.
  
   Привычка его слишком поздно вставать,
   Скажу я вам, больше чем лень:
   Он завтракать может и в полдник начать,
   Обедать - на следующий день.
  
   А в-третьих, не скажешь, что он балагур,
   И юмор с трудом понимает.
   Он мрачно встречает любой каламбур,
   От шуток же будто страдает.
  
  
   Затем, он - поклонник купальных машин*,
   С которыми носится вечно
   И верит: красою обязан мир им,
   Хоть тут есть сомнения, конечно.
  
   И в-пятых, снобизм. Тут пора описать,
   Кого различает он гордо:
   Кто жало имеет и может летать
   От тех, кто с усатою мордой.
  
   И хоть Снарки вообще-то безвредны, но долг
   Заставляет меня вам сказать:
   Есть и Бужумы..." Боцман с полслова замолк,
   Так как Булочник стал вдруг рыдать.
  
  
   ---------------------------
   * Купальные машины - индивидуальные деревянные кабинки на колёсах. Пока купальщик Викторианской эпохи
   переодевался, лошади завозили машину в воду, так что он (или она) могли выйти из кабинки прямо в море.
  ---------------------------
  
  
  
  
   Пароксизм третий. РАССКАЗ БУЛОЧНИКА
  
   Чтоб пришёл он в себя, ему сдобу и лёд,
   Горчицу с салатом давали,
   Пинки и советы - кто что подберёт,
   Загадки решить предлагали.
  
   Наконец он очнулся и смог говорить
   И, вздохнув, предложил рассказать
   Им печаль свою. Боцман стал рынду звонить,
   Крикнув: "Тихо! И чтоб не визжать!"
  
   Тишина воцарилась! И (так уж случилось)
   Не прервалась ни воем, ни стоном,
   Пока тот, кто был "Эй", о печали своей
   Допотопным рассказывал тоном.
  
   "Мои мать и отец хоть бедны, но честны..."
   "Пропусти! - крикнул Боцман поспешно, -
   Если время терять, Снарка нам не видать,
   Тьма становится просто кромешной".
  
   "Пропущу сорок лет, - со слезами в ответ
   Молвил Булочник, - пусть, я не прочь
   Перейти к тому дню, когда взят был на борт,
   Чтоб в охоте на Снарка помочь.
  
   Милый дядюшка мой (в честь него назван я)
   Мне заметил во время прощанья..."
   "К чёрту дядюшку!" - Боцман воскликнул, кипя,
   И стал склянки бить в негодованье.
  
   "Он меня поучал, - кроткий малый сказал, -
   "Если Снарк будет Снарк - надо брать,
   Всё испробуйте, что ж, он и с хреном хорош,
   И полезен огонь зажигать.
  
   Вы ищите с вниманьем, с напёрстком в руках,
   Можно гнать его с вилкой и с пылом,
   Угрожайте продажею ценных бумаг,
   Обольщайте улыбкой и мылом...""
  
   ("Это метод действительно", - Боцман вскричал,
   Ненавязчиво-нагло встревая.
   "Это тот самый путь, что и я предлагал
   Для поимки принять не зевая!")
  
   "Но светозый племянник, страшись если вдруг
   Будет Бужумом Снарк! Ведь тогда
   Тебя больше никто уж не встретит, мой друг,
   Ты исчезнешь навек без следа!"
  
   Вот что, вот что... "Мы слышали, хватит уж с нас!" -
   С возмущением Боцман вмешался.
   "Но, - им Булочник, - дайте сказать ещё раз.
   Вот что, вот я чего опасался!
  
   Я со Снарком вступаю - лишь ночь настаёт -
   В бредовый и призрачный бой:
   В видениях тех он под хреном идёт,
   Я им зажигаю огонь;
  
   Но стоит мне Бужума встретить - в тот день,
   В тот миг (так и дядя твердил)
   Я тихо бесследно исчезну, как тень,
   И вынести это нет сил!"
  
   Пароксизм четвёртый. ОХОТА
  
   Боцман брови нахмурил, резубло* взглянул:
   "Если б раньше ты вспомнил, ей, ей!
   А сейчас эту песню ты зря затянул,
   Когда Снарк, так сказать, у дверей.
  
   Будут все горевать, что тут, право, скрывать,
   Коль ты сгинешь навек без следа.
   Но, приятель, прости, а в начале пути,
   Мог бы ты намекнуть нам тогда,
  
   А сейчас эту песню ты зря затянул,
   Я, по-моему, уже отмечал".
   И ответил со вздохом им тот, кто был "Эй":
   "В день отплытья я вас извещал.
  
   Пусть в убийстве винят меня, пусть недалёк
   (Мы все глуповаты порой)
   Но грех обмана, даже намёк,
   Никогда не бывал за мной.
  
   Я на древнееврейском об этом твердил,
   Вспомнил греческий, датский, латинский,
   Но при том совершенно - досада - забыл,
   Что здесь все знают только английский!"
  
  
   ---------------------
   * В письме к одной своей маленькой приятельнице Кэрролл писал, что слово это вызывает в нём представление "о таком состоянии, когда голос хриплый, манеры резкие, характер грубый".
   --------------------
  
  
  
   "Да, печальный рассказ, - молвил Боцман, с лица
   Спадая от каждого слова, -
   Но уж раз твоя повесть достигла конца,
   Было б вздором затеять спор снова.
  
   На досуге я вам свой закончу рассказ, -
   Помог он команде взять в толк, -
   Но Снарк под рукой, повторю ещё раз,
   Искать его - славный наш долг!
  
   Искать его с тщанием, с наперстком в руках,
   Преследовать с вилкой и с пылом,
   Грозя распродажею ценных бумаг,
   Чаруя улыбкой и мылом!
  
   Так как Снарк не обычная тварь, то его
   Обычным путём не поймать.
   Испробуйте всё и ещё сверх того,
   Тут шанса нельзя упускать!
  
   А раз Англия ждёт... (воздержусь продолжать -
   Это слишком избитая фраза*)
   Вам бы лучше что надо, немедля, собрать
   И для боя готовиться сразу".
   -------------------------
   * "Англия ждёт, что каждый выполнит свой долг" - воззвание, с которым Нельсон обратился к флоту в Трафальгарской битве незадолго до своей гибели.
  -----------------
  
  
  
  
  
   Тут Банкир чек пустой, прочеркнув, подписал,
   Обменял серебро на банкноты,
   Пока Булочник пыль с сюртуков отряхал
   И расчёсывал кудри с заботой.
  
   Барахольщик с Башмачником заступ точил,
   Весь в поту от такого процесса.
   Только Бобр кружева плёл и не проявил
   Никакого к делам интереса.
  
   Хотя Барристер к гордости долго взывал
   И на случаи тщетно ссылался,
   Где плетением кружев, как суд показал,
   Несомненно закон нарушался.
  
   Болванщик безумнейший план смаковал,
   Как нос корабельный он строит,
   Пока Бильярдист в свой усердно втирал
   Мел сильно дрожащей рукою.
  
   А Бандит взвинчен был и изящно одет:
   Перчатки, подвязки и рюш.
   Сказал, чувство - будто идёт на обед
   (На что заявил Боцман: "Чушь!")
  
   "Вы представьте меня, малый я неплохой,
   Если встретиться нам доведётся".
   И в ответ молвил Боцман, кивнув головой:
   "Тут с погодою как обернётся".
  
  
  
  
   Бобр, на скромность Бандита взирая, сквозь зуб
   Присвистнул и в пляс припустил.
   Даже Булочник, пусть он был крепок и глуп,
   Подмигнуть одним глазом решил.
  
   "Будь мужчиною!" - Боцман впал в гнев, услыхав,
   Что Бандит начинает рыдать.
   "Если встретиться нам Брандашмыг*-бестидав,
   Нужно будет все силы собрать!"
  
  
   ------------- Стихотворение "Бармаглот" из сказки Л. Кэрролла "Алиса в Зазеркалье"
   "А в глуши рымит исполин
   Злопастый Брандашмыг"
   (пер. Д. Орловской)
   ---------------------------
  
  
  
  
  
  
   Пароксизм пятый. УРОК БОБРУ
  
   Они с тщанием искали, с напёрстком в руках
   Они гнали и с вилкой, и с пылом,
   Угрожали продажею ценных бумаг,
   Обольщали улыбкой и мылом.
  
   Тут Бандит предложил план изящно простой
   Сделать вылазку и одному
   Закрепиться в долине унылой, глухой,
   Неизвестной почти никому.
  
   Но такой же точь в точь и Бобру план пришёл,
   Выбрал он то же самое место -
   Правда, спазм отвращенья, что челюсти свёл,
   Не был выдан ни словом, ни жестом.
  
   Каждый думал, что думает только о том,
   Что со славою дело свершает.
   Каждый делал старательно вид, будто он
   Неприятеля не замечает.
  
   Но долина сходилась тесней и тесней,
   Вечер тёмный, не видит глаз тропок,
   И (от нервов, их чувства не стали теплей)
   Они дальше шагали бок о бок.
  
   Вдруг - пронзителен, дик - разорвал небо крик;
   Всем понятно: опасность близка.
   Страх Бобра леденит до хвоста, а Бандит
   Волоски стал щипать у виска.
  
   О детстве, блаженной поре, в этот миг
   Он вспомнил в глубокой тоске.
   И ясно на память привёл этот крик,
   Как грифель скрипит по доске.
  
   "Это глас Брандашмыга!" - он вдруг прокричал
   (Хоть "Тупицей" его звали часто).
   Боцман бы подтвердил, - гордо он продолжал, -
   "Я уже выражал это как-то.
  
   Так кричит Брандашмыг! Умоляю учесть,
   Я уже повторил это дважды.
   Так поёт Брандашмыг! Всё доказано здесь,
   Раз я трижды сказал - знает каждый".
  
   Бобр считал скрупулёзно, пытаясь поймать
   С вниманием каждое слово,
   Но духом совсем пал и стал хрюкотать*,
   Услышав всё в третий раз снова.
   -------------------------
   * "И хрюкотали зелюки,
   Как мюмзики в мове."
   (Стихотворение "Бармоглот" из "Алиса в Зазеркалье", пер. Д. Орловской)
   ----------------------
  
   Понял он, что, хоть это бедою грозит,
   Ухитрился он счёт потерять,
   И что мозг его бедный одно лишь томит:
   Результат как-нибудь подсчитать.
  
   "Как с одним сложить два?.. Тут на пальцах едва
   Что-то сделаешь!" - Бобр сказал.
   И припомнил в слезах он о юных годах,
   Когда с суммами горя не знал.
  
  
   "Можно сделать, пожалуй", - Бандит возвестил.
   "Надо сделать и снять это бремя.
   Будет сделано! Дай-ка бумаги, чернил,
   Вот сейчас как раз самое время".
  
   Чернила и перья принёс вмиг Бобёр,
   Бумагу и папку с тисненьем.
   И вылезли жуткие твари из нор,
   Взирая на них с изумленьем.
  
   Бандит же, увлекшись, их не замечал
   И, перья взяв в каждую руку,
   Всё так популярно Бобру объяснял,
   Чтоб понял он эту науку.
  
   "Три берём, как предмет, чтобы порассуждать -
   И вполне нам подходит, пойми -
   Плюс Десять и Семь, и начнём умножать
   На Тысячу, но без Восьми.
  
   Результат, видишь на Девятьсот Девяносто
   И плюс Два делим мы и тогда,
   Коль Семнадцать отнять, то ответ будет просто,
   Без сомнения верен всегда*.
  
   ---------------------------------
   * Бандит проделал следующую операцию: (Х+10+7)(1000-8):(990+2) - 17 = Х. Предварительно он принял Х = 3.
   -------------------------
  
  
   И пока в голове всё так ясно моей
   Объяснять метод просто отрада
   Будь лишь время, да ум у тебя поживей)
   Но сказать ещё много мне надо.
  
   Как-то раз проник мой взор в то, что было до сих пор
   Тайною покрыто абсолютной.
   И, пока мы без надзора, я под сению простора
   Дам урок Естествознания минутный".
  
   Тут он стал говорить, зубоскалить, шутить,
   Позабыв про приличий законы,
   И инструкций таких надавал, что скандал
   Вызвал б в Обществе, чтящем каноны.
  
   "Брандашмыг-бестидав по характеру крут,
   В вечной ярости он пребывает.
   А пристрастья в костюмах - ну просто абсурд:
   Мода сзади лет на сто шагает.
  
   Но всякий, кто раз повстречается с ним,
   Вам скажет: он взятки не даст
   И жертвовать деньги оставит другим,
   Хотя собирать и горазд.
  
   На вкус он нежней, если с толком варить,
   Чем яйца, баранина, крабы;
   (Одни говорят, надо в банках хранить,
   Другие - в бочонках из граба).
  
  
   Ты в опилках вари его, с клеем смешай
   И сгусти саранчою до нормы,
   Но один только принцип всегда соблюдай:
   Сохраняй симметричную форму".
  
   Но Бандит видел, лекцию надо кончать,
   Хоть он рад был болтать до утра,
   И всплакнул с облегченьем, пытаясь сказать,
   Что другом считает Бобра.
  
   А Бобёр, глядя нежно, признался при том:
   Урок больше дал, спору нет,
   За десять минут, чем все книги, что он
   Прочёл бы за семьдесят лет.
  
   Их приход до сих пор помнят все как фурор.
   Боцман, млея, воскликнул в слезах:
   "Это стоит всех дней и бессонных ночей,
   Что мы в бурных скитались волнах".
  
   О дружбе такой, что Бандита с Бобром
   Связала, услышишь едва ли:
   Зимой или летом (пусть ветер и гром)
   Их врозь никогда не встречали.
  
   Если ж ссора возникнет - а эта беда,
   Знает каждый, частенько бывает -
   Брандашмыга им вспомнится песня тогда
   И их дружбу навеки скрепляет.
  
  
  
  
  
  
   Пароксизм шестой. СОН БАРРИСТЕРА
  
   Они с тщанием искали, с напёрстком в руках
   Они гнали и с вилкой, и с пылом,
   Угрожали продажею ценных бумаг,
   Обольщали улыбкой и мылом.
  
   А Барристер, сникнув от тщетных потуг
   Объявить кружева заблужденьем,
   Уснул и увидел создание вдруг,
   Томившее воображенье.
  
   Приснилось ему, что стоит он в Суде,
   Где Снарк, очи к небу воздев,
   Беспристрастно и тонко защищал поросёнка.
   Утверждалось: он бросил свой хлев.
  
   Свидетели твёрдо стояли на том,
   Что хлев оказался пустым.
   И судья пояснял, теребя древний том,
   Смысл закона неясный как дым.
  
   Обвинительный акт зачитать не пришлось,
   Так как Снарк начал вдруг говорить.
   И часа три вещал, чтоб понять удалось,
   В чём кого здесь хотят уличить.
  
   У Присяжных у каждого вывод был свой
   (Куда раньше, чем акт огласили),
   И ни слова не слышал никто - спор такой,
   Из того, что другие твердили.
  
   "Н-н, да, - сказал Судья, - хрюш...", но воскликнул Снарк: "Чушь!
   И закон устарел этот, право!
   Но скажу вам, друзья, весь вопрос, вижу я,
   Лишь аспект манориального права*.
  
   ---------------------
   * Древнее феодальное право в Англии
   ---------------------
  
  
   Поросёнка, коль речь об Измене идёт,
   Не берите в расчёт, мой совет.
   Обвиненье ж в Банкротстве само отпадёт,
   Если вспомнить: "На нет - Суда нет".
  
   Дезертирство оспаривать мне недосуг,
   Но вину, я считаю, снимают
   (Кроме, ясно, издержек на этот сюртук)
   Все те факты, что здесь представляют.
  
   Судьбу моего подзащитного вам
   Вверяю, я сделал, что мог".
   Он сел и Судье поручил тотчас сам
   Подвести, хоть бы вкратце, итог.
  
   Но Судья заявил: он тут просто профан.
   Снарк итог за него подводил
   И в своём резюме был так дерзок и рьян,
   Что о фактах совсем позабыл.
  
   Не заставить присяжных вердикт выносить:
   Слово странное - вот в чём помеха.
   И отважились Снарка они попросить
   Дело выполнить с тем же успехом.
  
  
   *
   И вердикт вынес Снарк, хоть он был измождён,
   С ним, признаться весь день провозились,
   Но при слове ВИНОВЕН прошёл в зале стон,
   А Присяжные чувства лишились.
  
   Когда Снарк приговор объявлял, тишина
   Была в зале глухая, как ночь:
   Шпилька падает - слышно. И словно струна
   У Присяжных нервишки, точь в точь.
  
   Ох, и крут его нрав! "К ссылке вечной и штраф
   Сорок фунтов", - звучал приговор.
   И Присяжные рукоплескали, хоть Судья им заметил: едва ли
   Он такое знавал до сих пор.
  
   Ликованье, однако, тюремщик прервал,
   Со слезами он их известил,
   Что такой приговор, вряд ли, много бы дал:
   Поросёнок давно уж почил.
  
   Судья, покидая Суд, был мрачноват,
   Но Снарк, правда, чуть уязвлён -
   Ведь он всю защиту вёл как адвокат -
   Ревел до конца, будто слон.
  
   Так вот Барристер спал, ну а рёв нарастал
   И, казалось, ясней становился,
   Пока он осознал, что за яростный шквал -
   Боцман с рындой над ухом склонился.
  
  
  
  
  
  
  
   Пароксизм седьмой. СУДЬБА БАНКИРА
  
   Они с тщанием искали, с напёрстком в руках
   Они гнали и с вилкой, и с пылом,
   Угрожали продажею ценных бумаг,
   Обольщали улыбкой и мылом.
  
   А Банкир, окрылённый отвагой такой,
   Что её поминали не раз,
   Устремился безумно вперёд за мечтой
   И в мгновение скрылся из глаз.
  
   Но пока он с напёрстком и тщанием искал,
   Брандашмыг вдруг пронёсся, как тать,
   И банкира схватил, и бедняга визжал,
   Так как знал: бесполезно бежать.
  
   Он в отчаянье скидку большую давал,
   Чек (семь фунтов), кривясь, предложил.
   Но проклятую бестию искус не брал,
   И он крепче Банкира схватил.
  
   И Банкир безуспешно - когда грубо бдымешно*
   Злые челюсти в тело впились -
   Извивался и бился, и по кругу носился,
   И в бессилии слёзы лились
  
  
   -----------------------------------
   * См. Предисловие Л. Кэрролла
   ---------------------------------
  
  
  
   Брандашмыг улетел, увидав остальных.
   Крик привлёк их и ужас вселил.
   "Вот чего я боялся!" - тут Боцман притих
   И торжественно рынду пробил.
  
   Стал он чёрен лицом, и с великим трудом
   В нём Банкира могли бы узнать.
   Страх такой одолел, что жилет побелел -
   Случай редкостный, надо сказать!
  
   Он с безумной гримасой - всех ужас объял -
   В облаченье вечернем поднялся,
   Но язык онемевший сказать не давал
   То, что им он поведать пытался.
  
   В кресло он опустился и волосы рвал,
   Распевал хливким* голосом тонко
   Что-то вовсе без смысла (он ум потерял)
   И трещал кастаньетами звонко.
   ------------------------------------
   * "Варкалось, хливкие шарьки
   Пырялись по наве"
   (Стихотворение "Бармоглот" из "Алиса в Зазеркалье")
   ---------------------------------
  
  
   "Предоставьте его злой судьбе и себе,
   Больше время нельзя нам терять.
   Если медлить мы будем, Снарка мы не добудем!"
   Голос Боцмана начал дрожать.
  
  
  
  
  
  
  
  
   Пароксизм восьмой. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ
  
  
   Они с тщанием искали, с напёрстком в руках
   Они гнали и с вилкой, и с пылом,
   Угрожали продажею ценных бумаг,
   Обольщали улыбкой и мылом.
  
   Страшила их мысль, что потерпит провал
   Погоня, и Бобр возбуждённый
   Скакал на хвосте, так как день догорал,
   И тем подгонял утомлённых.
  
   "Вы послушайте, этот, Как Бишь Его Там,
   Вон кричит!" - сказал Боцман степенно.
   "Он трясёт головой и дал волю рукам,
   Видно Снарка нашёл. Несомненно!"
  
   Все воззрились в восторге, воскликнул Бандит:
   "Он всегда шутником был отпетым!"
   . . .
   Вот он, Булочник их, на утёсе стоит,
   Безымянный герой невоспетый.
  
   Величавый, прямой он стоял над скалой
   Горделиво, но в следующий миг
   Он, как в спазме, согнулся и в бездну рванулся,
   И у всех на устах замер крик.
  
  
  
  
  
   "Снарк!" - до слуха их ветер устало донёс
   Этот звук, как победы трубу...
   А затем хохот, буря приветствий и слёз,
   А потом вдруг зловещее "Бу-у".
  
   И молчанье. Кому-то казалось потом,
   Будто лёгкий, как вздох, долетел
   Шёпот "- жум! " Но другие стояли на том,
   Что лишь бриз мимолётный шумел.
  
   Искали они, пока ночь не пришла,
   Хоть нитку, хоть след, что отметил
   То место, где странная встреча была,
   Где Снарка их Булочник встретил.
  
   Но тщетно. С полслова, с ползвука, когда
   Ликование рвалось наружу,
   Он тихо, бесследно исчез навсегда...
   Снарк, как видите, был таки Бужум.
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"