Грущанский Сергей Владимирович : другие произведения.

О сибирском поэте Николае Мартине

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

  
  
   "СЛОВАМИ, ВЗЯТЫМИ ИЗ СЕРДЦА..."
  
   заметки о жизни и творчестве Николая Мартина (1937 - 1996 г.г.)
  
   (к публикации прилагается подборка его стихотворений)
  
  
  
   ***
  
   Как-то в газету "Киселёвские вести" позвонила женщина-чиновник и обвинила редакцию в плагиате. Главный редактор Татьяна Шамаева с изумлением узнала, что "КВ" перешли все границы, публикуя стихи русских классиков под вымышленной фамилией Мартин.
  
   Эта история, больше похожая на анекдот, долго потом веселила журналистов. Но в чём-то автор гневной отповеди была, как ни странно, права. Не будучи знакомой с творчеством Николая Мартина, чиновница, сама того не ведая, точно угадала ту литературную школу, из которой он вышел, и которой не изменял до конца жизни. Вот что говорил в рецензии на рукопись первой книги киселёвского поэта один из видных литературных критиков России Виталий Коржев: "Н.Мартин работает в русле старых, добрых традиций русской классики". Но при этом (цитирую далее): "Он интересен, потому что органичен и самобытен по-своему".
  
   Иными словами, Николай Мартин чутко воспринял опыт великой русской поэзии, но творил не в духе пустого подражательства. Он умел переносить в рифмованные строки собственное виденье мира, людей, событий. То есть, был неповторим. И этим качеством привлекал к себе внимание читателей, критиков и товарищей по литературному "цеху".
  
  
   ***
  
   В 1981-ом Николай Мартин, к тому времени почти десяток лет - житель Киселёвска, написал одну из лучших своих миниатюр:
  
   Так повелось ещё издревле.
   И что поделать можно тут?
   Поэты пишут о деревне,
   А сами - в городе живут.
  
   Горькие строки... Но их горечь становится двойной, когда понимаешь, что Мартин говорил не только о поэтах, которые, встав у окна с видом на Кремль, слагают стихи о доярках, пахоте и сенокосах. В первую очередь, он говорил о себе, потому что - волею судьбы - на много лет был оторван от села, без которого жить ему было невмоготу. Но он - жил. Потому что и в "каменных джунглях" не забывал о своих корнях - деревенском быте с его тихими радостями, простотой в отношениях и добрым взглядом на природу. По сути дела, Мартин так и не стал городским человеком. По крайней мере, в душе... Он как бы следовал пожеланию своего ровесника - кузбасского поэта Виктора Баянова, тоже выходца из деревни: "...Чтоб помнить мы не перестали\Под нашим небом иль чужим,\В каком краю мы вырастали,\Какой земле принадлежим".
  
   Память была для Мартина спасителем от невзгод и - основой творчества... Она, подобно машине времени, уносила поэта из городской квартиры в милое сердцу Прошлое - на простор Болотнинского района Новосибирской области. Там, уютно пристроившись на стыке лугов и тайги, манила перебором гармошек и раздольной песней Горбуновка - деревня, которой давно уже нет. Упруго качались на полях колхоза имени Чапаева колосья доспевающей ржи... Всё это, неотделимое друг от друга в географическом и духовном плане, поэт называл одним словом: "Святое!" Ведь речь шла о его малой Родине. Там - в Горбуновке - он в марте 1937-го родился. И там, примостившись на завалинке, сочинял свои первые стихи.
  
   На склоне лет Мартин говорил, что приобщился к поэзии сразу, как только овладел грамотой. Читал Пушкина, Кольцова, Некрасова, Никитина... А к десяти годам уже и сам рифмовал, за что получил от соседей прозвище Колька-поэт. В тринадцать лет он стал публиковаться в районной газете. И - даже без скидки на возраст автора - те, первые стихотворения, выглядели очень даже неплохо. Мало кто из нынешних шестиклассников мог бы написать подобное:
  
   Гляжу на спящую округу,
   А небо звёздами играет.
   Как ненаглядную подругу,
   Туман берёзку обнимает.
  
   Густая тишина кругом,
   Лишь холодок траву колышет.
   Луна румяным колобком
   Сидит и греется на крыше.
  
   Природа дремлет, как живая,
   Слегка умытая росой...
   Я красоту родного края
   Люблю по-детски, всей душой!
  
   Понятно, что мальчик, создавший такую "вещь", был просто обречён на вечную творческую муку.
  
  
   ***
  
   Окончив школу, Мартин работал в колхозе, потом служил в Советской Армии - в артиллеристских войсках. Служба давалась ему легко. Смышлённый парень быстрее многих освоил секреты баллистики, первым в части из числа ребят своего призыва сдал технический экзамен. Ему присвоили звание старшего сержанта, поручили командовать орудийным расчётом, а за четыре месяца перед увольнением в запас предложили поступить в артиллерийское училище. Но Мартин военную карьеру отверг. Душа и гордость самодеятельности артполка - он выбрал стезю культработника. И никогда о том не жалел.
  
   После армии Николай окончил четырёхгодичные курсы режиссёров при Московском институте народного творчества. Но, получив престижный диплом, он даже не пытался "работать по нему" в каком-нибудь городе. Мартин заведовал домами культуры в Тогучинском районе Новосибирской области, и на севере Красноярского края - в Эвенкии. А руководителем он был некабинетным. Занимался с артистами народного театра... Вёл репетиции клубных ансамблей... Пел, танцевал, играл на баяне. И - писал стихи, посвящённые людям села и красотам природы.
  
   Нет сомнений, что Мартин - с его деловитостью и талантами - в стенах клубов надолго бы не задержался. Кем-кем, а заведующим районным отделом культуры он стал бы непременно. А там, глядишь, и на другие ступени служебной лестницы поднялся бы. Но!.. Всё в одночасье перечеркнул нелепый, трагический случай. Мартин попал под поезд и лишился обеих ног... Что он испытал, о чём передумал за месяцы, проведённые в клинике - одному Богу известно. Говорить о том периоде Мартин не любил. Обмолвился как-то, что вышел из больницы другим человеком, потянулся к сигарете и - сменил тему разговора.
  
   По выходу из клиники Мартин в условиях сельского быта жить не мог. Такое положение дел и привело его, вместе с женой и дочерьми, в Киселёвск. Переехал он в этот шахтёрский город в первой половине 1970-х годов.
  
  
   ***
  
   Киселёвский этап своей жизни Мартин начинал ох, как непросто. Душевный надлом, вызванный потерей ног, и трудное, почти болезненное привыкание к статусу горожанина, едва не убили в нём поэта. В 1974-76-м годах он не создал ни одного стихотворения. Да и потом, вплоть до 1980-х, писал их редко - по одному, два за год. К счастью, то был временный кризис. Николай Мартин показал и доказал, что он - человек сильный. Будучи оторванным от деревни, он по крупицам восстанавливал в памяти её картины; заботы; характер её жителей и природу, с которой они были на Вы. И стихи, что называется, "пошли". Год от года их писалось всё больше. И не было в них тоски-безнадёги, типичной для многих поэтов-инвалидов. Грусть - да, была, но из той категории, что называют светлой. Мартин оттаял! И лучшей иллюстрацией тому служило стихотворение "Весенние костры", опубликованное в 1983 году. В нём поэт не только поднялся на одну из вершин своего творчества, но и - что не менее важно - показал себя оптимистом-жизнелюбом:
  
   Стоят деньки погожие,
   Ручьи звенят.
   На улочках ухоженных
   Костры дымят.
  
   Горит листва сопревшая,
   Бурьян, полынь
   И очень надоевшая
   Седая стынь.
  
   За синею околицей
   Поёт гармонь,
   И все печали-горести
   Летят в огонь!
  
   Мартин, как поэт, выходил на высокие рубежи. В стихосложении он уже мало в чём уступал профессионалам. Что оставалось прежним, так это главная тема его творчества - СЕЛО, и всё, что с ним связано. Чисто физически привыкнув к городу, полюбив его людей, Мартин остался в душе своей сельским интеллигентом, для которого понятие малой Родины - то же самое, что для верующего - суть храма. И он был искренним, завершая одно из "деревенских" стихотворений, написанных через 10 лет после переезда в Киселёвск, в его район Красный Камень, такими словами:
  
   Где вы, сани с подрезами,
   Колокольчик заливной?
   Хоть и мил мне Красный Камень,
   Сердце просится домой.
  
   О многом говорит и такое четверостишие:
  
   Словами, взятыми из сердца,
   Я воспевать не устаю
   Шестки, ухваты, кадки в сенцах
   И бытность сельскую свою.
  
   Мартин жил в городе, но его сердце билось далеко от городской черты. И слова, взятые из этого сердца, не могли восславить ни шахту, ни фабрику, ни завод. Не могли хотя бы потому, что ни с шахтой, ни с фабрикой, ни с заводом поэт не был знаком даже зрительно. А писать он привык о том, что знал и любил, к чему тянулась душа, о чём не спалось по ночам. И нет в том беды, что за четверть века жизни в Киселёвске Мартин, по большому счёту, не посвятил ему ни одного стихотворения. Куда важнее другой факт: Николай Мартин входил в малое число киселёвских поэтов, известных далеко за пределами Киселёвска.
  
  
   ***
  
   В начале 1980-х, когда Мартин только возвращался к творчеству, он избрал своей трибуной газету "Красное знамя" Промышленновского района. С ней он сотрудничал вплоть до кончины - полтора десятка лет, опубликовав на её страницах множество стихотворений. Возникает вопрос: "Почему "Красное знамя", а не киселёвская "В бой за уголь" - до начала 1990-х единственная газета в Киселёвске - вернула читателю долго молчавшего поэта?". Ответ нужно искать в биографии Мартина. Точнее, в некоторых её фактах.
  
   Промышленновский район граничит с Тогучинским районом Новосибирской области, где Мартин заведовал Домом культуры. И Мартин часто приезжал к соседям во главе самодеятельных коллективов. Он знал и Промышленную, и населённые пункты её района. Оба эти момента оказались для поэта, вынужденного "сочинять по памяти", очень важными. Так стали рождаться стихи, которые - в итоговой книге Мартина - составили цикл под названием "Песни из Промышленновских мест". По этим "песням" впору изучать географию района! Только реке Иня в цикле посвящено два стихотворения (а упоминается она в четырёх). Писал Мартин и о селе Ваганово... и о деревнях Титово, Лебеди, Тарасово, Каменка, Озерки... Писал со знанием истории тех мест, особенностей погоды и ландшафта. Где было публиковать эти стихи, как не в "Красном знамени"?! Так всё и началось. А далее...
  
   Далее произошло невероятное. В Промышленновском районе сочли Мартина земляком. Более того: назвали его лучшим своим поэтом! Заблуждение рассеялось только в 1985-м, когда поэт-киселевчанин - каких бы трудов ему это не стоило - приехал в Промышленную, где выступил перед своими читателями. Побывал он и в художественном цехе ДОЗа, работницам которого посвятил стихотворение "Родные мотивы". Благодарные женщины сделали тогда Мартину подарок - вручили деревянный, расписной сервиз "Калинка". В квартире поэта он стоял потом на лучшем месте, и хозяин, глядя на него, светлел и лицом, и (по его признанию) - мыслями.
  
   Был у той поездки ещё один итог. Мартин ли это вдруг осознал, или промышленновцы его убедили - но он понял, что "деревенские стихи" могут прийтись по душе и горожанам. Так началось его триумфальное шествие к сердцам киселёвских и кузбасских читателей. Благодаря публикациям в газете "В бой за уголь", а потом - в "Киселёвских вестях", Николай Мартин второй половины 1980-х и начала 1990-х был, вне сомнения, самым любимым в городе поэтом.
  
  
   ***
  
   В феврале 1986-го стихотворения Мартина вышли в главной газете области - "Кузбассе". Рекомендовал их к печати кемеровский поэт Михаил Небогатов, сказавший - в коротком предисловии - немало добрых слов о нашем земляке.
  
   Через несколько лет, давая оценку творчества Мартина в газете "Кузнецкий край", Небогатов упомянул о той публикации (вернее, о том, что за ней последовало): "...редкий случай - в редакцию стали поступать письма читателей с похвальными откликами и с просьбой напечатать новые стихи этого полюбившегося им, а дотоле неизвестного автора".
  
   Почему творчество Мартина вызвало такой резонанс?
  
   Думаю, секрет читательской любви прост... Мартин, как человек, был искренним, непреднамеренным, и если что-то делал - так от души, а не от желания нравиться или угождать. Эти качества "перетекали" в его поэзию. И достигался результат, для многих поэтов недостижимый: читатель верил всему, что "сообщал" ему автор. Больше того: суть стихотворений, написанных Мартином от первого лица, читатель целиком соотносил с биографией поэта, хотя он часто использовал поэтическое "Я" только в качестве литературного приёма. Но кто мог усомниться в личной причастности автора к сюжету, который "брал за душу" так, словно его пересказал очевидец? Именно поэтому люди, не знакомые с жизнью Мартина, считали его - после прочтения стихов цикла "Отблески фронтовых пожаров" - солдатом Великой Отечественной. Хотя "солдату" было в 45-м всего... восемь лет, и его восприятие войны сводилось к фактам, которые - спустя десятилетия - Мартин отразил в таком четверостишии:
  
   Я знаю фронт не по боям,
   Не по разрывам и воронкам.
   Я знаю фронт по костылям
   И по солдатским похоронкам...
  
   Коля Мартин жил среди тех, кто сполна хлебнул военного лиха. Он слушал рассказы фронтовиков, пел с ними их песни... Он пропускал через себя их боль от поражений, светился радостью от их Победы. А много лет спустя перенёс эти впечатления в рифмованные строки. И ни "до" Мартина, ни после него Киселёвск не имел поэта, который бы так глубоко работал над темой Великой Отечественной войны. И которого (пусть не по судьбе, а по стихам) считали бы поэтом-фронтовиком.
  
  
   ***
  
   Отмечая красочность языка и зримость, почти осязаемость образов, которые Мартин вводил в стихотворения - многие сравнивали его с фотомастером. И были вдвойне правы. Потому что поэт, во-первых, действительно мог в двух-трёх словах "остановить мгновенье", что лучше всего удавалось ему в описаниях природы. А во-вторых, он и вне поэзии был фотографом от Бога. С фотоаппаратом Мартин дружил с юных лет, хотя вряд ли когда предполагал, какую роль это увлечение сыграет в его жизни.
  
   "Аборигены" Красного Камня помнят, как - с начала 1980-х до середины 1990-х - на базарчик у 45-го магазина выходил мужчина с "Зенитом" и на костылях. Он предлагал желающим сфотографироваться, и называл расценки, которые потенциальных клиентов изумляли. Снимок, заказанный у этого чудака, обходился в два-три раза дешевле такой же услуги фотоателье. И клиенты шли к нему толпами! Были среди них солдаты-стройбатовцы, вьетнамцы-контрактники, школьники, студенты, пенсионеры, инвалиды, жители общежитий...
  
   Тем чудаком был, разумеется, Мартин. И "чудил" он не от хорошей жизни. Пенсии по инвалидности едва хватало на еду и квартирную плату, а он хотел бОльшего - помогать младшей дочери Марине, сначала - школьнице, а потом - студентке. Но этим его потребность в "фотокалыме" не исчерпывалась. В конце 1980-х Мартин задумался над перспективой выхода своего первого сборника. "Горбачёвский" закон той поры уже разрешал издание литературных трудов за счёт авторов, и Мартин, зная об этом, стал копить деньги "на книгу". Дольше простаивал на базарчике... Более экономно вёл домашнее хозяйство... И своего достиг!
  
   В декабре 1991-го областное издательство "Притомское" отпечатало первые экземпляры книги Мартина "Сельская глубинка". Виталий Коржев, написавший предисловие к ней, среди её достоинств на одно из первых мест поставил такое: "Всё, о чём пишет автор, не высосано из пальца. Это - жизнь, это - трудные радости и горькие беды нашей сельской глубинки...".
  
   В 1992-м преподаватель Красноярского института культуры Юрий Варыгин, прочитав эту книгу, внёс её изучение в программу для студентов своего факультета. Творчество Мартина, в котором органично сочетались классическая традиция и мировоззрение сельского интеллигента, он счёл за одну из вершин современной самодеятельной поэзии.
  
  
   ***
  
   Выход первой книги означил для Мартина очень многое. Он как-то более спокойно взглянул на то, что уже сделано, и - подобно хорошему стратегу - наметил планы на будущее. В 1993-м году в издательстве "Притомское" увидело свет второе издание "Сельской глубинки". Его, помимо автора, финансировал товарищ Мартина - киселёвский поэт Владимир Кондрашов (передавший издателю часть денег от продажи своего сборника). Но в это издание не вошли (за редким исключением) стихотворения последних лет. Мартин расширил его объём за счёт вещей, по тем или иным причинам не вошедших в первую книгу. Какой-то резон в этом, конечно, был, но читателю хотелось новизны - в том плане, что он ждал от поэта новых откровений, новых образов, новых чувств. И всё это он получил в 1995-м - когда вышла третья книга цикла "Сельская глубинка".
  
   Мартин предстал в ней поэтом-гражданином, поэтом-философом. Всегда тяготевший к гражданственной лирике - теперь он достиг в этом жанре небывалых для себя высот. Никогда прежде он не писал ничего, подобного стихотворению "Колокола России" (1994 г.), с его скорбяще-обличающей концовкой:
  
   О! Горемычная Россия!
   Ведь это крик души твоей:
   Чем громче звон в просторе синем,
   Тем больше нищих у церквей!..
  
   Безжалостно-ироничное стихотворение того же года "Шествуют реформы по Отчизне..." - рифмованный плевок в лицо антинародного режима. Горечью, но в то же время и самодостоинством, веет от "Элегии", датированной 1995 годом. От лица инвалидов Мартин сказал в ней:
  
   Нас отвергают за убожество.
   Но господам пора учесть,
   Что мы нормальные, как множество:
   Имеем разум, совесть, честь...
  
   Особая речь - о финансировании той книги. Деньги на её издание (а речь о значительной сумме) предоставил фонд Амана Тулеева. И Мартин, сразу же окрестивший сборник "тулеевским", посвятил тогдашнему Председателю Законодательного собрания Кузбасса стихотворение "Первый снег". А когда получил в подарок книгу Тулеева с автографом - сочинил миниатюру:
  
   На досуге читаю Амана.
   Всё понятно! И всё без изъяна...
  
  
   ***
  
   В 1993-м году Николай Мартин - в сопровождении Владимира Кондрашова - вновь
   побывал в Промышленновском районе. Встретили его с радостью - как гостя, которого долго ждали. Специально к приезду киселевчан собрались члены литературного клуба "Эхо", которые, за чашкой чая, несколько часов провели в общении с поэтом. Мартин читал стихи цикла "Песни из Промышленновских мест", рассказывал о себе, дарил свои книги. Художницы ДОЗа, приглашённые на встречу, презентовали Мартину расписные изделия, а талантливый умелец Анатолий Водопьянов преподнёс ему деревянную скульптуру. Она изображала Мартина, сидящего на пеньке и сочиняющего стихи...
  
   А через год поэт гостил на малой Родине. В Болотнинский район Новосибирской области он приехал с Кондрашовым и работниками шахты "Киселёвская" Виктором и Александром Георгиевыми. В центральной библиотеке района Мартин общался с людьми, памятными для него с детской поры - со своим учителем Надеждой Васильевной Голевой и с библиотекарем Анной Александровной Мальцевой, которая жила когда-то у родителей Мартина. Однако, главное - ради чего он, собственно, и отважился на дальний путь - было впереди. Поэт приехал в село Кунчурук, где после многих лет разлуки встретился с сестрой, друзьями юности, а также соседями по Горбуновке, давно сгинувшей под натиском леспромхоза. Мартин посвятил той поездке несколько стихотворений. И порой был в них к себе до слёз беспощадным:
  
   Я кунчурукский по природе,
   Но здесь давно уже "не свой".
   Не городской, не сельский вроде,
   Сижу с раздвоенной душой,
  
   Но не только чувство вины перед малой Родиной двигало тогда его пером. По впечатлениям от посещения родных мест были созданы и такие нежные, чистые, трепетные строки:
  
   В поскотину, где дятлов перестук,
   Малиновки малиновое пенье -
   На зорьке убреду за Кунчурук,
   Чтоб сочинить ещё стихотворенье.
  
   Уйду в луга, аукну в синеву.
   Она в травинке каждой отзовётся...
   А мир вокруг - как сказка наяву,
   Которая родной землёй зовётся.
  
  
   ***
  
   Почти сразу после выхода третьей книги Мартин стал готовить рукописный вариант четвёртого издания "Сельской глубинки". К зиме 1996-го рукопись обрела законченный вид. В неё поэт включил 115 стихотворений, 25 из которых в предыдущих сборниках не издавались (в большинстве своём, они были написаны в 1995-м и 1996-м годах). Кроме того, в рукопись - отдельным разделом - вошли 10 избранных статей, рецензий, заметок о жизни и творчестве Мартина, опубликованных в разных газетах. Будущую книгу автор видел итоговой, о чём ясно сказал в миниатюре, датированной 1996 годом:
  
   Свернула земная тропа на закат.
   Решился итоги подбить в шестьдесят.
   Порядочно нажил добра и грехов -
   И вышла ЧЕТВЁРТАЯ книжка стихов.
  
   А в своём предисловии "К читателям" он выразил ту же мысль более конкретно: "Этот сборник является последним из цикла "Сельская глубинка".
  
   Что тут сказать?..
  
   Зная характер и жизнелюбие Мартина, я не думаю, что в этих его словах есть предчувствие близкой смерти. Говоря о завершении эпопеи с "Глубинкой", поэт имел в виду, скорее всего, другое. А именно: что после четвёртой книги начнётся работа над сборником, в который войдут лишь новые стихи. То есть, Мартин собирался подводить не окончательные, а - промежуточные итоги, чтобы потом идти вперёд без оглядки назад. Об этом, кстати, Мартин косвенно и сказал в предисловии. Заметьте! Он сделал акцент не на том, что четвёртая книга будет вообще последней. Он указал на то, что она будет последней в цикле "Сельская глубинка". И - только!
  
   Но всё вышло как нельзя хуже. В декабре 1996-го Николай Александрович Мартин умер. И промежуточные итоги, которые он подбил в своей последней рукописи, стали окончательными.
  
   Как часто бывает с рукописями ушедших в мир иной писателей - они, в лучшем случае, оседают в запасниках краеведческого музея, в каком-нибудь архиве или в библиотеке. А в худшем - бесследно пропадают. Но в ситуации с Мартином всё сложилось иначе. Главную книгу поэта, спустя десять лет после его кончины, привела к читателю его младшая дочь Марина. Издательский расход она взяла на себя, и летом 2006-го итоговый вариант "Сельской глубинки" - тиражом в тысячу экземпляров - покинул цех Киселёвской типографии. Выход книги Марина посвятила предстоявшему 70-летию отца и отмечавшемуся тогда такому же юбилею Киселёвска.
  
  
   ***
  
   ...Можно долго и много рассуждать о заслугах Мартина перед его второй родиной, которая зовётся Киселёвском. Можно вспомнить десятки районных, городских, областных газет, в которых он публиковался. Можно перечислить статьи о нём, которых в Кузбассе и за его пределами вышло более полусотни. Можно заняться подсчётом песен, созданных на стихи Мартина (а их немало). Об этом поэте можно говорить, говорить и говорить... Но любой разговор надо завершать. И я делаю это стихотворением Николая Мартина - простым по сути, но ёмким по содержанию. Пусть каждый воспримет его на свой счёт, в качестве пожелания от великого жизнелюба и хорошего Человека:
  
   Упала с неба над селеньем
   Во мглу далёкая звезда.
   Горела, падая, мгновенье
   И растворилась без следа.
  
   И жизнь таким же метеором,
   Но, к сожаленью, не на бал,
   Летит до станции, которой
   Одно название - "Финал".
  
   Но прежде, чем уйти навечно,
   Звездой упавшею сгореть -
   Ещё до станции конечной
   Должны мы многое успеть!
  
   _____________________________________
  
  
  
  
   "ВОТ ОПЯТЬ СВЕРШИЛОСЬ ЧУДО!"
  
   (из стихотворений Николая Мартина)
  
  
  
  
   В КРАЮ РОДНОМ
  
   Умчался поезд в сторону заката,
   Над станцией Болотной тишина.
   Стою один я, в чём-то виноватый
   Перед тобой, родная сторона.
  
   Аж сердце замирает тут, на воле:
   Родимые просторы хороши!
   За перелеском - вспаханное поле,
   И в заводях - густые камыши.
  
   Как прежде, у подножья обелиска
   Скорбят живые, нежные цветы.
   Я голову склоняю низко-низко,
   Кладу букет на краешек плиты.
  
   Гляжу вокруг внимательней и строже,
   И в сердце гордость бережно коплю
   За край родной, что с каждым днём дороже,
   Который я по-прежнему люблю.
  
  
  
   ТИШИНА
  
   Луч последний упал на раскрытые ставни.
   Потекла по лощинкам тумана волна.
   Засветились созвездий алмазные камни,
   И деревню мою обняла тишина.
  
   Ветерок пробежал по песчаному плёсу,
   Перемолвился тихо с густым камышом.
   А луна - как крестьянка в исходе покоса -
   Освежается в речке одна, голышом.
  
   Коростель проскрипел в колосистой пшенице
   И умолк, не нарушив глубокого сна.
   Пряно пахнут стога луговой медуницей,
   А над ними недвижно висит тишина.
  
   Тишина, тишина... Как не хочется верить,
   Что её в этот час где-то выстрелы рвут,
   Смерть слепая врывается в окна и двери,
   А убийцам за это награды дают!..
  
   Спит деревня моя, как малютка в пелёнках,
   А за ней начеку - вся большая страна.
   Доброй ночи тебе, дорогая сторонка!
   Пусть всегда окружает тебя тишина!
  
  
  
   ***
  
   Впустую ночка проплыла...
   Ни строчки в рифму до рассвета!
   Крылатый мерин шастал где-то,
   И Муза там же пробыла.
  
  
  
   ***
  
   Дремлют росы на дальней опушке,
   Месяц звёзды пасёт в высоте,
   Но не спится сегодня кукушке,
   Легкомысленной мать-сироте.
  
   Ведь в ногах шелковистой берёзки,
   Где струится весёлый ручей,
   Зацветают кукушкины слёзки,
   Как глаза позабытых детей.
  
  
  
   ЛЕСНИК
  
   Разгулялась сибирская осень.
   В чаще леса - хмельной аромат.
   И грибы между елей и сосен
   Разбежались, как стайка ребят.
  
   На болоте взгрустнула осока,
   Приумолк говорливый ручей.
   Только дятел стучит одиноко,
   Провожая в отлёт журавлей...
  
   По тропе, проторённой годами,
   Наш на слово нещедрый лесник
   Каждый день, с рюкзаком за плечами,
   Обходить свой участок привык.
  
   Он хозяйство давно охраняет,
   Всё заметит, исправит, учтёт.
   Его шустрая белка встречает -
   Из ладони орехи берёт.
  
  
  
   ***
  
   С осокой шепчется камыш.
   Рассвет на цыпочках под ёлки
   Крадётся... Вдруг лесную тишь
   Разрезал выстрел из двустволки.
  
   Стрелок помедлил у ручья,
   В машину сел, нажал педали.
   Довольный кучностью ружья -
   Умчался вдаль по магистрали.
  
   Ничто его не омрачит
   На поворотах неизбитых.
   ...А утка плакала навзрыд
   Среди птенцов своих убитых.
  
  
  
   ДОЧЕРИ
   (песня)
  
   Догорел закат за реченькой,
   Потянуло холодком.
   И луна в объятьях вечера
   Показалась над селом.
  
   С бережка гармонь аукнула
   Переборами басов.
   А у дочки сердце стукнуло...
   Скрип калитки. Звон шагов.
  
   Сели рядом, словно лебеди,
   На заветную корму...
   Я и волны в том свидетели,
   Но не скажем никому.
  
   Мне видать в окошко сонное,
   Как он смотрит на неё...
   Ну и пусть! Ведь дочь влюблённая -
   Продолжение моё.
  
  
  
   ОСЕННИЙ СЮЖЕТ
  
   От зябкой стыни родничок
   Под наледь спрятался из виду.
   Над ним, как выпивший дьячок,
   Гнусавит ветер панихиду.
  
  
  
   КОЛОКОЛА РОССИИ
  
   Небесным ангелам подобно
   Взметнулись в небо купола...
   Звонят то радостно, то скорбно
   В России вновь колокола.
  
   А это значит - не померкли
   Любовь и Вера во Христа.
   И воздвигают люди церкви,
   Справляют праздник Рождества.
  
   И перезвоны колоколен
   Опять разносятся окрест.
   Перед страдой крестьянка в поле
   Целует свой нательный крест.
  
   По-русски двери всем открыты
   И, вроде, нет врагов вокруг.
   Обряды предков не забыты...
   Но захолонет сердце вдруг!
  
   О! Горемычная Россия!
   Ведь это крик души твоей:
   Чем громче звон в просторе синем,
   Тем больше нищих у церквей!..
  
  
  
   ВИДЕНИЕ
  
   Полощет ветер алую зарю,
   Она как знамя поднятое вьётся.
   А я смотрю, и тихо говорю:
   - В Россию дело Ленина вернётся!
  
  
  
   ***
  
   К восходу отерпли затылки,
   Но сон не пожаловал к нам.
   ...Дружок был прикован к бутылке,
   А я - прикандален к стихам.
  
  
  
   ВЕСЕННИЙ ЭТЮД
  
   Хлёсткий ливень полощет кусты,
   Гром грохочет над Обью-рекою...
   Застеснялась сирень наготы,
   И накрылась зелёной листвою.
  
  
  
   МУКИ ТВОРЧЕСТВА
  
   Заготовлю валежник посуше
   На исходе погасшего дня,
   Обогрею прозябшую душу
   Под весёлую пляску огня.
  
   Дым колечками вьётся, крылатый,
   Улетая в бездонную мглу.
   В речку смотрится месяц щербатый,
   Освещая стога на лугу.
  
   Фантазируя - спорю с собою.
   Слово в строчку ложится с трудом:
   О коровушках на водопое...
   О пшенице в полях за селом...
  
   Мне и надо-то самую малость:
   Чтобы искорки в сердце зажглись;
   Чтоб в единую светлую радость
   Мысль и чувства согласно слились.
  
   ...Закричала, захлопала птица
   На ветвях полусонной ольхи...
   Отчего мне сегодня не спится -
   Непослушные скажут стихи.
  
  
  
   ***
  
   "Не жалею, не зову, не плачу".
   С. Есенин
  
   Вопреки тебе, скажу иначе:
   - Я подобных выводов, Сергей,
   Не приемлю, потому что плачу
   О прошедшей юности моей...
  
  
  
   ПЕРВЫЙ СНЕГ
  
   А.Г. Тулееву
  
   Вот опять свершилось чудо!
   В серебре сады, дома.
   Смех ребячий отовсюду,
   А вокруг лежит зима.
  
   Молодею сразу сердцем.
   К чёрту старость! И скорей
   Запрягаю, словно в детстве,
   Застоялых лошадей.
  
   И качу в одной рубашке
   В окруженье белых мух.
   Рвутся кони из упряжки,
   Аж захватывает дух!
  
  
  
   БРОШЕННЫЙ КРАЙ
  
   моей родной Горбуновке
   и всем покинутым деревням России
   с болью посвящается...
  
   На поляне полынной
   Лопухи с лебедой.
   И мелеет под тиной
   Голубой водопой.
  
   Лижет ветер заслонку
   Да загнивший заплот.
   Где стояли хатёнки -
   Там татарник цветёт.
  
   На погосте могилы
   Не найти ни одной...
   Их дождями размыло
   И сравняло с землёй.
  
   Ни креста, ни оградки
   (Аж по телу мороз!) -
   Здесь недавно посадку
   Произвёл леспромхоз.
  
   Глядя в небо сквозь ветки,
   Словно инок молюсь
   Над могилами предков
   За страдалицу Русь.
  
   Боль ударила в сердце,
   Хоть возьми, зарыдай!..
   Не забуду до смерти
   Этот брошенный край.
  
  
  
   ***
  
   "...кидая наше захолустье..."
   А. Твардовский
  
   В далёкой юности без грусти
   Я, начинающий поэт,
   Сменил родное захолустье
   На неизвестный белый свет.
  
   В дальнейшем жизнь мела порошей...
   Я не достиг, о чём мечтал:
   Не сочинил стихов хороших
   И знаменитостью не стал.
  
   А только мыслил не без грусти,
   Чтоб довелось в конце пути
   В своё родное захолустье
   Хоть на коленях приползти.
  
  
   Киселёвск
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"