Из темных каменных подвалов,
На звезды щурясь как кроты,
Мы восстаем из темноты,
В ней мысли мохом обрастали.

Нам - капюшоны - на глаза.
И руки стянуты в изломе.
Мы режем грудью вече злое,
Где черной мессою гроза.

Восходим строго на помосты.
Степенно, словно каждый день.
И злобных лиц чумная тень
Нас не смущает. Тешит просто!

И грешники да взопиют
Об адском пламени суровом,
Но это лишь людское слово.
Публично грешников не жгут.

И да не примут наши перья
За раны плоти. Ведь в груди
То, что придет и сгинет первым,
Нетленный Светоч возродил.

Они же плоть иную губят.
Судьба столетиями тлеть.
О мудрый мир! Земная твердь
Взрастит, а небо все рассудит.



Пространство в сумерках сместится,
Забудет цепь, зачем пришла.
Тоскуя о родстве тепла,
Во кузню молот возвратится.

И утомленный грустью странник,
Упав на первом дне пути,
Оставит сердце, чтоб найти
Его последним днем изгнанья.



Неся соцветия огня,
Роятся мысли Мирозданья.
Бойницы древнего преданья,
Смолы горящая броня.



Костры пылают, участь близко.
Скривили толпы лица, рты,
Но сохранит от темноты
Огонь тебя. Костер пречистый.

Столб с позвоночником сращен.
Горят веревки, сохнут губы.
И руки обращают в уголь,
И стан, и ноги, и еще...

И опадает плоть сомненья,
Сверкает солнечный остОв
Огромным огненным хвостом.
И руки обрастают в перья.

И горло извергает то,
Что неизбежно настигает.
Что Никогда опровергает
И превращенье Что в Ничто.

И словно столб огня и света,
Разбрасывая искор сноп,
Из мира тайн и темных снов
К Христу взвивается комета.



Не бойся, милый друг, толпы.
Она смятением безумна -
Ложится лавою Везувий
На благочестия столпы.

Она кумиров вознесет
И страсти идолов багряных.
Полынью горькой и бурьяном
Дорога к Солнцу зарастет.

Не бойся, милый друг, толпы!
Ты огражден забралом света.
Доспехи пламенем одеты.
Неуязвим для ТЛЕНЬЯ ты!