Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
СЛОВА
Я знаю слов великую ненужность,
когда прошла любовь.
Я знаю слов смешную неуклюжесть,
когда не нужно слов.
Речей бывает много покаянных,
когда не виноват.
Как часто речи тихи и лояльны,
а нужно бить в набат.
Я слышу лжи бесстыдной осторожность
воителей лихих.
Я помню строгой правды невозможность,
когда пишу стихи.
ПРИВОЛЬЕ
Переболеть одной любовью,
потом другой и третьей, и
однажды выйти на приволье
одной единственной любви,
той, что с тобою смежит веки,
когда придет последний миг.
Любовь - одна, одна навеки,
ты эту истину прими.
И тот, кому она досталась, -
пусть был к нему всевышний строг -
спокойно может встретить старость
на перекрестье двух дорог.
Хотя порой бывает грустно,
свои сомнения развей:
любовь - что бог, и это чувство
есть оправданье жизни всей.
ЗАДВОРКИ ПАМЯТИ
Пройдешься по задворкам помелом,
потом на нем умчишься в чисто поле.
Зачем все время думать о былом,
о грустном и ошибочном - тем боле?
А в поле снег, а поле - белый лист,
а поле изменяется все время.
А на задворках памяти в пыли
взойдет ли пересушенное семя?
Но ты там бродишь, бродишь и метешь -
вдоль, поперек, без всякой ясной цели.
Твоя метла, колючая, как еж,
всегда стоит в углу на темной сцене.
Пересечешь свой двор наискосок -
обрывки фраз, раскиданные фото
и времени рассыпанный песок...
Какая бесполезная работа -
мести и день, и ночь туда-сюда,
не вынося ненужное на свалку.
Хотелось бы без всякого суда
выбрасывать все то, чего не жалко.
И будет снег стелиться по земле,
а ты взлетишь - на памятной метле.
КАМЕШЕК
Приходить на землю голыми,
в высь в одежде уходить...
И опять бушует полымя
где-то в области груди.
Исписав листок пунктирами,
сердце в теле замолчит.
Для души ориентирами
будут звездочки в ночи.
Спотыкаясь на колдобинах
млечных, манных ли путей,
побредет мое подобие,
к неизвестной пустоте.
Путь мой тропочками узкими
вдаль потянется сперва.
Неземными трясогузками
будут души распевать.
И куда отсюда канешь? Как
здесь найти конечный пункт?
Я с какого-нибудь камешка
поприветствую толпу.
Вдохновленная толпою, я
на вершину заберусь,
и развею сердца полымя
и земных познаний грусть.
Что с того, что в мире фантиков
и песочниц я жила
героическим романтиком,
не желая видеть зла?
Что с того, что тяжкой полночью
иногда моя душа
ощущала с божьей помощью
ледяной воды ушат?
Те грехи, что не замолены,
будет время замолить.
Полетят быстрее молнии
к вам послания мои.
ОТСТРАНЕННОЕ
Ты любишь Бродского,
все любят Бродского.
Когда-нибудь хоть как-нибудь
все пишут строчки идиотские,
сбирая складочки на лбу.
Кормлю тебя стихами-клецками,
что вязнут иногда в зубах.
Сравнение какое плотское,
найти иное - не судьба.
Я напишу стихи - набросками,
дыша февральскою Невой,
где долго мерзнут рыбы Бродского,
в лед упираясь головой.
БАБОНЬКИ
Да, проводила на небо мужа.
Теперь остался мне телевизор.
По всем каналам какой-то ужас.
Да все одно ведь конец мой близок.
Была моложе, ходила в церковь,
читала книжки про Иисуса.
Теперь мне тяжко. Вот с этой дверкой
вчера возилась. От мух и гнуса
хотела снова повесить марлю.
Жара такая, а только ляжешь -
жужжит над ухом слепень, комар ли.
Мужик бывает, и старый, кряжист,
у баб вся сила в слова уходит.
...Нет, не нужна мне такая книжка,
хоть по рисункам смешная вроде.
А в бога верила я не слишком.
Вот эти сказки прочту я, может,
здесь буквы крупные, это ж детям.
Еще услышу я слово божье.
А сказки - лучше на этом свете.
ОБИТАТЕЛИ
Немые птицы выключают свет,
немые рыбы принимают ванну,
немые звери дремлют. В доме нет
жуков и мотыльков - они в нирване.
Поют, проснувшись, птицы в телефон.
Зверушки когти пилочками точат.
Рыбешки цедят жабрами бульон.
В дом впархивают бабочки в сорочках.
У этой птицы в горлышке нарыв.
А этот жук то плачет, то хохочет.
Чешуйчатый лишай - проблема рыб.
А у зверей - отеки из-за почек.
Но сколько-то продлится эта жизнь.
Никто не съест друг друга и не выдаст.
Спускаются на лифте птицы вниз.
Рыбешки в окнах плавают для вида.
Немые звери едут на метро.
Немые птицы едут на трамвае.
Неподалёку раздается гром
и грохот взрыва. Всякое бывает.
УЛЫБКИ
Под звон бокалов, плеск речей,
как фантастические рыбки,
порхали алые улыбки
в лучах трезубцев и мечей.
Запойный ветер рвался в зал,
давно пресытившись простором.
И над столовым мельхиором
сияли губы и глаза.
Плыла тяжелая луна
в лохмотьях туч, сырых и липких.
В бокалах красного вина
кармином таяли улыбки.
Пир завершился между тем.
И расходились пары-группки,
и затихали рыбки-губки
на лицах женщин в темноте.
ЗАМОК НА ЗАМКЕ
Коль строишь замок на песке,
то смысла в этом нет.
И ты не знаешь даже, с кем
твой принц стоит в окне.
И ты не знаешь даже, кто
пустил их в замок твой.
Строитель замка - прожектёр,
а стройка - мотовство
сокровищ горестной души,
хранимых под замком.
Но замок можно сокрушить
всего одним пинком.
УЛИЦА. АКВАРЕЛЬ
Какая, в сущности, безделица:
стол, стулья у дверей.
И улочка брусчаткой стелется
к ботинкам фонарей.
И вьется по стене растение
с бутонами цветов.
И окон влажное свечение,
и перелет мостов.
И крыши, крыши над мансардами.
Сюр, графика, пастель.
Здесь - быть художниками-бардами,
и петь о красоте.
Чай с булочками и со сливками,
а над столом - сирень.
В тумане улочки оливковой
растает акварель.
АБСУРД ПОЭЗИИ
На границе меж мной и державою,
где дорожный качается знак,
я столкнулась - лоб в грудь - с Окуджавою,
и нежданно возник Пастернак.
Зашагали мы шпалами ржавыми,
каждый в чем-то и скрытен, и наг.
Разговаривали с Окуджавой мы,
потому что молчал Пастернак.
Согреваясь корою шершавою
на пригорке, под дубом большим,
пели долго потом с Окуджавою,
пусть негромко, зато от души.
Подкрепили себя бутербродами
и распили грузинский коньяк.
А затем побрели огородами,
и стихи нам читал Пастернак.
Вихрь внезапный и небо нависшее.
Удержаться бы с ними, но как?
Окуджава растаял за вишнями,
за пригорком исчез Пастернак.
ЗЕМЛЯ И НЕБО
О, боже мой, какое небо,
как во спасение не верить?
А рыбаки бросали невод.
Шли за охотниками звери.
Шоссе стада пересекало,
авто слетало с виадука.