Яков Есепкин

На смерть Цины


Пятьсот восемнадцатый опус


Бал andante ни тих, ни велик,
Серебристые пифии вьются,
Мел обсид ли, арма базилик
Жжет царевен, сех тени смеются.

Вслед за Алексом вскрикнуть: чего ж
Столь их много и в Риме барочном,
Углич мертв, со парчей и рогож
Кур гонят и цесарок в молочном.

Согляди, как пифии легки,
Дышат негою, вина алкают,
Как шелковых исчадий желтки
В мрамор весело наш истекают.

Пятьсот девятнадцатый опус

В алавастровых чашах ли яд,
Щедр июль на отравы златые,
Молвим слово -- и тени Гиад
Возалеют, елико пустые.

Ах, давите из брашен, кто пуст,
Чермных перстней мышъяк на хлебницы,
Наших белых отравленных уст
Выжгут мел грозовые синицы.

Потому и боялись огней,
Многозвездные эти просфиры,
Плачут небы в трапезных теней
И таят меловые сапфиры.
Пятьсот двадцатый опус

По удавкам царевн ли узнать,
Алавастровым, желтым лилеям,
Любит сон мертвотечную злать
Двуплести по всесомкнутым веям.

Не потщись, Калипсо,на остье
Танцевать, Марфа вечерю служит,
Снег взметет померанцы твое,
А и с мертвыми Цинтия дружит.

Шелк альковниц заблещет ясней,
И, трясясь, четверговки пустые
Сонмы вянущих тусклых огней
Выльют нощно в ложесны златые.