Яков Есепкин

Меланхолия. Ядъ и мрамор

Мы долго Божий храм не посещали,
И черное веселье навсегда
Разбилось о гранит Его печали,
А днесь горит полынная звезда.

Горит она сиянней и мертвее
Внехрамовых огоней ледяных,
Заплачем ли еще о Галилее --
Не будет дале знаков именных.

Тогда лишь сбросим вервие позора,
И, кровию гася высокий свод,
Под знаменьем священного затвора
Войдем уже в космический приход.

Какие здесь видения и тени
Сумрачные, для странников благих
Обычными назвать нельзя их, сени, 
Притворы ль полны утварей других,

Нам ведомых едва ль, смотри, киоты
В патиновых углах стоят рядком
И серебром горят, какие готты
Их сбросили со стен, кому знаком

Любой из ликов, гребневых окладов
Двоящий линованье, все они
Другие, аромат басмовых садов
Точится от оконниц, протяни

К пылающим стеколиям десницу,
К высоким этим призрачным крестам
Порфировым, лиется в оконницу
Курящийся морок, а здесь иль там

По мраморному кровливу стенному
Урочествуют призраки опять,
Возносятся ко своду выписному
И тщатся в хорах ангелы пеять,

Оне, пожалуй, равенствуют нашим
Знакомым церквеимным образкам,
Образницы иные, хоры зряшим
Являются тотчас же, потолкам,

Стыкующим на темной верхотуре
Смарагдовую крошку полых стен,
Держать вверху их сложно, по текстуре
Тождественны обрамницы картен,

Пылающих витыми огонями,
Асбесту, либо мрамору, оклад
К окладу тяжелы, а за тенями
Совитыми, откуда этот чад,

Кадящийся течет смуродный ладан,
Мгновенно обращающийся в хмель,
Когда вдохнешь его, легко угадан
Бысть может он, ароматы земель

Каких-нибудь кривских иль себастийских
Еще близки нам, эти ли в желти
Призрачные теперь сады альфийских
Мерцаний зрели прежде мы, прости,

Летиция, сейчас письма сумбурность,
Певец велик бывает на земли,
А в небе жалок он, высок ли, чурность,
Знакомая опять, вдвигать угли

Под бойные ребрины серафимам
Иродливо мешает, потому
Реку я нынче дивно, всяким схимам
Границы есть, лазурному письму

Границу сам нецарственную ставлю,
Пускай сейчас веселятся псари,
Иные своры низкие, забавлю
Уроченно колодников, цари,

Помазанные Господом, семейства
Державшие престолы, ход такой
Поймут в хорошем смысле, фарисейства
Плоды вкушали цари, под рукой

Еще теперь у каждого мессии,
Всенищего царя щедро горят
Данайские обертки, о России
Молчать лишь стоит, правду говорят,

О мертвых ничего, но хорошо мы
Горели здесь всегда, свечей в аду
За всех не переставить, ан хоромы
Те ниже, их узнаю череду

Легко опять, а это описанье
Имеет, благо, тайную печать
И умысел, образниц нависанье
Мне странным показалось, а молчать

Намерение стоит развенчаний
Черемных, во-первых, о требе мы
К убийцам изъявимся, их венчаний
С призраками успенными на тьмы

И царствованье мертвое преложим,
Чурную непотребность, веселы
Тщедушные уродцы суе, вложим
В десницы огнь китановый, столы

Тогда их юровые содрогнутся,
Слетит с червенных елок мишура,
А с нами шестикрылые вернутся
Нежные серафимы, их игра

И тоньше, и расчетливее многих
Умыслов бесноватых, сей посыл
Пиит воспринял сердцем, козлоногих
Согнал и уголь Божий шестикрыл

Тогда ему водвинул вместо сердца,
Итак, одна задача решена,
Не ждали бойника и страстотерпца,
Так я ужо вам, паки нощь темна

И пьют пускай чермы и с ними иже,
Гоблины, панны белые, гурмы
Чертей, кикимор, троллей, гномов, ниже
Роговцы, жабы черные, из тьмы

Топорщась, пироносную посуду,
Сервизы наши чайные глядят,
Внимают хоть рождественскому чуду,
Коль заняли места, хотя щадят

Блажных местоблюстителей привратных,
Те мало виноваты, а щадить
Их велено рогатым от совратных
Деяний, вина бережно цедить,

Еще не отрекаться хлеба, ныне
Отпущены, а завтра на места
Исконные бежать, когда скотине
Дарованная страшна высота,

Вином упиться благостно подвальным,
И пьют пускай и бьют, еще вдали
Хозяева, мерцанием авральным
Дивятся и серебрят уголи

Обитыми перстами, гвоздь ли, уголь
Внутрь вышел и вошел, не удержать
Письма виньету ровной, аще куголь
Пустой, еще налить в него, сражать

Сейчас кого нам трезвым обиходом
Прошло насквозь серебро чрез порфир
Урочие, теперь и славским ходом
Живить напрасно мертвых, за эфир

Мы гибли, за серебро бились черти,
Все квиты меж собою, лазурит
Небесный расточается, а смерти
Герои не достойны, говорит

Молва, одно с духовными пребудут
Ссеребренные кубки, высока
Цена его в миру, лишь сим избудут
Печаль и теней каморных века,

Сады мне тьмы напомнили земные,
Сиренею увитые, и дым
Отечества, а зелени иные
К чему царям являть и молодым

Их спутницам, узнал я в этих сводах
И замкнутость, и вычурность адниц,
Умолк и песнь оставил, о рапсодах
Черемных вопиять ли из червниц

Асбестовых, повинны кары новой
Икотники, слепни, домовики,
Желтушки одержимые, суровой
Одной витые нитью, высоки

Для нежити кармяной своды арок
Воздушных, коль добрались и туда,
Так брать им сребро мертвое в подарок,
Ждать с царичами Страшного Суда,

Их выдаст это серебро, окраски
Мелованные мигом облетят,
Следили туне баковки из ряски
Смуродной меченосцев, захотят

Высотности замковой прикоснуться,
Барочные услышать голоса,
И будет мертвым велено очнуться,
Прейти подземных царствий небеса,

Тогда воздастся каждому по чину,
Христос не стерпит ряженых, Его
За сребро продавали, мертвечину
Скорей рядили в красное, кого

Еще они рядить хотят, отмщений
Каких алкают жабы, аз воздам,
Но только о мессие, превращений
Довольно, по каким еще следам

К Аиду занесла певцов кривая,
Узнал равно огони и смурод,
Так нашего здесь мало каравая
Для бала станет, править Новый год

Начнем в аду, героям не опасно
Тлеенье юровое, а углы
Червленые оставим, ежечасно
Горят, братия, адские балы

Временные и тухнут, победитель
Историю напишет, а икот
Бесовских мы избавимся, воитель
Медленья не приимет, здесь киот

В серебре, с образами, так свечные
Затепливай огони, возноси
Ко Господу молитвы, ледяные
Ставь яствия на скатерти, гаси

Черемные свеченья, из прихода
Витийный замок взнесся, балевать
И здесь по-царски только, родовода
Трефового ль страшиться, тосковать

Зачем, когда мгновение прекрасно,
Сосуды антикварные таят
Фалернское вино, его согласно
Блистанье теневое с негой, спят

Бездушные химеры, новогодий
Земных кануны тризня, били тще
Сервизы наши кремные, угодий
Эдемских преалкали во луче

Господнем узреть благостность, чертовкам
Уроком будет злой максимализм,
Тлееть сим по чердакам и кладовкам,
Пием за средоточие харизм

В одном пожаре восковом, пииты,
Певцы ли, пьем одесные пиры
С героями и царичами, плиты
Адские держат правых, а хоры

Орут пускай бесовские, мы глухи
И немы меж отребных, яду нам
Давайте, клыкоимцы, аще слухи
Не можете взвышать, лишь вещунам

И Божиим веселым звездочетам
Откроем части речи, не берет
Отравленное зелье нас, расчетам
Астрийским внемлют цари, не умрет

Убитый, сребро держит нас и прячет,
Нести сюда алмазный мой венец,
Где тень девичья клонится и плачет,
Где зиждятся начало и конец,

Лишь там я ныне, царствие ль язвимо
Паршой, утварный служит верой меч,
Пусть ангелы летят белые мимо,
Тлеенна эта гнусь без чурных свеч.

Возносятся пусть ангелы и плачут,
Мы были в жертвы отданы, засим
Удушенные мальчики не прячут
Колечки с диаментом, угасим

Лишь пламень адоносный и стихие
Дадим веков урочества решать,
Горите, одуванчики лихие,
Сейчас черед безумства совершать.

Стал мертвым Лондон городом, о Трире
Идет молва худая, от кривых
Зеркал и длинных сабель туне в мире
Бежать еще, парафий меловых

Тяжеле иго, нежели часовен
Взнесенные ко Господу кресты,
Всеместно ход истории неровен,
Коварной черноугличской версты

Нельзя преминуть в царствии зефирном,
Дарящем негу красок и любви,
Пылающем о маках, во эфирном
Чудесном карнавале, на крови

Оно всегда и нынее зиждится,
Поэтому китановой свечой
Нас резали с алмазами, кадится
Теперь она за гробною парчой.