Клонит копию в каждый дом,
Долетает!
Собирая пыльцу склок
Разыграет
На столе чай, 
  кипяток,
           отдыхаем.
А по крыше стук
Молоток, отрывает.
Рядом  "Северная пчела" листают.
Чтож творится Багратион?
Я рыдаю.
Перечитанный чей то стон,
Утихает.
Валаам магистрат,
Сочтет
Вот вам типы, жри, и давись!
По Булгарину взмыть грачами,
Говорят что мы все сдались,
Иностранцева веселив,
В микроскопы касой на камень,
Прыть размашисто притупив.
Ах Ладога дуга, 
                     сердца глыба,  
И рысцой обход,
Закусив удила,
                             у дела,
Сторонится себя народ!
Он отличный слуга приказов,
Он восстания механизм,
Он науськан, обманут и смазан,
Он почти что уже эрудит,  
Он бывает полезным ученым,
Он защитник, пленённой страны,   
Он простой, 
Терпеливый покладистый малый,
Закатав рукава,
Он закон,
    что по шейку в грязи,
Он обросший щетиной,
Из камня торчит пьедесталов,
Он утопленный часто 
В своей же народной крови.
Он и брат и сестра,
Он нам сын или дочь,
Он и муж и жена и подруга,
Он нам враг!
                      хулиган,
И пьянчуга упавший под стол.
Он бывает так вежлев,
Узнав закадычного друга,
Иногда он так жалок,
Голодный, 
                ободран и зол. 
Выметает кистями что в общем
За сутки скопилось,
Наблевав, 
и сходив под себя в полудрем. 
Позабыв о хозяйстве в стране,
и вообще что случилось.
Он махается в то что дразнилось,
Он почти перестал отличать
В серой массе себя,
Он искал средь толпы,
Для себя же, свою же личину,
Он хозяином был
Нашей в общем то доброй страны,
Он был смел иногда и силен оголтело,
Месть чужую исполнить?
Глуша из горла самогон.
Перегаром в луженной гортани,
Хлестнет из сомнений,
Он находчивый глупый,
Податливый на преступления пазор,
Средь таких же ка он,
В этом мире домашних растений.
Он так часто давив на истории стремя,
Размыкает ресницы дымящим стволам,
Он и время,
          и годы и их преступление, 
Секундант,
 комендантских ночей,
                        вековой арестант,  
Он и нежен и вежлив,
В расстеленных теплых пастелях,
Средь обдолбаной братьи,
И милых балованных дам,
Он бывает любим, обходя стороною,
Он седой музыкант,
От скитаний в пожухшей шинели ,
Он свой внутренний мир,
Он оставленный кем то талант.
Он как кто то другой,
Научится стать может невежей, 
Ну ему это в лом,
Он мешенью служил разрывая на теле одежду,
Он характер в написанных кем то, 
                          о нем же умах,
Он сомнений избыток 
              в сартире шуршащей бумаги,
Он обычный советский пацан.
Он жених и невеста в горзал!
Иногда как и каждый он тоже буянит,
И приходят к нему 
И ругают его до утра и горланят.
Вот и разнится вся,
Разве он каждый день в нас кричал?
И кого то искал? 
Вот и разнится, втом кто есть я,
Разве он причинил столько зла?
Чтоб за ним наблюдали?
Он писал свою жизнь,
 где так часто вступая по краю 
По таким же скучал,
Вырывая все чувства,
 спешивших в сознаниях дат.